День прошёл замечательно: книга оказалась интересной, даже вдохновила Феликса на несколько идей для новых экспериментов, поэтому к вечеру, прямо перед тем как пойти делать очередную запись в своём видео-дневнике, он решил побаловать себя несколькими покупками.
Омега поднялся на второй этаж, заглянул в гардеробную и с удивлением обнаружил, что она полна не только его обычной одежды, но ещё везде висели предметы явно не на него, а на человека повыше и пошире. Феликс спихнул эту странность на прислугу, в конце концов, он не имел ничего против пользования своей гардеробной, ведь спроектирована и оборудовала эта специальная комната была с умом.
Однако когда молодой человек подошёл к столику с украшениями, то там он тоже заметил некоторые изменения. Больше всего в глаза бросилась пара колец. Простых, из белого золота с двумя аккуратными бриллиантами на внешней стороне. Одно подошло омеге как влитое, и на его внутренней он даже смог разглядеть собственное имя, выгравированное курсивом. А вот второе было больше и на его обратной стороне чётко читалось: Аксель.
Кто такой Аксель, омега не знал.
========== Глава 7. Расскажи ему обо мне. ==========
Лаки и правда был счастливчиком, ведь уже месяц с лёгкостью оказывался в постели Робби, в отличие от Генри. Впрочем, Генри не унывал, потому что видел, как лёд в серых глазах тает. Во многом этому способствовали Дарен, Лаки и Рой. И если последние два восприняли появление Робби в их доме с интересом, но не заостряли сильного внимания, мол, хорошо, что разрешения можно спрашивать не только у папы Генри, а ещё и у парня, который и не догадывается частенько, на что даёт согласие, то Дарен по первости сближаться не спешил. Генри даже пришлось показать сыну выдержку из их с Робби анализа ИБС, сильно зацензуренную, естественно. Здесь уже Робби проявил себя с хорошей стороны и попросил мальчишку научить его пользоваться электроникой, ведь сам ничего в ней не смыслил. Дарен по достоинству оценил и то, что бета не побоялся признаться в собственной слабости и попросить помощи, и то, что Робби в учителя выбрал именно его. Когда Генри спросил, как парень додумался до такого, то Робби ответил, что любому человеку приятно почувствовать собственную значимость и ценность.
Что же касается их с Генри личных отношений, то Робби сначала прикрывался детьми как щитом. Знал, маленький плут, что мужчина не будет проявлять откровенную симпатию в их присутствии. Однако Генри тоже был не лыком шит, поэтому не отказывал себе в откровенных взглядах и лёгких поцелуйчиках то в щёку, то в макушку, то в руку. Робби от таких, казалось бы, невинных действий моментально заливался краской и закусывал губу, и Генри точно знал – стена скоро рухнет. Ведь и сам чувствовал, как крепнущая связь притягивает их всё ближе и ближе, хотя и по-прежнему видел всплески боли в глазах своего беты, когда тот был уверен, что за ним не наблюдают.
Первый поцелуй, всё же, случился не на одном из многочисленных свиданий, которые Генри устраивал им с Робби, а в полумраке коридора у входа в детскую. Они столкнулись случайно: Робби выходил от мелких с планшетом подмышкой, Генри направлялся в кабинет, чтобы закончить дела и пересмотреть своё расписание на завтра, и так и поймал бету в объятия, предотвращая возможные травмы. Робби ойкнул от неожиданности, выронил планшет, который глухо стукнулся о ковровое покрытие, и вдруг внезапно теснее прижался, вместо того, чтобы как обычно извернуться из захвата маленькой змейкой и спрятаться.
– Ты ведь тоже это чувствуешь, малыш? – прошептал Генри.
В ответ ему только угукнули, но не отстранились, поэтому мужчина поцеловал макушку, спустился к виску, прочертил теплыми губами линию надбровной дуги, а потом Робби вскинул голову, и Генри как-то сразу понял, что надо действовать. Одну руку он переместил на горячую щёку, губами нашёл податливый чуть раскрытый ротик и поцеловал. А когда и это не вызвало сопротивлений, то рука переместилась на загривок и притянула для настоящего поцелуя. Робби от этого шумно выдохнул, Генри обвёл языком его губы, проник внутрь и почувствовал, как бета отвечает сначала несмело, потом юркий язычок толкнулся навстречу, и парень уже сам теснее старался прижать Генри к себе.
Робби отстранился первым, чтобы поймать сбившееся дыхание, и мужчина гладил его по спине за проявленную смелость. Генри поднял с пола планшет и подал бете, поцеловал коротко в губы на прощанье и пожелал спокойной ночи.
Робби думал, разве можно любить одного и всё равно влюбляться в другого? Как капля за каплей дождь наполняет реку до тех пор, пока она не выходит из берегов, так и чувства к Генри капля за каплей вливались к нему в сердце. Лучше бы богатый эксцентричный бета оказался бы злобным, эгоистичным уродом, а не любящим и понимающим отцом шумного семейства.
Во сне Робби преследовал Сэм, а наяву встречал Генри. Робби ждал ночи, где рассказывал Сэму о том, как скучает по нему, в какие истории его втягивают маленькие Картеры, как ему приятно видеть в глазах Генри явный интерес. А по утру накатывала тоска, потому что перед глазами пылал рассвет, и солнечные лучи заполняли не обшарпанную комнатушку в общежитии, слишком голую из-за отсутствия приятных мелочей, в которой сейчас Сэм был совсем один, а роскошную спальню, которая наполнялась аппетитными запахами из кухни и шумными детьми, коим и дела не было до личного пространства Робби.
Днём его занимали всеми возможными делами, а Генри иногда выводил под вечер Робби в свет, но как бы прекрасен не был Центр, восторга у беты он не вызывал, потому что разделить его было не с кем.
Чувство вины по отношению к двум людям стало верным спутником для Робби. И если с Сэмом всё было и так ясно, то спустя месяц не такой уж, следовало признать, плохой жизни, бета с удивлением обнаружил вину и по отношению к Генри в том числе. Он знал, что нравится мужчине, это было понятно не только по долгим взглядам или лёгким касаниям чужих губ или рук, но и каким-то шестым чувством.
Робби утешал себя тем, что Сэм, если бы узнал Генри получше, обязательно его бы понял, ведь как можно было не влюбиться в шутливого и лёгкого по характеру бету с потрясающим бархатным голосом, который изо дня в день демонстрировал навыки титанического терпения не только по отношению к мелким сорванцам, но и к самому Робби.
Принять зарождающиеся чувства по отношению к одному, когда продолжаешь горячо любить другого, было не легко. Но когда Робби нашёл смелость признаться в этом хотя бы самому себе, он понял, что ничего кроме того, чтобы плыть по течению, он сделать не мог.
Их первый поцелуй прояснил многое и оставил Робби с ещё большим грузом на плечах. Ведь целовать Генри хотелось, хотелось прижаться к нему, почувствовать жаркий рот и обласкать его своим языком, и конечно же, показать, что его чувства взаимны. Но когда Робби оказался в тени своей спальни, то с ужасом понял, что предаёт теперь обоих.
Генри не знал о Сэме, не знал, что у Робби в сердце уже есть один бета. Мужчина наверняка думал, что он для Робби станет парой, возлюбленным, ведь для него Робби был именно этим и ни чем другим. И это было подло по отношению к Генри. Подло было вводить его в заблуждение, подкармливать ложные выводы тайной, которую держал под замком в себе Робби. И если попросить прощения у Сэма парень никак сейчас не мог, то быть честным с Генри он просто был обязан.
На следующий вечер после их первого поцелуя, Робби нашёл Генри в гостиной. Парень лично проследил, чтобы дети заснули до того, как неприятный разговор случится. Хозяин дома сидел на диване, неспешно пролистывал и что-то помечал на планшете, когда Робби подсел к нему. Мужчина тепло улыбнулся и вернулся к своему занятию, а молодой бета буквально остолбенел.
Горло пересохло, ладони наоборот стали влажными и липкими. Робби мысленно попытался отогнать панику из головы и не нашёл ничего лучше, чем опустить голову на колени к Генри. Тот немного удивился этому, но быстро сориентировался и запустил сильные аккуратные пальцы в коротко стриженые волосы, изредка проходясь подушечками по вискам и лбу.
Стало так тепло на душе и правильно, что Робби на какое-то время и забыл, зачем пришёл к мужчине. А когда Генри немного наклонился и прошептал в ухо бете, опаляя собственным дыханием так, что каждое слово отдавалось электрическим разрядом по позвоночнику, то и вовсе растерялся:
– Поцелуешь меня ещё раз?
Робби широко раскрыл глаза и повернул голову так, чтобы взглянуть в глаза Генри. В них плескалась несмелая игривость и ласка, а широкая ладонь с головы скользнула по плечу, ниже, чтобы найти пальцы Робби и переплестись с ними. Молоденький бета приподнялся, заставив Генри отпрянуть и откинуться на спинку дивана, а потом высвободил руку, но только для того, чтобы обвить шею мужчины и потянулся к губам.
Тут же в Робби начала подниматься откуда-то из глубины волна обволакивающего желания. И если вчера он ещё мог списать свою реакцию на то, что просто соскучился по хоть какому-нибудь физическому контакту, то сейчас он отчётливо понимал, что разливающееся по венам тепло было вызвано именно поцелуем с Генри. Неторопливым, но и далеко не невинным. Оба наслаждались теплотой губ, скольжением языков в причудливом танце.
В какой-то момент мужчина обхватил Робби за талию и перетянул к себе на колени, стало гораздо удобней, ведь теперь можно было перебирать на его затылке густые волосы одной рукой, а вторая как бы невзначай могла опуститься чуть ниже – на сильную, подтянутую грудь. Генри вдруг накрыл эту ладонь своей и сместил левей, и бета почувствовал глухое биение сердца, которое теперь отдавалось и в нём.
С Сэмом было не так. Сэм любил лёгкие, почти невесомые поцелуи, и на его губах почти всегда чувствовалась улыбка. И вместо глухих тяжелых ударов Робби обращал внимание на его пульс. Сэм как будто из одного только пульса и состоял, куда ни сунься: на тонкой шейке, на хрупких запястьях, каждый выдох, казалось, пульсировал.
Ну вот опять! Робби даже заскулил от собственных мыслей и действий. Целовал одного, думал о другом, а главное, эта комбинация никак не мешала ему возбуждаться. Генри, судя по всему, изменение в настрое пары уловил, отстранился, чмокнув напоследок, но так и уткнулся лоб в лоб с Робби. Оба дышали тяжело, парень чувствовал, сидя на коленях у Генри, что тот тоже возбудился, вот только мужчина реагировал на него одного, а Робби не мог понять, от кого из своих возлюбленных сводило низ живота. Стыд и чувство вины вернулись снова, и приятное тепло тут же начало утекать, словно вода из дырявого корыта.
– Генри, я должен тебе признаться, – выдохнул Робби и оторвал руки от мужского тела, чтобы сцепить их в замок. Хорошо бы ещё с коленей слезть, но на это парень просто не нашёл сил, – у меня… У меня кое-кто был.
– О, – только и сказал Генри, потом нахмурился и спросил, – кто-то из прислуги? – и не дожидаясь ответа принялся рассуждать, – технически это, наверное, изменой не считается…
– Нет, до тебя, – поспешил уточнить Робби, пока разговор не ушёл в ненужное русло.
– О-о-о, – протянул мужчина и брови взметнулись вверх, а потом снова встретились у переносицы, – значит… Технически, это я – измена.
– Нет, то есть да, то есть не знаю, – потупился бета и уставился на сцепленные пальцы, – всё так сложно…
– Ты любил его? – спросил Генри чуть погодя. К большому удивлению Робби, он даже не предпринял попытки ссадить парня со своих коленей, хотя Робби чувствовал, что возбуждение покинуло и его.
– Я… до сих пор люблю, – всхлипнул Робби, – я просто… Я просто хотел быть с тобой честным, потому что и к тебе… и в тебя… ну, ты понимаешь, наша связь… – на объяснение получше его не хватило.
Генри притянул голову хныкающего Робби к себе на грудь и гладил его по вздрагивающей спинке, пока тот не успокоится, да и выглядел до ужаса задумчивым, а не расстроенным.
“Типичный Генри”, – подумал бета и улыбнулся собственным мыслям – он так подумал про человека, которого знал лишь месяц.
– Расскажи мне о нём, – разорвал тишину мужчина, когда Робби успокоился.
Тот с недоверием уставился на старшего бету, вот уж совсем странная просьба. Но Генри терпеливо ждал, и отказываться было как-то неудобно.
– Ну, его зовут Сэм. Сэм Рокс, – парень ухмыльнулся и пояснил, – это смешно, потому что мы с ним работаем, то есть работали на ювелирном заводе. Ну ты понимаешь, “рокс” на заводе с драгоценностями? – бета дождался пока Генри кивнёт и продолжил, – Ему двадцать лет, у него невероятно зелёные глаза, и он иногда шутит, что по ночам выпивает весь цвет из моих, поэтому у меня они серые. А вообще мы с ним очень похожи.
Робби на секунду прервался, выстраивая образ в собственной памяти и сам не заметил, как начал говорить совсем по-другому: мечтательно с несмелой улыбкой на губах:
– Нет, не похожи. Он любит зиму и поспать до обеда, и я могу часами любоваться, как его светлые ресницы подрагивают в лучах рассветного солнца, пока он дремлет. Он обожает сладости и жить не может без чашки горячего чая перед сном, хотя чай – удовольствие не из дешёвых, но даже когда у нас совсем нет денег, в доме найдется хотя бы один пакетик. Он жуткий авантюрист и постоянно втягивает меня во всевозможные истории, а уж сколько он животных домой перетаскал! Жаль только, что у него аллергия жуткая, зато, когда я прихожу домой, а он счастливый до ушей, но с красными опухшими глазами, то я сразу могу понять в чём дело. Он настоящий оптимист. Он мой самый близкий человек…
Когда Робби замолчал, то увидел, что Генри расслабленно откинул голову на спинку стула и прижмурился, пока слушал рассказ. Потом вдохнул поглубже и, не открывая глаз попросил:
– А теперь расскажи ему обо мне.
Лицо Робби медленно начало вытягиваться от такой просьбы:
– Что?
– Просто доверься мне и расскажи ему обо мне.
– Ну, – почесал в затылке бета, – э-э-э… Сэм? Нет, не так. Сэмми, это Генри. Ему двадцать семь и он занимается… – Робби на секунду задумался и вдруг понял, что не знает.
– Законотворчеством, – подбодрил Генри со смешком.
– Законотворчеством, – повторил бета, кивая, – вот. У него каштановые волосы, такие приятные на ощупь, Сэмми, тебе бы понравилось. Вы вообще понравились бы друг другу, – улыбнулся невольно он, – у Генри есть трое детишек. Про них ведь тоже можно? – уточнил на всякий случай Робби, прерываясь.
– Можно, малыш, не отвлекайся.
– Кхм, ну да, так вот. Самого маленького зовут Рой и он внебрачный сын торнадо и атомного взрыва, – Генри хрюкнул на это, но перебивать не стал, – средний – Лаки, ох, он такой милашка, и такой же сладкоежка как и ты, Сэми. А старший – Дарен, очень серьёзный молодой человек, но на самом деле он самый ласковый и заботливый мальчишка на Земле. Ну так вот, возвращаясь к Генри. С ним, я могу тебя заверить, мне повезло. Он такой понимающий и добрый. Иногда, правда, я не могу понять, шутит он или говорит серьёзно, но это только вызывает больший интерес… – Робби на секунду задумался, чего бы такого ещё он мог сказать, – У него всегда тёплые руки и… так приятно, когда они обнимают. И хоть сейчас мне сложно это принять, – бета снова выдохнул и продолжил с грустью, – но наверное, в будущем, я перестану жалеть, что вступил в систему… Вот так, Сэми, я… я скучаю по тебе, прости. И ты, Генри, прости.
Робби закончил, уступив место тишине, и с некоторым удивлением понял, что, хоть на душе всё ещё было муторно, но плакать уже не хотелось. Генри нежно поцеловал бету в висок, сказал, что он большой молодец и отправил спать. И впервые за долгое время, Робби снился не только Сэм, но и Генри, и он сам был в этом сне, и они все были счастливы.
Слышать о том, что он у Робби в сердце не единственный, для Генри было больно. Он корил себя в первую очередь, что даже не предположил, что у его пары мог оказаться возлюбленный, ведь ему самому ничего не помешало завести трёх детей до встречи с Робби, тогда почему он думал, что парень будет послушно дожидаться, пока добрый дяденька заберёт его с Периферии. Теперь стало понятно, почему ему так долго не приходил ответ из ИБС: зачем искать пару, если она у тебя уже есть?