– Это он! – закричала она. – Вампир Роман Кадушкин!
Она кинулась к вампиру, который, на мой взгляд, имел внешность скромного юноши-отличника, и заколотила кулачками по его груди:
– Куда ты дел мою сестру?!
Я посмотрела на юношу истинным зрением. Тот встретил мой взгляд без страха и смущения. Нет, все-таки вампиры наглые. Самоуверенные. И никакого почтения к старшим!
Пресловутый Роман легко повел рукой, и моя дочь отлетела от него, затормозив головой о папин живот.
– Ты что себе позволяешь, нежить проклятая! – аж задохнулась я от справедливого возмущения. Бледный вампир стал мертвенно-бледным.
– Не смейте так говорить! – блеснул он клыками и попытался сделать шаг в прихожую.
– Запрет на вход! – вытянула я вперед правую руку с выгнутой лодочкой ладонью. Из ладони скользнула раскаленная искра и шарахнула по вампиренышу хорошим упреждающим разрядом. Тот отступил.
– Зачем вы так, ведьма? – с укоризной спросил он. – Почему вы не пускаете ко мне Машу?
– ЧТО?!!
И на вампира обрушился шквал нашего негодования.
– Маша пошла два дня назад на встречу с тобой и не вернулась! Что ты с ней сделал?! – Это Дарья.
– Как ты посмел общаться с живым человеком?! Она тебе не жертва! – Это я.
– Я тебе уши надеру, засранец! – Это Авдей. Выражается с позиции грубой мужской силы.
К чести вампира следует отметить, что он терпеливо ждал, пока поток наших обвинений иссякнет сам собой, и не подавал никаких реплик. Только глаза его пылали так, что в прихожей можно было не включать света.
В конце концов мы примолкли, понимая, что речами толку не добьешься. И выжидательно посмотрели на вампира Кадушкина.
– Я даю слово чести вампира, что не видел Марию с тех пор, как расстался с ней в вашей квартире. Я ждал ее все это время, думая, что она просто не может прийти на свидание. Потом решил, что вы не пускаете ее ко мне. А теперь... Я и сам не знаю, что делать.
И вампир поступил совершенно не по-вампирски. Уселся на пол возле плинтуса, обхватив руками тощие коленки и тоскливым взглядом уставился в никуда.
– Ты в дверях-то не сиди, – сказала я ему. – Геморрой наживешь. Давай думать, где и как нашу девушку искать.
И, вздохнув, сняла заклятие, запрещающее вход.
* * *
... Магический кристалл, как ни пытала я его о местонахождении дочки, выдавал всякую чепуху: то каменные казематы из старой игры «Вольфенштейн», то кладбище, то вообще сплошной темный лес. Я в сердцах стукнула по нему хорошенько, и по блестящей сфере заструились помехи.
– Завис, собака, – беспомощно сказала я. Вампир вздохнул, хотя это было для его племени нехарактерно. Насколько мне известно, вампиры не имеют потребности в дыхании. Видимо, остались рудиментарные рефлексы после инициации...
Дарья, моя завзятая материалистка, завороженно вглядывалась вместе со мной в глубину кристалла. Хмурила бровки и грызла ногти (когда же я отучу ее от этой привычки!). А потом, когда я отодвинула бесполезный магический предмет, вдруг воскликнула:
– Я вспомнила!
Мы так и подскочили.
– Давай, колись, дочура, – задушевно предложила я. Дарья еще интенсивнее принялась за ногти.
– Я даже не знаю, как об этом сказать. Вы смеяться будете. Скажете, ерунду всякую несешь.
– Не тяни.
– Да. – Дашка с треском отгрызла ноготь на правом мизинце и принялась рассказывать: – Дело в том, что как раз два дня назад я видела как бы сон...
– Как бы?!
– Не знаю, что это было. Со мной раньше такого не случалось. Наверное, от жары и оттого, что я все время думала о свиданиях Машки с... ним. Я же за нее волновалась! И поверить не могла, что на самом деле существует всякое такое. Учтите, я и сейчас не верю.
– Ладно, ты ближе к сути, как говорил твой любимый Гегель.
– Я сидела на балконе, читала «Толкование сновидений» Фрейда. Маша как раз ушла на свидание...
– В котором это было часу?
– Где-то около шести вечера, я еще подумала: охота Машке бродить в такую жару, ведь даже вечером жуткое пекло. Вот. И я сидела, читала, а потом, наверное, задремала. Потому что увидела, как Маша идет на кладбище, то самое, которое было в кристалле. И кругом темно, холодно... А потом я увидела большой склеп, как в ужастиках показывают. Возле входа стоят два каменных ангела и пальцы прижали к губам: ч-ш-ш! А над дверью герб какой-то висит, почерневший. Машка открыла дверь и вошла в склеп. Там, посередине, на постаменте, стоит гроб без крышки. И Машка в него ложится...
– И крышка закрывается, – закончила я. – Перегрелась ты на солнце, доченька. И Фрейда тебе еще читать рановато.
– Мам, вот ты ехидничаешь, а я знаешь как кричала от страха! И проснулась.
– Что ж, значит, ты у нас сновидица. А может, ясновидящая?
– Не знаю, – с отчаянием в голосе ответила Дарья. – Только это кладбище я видела в твоем кристалле. Я задумалась.
– Нет. Это нереально. Чтобы Маша пошла на кладбище?! Ложиться в гроб? Но даже если мы допустим, что твой сон был вещим и с Машей все подобным образом произошло, где мы отыщем то кладбище и тот самый склеп?
– Даша, а вы не разобрали надпись на том гербе? – неожиданно подал реплику вампир.
– Нет... Там не по-русски было написано. Правда, одно слово, кажется, помню. «Astra».
Вампир резко встал с облюбованного им подоконника.
– Я знаю, где находится этот склеп, – сказал он.
... Давненько я не бывала на кладбищах.
А точнее сказать, я их принципиально избегаю.
Из моих родственников и друзей туда никто пока, благодарение небесам, не переселился. Поэтому у меня не было дорогих сердцу могил и я не принимала участия в траурных процессиях. Мое Ремесло, конечно, обязывало меня посещать кладбища, если б была нужда в таких ингредиентах для ворожбы, как кости мертвецов, земля с могил (некоторые дилетантки считают, что с ее помощью отлично наводится порча) и раскормленные кладбищенские черви.
Словом, кладбища – это не моя стихия.
Особенно такие старые и заброшенные.
Даже при дневном свете кладбище выглядело зловеще. За покосившейся, кое-где обмотанной ржавой колючей проволокой оградой кустилась дурман-трава и волчья ягода. За широкими стволами деревьев не видно было могил.
Вампир, шедший впереди нашего разыскного отряда, неожиданно ринулся в самую гущу зарослей глухой крапивы.
– Тут в ограде есть дырка, – сообщил он. – Лезьте. Мы, разумеется, полезли.
... И по другую сторону ограды кладбище выглядело не лучше. Скорее, наоборот.
– Мерзость запустения! – высказалась моя многознающая дочь, выдирая репьи из челки.
– Не кидайся цитатами, – привычно одернула я ее. Авдей посмотрел на нас с сожалением:
– Вы и здесь будете ссориться? Другого времени и места не нашли?
Вампир Кадушкин, опередивший нас на десяток шагов, терпеливо ждал, опершись о покосившийся гранитный обелиск.
– Нам туда, – указал он в сторону непроходимой чащобы из деревьев и могильных оградок.
За те полчаса, что мы угробили на блуждание по упомянутой чащобе, я натерла ногу, Авдей потерял запонку (золотую, с монограммой), а Дашка утратила весь свой бойцовский пыл и пугливо жалась ко мне при каждом шорохе. Мне был понятен ее страх. Солнечный день сменился каким-то серым, тоскливым сумраком, на лица нам липла паутина, и вдобавок ко всему становилось зябко. Один Кадушкин шагал впереди как ни в чем не бывало. Вампиры – они к кладбищенской экзотике привычные.
Однако когда перед нами неровной глыбой черного мрамора воздвигся склеп, я поняла, что ирония моя неуместна.
Каменные ангелы укоризненно смотрели на нас, дерзнувших нарушить забвение мрачного места.
– Вот! – шепотом воскликнула Дашка. – Я все таким и увидела! И герб висит...
– Это герб нашего рода, – спокойно сказал вампир. – И это наш фамильный склеп.
И прежде чем я успела как-то озвучить полученное сообщение, он потянул на себя тяжелую дверь склепа и скрылся внутри.
... Там действительно стоял гроб. Громадный, занимающий почти все пространство склепа.
Я на негнущихся ногах подошла к этому чудищу. А что, если Дашкин сон сбылся и моя вторая дочь – там?! Под тяжелой, напоминающей чугунную плиту, крышкой... И с тех пор прошло два дня.
Я застонала и что было силы ударила руками о высокую крышку.
Та на удивление легко отъехала, словно была прикреплена на шарнирах.
В гробу, на замурзанном розовом матрасике в белый горошек, подложив обе ладошки под щеку и свернувшись калачиком, сладко спала Машка. От ее ровного дыхания колыхалось вылезшее из матрасика белое пушистое перышко. Перышками же был усыпан и дочкин стильный сарафан, привезенный дедом Баронетом из командировки в Непал... Перышки меня добили окончательно.
– Этого не может быть! – возопила я. – Машенька, девочка моя!
От моего вопля содрогнулись стены склепа и где-то вдалеке подняли истерический шум грачи. Маша села в гробу, как гоголевская панночка, протерла глаза и, увидев нас, сказала:
– Вот блин!
Потом осмотрелась получше и явно удивилась и гробу, и склепу.
– Куда это меня занесло? – присвистнула дочурка.
– Спокойно, Маша, – тоном психиатра сказала я (пришлось срочно принять деловой вид). – Это мы. Ты в фамильном склепе вампиров Кадушкиных. Вон, кстати, твой приятель стоит, клыки скалит. Аккуратно вылезай из гроба (Авдей, помоги) и покажи мне свою шею.
Машка вылезла и с явной неохотой продемонстрировала мне шею.
– Я уже не маленькая, – буркнула она. – Умываюсь по утрам.
Я пристально обследовала шею. Никаких намеков на укус.
– Марья, посмотри мне в глаза.
Дочь подчинилась.
И глаза как глаза – обычные, человеческие.
– Машка! – Я обняла ее и слегка шлепнула пониже спины. – Как ты нас всех напугала! За каким псом тебя сюда понесло, а?!
– Откуда я знаю! Понесло, и все! – воскликнула Марья и, высвободившись из моих объятий, кинулась к вампиру:
– Ромка, это правда ваш склеп? Здорово! Я так классно отоспалась, никто не мешал! Ты не сердишься, что я не пришла на свиданку?.
Вампир смотрел на Машу в явном замешательстве. Кажется, он тоже не ожидал от нее подобного поведения.
– Со мной она даже не поздоровалась! – горестно констатировал Авдей. – Вампир ей дороже родного отца!
– Да уж, выросла дочка, – в тон ему подпела я. – Заженихалась. Приданое собирать пора.
– А на фига ей приданое! – подключилась Дашка. – Склеп есть, гроб есть. Что еще для счастья надо... С милым рай и в гробу.
Вампир залился краской и отскочил от Маши. Засмущался бедный мальчик. Ничего. Я еще этого мальчика порасспрошу. И как моя дочь в гробу оказалась тоже.
– Марья, домой! – сурово приказал Авдей. – А то и в самом деле раньше времени замуж выскочишь.
– И чтоб больше на это кладбище ни ногой! – погрозила я пальцем. – Ну, господин Кадушкин, извольте вывести нас обратно.
Хорошо, что такси, привезшее нас в это жуткое место, дожидалось у обочины.
– С вас еще сто баксов за сложность маршрута и ожидание, – мрачно сообщил шофер. – Иначе обратно пешком пойдете.
– Будет тебе сто баксов, командир, – чересчур ласково улыбнулась я. – Ты только вези.
Авдей усадил девчонок в машину (Машу – почти силой), а я задержалась на минутку – приватно сказать несколько слов вампиру.
– Роман... Если бы не ты, мы бы не нашли Марью. За это я тебе благодарна. И если бы ты не очаровал (а ты ведь очаровал?) мою дочь, она бы не попала на это кладбище. Я пока не знаю, друг ты нашей семье или наоборот. Но я хочу, чтобы ты запомнил: ведьмы не дают в обиду своих близких. И да будет тебе известно, что ведьмы, как, впрочем, и вампиры, очень корпоративные существа. И у каждого своя корпоративная вечеринка. Надеюсь, ты все понял.
Я села в машину. Роман, за все время моей отповеди не произнесший ни слова, стоял на пыльной дороге, опустив голову.
– Пацан, садись, долго мне тебя ждать! – высунулся из окошка шофер.
– Езжайте, – махнул рукой вампир. – Я своим ходом.
– Рома! – обиженно пискнула Машка.
– Все замечательно. – сказала я. – Поезжайте, пожалуйста.
* * *
... Я иногда жалею, что у моего супруга в брюки продет ремень из слишком мягкой кожи.
Потому что кое-кому не помешала бы приличная порка!
Устраивать родителям истерику! В пятнадцать-то лет! Из-за мальчишки!
– Я в твои годы еще в бумажные куколки играла! – гремела я на лиловую от злости и слез Машку. – А ты с вампирами романы крутишь! Романы... тьфу!
Дарье тоже досталось.
– Вместо того, чтобы делами заниматься, читаешь всякую чепуху целыми днями!
– А что же мне, папины романы читать, что ли! – неосмотрительно вякнула Дарья, и тут взорвался папа-писатель, оскорбленный в лучших чувствах.
– Вы эгоистки! Лентяйки! Привыкли жить без проблем, все мы за вас делаем! Хоть бы картошку чистить научились!
– У нас на кухне комбайн стоит.
– Ах, какие у нас умные дети, Авдей! Они умеют нажимать на кнопки и дерзить родителям! Я таки прихожу в восторг от таких детей, как сказал бы боцман Бецман!
Дочери выпучили на меня глаза:
– Кто?!
И тут я разревелась:
– Вы негодные девчонки! Сколько времени прошло, как мы приехали, а вы еще ни разу не спросили у нас, где же ваш младший брат!
Дочери помолчали, а потом Марья выдала:
– А разве он не приехал? То-то я чувствую, воздух в квартире стал посвежее...
– Как ты смеешь говорить такие гадости!
... В отличие от Машки Дарья была сообразительней. И она сообразила, что совершила тактическую ошибку, разгневав папу. И это чревато последствиями вроде запрета на пользование нашей библиотекой и персональным сайтом. Поэтому Дарья принялась подлизываться.
– А правда, – сказала она. – Где вы Яську оставили?
Этот вопрос несколько разрядил атмосферу. Даже пара шаровых молний, спорадически возникших как зримое свидетельство моего гнева, растворились в воздухе без вреда для окружающих.
– Пойду приготовлю чай, – заявила я. – Авдей, расскажи все сам. А то у меня нервы уже не выдерживают. Пора валерьянку пить. Причем литрами.
На кухне я запустила тостер, достала из холодильника джем (это же надо, сожрать за время нашего отсутствия восемь банок из десяти! А потом на прыщи жалуются). Под тихое сопение чайника я прислушивалась к голосу Авдея, повествующего о приключениях нашего капитана Славки. Девочки реплик не подавали. Или не верили (что вряд ли), или им это было до фонаря (что похоже на правду).
Нет, в самом деле, кого мы вырастили?!
С этим мысленным риторическим вопросом я насыпала в плетеную корзинку арахис в шоколаде, поставила тосты и крикнула:
– Чай готов!
Муж отконвоировал дочек в кухню. Они расселись за столом и принялись разглядывать узоры на чашках, то есть молчаливо игнорировать мои гневные взгляды.
– Вика, сделай мне кофе, – попросил Авдей. – Пойду, принесу коньяк.
Маша при этих словах подняла голову и проводила отца взглядом карманного воришки, схваченного на месте преступления. Я перехватила этот взгляд и очень выразительно посмотрела на дочь.
Авдей вернулся, продемонстрировав мне бутылку с жалкими остатками «Арарата» на донышке. Когда мы уезжали в Одессу, бутылка была едва початой...
– Так, – тяжело сказал муж, ставя бутылку на стол, – вы у нас еще и пьете. Доченьки.
– Пап, тебе жалко, что ли?! У тебя этих бутылок целый шкаф! – слезливо воскликнула Марья. – У меня было шоковое состояние после того нападения на танцах, вот я и выпила... немножко.
– Немножко?! – Авдей гневно измерил взглядом примерное количество выпитого. – Такая доза коня свалит!
Я успокаивающе погладила мужа по плечу:
– Пей кофе, я разберусь.
– Ты, Марья, глупости говоришь, – обратилась я к дочери. – Во-первых, ничего нам для вас не жалко. Ни коньяку, ни алмазов в каменных пещерах. Ты, между прочим, на Новый год сломала замочек на моем новом рубиновом колье, но я молчу. Просто нам, как родителям, обидно такое отношение. Мы для вас не авторитет. Слушать наши воспитательные речи вам скучно и грустно. Вы считаете себя крутыми, самостоятельными и более продвинутыми, чем мы, негодные шнурки. Вы уже начали пить коньяк, целоваться с мальчиками и гулять в подозрительных местах...