Вот и выходит, что встретились два одиночества, к обоюдной выгоде. Один купил семенной материал дешевле, чем можно было купить на фактории. Второй продал урожай дороже, чем у него купили бы все на той же фактории.
– Слушай, Бедрич, я все спросить хотел, – заговорил Сергей, когда хуторянин закончил свой рассказ, – а как ты будешь реализовывать урожай? Ну местные понятно. Те, что поближе, сделают несколько рейсов. Тем, кто подальше, помогут вывезти представители фактории, на то у них есть и повозки и люди. А как быть тебе? Сотня верст – это не баран чихнул, тут не наездишься. Да еще и пинкская территория, ладно, куроки не тронут, а если опять арачи?
– А кто сказал, что я буду кататься туда-сюда на такое большое расстояние? Я тут думаю рушилку купить, так что буду крупу делать. А еще по весне на реке поставлю мельницу, буду у пинков шкуры и пушнину на крупу и муку выменивать. Этот груз куда меньше и легче получится. А потом одним только фургоном, но с дорогим товаром сюда, на факторию. Налоги мне платить не надо, так что, как вести дела, буду решать сам.
– Дело, конечно, хорошее, но ведь нужно еще и разбираться в этом, – попытался возразить Сергей.
– Ничего, не прогадаю, – уверенно, как человек, знающий цену своим словам, сказал Бедрич.
Ладно, дело его.
– А жернова где возьмешь?
– А куплю. Есть такие на малую домашнюю мельницу, оно и недорого получается, и для того, чтоб переработать только мой урожай, вполне хватит.
Ну да, с производительностью у такой мельницы, должно быть, полный швах, но если думать только о своем урожае, то вполне хватит. А что, ухватистый мужик. Если какие пинки или бандиты с большой дороги не прихлопнут, то однозначно в гору пойдет. Вот не сидеть Сергею за этим столом с кружкой пива, если не пойдет…
Лучше бы не заикался. Ведь хорошо же было. Какая-никакая цивилизация. А эти шестеро появились как-то уж очень внезапно. Вот только что было тихо и мирно, народ все больше вполголоса общается, да оно в общем-то и понятно, все люди степенные, привычные к размеренному, неторопливому ритму жизни – крестьяне, словом, что тут еще скажешь.
И тут – стук копыт, свист, крики, гогот, нарочитый и наглый топот по дощатому настилу перед харчевней. Сергей отчего-то сразу представил себе этаких ковбоев в кожаных плащах, в шляпах с большими полями, остроносых ботинках со звенящими шпорами, на бедрах по две кобуры с револьверами, лица, заросшие недельной щетиной или бородой, рот обязательно щербатый, с гнилыми зубами, выставляемыми напоказ. Картина маслом, йок макарёк.
Ну, в общем, где-то похоже. Шляпы один в один, только плащей нет и в помине, свободные рубахи, которые как нельзя лучше подходят для жаркой погоды, а дни все еще погожие. В остальном нормальные крепкие ребята, примерно их ровесники, с легкой щетиной, не без того, но ей явно не больше суток. На ногах сапоги и никаких шпор. Вместо гнилых зубов – белоснежная полоса, выделяющаяся на запыленном, с потеками от пота лице. Ну и оружие – у кого один револьвер, у кого два. У некоторых патронташи на оружейных поясах забиты желтыми патронами. У других пустые, вместо этого имеются по две сумочки на манер тех, что используют для ношения наручников (здесь в них хранят пули и капсюля), ну и пороховницы, тоже в кожаном футляре.
Все такой же шумной компанией они остановились в дверях, с явным неудовольствием осматривая представшую картину. Ничего не скажешь, увиденное их не вдохновило. Как видно, они попросту не ожидали подобного наплыва посетителей, а это говорило только об одном – парни не местные и тут явно проездом.
Им бы осадить, почесать в загривке и подумать, как быть. Но вместо этого они решили, что неотесанные мужланы не способны за себя постоять, и стоит только сказать «пу», как они тут же навалят в штаны и поспешат убраться с дороги таких крутых парней. Ну где-то так должна была поворачиваться и брести мысль тех идиотов, которые, заметив, что за одним из столов, где с легкостью помещаются шестеро, сидят только трое, вознамерились их подвинуть. Причем против их воли.
Трое без позволения и как-то по-хозяйски устроились на скамье и самым наглым образом уставились на Сергея, Алексея и тут же налившегося кровью, как бык, Бедрича. О как! А старший-то Кафка, оказывается, бойцовский петух! Понятно, что о кружке пива для каждого из сидящих за столом, в качестве извинения, не может быть и речи. Похоже, эти вообще валийцы, а потому правила рустинцев им неведомы.
– Уважаемые, мы проделали слишком долгий путь, и нам хочется промочить горло. А вы, как я погляжу, уже закончили.
С правилами хорошего тона у парня были явные проблемы. Со знанием обычаев рустинцев тоже не все слава богу. Чего не скажешь о самом языке, которым он владел превосходно, а легкий акцент лишь делал его слова более певучими. Подобное знание языка просто невозможно без близкого знакомства с самими рустинцами. Вывод: кто-то нарывается на неприятности, будучи не у себя дома.
– Хозяин, уважаемый, пришли нам еще три пива. – Бедрич даже поднял руку с выставленными тремя пальцами в качестве подтверждения своих слов.
– Старик, ты не понял. Мои друзья устали, и им хочется присесть.
– Пшел вон, шавка подзаборная, – не оборачиваясь и поднеся к губам кружку, на дне которой еще плескалось немного пива, произнес Бедрич.
– Старик, у тебя две жизни?
– Слышь, убогий, отвали. – Это уже не выдержал Сергей.
Ну насчет убогого он, пожалуй, погорячился, по стати парень ему ничуть не уступал. Но кто придает значение таким мелким несоответствиям, когда назревает серьезный конфликт! Сергея аж затрясло от нетерпения, столько всего в нем накопилось за прошедшее время.
Народ начал понемногу обращать внимание на то, что происходит за их столом. Одно дело – появление наглой компании, и совсем другое – когда начинают задевать одного из них. А здесь вообще-то граница. Понимать надо.
– Я…
Что там он, никто так и не узнал, потому как Бедричу явно надоел этот гоношистый петушок. Даже не оборачиваясь, коротким замахом он разнес кружку о голову наглеца. Все разом вскочили на ноги, за исключением развалившегося на столе бесчувственного, усердно выпрашивавшего и таки выпросившего плюху парня.
Гости тут же оценили то простое обстоятельство, что, как по мановению волшебной палочки, разом поднялась вся харчевня. Поговорка «моя хата с краю, ничего не знаю» к местным явно не имела никакого отношения. На мгновение повисла гробовая тишина.
Попытайся оставшиеся пятеро и дальше качать права, их отсюда вынесли бы на руках. Рискни они взяться за оружие – их упрятали бы на два метра под землю. Сергей в этом не усомнился ни на мгновение хотя бы потому, что сам намеревался поступить именно так. Но не успел. Все закончилось, так толком и не начавшись.
Сначала прозвучал выстрел, а потом сквозь звон в ушах – все же громко получилось в помещении-то – послышался голос харчевника.
– Значит, так, петухи. Нечего мне тут устраивать бои. Марш на улицу. Все марш, – выразительно боднув взглядом Бедрича и его спутников, акцентировал внимание харчевник. – Там разбирайтесь, кто прав, а кто нет.
Что же, мужика понять можно. У него тут как бы коммерция, и ему совсем не блажит, если здесь начнется побоище. Он не законник и не комендант, чтобы начинать разбор и судилище. Его дело зарабатывать, и ярмарка тому большое подспорье. Если бузотеров просто прогнать, стол долго пустовать не будет, а если начнется драка…
– Прости, хозяин, – выкладывая на стойку деньги и не забывая про разбитую посуду, повинился Бедрич.
– Бывает. Ты тоже зла не держи. Завтра буду рад видеть в гостях, а сегодня не обессудь.
– Ясное дело.
Первый их вечер посреди местной цивилизации явно не задался и был наполнен сплошными разочарованиями. Все-то в нем было незавершенным. Разговор не закончили, пиво не допили, подраться и то не успели. Нет, ну что ты будешь делать! Сергей возвращался к их повозке, дрожа всем телом от переизбытка адреналина. Уже два месяца он весь как натянутая струна, как камень, готовый сорваться с кручи. Все это время его душила злоба, крепко замешенная на обиде из-за произошедшего с ними. Казалось бы, вот появился шанс для разрядки – и опять ничего. Он чувствовал, что еще чуть, и он просто взорвется.
– Ты как себя чувствуешь? – поинтересовался Бедрич, когда они уже вышли на окраину, где на пустыре раскинулся своеобразный табор.
– Если честно, то с удовольствием кому-нибудь накостылял бы.
– Угу. И я такой же. А ты как, Алексей?
– Да нормально. Драться – значит драться. Нет – так обождем.
– Тогда держи оружие. Пошли, Сергей, там сейчас стенка на стенку пойдут. – Хуторянин махнул рукой в сторону взволнованной толпы, урчащей в закатных сумерках.
– А какие правила?
– Драться голыми руками. Ногами, ниже пояса и по горлу не бить, со спины не нападать, обязательно окликать.
– А как отличить своих от чужих?
– А никак. Каждый бьется сам за себя.
– То, что надо. Ладно. Понеслась душа по кукурузе…
Утро добрым не бывает. Это точно. Особенно когда голова раскалывается на части. И ладно бы если с похмелья, в этом случае есть хотя бы слабое утешение – вчера-то было хорошо. А вот как быть, если и вчера было плохо? Сначала не дали нормально выпить. Потом не дали подраться. Хотя… Подраться у него все же получилось. От всей широты души… Только недолго. Двоих он отправил в нокаут, это он точно помнил, а потом его окликнул Бедрич и… Ох и тяжела рука у мужика. В себя Сергей пришел, уже когда его укладывали в повозку. Кстати, Бедрича тоже кто-то хорошо приложил, посадив на пол-лица такой синяк, что впору в травматологию обращаться.
Сергею тоже не помешало бы к врачу, рупь за сто, у него сотрясение головного мозга. Но это теперь где-то за гранью. В форте вроде есть фельдшер, но он если что и может, то только остановить кровотечение или живодерским манером вырезать пулю из мягких тканей. Так что в себя лучше приходить самостоятельно, шансов на выздоровление больше.
Нос изрядно разнесло, но это все же не помешало уловить щекочущий аромат готового завтрака. Осторожно неся голову, Сергей аккуратно вылез из повозки, вдохнув свежий воздух, наполненный различными ароматами – от запаха поздних полевых цветов до конского навоза и вот, готовой наваристой каши. Рот тут же наполнился слюной. Но сначала бы умыться.
Вон он, злыдень, машет рукой с зажатым в ней ковшиком, а второй ощупывает свое украшение. Остальные улыбаются, да так, что дураку последнему сразу понятно, как им сейчас хорошо. У молодых вид хотя и притомившийся, но радостно-возбужденный. Понятно, это он в отключке валялся, а они скорее всего до самой зорьки на гульбище были.
Это пятачок, где молодежь собирается и веселится по-своему. Там они и знакомятся, там же находят друзей и недругов. Многие супружеские пары рождаются на таких вот гуляньях, родители далеко не всегда лезут в дела молодых, разумеется, если те в их понимании не совершают глупость несусветную.
– Слушай, Бедрич, а какого ты мне в глаз засветил? – осторожно умываясь, все же поинтересовался Сергей. Нет, понятно, что, согласно правилам, каждый бьется сам за себя. Но все же.
– А кого там было бить? – с досадой ответил крестьянин. – Я раз махнул, того как не бывало, я вдругорядь – и этого нет. А душа-то просит. Гляжу, и ты, сердешный, маешься. Одного снес, нацелился на другого, тот вроде плюгавый, отмахнулся от него, третьего тоже с удара достал. Ну, думаю, видать, судьба. Вот и окликнул.
– И что, злыдень, отвел душу?
– А то. Ты же сразу не свалился, только с третьего удара осел, – не без уважения ответил старший Кафка.
– Ну а тебя-то кто?
– Так нашелся умелец. Ему тоже, видать, скучно было.
– То дядько Игнас, – подала голос Эмка.
– А ты откуда знаешь? – удивился Бедрич.
– Так это тятька Гнеськи, которую Радос, как приехали, сразу сыскал, а дядько Игнас их увидал и Гнеську уволок в сторону. Когда на кулачках начали сходиться, он увидел, что Гнеська опять рядом с Радосом, ну и полез в драку. Говорят, он ее любит, вот, видать, чтобы на нее не сорваться, пошел душу отвести.
– И вышел аккурат на меня, – подвел итог Бедрич.
– Не, тять. Он ни сном ни духом, кто ты есть. Ему тоже нужно было кровушку разогнать, да вокруг все не чета ему, а ты молодцом был. Под тобой все как снопы валились. Только дядько Сергей и устоял дольше всех.
О как! Удостоился он таки ее внимания, потому как в голосе Эмки явное и неподдельное восхищение. Впрочем, может, это она по поводу отца так радуется. Опять же девчонка еще совсем. Соплюха, словом.
– Ну а я как? Не подкачал? А то я и не помню.
– Не, тятя, ты сразу отлетел. Но зато потом сам в себя пришел и дядьку Сергея принес к повозке, – решила она все же подсластить пилюлю.
– Да-а, погуляли, йок макарёк, – подытожил Сергей.
А что тут скажешь, погуляли от души. Только сейчас он почувствовал, что ему и говорить больно, но вроде челюсть не сломана. Да тут впору удивляться, как после кувалдометров Бедрича он вообще не оказался весь переломанный.
После завтрака, оставив на хозяйстве молодежь, благо на гульбище до обеда точно никто не подтянется, старшие отправились в факторию. Всю сельхозпродукцию Бедрич закупил еще вчера у других хуторян. Что же до промтоваров, то тут путь был на одно из просторных подворий, расположившихся друг против друга. Пошли в левое, над воротами которого значилось «Торговая фактория Крайчек и Ко». Известная торговая компания по всему пограничью, как и извечный ее конкурент «Соботка и Ко».
Впрочем, о конкуренции уже говорилось. Наемные управляющие, не желая топить друг дружку, где-то и помогали, перенаправляя покупателей через дорогу. Обоим нужна была работа, а если начать бодаться по-серьезному, то одна из факторий прогорит. А так прибыль капает, и этот факт владельцев вполне устраивает.
Здание магазина, снаружи довольно большое, внутри оказалось довольно тесным. Но это и неудивительно, если учесть ломящиеся от различных товаров полки и прилавки. Чего тут только не было, от сахара и прочей бакалеи до ружей и револьверов. Сергей поспешил уделить особое внимание оружию, к которому имел слабость.
Оно было представлено довольно широко. С десяток револьверов и пистолей, пара кремневых ружей, четыре капсюльных, с длинными стволами, не иначе как армейские образцы, которые сейчас снимаются с вооружения армии. Три двустволки. Две капсюльные, на манер той, что была у старшего сына Бедрича, Алеша. Одна с переломными стволами. Калибр точно как у Сергеева трофея, хотя модель явно другая. Наконец, была тут и новинка, но оружие дорогое, потому и представлено в единственном экземпляре.
Это был точно такой же карабин, как и у Бедрича. Затвор, вначале показавшийся Сергею болтовым, на деле оказался с кривошипно-шатунным механизмом, как на биатлонных винтовках. Сергею говорили, что подобная конструкция подходит только под слабый малокалиберный патрон. Но вот местные пользовались этой новинкой, которая вроде как поступала на вооружение в кавалерийские части, и особых нареканий в отношении нее нет. Шестнадцать патронов помещаются в подствольный магазин, как у «винчестера» из тех самых вестернов.
По мере того как Бедрич покупал товары, друзья сносили их в повозку, запряженную мулом. Ее предоставляла фактория, чтобы на территорию лишний раз не заезжали большие повозки. Две такие бандуры тут еще как-то могли разъехаться, но три – это уже перебор.
Наконец, когда бытовые потребности были полностью удовлетворены, настала очередь боевых припасов. Впрочем, тут особо выбирать-то нечего. Были куплены свинец, порох, капсюля двух видов. Вот, пожалуй, и все, что нужно для основного арсенала. Пули каждый льет самостоятельно. А вот для карабина хозяина нужны были унитарные револьверные патроны.
Восемь гнедков?! То есть на целую крону, а это не так уж и мало, можно купить только двенадцать патронов. Круто. А что там с патронами для двустволки? Пять гнедков. Тоже неслабо, хотя и не так больно. Но ведь в обоих патронах бездымный порох, а в ружейном и свинца, и пороха, и латуни побольше, а вот поди ж ты. Револьверные патроны чуть не вдвое против ружейных обходятся.
Хороший карабин, ладный, по всему видать, но уж больно прожорлив. Именно поэтому Бедрич и взял второй тип капсюлей, они как раз подходили для унитарных патронов, которые он собирался крутить сам. На покупку заводских денег не напасешься, а так раза в два дешевле получается.