— Гм… — сказал стилист, глядя то на меня, то на платье. — Гм… гм… А ну-ка, посторонние, вышли все.
Посторонних, то есть Танни с Марром, немедленно выставили за дверь. Меня переодели с космической скоростью, набросили невесомую вуаль накидки и снова принялись колдовать. Гримерша едва поспевала за приказами, от которых звенело в ушах. В итоге уголки глаз стали уже и длиннее, румянец на скулах более нежным, черно-белые тени сменили бледно-сиреневые, едва уловимого оттенка, а алую помаду — сочно-лиловая. На груди по-прежнему переливалось тяжелое колье, на запястье браслет, в ушах серьги. Волосы уложили на затылке, позволяя волнистым прядям обрамлять лицо.
— Ну вот. — Стилист отступил, чтобы полюбоваться на совместную работу, гримерша застыла безмолвной статуей. — Пожалуй, это… недурственно.
Недурственно? Ладно, пусть будет так.
По сравнению с тем, что сотворили из меня сейчас, прошлый образ казался плоским, банальным и слишком мрачным. Я привыкла глазеть на себя в зеркале и особого внимания этому обычно не придавала, но сейчас не могла оторваться. Настолько тонко были подчеркнуты черты лица, настолько точно подобрана каждая деталь, что образ Бриаль Бетрой казался чересчур вызывающим. А еще мне казалось, что эта женщина в зеркале — не я. Слишком уж царственный разворот плеч и слишком высоко вздернутый подбородок. Попыталась опустить вниз, но он не опускался: тяжесть волос так и тянула назад. В том платье я была просто певицей, которая торопилась на очередное выступление, а в этом…
Кем?
— Вам нравится?
Очешуеть, как сказала бы Танни.
— А вот теперь нам точно пора собираться, — взвыл стилист, взглянув на часы. — Быстро, быстро, быстро!
И правда, теперь мы успевали впритык.
Черные туфли, разумеется, не подходили, но из-за длинного шлейфа их вряд ли кто-нибудь увидит. Из квартиры вылетала, на ходу отдавая распоряжения:
— Оставь Марру побольше воды. И завтра чтобы дома была до вечера.
— Слуфаюсь и пофинуюсь.
— Вытащи леденец изо рта и попрощайся по-человечески!
Как ни странно, Танни послушалась и даже подняла палец вверх.
— Удачи, сестренка.
Помню только, как мы бежали к флайсу. Но даже взволнованный нашей задержкой, Валентен тронулся крайне аккуратно. Мы чуть не встряли в пробку, из-за чего у стилиста прибавилось седых волос и убавилось столько же лет жизни. К счастью, повезло, а когда флайс поднялся на магистраль высшего уровня, парень откинулся на спинку и принялся обмахиваться электронным журналом. Так, что он грозил вырваться из его рук и шмякнуться о дверцу.
— Надеюсь, местру Халлорану понравится, — подала голос Руи, гримерша.
Стилист бросил на нее свирепый взгляд, но промолчал.
Да не плевать ли, подумалось мне. Но что-то, тонко екнувшее в груди, под корочкой фервернского льда, подсказывало — не плевать. Ладно, сейчас не время об этом думать.
А интересно, о чем сейчас время думать?
Я успела только увидеть заставленную флайсами стоянку, когда мы пошли на снижение. И тут меня накрыло: сотни иртханов-аристократов. Правящие семьи и… он. Выпустите меня, и вообще, остановите движение, я выйду по-быстрому. А дальше можете развлекаться без меня. Нет, ну правда.
Пока девчонка во мне вопила какие-то несуразности, мы припарковались. Валентен обежал флайс, чтобы подать мне руку, и в тот миг, когда я выходила из машины, меня накрыло осознанием второй раз. Проникнуться не успела — наткнулась взглядом на удивительно теплый взгляд рыже-карих глаз. Его обладатель приподнял брови, словно силился узнать во мне кого-то, но не мог. На редкость приятный молодой мужчина, ростом с меня, с шевелюрой цвета вспышки на солнце.
— Хорошего вечера, — тепло улыбнулся водитель, и я выдавила ответную улыбку:
— Спасибо, Валентен.
Пока гримерша со стилистом копошились во флайсе, я думала, куда себя деть. Заметив мое замешательство, а что наиболее вероятно, мои наверняка выпученные, как у оголодавшего набла, глаза, мужчина с огненными волосами подошел к нам.
— Добрый вечер, местрель… — произнес негромко, целуя мне кончики пальцев. — Вэйлар Рингисхарр.
И-ик.
Еще один иртхан.
Еще один иртхан, который только что поцеловал мне руку и назвал местрель. На этом знакомая мне Леона издала беззвучный писк и ушла в какой-то глубинный астрал.
— Добрый вечер, местр Рингисхарр. — Этот спокойный, грудной и… наблский набл!.. величественный голос, точно не мог принадлежать мне! — Но я не местрель.
Не стала дожидаться, пока его брови выпрыгнут со лба и взмоют к звездам.
— Меня зовут Леона Ладэ. Сегодня я буду для вас петь.
Кажется, иртхана это совсем не смутило — он подал мне руку, а точнее, сгиб локтя отточенным жестом.
— В таком случае позвольте вас проводить.
От него веяло силой: не подчиняющей и сметающей все на своем пути, как ураган Халлорана, более спокойной. Уверенность и расположение были искренними, не наносными. Возможно, именно поэтому я приняла предложение и улыбнулась — легко.
— Сочту за честь.
Немое изумление на лицах сопровождающих тянулось за нами шлейфом, пока мы шли к дверям ресторана. Я слишком хорошо помнила этот путь, но сейчас все было по-другому. Мне не хотелось сигануть за ограждение, сердце не стремилось выпрыгнуть наружу, не говоря уж о чем-то большем. Да и не споткнулась ни разу — опять же прогресс. Двери распахнулись, на краткий миг возвращая в недавнее прошлое, когда Халлоран уверенно пропустил меня вперед. А потом настоящее вступило в свои права, на этот раз в сторону отступил другой мужчина. Стилист с гримершей заторопились по служебному коридору в комнату для персонала, а иртхан помог мне снять пальто.
— …сейчас подойду. Скоро начинаем.
Жесткий и сильный голос заставил вздрогнуть. Если бы новый знакомый вздумал рассказать мне самую сокровенную тайну иртханов, я бы и то пропустила ее мимо ушей, потому как в вестибюль вышел Рэйнар Халлоран. Чувствовала его взгляд спиной, каждой клеточкой тела — напряженного, подрагивающего, словно я ухватилась за оголенный провод. На самом деле я вросла в пол, только сердце билось в такт знакомым шагам.
— Вэйл, представишь мне свою спутницу?
«Спутница» медленно повернулась, искренне сожалея о том, что не может провалиться, раствориться, рассыпаться или испариться. Можно все одновременно. На миг показалось, Халлоран меня не узнал, как знать — может, так оно и было. А потом взгляд его полыхнул так, что пробрало от кончиков пальцев ног до волнушек идеально уложенных волос. Даже захотелось проверить, не встали ли они дыбом. Наверное, и проверила бы, но одна рука прочно приклеилась к сгибу локтя Рингисхарра, а другую я вообще не чувствовала.
— Прощу прощения. — Голос стал звучным и низким, рождаясь в груди, как перед оперной арией. — Мне нужно подготовиться к выступлению.
— Буду ждать вашего выхода, — негромко произнес мой сопровождающий и снова поцеловал мои пальцы.
У Халлорана дернулся уголок губ. Дернулся так выразительно, что меня саму дернуло изнутри, словно на оголенный провод вновь подали напряжение. Чувствуя, что еще немного и я не то что петь — пищать не смогу, наградила иртханов улыбкой и направилась в сторону… да фиг его знает куда, куда-то вон туда, а потом еще вот за этот поворот и за тот. Налево, здравствуй, официант. Направо. Кажется, даже правильно шла — до той самой минуты, пока не услышала решительные шаги Халлорана за спиной. На этом моя вальяжная непробиваемость дала сбой, и я припустила вперед с такой скоростью, что рисковала запутаться в подоле и остаток пути преодолеть в полете. Разумеется, иртхан ходил быстрее, чем я бегаю. Сдается мне, что, даже будь он в платье со шлейфом, силы были бы неравны.
Меня схватили за локоть и втолкнули в первую попавшуюся дверь. Ну ладно, подозреваю, что дверь была не первой попавшейся и что догнал он меня именно там, где рассчитывал. Потому что помимо нас и роботов-уборщиков, сложенных штабелями вдоль стен, здесь больше ничего не было. И никого.
Негромко щелкнул электронный замок.
— Я буду кричать, — предупредила я.
— Голос сорвешь, — холодно припечатал он. — Ты что себе позволяешь?
— Ваше платье порвалось, — сложила руки на груди.
— К наблам платье, — прорычал он. — Какого дракона ты флиртовала с Рингисхарром?
На этом сбой дал инстинкт самосохранения. Потому как иначе объяснить то, что произошло дальше, я не могла.
— А что, нельзя? — хмыкнула. — Я девушка свободная, могу флиртовать с кем захочу. Или вы за честь гостей беспокоитесь?
Шага не успела сделать, как меня перехватили за запястья и прижали к стене. Его лицо было так близко, что, вздумай я самую малость податься вперед, коснулась бы губами красивых жестких губ.
— Выбирай слова, Леона.
— Эсса Ладэ, — припечатала я, вызывающе глядя ему в глаза. — Уберите руки, местр Халлоран.
Вихрь ярости ударил по сознанию. На миг показалось, что меня сейчас размажут по стенке вместе со всеми внутренностями и новым выстраданным макияжем, но… руки он все-таки убрал. Медленно так разжал пальцы и отступил, словно пытаясь справиться с сокрушительной мощью, бушующей внутри.
— Поговорим после выступления… эсса Ладэ.
Что-то в его голосе мне не понравилось. Очень-очень не понравилось. Настолько, что я быстренько ткнула в панель, выпрыгивая в дружелюбно открывшуюся дверь, и рванула в сторону. Теперь уже точно туда, куда надо. Сердце билось так, что каждый шаг отдавался в горле.
Стоило мне ступить в комнату, где Дрэйк расхаживал из стороны в сторону, как из небольшого коридорчика выпорхнул ведущий. Высокий, подтянутый, с пронзительными синими глазами, по-женски длинными ресницами и мягкими чертами лица. Мы с ним говорили по видеосвязи, когда он посвящал меня в таинства программы и очередность выступлений. Сам он под костюмом тоже казался мягким, как желе, но, когда его голос взмыл к потолку, захотелось зажать уши:
— Где вас драконы носят, эсса? Я чуть не поседел!
Я хотела сказать, что под мелированными прядями седина не очень-то и заметна, но решила промолчать. Не была уверена, что вместо голоса из горла не вырвется тонюсенький писк. Взгляд Халлорана — предвкушение взбешенного хищника, до сих пор растекался под кожей раскаленными иголочками, а его последние слова многообещающе звучали в ушах.
— Вам скоро выступать! Вы бы еще за минуту до начала прибежали!
— Времени на распевку мне хватит.
— Кошмар, — вздохнул стилист, — просто кошмар. Нам пришлось срочно все переделывать.
Его излияния ведущего волновали мало, тот смотрел на меня. Так, словно я разрушила его мир и танцевала на руинах.
— Как только первая поздравительная часть закончится, выходите вы.
— Я помню программу.
Дрэйк смотрел на меня, открыв рот, — роскошный темнокожий мужчина в ослепительно-белой рубашке под черным фраком. На самом деле меня продолжало потряхивать, но внешне я выглядела так, словно проглотила айсберг и запила коктейлем из талого снега и игристого вина. Впрочем, от коктейля я бы сейчас не отказалась, чтобы снять напряжение. Самую малость. Женщина в отражении определенно не была мной, но ведь этого я всегда и хотела, правда? На сцене приходится быть разной.
— Чудесно, — пробормотал ведущий, тон которого почему-то разом стал более уважительным. — Я вас представлю, а дальше все как мы обсуждали.
Угу.
Вот почему выйти на сцену в Ландстор-холле так просто, а здесь — целое событие? Скорее бы уже!
— Когда я еще с такой роскошной женщиной выйду в свет, — выдал пианист, едва ведущий убежал в коридор, соединяющий комнату со сценой.
— Обещаю, что Лэм об этом заявлении не узнает.
— Как благородно с твоей стороны!
Дрэйк ослепительно улыбнулся, и мне вдруг стало невероятно легко. Я ведь просто делаю то, что всегда хотела, умею, люблю — искренне и от всего сердца. А значит, у меня все получится.
ГЛАВА 11
Из-за игры света создавалось чувство, что сцена плывет над залом, а сами столики окутаны полупрозрачным туманом. Не знаю, каким надо быть волшебником, чтобы воссоздать ощущение высоты и раскинувшегося над головой звездного неба. Мастера освещения постарались на славу, и в перехлестье лучей медленно оседали мерцающие искры. Точно так же искрился сочный голос ведущего, звенящий и поднимающийся ввысь, как пузырьки в бокале во время очередного тоста. Веоланское лилось рекой, слышались голоса и смех: по ту сторону кулис праздник был в самом разгаре.
Когда объявили нас, на сцену мало кто смотрел. Разве что Халлоран. И еще Рингисхарр. Огненный иртхан тепло улыбался, а мое персональное чудовище сложило руки на груди. Он смотрел только на меня, и под маской напускного спокойствия бушевал изумрудный огонь, плавящий остатки самообладания. Усилием воли заставила себя отвести взгляд и переключиться на зал: остальные были заняты кто чем — видимо, обращать внимание на музыкантов у них не принято. Понимаю, что мы тут фоном и вообще, но могли бы расщедриться на повороты правящих голов, не говоря уже об аплодисментах. Тоже мне высшее общество!
Дрэйк как раз усаживался за рояль и едва успел пробежаться по клавишам пальцами, когда мой голос сорвался и взмыл в зал:
Закрой глаза! Закрой глаза, когда горят
И небеса, и горных игл нестройный ряд.
Горит в груди, остался нам последний шаг
Ступить в огонь вдвоем с тобой, едва дыша…
По залу пронесся легкий шепот, а потом все стихло. Правящие головы действительно начали поворачиваться к сцене, одна за другой. Вместе с владельцами и владелицами. Но теперь я смотрела не на них — в высоту звездного неба, рожденного спецэффектами. Искры мерцали под темнотой сводов, а мой голос стекал со сцены в зал, терялся в тумане и возносился под своды. Куплет за куплетом.
Когда застелет… пепел реки и моря,
Когда чернее… ночи светлая земля,
Останется… тебе и мне тогда одно:
Закрыть глаза и быть вдвоем любой ценой.
На последних словах голос зазвучал глухо, как из-под толщи воды. Низкий всплеск, замерший во времени, на последнем аккорде. Я действительно закрыла глаза, ощущая странные перемены всей кожей: меня захлестывали вихри чужой силы. Словно огни вспыхивали на сомкнувшихся над головой волнах, один за другим. Они же тянули наверх по столпам света, чтобы позволить вдохнуть полной грудью, скользили по коже. Огни внимания иртханов, которые спустя миг переросли в первые аплодисменты, набирающие силу, как прилив.
— Спасибо, — сказала я, когда все стихло. Выдержала паузу и добавила: — Добрый вечер! Рада вас видеть.
Смотреть в зал и видеть сразу всех — привычно. Непривычно было ловить напоенные силой всплески пристального внимания правящих. Особенно когда я поняла, кто именно сидит рядом с моим новым знакомым. Гердехар Аррингсхан. Таким, каким его представляли газеты и пресса: мощь и сила чувствовались даже в спокойствии, седые волосы с едва уловимыми вкраплениями темных нитей, взгляд голубых глаз, от которых дух захватывает. Яростный, пронзительный, словно удар ураганного ветра в грудь. Интересно, если они с Халлораном столкнутся, кого снесет в сторону? Нет, лучше сейчас об этом не думать, так же как и о количестве важных шишек, которых с лишком нападало на местные стульчики.
— Для меня большая честь выступать на вашем празднике, местра Халлоран.
Именинница была неотразима утонченной красотой, которая свойственна всем дамам ее положения и возраста. Светлые волосы, гладкие и блестящие, идеальный макияж, классика черного вечернего платья и бриллиантов. Она смотрела на нас с Дрэйком сверху вниз, и взгляд ее отражал снисходительное расположение. Оттененное лишь легкой улыбкой на тонких, красиво очерченных губах. Подозреваю, что улыбка предназначалась обществу, все остальное нам. Ее младший сын широко ухмыльнулся и поднял вверх большой палец, а на старшего я упорно старалась не смотреть. Хотя его взгляд чувствовала всей кожей — гораздо более отчетливо, чем тогда, в Ландстор-холле.