птиц, для которых каждая ветка — жилище.
— Странная ты, ведьма. Помогаешь «другу», — с издевательским нажимом сказал Радислав,
— без собственной на то выгоды?
— Почему? Все тумаки — поровну. А от тебя противно пахнет.
— От тебя — тоже.
Это вошло в привычку, но наши глаза встретились. Но на сей раз чужая синева была
лукавой, смешливой, с примесью ехидцы. Без злобы.
— Слушай, а вам компаньон не требуется? — первым сдался Радислав.
— Кто-то есть на примете? — слабо возликовала я.
— Я.
— Ты? Огласишь причины?
— Ну, начнем с того, что я обязан тебе жизнью. — Охотник загнул большой палец. — Вроде
как имею долг, к тому же закрепленный кровью.
— Принимается. И всё?
— Нет. Мне бесовски скучно, — уныло сказал Радислав. — Свезет, если отловишь одну
ведьму в полгода. А так попусту проматываешь дни. А где ещё встретишь столько проблем, сколько обещает наше сотрудничество?
— Деловые отношения? — съязвила я.
— И только. Я и заплачу, если надо. Возьмешь?
— Если где-нибудь отыщешь меч или наловчишься носить все сумки разом, то я не против.
А мне-то что, в самом деле? С пеной у рта убеждать Радислава в неразумности поступка?
Так сам понимает, чай, не младенец. А лишние руки пригодятся. Жаль, что к ним
прилагается дополнительный рот, требующий пищи, но с этим мы что-нибудь придумаем.
— Меч куплю прямо сейчас, — уверил охотник, оттягивая короткие штаны до лодыжки.
— Богатый?
— Не жалуюсь.
— Ты точно принят.
На его тонких губах промелькнула змеиная улыбка.
— Раз мы товарищи, то вытягивай ногу. Есть у меня настойка против твоей царапины.
И он достал из внутреннего кармана куртки маленькую прозрачную бутылочку. Я, помедлив, закатала штанину, содрав едва запекшуюся корку. Бесцветная капелька упала на рану, которая опять закровоточила. Затем ещё одна. И третья.
Удивительно, но боль стала спадать, а кровь — сворачиваться.
— Заживляет даже те ранения, при которых обычно готовят могилу, — хвастливо отметил
Радислав. — Побаливать будет, да и кровоточить может. Но самую малость. Этот бутылек
обошелся мне в целое состояние, и польза его неоценима.
— Спасибо, — поблагодарила я, наконец-то расслабившись.
Мужчина, кивнув, ушел, а я слезла с Лиса и помассировала виски.
Наверное, стоило уточнить, что спешим мы к жуткой болотной ведьме, поубивавшей за свой
длинный век не меньше десятка таких вот целеустремленных недоумков. Ладно, объяснения
подождут. Воин — это хорошо; воин с оружием — изумительно. Только лошадь бы нашел, иначе Тучка подломится от сидящего на нем народа.
Я сомкнула саднящие веки и насладилась давящей темнотой. По телу расплывалось
умиротворение. Людской шум расплылся и исчез. Но ненадолго. Кто-то ткнул меня в живот
палкой.
— Девушка. — Донесся грубый голос. — Именем нерушимого закона, коим наделена
выгодская стража, приказываю проснуться.
— У?
— Чем вы занимаетесь?
— А как вы думаете? — ласково вопросила я.
— Уничтожаете городскую дисциплину.
— А вот и неправда, — я прищурилась. — Вляпываюсь в неприятности. Понимаете, я крайне
невезуча и несчастлива.
Обомлевший от честности дружинник смешался и, после небольшой перебранки, ушел.
Заметив напоследок, что вообще-то неблагосклонно относится к нищенкам, но надеется, что
я найду жилье и работу, поэтому не будет сажать меня в темницу. На прощание дружинник
вложил в мою ладонь медянку. Я, удивившись доброте стражей Выгодска, спрятала её в
карман.
Стороннее мельтешение утихало. Сон пробирался под отяжелевшие ресницы. Время
безудержно неслось, снося любые преграды. День плавно перетекал в вечер, сменял ясное
голубое небо розоватой пеленой. В воздухе чувствовался запах приближающейся ночи: тревожный, но легкий аромат свободы.
За много томительных часов ожидания Радислав так и не появился, и во мне ожило смутное
сомнение насчет его храбрости, а так же нарастающая уверенность в том, что охотник
предпочел невероятным приключениям малодушный побег.
Лис безостановочно ворочался и постанывал, словно не набрался пива в трактире, а был, как
минимум, серьезно болен, посему переживал последние мучительные мгновения перед
неизбежной кончиной. Горожане поглядывали на нас опасливо, но не нарушали покоя
умирающего и почему-то не рыдающей возлюбленной, которая изредка пихала «беднягу»
под ребра.
Сумерки покрывали горизонт. Ожидание опротивело, но, когда я вознамерилась отправиться
за Тучкой, вернулся запыхавшийся Радислав. Охотник переоделся во вполне приличный
походный костюм, состоящий из легких тряпичных брюк с несколькими широкими
карманами и льняной блузы с зашнурованной горловиной. За плечами Радислава виднелся
эфес меча. Судя по размерам простецкой крестовидной рукояти, оружие было громоздким и
неудобным, но мужчина не выглядел утомленным от добровольной ноши.
— Фух! — Он подошел ко мне и картинно смахнул пот со лба.
— Устал, бедненький? — сочувственно поддержала я нить разговора.
— За каждый медяк торговался в трех лавках, зато оружие отхватил — гордость!
Радислав плавным движением вынул меч из ножен. Длиннющий клинок пролетел рядом с
моим носом, прорезал воздух в пальце от травы и, описав замысловатый круг, вернулся в обе
ладони хозяина. Охотник, оскалившись, провел по сверкающему острию подушечкой
пальца. Я опасливо прикоснулась к лезвию и попросила подержать оружие. Любопытство
когда-нибудь добьет меня, потому как я чуть не рухнула на подкошенных коленках от веса, напоминающего мой собственный.
— Как ты носишь эту махину?
Кряхтя, я передала меч обратно, и Радислав закрепил его за спиной.
— Не всем дана бесовская сила, ведьма, — с укором сказал он. — Иногда приходится
надеяться только на себя.
— На себя — вещь полезная, но я не смогу и поднять его…
— Главное — могу я. Остальное не должно тебя волновать.
Я не нашлась, что ответить и бесхитростно вручила обескураженному охотнику подаренную
дружинником монету. В благодарность. Побольше бы подобных мужиков попадалось на
моем пути. Чтобы резанул фразой, и всё — не беспокойся, девочка. А то некоторым нельзя
поручить даже напиться, уж молчу про нечто ответственное.
— Отправляемся? — Радислав разом поднял все сумки и начал примеряться к тому, чтобы
заодно прихватить Лиса.
— Нам бы помыться.
Я расчесывалась до кровавых царапин.
— Ну, если найдешь свободный дом или хотя бы пустующую общественную баню —
помоемся.
— У тебя есть другие предложения?
— Да. — Он мотнул хвостом. — Потерпишь до речки.
Обидно, но он прав. Чистота — дело полезное, но Тучку нужно забрать до полуночи, иначе
конюх не пустит поздних гостей внутрь конюшен. Я спросила, имеется ли у Радислава
лошадь, и получила кивок. Удивительно, но проблемы испарялись, хотя обычно они
накапливались, сваливаясь в одну кучу наподобие той, в которой я недавно искупалась.
Не обошлось без трудностей. Лиса мы расталкивали долго, тот упорно отсылал нас то к
лешему, то к бесам, то к моим родственникам, но вскоре поднялся, робко взглянул на мир
из-под опухших век, потер красноватую полосу на щеке и неровной походкой побрел
следом.
Когда я увидела жеребца, обмерла. Он напоминал охотника: осанистый, вороной,
породистый, на морде — отвращение, в глазах — неутихающая хитрость. Орден оснащал
послушников великолепно обученными лошадьми, которых выводил сам, тайно и под
особой строгостью, дабы никто сторонний не узнал секретов. Стоимость одного такого
красавца зашкаливала за все нормы приличия. Но он того стоил. Конь стоял как по струнке и
ожидал приказа.
— Что будем делать? — Я в сомнениях уставилась на привалившегося к валуну варрена. —
Он ровно сесть-то не сумеет.
— Можно перекинуть его, как мешок, — без тени шутки ответил охотник.
— Не свалится?
— Привяжем.
— Я против мешка! — потряс кулаком Лис.
— Кто тебя спрашивает? — возразила я, усаживаясь верхом на Тучку. — Закидывай его ко
мне.
Радислав издал некое подобие сочувственного вздоха, но водрузил варрена за моей спиной.
Судя по тому, как спешно Лис схватился за мою куртку, он все-таки сидел. Главное, чтоб
держался. Иначе придется ему добираться до ведьмы пешочком. Хороший выйдет урок в
пользу трезвого образа жизни.
Увы, сбылись худшие предположения. Отличающийся непокорством Тучка отказывался
идти, фырчал и мотал гривой. Ворон — конь охотника — умчался вдаль, поднимая копытами
столб светлой пыли. Я умоляла Тучку, просила, гладила и угрожала, но тот оставался
недвижен. Действо напоминало жреческие пляски: густой туманный вечер да девка,
скачущая вокруг непокорной лошади и напевающая той хвалебные речи. Не хватало разве
что гуслей.
— Вам помочь? — высунулся из-за ближайшего булыжника бесцеремонно подглядывающий
конюх. Оставалось лишь догадываться, как долго он просидел там, содрогаясь от
беззвучного хохота.
— Каким образом?
— Садитесь. — Он услужливо помог взгромоздиться на Тучку, маленько подумал и звонко
шлепнул коня по крупу.
Удар получился великолепный. Подобной наглости изнеженный жеребец не ожидал. Он
заржал от обиды и понесся, не разбирая перед собой пути. Я не могла остановить животное
— оно обезумело в припадке ужаса и ярости. Единственное, до чего я додумалась, — обняла
мускулистую шею и прижалась грудью к спине коня. Иначе бы свалилась в первый же куст.
Лис сразу протрезвел и сжал мою талию куда основательнее прежнего. Во всех прелестях
скоростной верховой езды нашлось одно весомое «но»: я Тучкой так и не руководила. Он
бежал сам, перемахивая через ограды, овражки, канавы и ошалевших собак.
Вместо выезда из Выгодска слабо различались центральные площади да знакомая вереница
домов, за которыми находилось злополучное болото. Направления «лучше» Тучка выбрать
попросту не мог.
Люди разбегались с воплями, потерявший последние крохи рассудка Тучка сносил всё: будь
то торговые палатки или массивные бочонки, полные кваса. Кто-то особо неразумный
попытался остановить коня на скаку, но ничего хорошего у него не вышло. На
простодушные крики: «Эй, дурная, придержи лошадь» я отвечала нечленораздельным ором.
Я почти уверовала в богов и попыталась вспомнить молитвы о пощаде. Но в одну линию с
Тучкой выстроился темный силуэт с наездником на нем. Им, к моему счастью, оказался не
предвестник смерти — того всегда изображали в виде черной кобылы с огненно-рыжими
зрачками и наездником-мертвецом, — а Ворон и Радислав. Охотник уверенно лавировал
между людским потоком; он вплотную приблизился к Тучке и закричал:
— Прыгайте!
Лис моментально исполнил требование. Он не то, чтобы перебрался с нашего седла на
Ворона, скорее — перекатился и был подхвачен Радиславом. Я не сумела выдать и похожего, потому как от страха словно приросла к Тучке.
— Ведьма! — рычал охотник, силясь сохранить расстояние между лошадьми и не врезаться
в густо натыканные березки.
— Нет, — слабо пискнула я, вжимаясь в гриву.
Тучка сменил маршрут; теперь он направился к необходимым нам воротам из города. Да
пользы от маневра было мало — ломать позвоночник одинаково неприятно везде.
Рассерженные крики смешались с шумом ветра в ушах и тяжелым дыханием коня. Сердце
невыносимо билось в горле.
Радислав не сдавался. Он четырежды требовательно протягивал мне руку, но я отрицательно
мычала. Тогда охотник обернулся к Лису и вручил тому поводья.
— Не отрывайся от Ладиславы! — приказал мужчина.
Если варрен и хотел возразить, то слов у него не нашлось. Я не видела друга, но примерно
представляла всю смесь чувств, испытываемую им в тот момент. Он, наверное, поседел.
Правильно, если умирать, то скопом. Так веселее.
Охотник невозмутимо вымерял расстояние. И пока он боролся за мою жизнь, я тихонько
скулила, понимая, что начинаю сваливаться. Вспотевшие пальцы скользили по взмыленному
загривку Тучки. До стыдливого падения оставались считанные мгновения, а молитвы, побери их бесы, так и не вспоминались.
Мужчина сменил ругань громким отсчетом цифр; на «пяти» он с виртуозной грацией
поднялся с седла, встав на стременах и удерживая равновесие с помощью рук, после
перемахнул через Ворона и непонятным образом очутился прямо за мной.
Новый наездник не понравился бунтующему жеребцу. Он попробовал подняться на дыбы, но
Радислав, словчившись, схватил болтающийся ремень и потянул поводья на себя. Тучка, к
всеобщему удивлению, замедлился, а вскоре и вовсе перешел на легкую трусцу. Ворон
послушно шел рядом, не теряя прежней величественности. Казалось, это он управляет
Лисом, потому как друг, чуть заикаясь, бормотал: «Умничка, лошадка, так и иди».
Я оторвалась от шеи и не сдержала глухого аханья. Зрение затуманили слезы. Вроде и
взрослая женщина, и чародейка, и вляпывалась в беды похуже, но пробежка по Выгодску
верхом на обезумевшем коне уничтожила любое смирение. Сказалась недавняя стычка с
ведьмой. Я обессилела. Выдохлась. И зарыдала.
Радислав недоуменно уточнил:
— Ты в порядке?
— А сам как думаешь? — всхлипнула я.
Ответа не последовало. Охотник предпочел брать не успокаивающими речами, а
поступками; его тяжелая рука грубо обхватила мою талию и прижала к хозяину. Я,
покорившись непонятному порыву, откинулась назад, вжавшись затылком в грудь спасителя, и искоса поглядывала на его подбородок.
— Не прогадал, поставив на приключения, ведьма, — подмигнул Радислав.
Повинуясь плавному жесту его кистей, Тучка убыстрился. Ворон со свойственной ему
элегантностью двигался подле нас. Впереди показалась извилистая полоса тракта, а
«спокойный торговый городок», Выгодск, оставался позади, отдаляясь с каждым новым
ударом сердца.
— Нам на запад, — почти неслышно шепнула я.
— Как скажешь, — ответил мужчина.
— Славка, я так испугался. — Донесся пристыженный голос Лиса.
Я угукнула. Одеяло из усталости накрыло тело, и я погрузилась в приятные потемки
глубокой закатной дремы, прижимаясь щекой к теплой коже охотничьей куртки.
Ч2. Пункт седьмой. Не вздумайте спать, коли ведьма близко; она учует вас по дыханию.
Сны с детства строили мне козни. Давным-давно ведьма-учительница говорила, что каждый
чародей видит сновидения, в которых таится особый смысл. Она умудрялась выковыривать
таковой из своих, а я ночами усердно погружалась в бессвязный бред. Сейчас, например, убегала от Радислава, который пытался огреть меня по затылку табуретом. Проснуться
пришлось от похлопывания, и я со злостью — потому как табурет настиг темечко —
уставилась на охотника из-под опущенных ресниц.
За горами разгоралась заря. Она, как крохотная искорка пламени, попавшая на ветки, неторопливо росла, постепенно покрывая всё небесное пространство. Тучка весело скакал к
светлеющему полотну рассвета.
— Доброе утро, — без улыбки сказал охотник.
— Я с тобой не общаюсь, — категорично заявила я.
Радислав подавился на зевке.
— С какой радости? Я её, значит, спасай, вези на себе, уберегай от падений…
По-моему, он передразнивал мою речь.
— Ты меня ударил.
— Да я легонько похлопал по спине.
— Нет, табуреткой, — с обидой объяснилась я.
— Как?! — Голос мужчины стал совсем недоуменным.
— Я не знаю. Но больно!
— Тебе это снилось? — с надеждой переспросил Радислав.
— Разумеется. — Я изогнула бровь. — А ты о чем подумал?
Охотник облегченно выдохнул. И судя по раскатистому хохоту слева от меня, Лис