родимом селе да истинной профессии Радислава. Я говорила рваными фразами, сбивалась, но не получала укоризненного мотания головой и увереннее продолжала рассказ. Через
каких-то полчаса непрерывного монолога, учительница услышала обо всех неурядицах, постигших меня за короткий срок. Я замолкла, чтобы отдышаться.
— И не надоедает ведь помогать каждому страждущему. — Старуха сощурилась. — Ты —
ведьма, о какой морали может идти речь?
— Я — чародейка.
— Которая едва не прикончила человека? Не отрекайся от дара. Тот однажды вырвется
наружу, и ты чувствуешь это. Для чего бороться? Поверь, ты — могущественная
чернокнижница, но убогая кудесница. И камень у тебя неспроста. Выслушай меня.
Я напряглась, стараясь не пропустить ни единого слова. Как назло, учительница заговорила
насмешливо тихо.
— Да, он призван спасти этих жалких существ, варренов. Перед смертью матушка передала
мне его, поведав на прощание только то, что сия вещь могущественна. Сама она забрала его
у какого-то варрена-жреца. И многие годы я провела в поисках места где камень принес бы
мне выгоду. Я обошла половину карты, заходила в такие дали, что тебе и не представить.
Сталкивалась с нечистью почище той, которую описывают бестолковые поэты. И как-то, лет
сто назад, поиски завели меня в Галаэйю. Ненадолго. Мы рассорились с одним из её
старейшин, коим они величали жадного до безрассудства мальчишку. Что ж, думаю, по его
кончине горевали немногие. Варрены ненавидят ведьм так же, как я — этих круглоглазых
чудовищ, посему меня отправили на костер. Но в последний миг, когда огонь уже пошел по
хворосту, откликнулся некий ведун. — Ведьма оттянула юбку, и я увидела тянущийся по
всей левой ноге застаревший ожог. — Он, глупец, падал ниц и умолял отдать ему камень, ибо знал, куда нужно применить артефакт, но не представлял, где тот мог находиться. Я
убила ведуна — за промедление. Но вначале поклялась помочь и выведала, куда следует
отправиться… Я была слаба, но поселилась невдалеке от той точки и…
— Получается, вы бросили топи?
— Не перебивай, девчонка. И ответь, для чего тебе, неразумной соплячке, знать о том, как
давно я сюда переехала? Взаправду считаешь, что тут похоронена моя родня?
— А надгробия в лесу?
— Когда-то у дома была иная владелица. Подозреваю, там покоятся её родственники. Увы, сама она давно сгнила где-то в болоте. И не перебивай меня больше. Итак, я поселилась
невдалеке и обошла все окрестности. Тот ведун указал примерные координаты, и из-за его
незнания я излазила склепы, влезла на вершины гор, месяцами бродила по чащобе и
выстукивала деревья. Я стала одержима. И нашла искомое, но когда совсем постарела и
ослабла. Тогда я отважилась брать учениц.
Она вспоминала о девушках, прошедших через этот дом. Удивительно, но дурех,
рискнувших стать ведьмами, нашлось немало — около семи вместе со мной. Да только
каждая следующая оказывалась хуже предыдущей. И да, к сожалению, искра
почувствовалась во мне. Правда, я оказалась «невыносимой тупицей», стремящейся к
липовым идеалам. И убежала, хотя учительница предвидела возвращение. Она словно знала, что именно мне предстоит узнать об истинных свойствах камня. Каким образом?!
Ведьма раскрыла тайну.
— Я гадала, кому предназначено использовать камень. И тогда пришло видение:
беловолосая девка, стучащаяся в мои двери. А на её руке висел железный браслет. Приняв
тебя, я уже знала, кто она. Я сделала амулет, похожий на тот, из сна. И отдала его, когда ты
собралась сбежать.
— Почему вы не объяснили всего заранее?
— Что уготовано судьбой, от того не деться. Я объясню, куда следует направиться и чего —
опасаться, — не спросив моего мнения на этот счет, сказала учительница. — И
предупреждаю: иди туда с дружками.
— Для чего?
В горле пересохло, и я залпом опустошила чашку отвратительного варева. Во рту стало
кисло и вязко.
— Пусть в ловушках гибнут они.
— Там опасно? — Кружка дрогнула в пальцах. — Тогда судьба обманула вас. Я не сунусь с
головой в пекло и не предам друзей ради выгоды.
— Ты так права насчет «пекла». — По кухоньке горохом раскатился сухой смех. — Не
спеши с выводами. Если камень несет то, о чем твердил ведун, то любые жертвы будут не
напрасными.
Я спросила, что именно он говорил. Но ведьма искривила губы в ухмылке, оперлась на
палку, и ушла, закрывшись в своей комнатке. А я сидела, словно окунутая в холодный
источник. За всю беседу не прояснилось ровным счетом ничего: почему нас оставили в
живых, зачем нужен камень, принесет ли он мир в разрушенное государство?
Вернулась ведьма со свернутым рулоном бумаги. Та недовольно шуршала под дрожащими
пальцами учительницы, которая отставила чашки с отваром в сторону и разложила широкое
полотно на столе. Карта, если таковой можно назвать эту пляску слов, рун, крестиков и
линий, была старше меня раз в десять. Её кончики обветшали, краски выцвели и местами
стерлись. Учительница закрепила уголки чашками, а после удовлетворенно выдохнула.
— Я считала дни до того, когда ты, девчонка, одумаешься. Боялась, что придется помереть в
ожидании неразумной девки.
Я не отреагировала на выпад, пытаясь разобрать хоть что-то в чехарде неаккуратно
вырисованных зигзагов.
— Не узнаешь? — с липовой лаской спросила учительница.
— Нет, — честно призналась я.
Старуха схватила меня за ухо и почти уткнула носом в правый угол карты.
— А теперь? — Палец с длинным желтоватым ногтем очертил круг около едва приметного
крестика. — Знакомо?
Я склонила голову; посмотрела на точку под разными углами. Озарение, хвала богам,
случилось раньше, чем ведьма устала ждать.
— Наша халупа? — Вопрос, заданный утвердительными словами.
— Во-первых, не наша, — разъярилась старуха. — Во-вторых, молчи, если говорить так и не
научилась.
Я улыбнулась в кулак, но улыбка скоро сползла. Мы с ведьмой обогнули стол, и только тогда
картинка прояснилась.
Да, первым крестиком в теперь уже левом углу — правильном по сторонам света —
обозначался дом учительницы. Кстати, руны тоже стали малость понятнее, когда я
посмотрела на них под правильным углом.
— Тогда это, — я указала на прочерченный пунктир от дома, — дорога, ведущая к горам?
— Догадливая, — цокнула ведьма.
Вычерченная углем линия петляла, изгибалась и ломалась так, словно силилась от чего-то
сбежать. Я долго разглядывала черточки. Так близко. Если распахнуть окна, то будет видна
каменную гряда, до которой идти два дня. А когда мы заберемся по этой, казалось бы, отвесной стене, найдем идеальный маршрут, то…
Сердце замерло, по спине пробежала змейка. Какие, к бесам, опасности?! Я обязана узнать, что находится возле вершины Пограничных гор! Они — моя слабость; подъем по ним
казался не исполнившейся грезой, детской прихотью. Теперь есть возможность наверстать
упущенное.
И заодно спасти целую страну.
— Я пойду! — восхищенно отозвалась я.
Ведьма сузила блеклые глаза.
— Возьми карту, иначе потеряешься.
— Позвольте спросить? — Учительница промолчала. — Для чего нужны остальные
пометки?
— Ты меня чем слушала? Я обошла по десятку верст от болота и оставляла записи после
каждого неудачного похода.
Не знаю, говорила ли она правду, но голос оставался ровным. Старуха подняла чашки, придерживающие карту, и та скаталась в трубочку да подкатилась ко мне, явно приглашая
забрать её с собой.
— Но если в пещерах ничего не окажется? — Я легонько провела по бумаге пальцем. — Или
путь завалили камни?
— Придется смириться с тем, что дело всей моей жизни — пустышка. Но если ты не
заявишься с этим известием, то я умру в счастливом неведении.
И вновь ни единого намека на шутку. Я прикусила губу. Ситуация складывалась двояко: вроде победа близка, а желание разгадать тайну согревает душу, но если даже ведьма, проведшая долгое время в поисках, не ведает всех тонкостей, то чего ожидать от меня, глупой девчонки двадцати с хвостиком лет отроду?
— Ты сопли долго развешивать собралась? — перебила раздумья учительница. — Если
сказать нечего, иди к своим полюбовникам. Ты получила желаемое. Разговор окончен. И не
вздумай проситься на постой.
— К к-кому? Они не… — заикнулась я, но осеклась под строгим шиканьем. — Постойте! Вы
говорили, что предупредите об опасностях.
— Да? — Она почесала тонкий нос. — Точно. Опасайся всего. Так будет правильнее.
После чего учительница демонстративно отвернулась и занялась толчением высохших трав в
ступке. Я малость помялась у стола, забрала шершавую карту и аккуратно перевязала ее
лежащей рядом веревочкой.
— А можно ещё вопрос? — Ведьма повторно не откликнулась, я выждала пару мгновений, окончательно осмелела и продолжила: — Почему вы не тронули нас?
— Мне незачем марать руки. И, девчонка, мы с тобой на равных, ибо ты отказалась от
обучения. И ты тоже ведьма. Не «выкай».
Я могла в сотый раз поспорить с ней, но не стала. В горле засел ком недосказанности: я так и
не узнала большинства вещей, и узнавать правду на практике не хотела. Умирать с мыслью:
«Так вот оно что» — занятие не из благородных.
— Постой, — напомнила о себе учительница. — Позволь одну просьбу. Не подаришь
какую-нибудь личную вещицу?
— Зачем?
— На память.
Я изогнула бровь, слабо веря в проснувшуюся заботу и сентиментальность старой ведьмы.
— Я брала их у всех учениц — такова традиция, — а ты сбежала раньше, чем я смогла взять
хоть что-то. К тому же… ты — моя любимица.
— Но… у меня ничего нет.
Не отдавать же старые сапоги. Хотя и стоило бы. И от лишнего груза отделаюсь, и
потребности ведьмы в тоскливых воспоминаниях рядом с вонючей обувью любимицы
удовлетворю сполна. Так удовлетворю, что она долго не захочет меня видеть. И чувствовать.
Учительница в ожидании прожигала во мне дыры. Я, повинуясь неясному чувству,
отстегнула булавку, сцепляющую прореху на любимой, но древней блузе — новую-то
пришлось выкинуть после «встречи» в подворотне, — и передала её ведьме. В шутку. Та
отреагировала поджатыми губами, но потом расхохоталась.
— Ты всегда отличалась оригинальностью. Давай сюда булавку и уходи, девчонка. — Наши
руки соприкоснулись, и вещица перекочевала в ледяные пальцы.
— До свидания, — на выходе шепнула я.
— Нет. Прощай. Заверши начатое и навсегда скройся с моих глаз.
Дверь захлопнулась за спиной. Лопатки обдало кудесничьим жаром. Из-за угла дома тут же
вынырнули две знакомые любопытные морды.
— Ну чего? — затряс за рукав Лис.
— Вы поговорили? — потянул за другой удивительно активный Радислав.
Ткань затрещала. Лишившись булавки, она с удовольствием порвалась, открыв прекрасный
вид от груди и до пупка. Ругалась я долго. Мы всё шли и шли, а я продолжала костерить
спутников на чем свет стоит. Они послушно плелись сзади и не пререкались. Но, кажется, хихикали, наблюдая за тем, как я перепрыгиваю через кочки, пытаясь одной рукой удержать
равновесие, а второй — прикрыться.
Наконец, словарный запас иссяк.
— Успокоилась? — уточнил Лис, становясь серьезным. — Поделишься с нами итогами
беседы?
— Сейчас всё узнаете…
И я путано объяснила запомненное. А такового было мало: кое-что вылетело из памяти
просто так, где-то напутала в деталях.
— И мы тащимся бес знает куда из-за того, что твоя учительница ожидает найти в горах
нечто великолепное? — без доверия уточнил Радислав по окончании пересказа.
— Тебя никто не держит, — огрызнулся Лис.
Его черные очи пылали привычным страстным пламенем.
— Держит, — поспорил Радислав, указывая на меня. — Ведьма объяснила, что с тобой?
— Почти, — я сжалась. — Сказала, что сила растет и всё такое… Но я обуздаю её. Не
сегодня, так завтра.
Не признаваться же, что учительница обрадовалась, узнав о «прогрессе» в ведьмовском
искусстве. Нет, пусть считают меня безопасной. Я справлюсь сама.
Радислав задумался. Ответ его не устраивал, но охотник только процедил:
— Как скажешь.
К полуночи мы выбрались из болота, и я смогла покопаться в содержимом сумки — в
поисках целой одежды. Пока между мужчинами разгоралась перепалка, я выпутывалась из
длинных рукавов старой рубахи и пыталась незаметно влезть в новую.
— Да заткнитесь вы, — с зевком пригрозила я. — Всё равно пойдем. Неужели тебе, охотник, неинтересно побывать в горах?
— Ничуть.
— Ну, тогда… — я не представляла, как переманить Радислава на нашу сторону.
Разве что предоставить ему свободу выбора. Пусть он уйдет, заплутает в дремучих лесах и
умрет от собственного упрямства. Все счастливы.
— Но я пойду с вами.
Лис, благодарно кивнув Радиславу, слабо улыбнулся. Друг углубился в просмотр карты, по
его тонким пальцам проходила волна крупной дрожи. Бедный варрен, если в конечной точке
мы найдем тупик, то от горя он рискует и рассудка лишиться.
— Почему? — пропыхтела я.
Случилось долго ожидаемое: я запуталась в горловине рубашки и пыхтела, стараясь
поддержать некое подобие разговора.
— Я невероятно обязательный мужчина, — приосанился охотник.
Под собственное хихиканье я и свалилась на мокрую от вечерней прохлады траву. Голый бок
обдало холодом.
А завтра нас ждало новое путешествие. И опять, на сей — юбилейный — раз, никто не знал, к чему оно приведет.
Ч2. Пункт одиннадцатый. Ваша симпатия к ведьме — результат богомерзких чар; бесовское
отродье должно быть вам противно.
Лошадей мы нашли, отвязали и известили, что отныне они свободны. Ворон с Тучкой
перспективы восприняли без восторга и попытались пойти за нами, да только увязли в
водянистой почве и побрели в глубь леса. Видно было, как жалко Радиславу расставаться с
верным конем. Он чуть не плакал от огорчения и всё твердил:
— Я с ним уже лет как пять, и он ни разу не подвел. Подчинялся беспрекословно.
Но после махнул рукой, нахмурился, да и замолчал до самого привала.
Пути назад были полностью отрезаны.
В эту ночь сон не шел. Мешало всё: трескотня да шипение костра, затхлый воздух, тяжкие
мысли. А когда спутники удумали, будто предрассветный час отлично подходит для
задушевных бесед (радовало лишь то, что и они не спали), я окончательно поняла всю
неисполнимость мечты выспаться хотя бы раз в жизни. Вначале подумывала присоединиться
к усевшимся возле огня мужчинам, но передумала, обленившись подниматься с нагретой
лежанки.
Как оказалось, не зря.
— Не спится? — тихий голос караулящего Лиса.
— Обстановка не располагает, — так же негромко признался Радислав. — Передай флягу.
Послышалось шуршание. Я немного пожурила себя за подслушивание, но рассудила, что два
взрослых мужлана не способны секретничать, тем более — посреди болота, когда
единственная женщина предается «сладостной дреме». О чем они будут разговаривать? Об
оружии? Скука смертная.
— Что скажешь о конечной цели? — поинтересовался охотник.
— Смутно понимаю, чего ждать. Но уверен, идти надо.
Я аккуратно — чтобы не заметили — перевернулась на другой бок и приоткрыла левый глаз.
Лис сидел, скрестив ноги и подперев подбородок кулаками; Радислав прислонился спиной к
тоненькому деревцу и крутил в пальцах флягу с водой.
— Мания?
— Можно назвать и так, — признался варрен.
— И что ожидаешь найти в горах?
— А что могло бы находиться там?
— Что угодно. — Радислав повел плечами.
— Значит, что-то из этого.