Они замолчали. Я почти разочаровалась в мужских беседах, но буквально сразу охотник
задал новый вопрос.
— Что у вас с ведьмой? — Совершенно спокойным тоном.
Я едва не подавилась зевком.
— У нас? — Лис удивился. — Мы — друзья.
Мною овладело здравое непонимание. А о чем Радислав думал? Разумеется, нас соединяют
приятельские отношения. Страстные ночевки на сеновале кончились, не успев начаться, а
друг из Лиса вышел куда лучше любовника-убийцы.
— А постоянные намеки, пошловатые речи? — напирал охотник.
— Она смешно реагирует на шутки. Слушай, а какой тебе толк с наших отношений?
— Я вынужден идти на риск ради тех, о ком знаю горстку правды. К тому же… — Радислав
раздосадовано цокнул языком. — Она — симпатичная особа.
Щеки загорелись стыдливым румянцем. Наверное, они стали ярче пламени, исходящего от
костра, и спутники должны были обязаны узнать о лишнем слушателе.
— Не обожгись, охотник, — Лис хмыкнул.
— И не собираюсь.
— Славка не только симпатичная, но и придирчивая. Та ещё штучка.
— Повторюсь: не собираюсь никуда лезть. Тем более к ведьме, — с раздражением ответил
Радислав.
Честное слово, варрену невероятно повезло, что «штучка» спала и не подслушивала ночные
беседы. Но вместе с сердитостью появилось осознание того, что я, обыкновенная девочка, могу быть мила хоть кому-то.
Общение с мужчинами не было моей сильной стороной. В деревенскую юность нравилась
им сама по себе. Как говорили мальчишки: хрупкая, смешливая, голубоглазая. Тогда я ещё
не выросла и не приобрела наплевательские черты характера. И мылась чаще, чем раз в
неделю.
Стремиться к красоте во время обучения было глупо: мертвецы редко смотрят на одеяния
пришедшего к ним обеда. Хотя нет, вру. Один вурдалак, завидев меня, снизошел до
комплимента: «Какая девочка, аж есть жалко!» Только вот правило выживания гласит: жалко
— не означает, что нельзя.
Ну а потом я разве старалась быть привлекательной? Красота — последнее, о чем
беспокоилась, носясь от княжества к княжеству.
Но получается, я симпатична. Я?! Вот так новость. От недоумения я даже заснула, провалившись в глубокое море пустоты.
Наутро проснулась не только с гудящей от недосыпа головой, но и желанием стать для
спутников самой очаровательной женщиной. Обертка подкачала, и для преображения
требовалось произвести изменения в потрепанном внешнем виде. Старые залатанные штаны, протертая рубашка да расклеивающиеся сапоги не делали меня краше. Я, сбежав в высокие
заросли вереска, опустошила рюкзак в поисках «женственной одежды».
Первой отыскалась старая юбка, давно ставшая своеобразной скатертью. Я критически
оглядела её, отряхнула и влезла внутрь, пыхтя от усердия. Юбка то сползала с талии на
уровень бедер, то задиралась до пупка. К тому же оказалась узкой и короткой, а в очарование
худых острых коленок я никогда не верила.
Под «скатертью» лежала новая блуза, которую я собиралась сберечь до похорон, ибо стоила
она больших денег и сшита была из тончайших шелковых нитей. Мысленно попрощавшись с
рубашкой, я нацепила её на себя.
Высокие черные сапоги из кожи неизвестного зверя окончили образ. К ним претензий не
предъявлялось — обувкой я гордилась и с удовольствием надела на зудящие от мозолей
ноги.
Заодно распустила волосы и вооружилась обворожительной полуулыбкой, больше
напоминающей оскал голодного хищника.
Я шла походкой молодой пьяной дриады навстречу к сонным спутникам и зло одергивала
юбку.
— Тебя кто-то покусал? — вопросил подбежавший ко мне Лис.
— С чего ты взял? — Я рухнула в его объятия и перестала трепыхаться.
— Неспроста ж хромаешь. И что случилось с одеждой? Нас обокрали?
— Всё прекрасно.
Оттолкнув назойливого варрена, я вернулась в стоячее положение. Он нахмурился, закусил
губу, а затем расхохотался так, что я явственно ощутила, как во мне зреет желание вырыть
последи топи могилку и скинуть туда молодого негодника.
— Кого соблазняем? — заговорщицки шепнул друг, ткнув меня в бок локтем.
— Точно не тебя.
— Что-то случилось? — На шум подошел Радислав.
Я повторно заулыбалась; охотник, с подозрением окинув меня взглядом, отпрянул.
— Славочка, расскажи, какой комарик ужалил тебя сегодня, — продолжал глумиться Лис.
— Иди к бесам! — Я кинулась вперед, мечтая расцарапать неугомонному варрену лицо, но
была остановлена Радиславом.
Охотник положил ладонь мне на плечо, словно прося успокоиться, а затем, выдавив слабую
улыбку, сказал:
— Тебе идет красивая одежда.
Под ложечкой засосало.
— Спасибо.
— Но в болоте она смотрится неуместно, — остудил он мой пыл. — Ладно, пойду — крупа
кипит. Вы уж разберитесь без мордобоя.
И охотник вернулся к котелку. Я смотрела на широкую спину мужчины и чувствовала, как
дрожат колени.
— Слава, на тебя напал март? Будешь орать и искать кота по подворотням?
— Я до сих пор помню волшбу, способную заставить тебя замолчать, — прошипела на ухо
Лису.
— Я нем. — Он сделал движение около рта, будто зашил тот нитками. — Красна девица, вас
довести до дома?
— Валяйте, — я оперлась на Лиса и посеменила, проклиная извечную женскую проблему.
Кто придумал, дескать, мужчина обязан быть храбрым, а девушка — красивой?! Я без труда
нападу на любую нежить, но юбку больше не надену. Лучше остаться старой девой, чем
молодой и обозленной красавицей.
Ненавистный предмет женского гардероба я всё же стянула. Не с первого раза и не без
раздраженного оханья, но смогла. А вот блузку с сапогами оставила — жалко было
расставаться с удобством.
Лис не переставал подтрунивать и предлагал самостоятельно оповестить Радислава о
симпатии.
— О роке судьбы предупреждают заранее, — хихикал он.
Охотник шел впереди, просматривая наиболее выгодный путь, и — слава богам! — нас не
слушал.
— Какое тебе дело?
— А если я расстроен из-за того, что у нас не вышло пламенной любви?
Он сказал это таким печальным голосом, что я полуобернулась в надежде застать едва ли не
рыдающего варрена. Тот препротивно шмыгнул носом, смахивая с глаз несуществующую
слезу.
— Какой поступок мне совершить, чтоб быть прощенной? — глубоко вздохнув, вопросила я.
— Если ты согласишься родить парочку блондинистых Слав, я точно прощу.
— Гаденыш!
Я отвесила ему пинок. Радислав повернулся на возмущенное постанывание; во взгляде
мужчины витало недоумение пополам с горечью. Предполагаю, его терзала всего одна дума:
«Что я, бес подери эту ведьму, здесь забыл?» Следуя негласной традиции, он вновь смолчал.
Но всё «хорошее» кончается. И вот, мы у подножия гор в точке, отмеченной на карте. Я
представляла, как появится широкая дорожка для дальнейшего восхождения. Но меня ждало
огромное разочарование: если таковой не считались разбросанные подобно ступенькам
камешки, то мы оказались где-то не там.
— И?.. — Радислав выглядел недовольным.
— Может, ошиблись в расчетах? — сглотнув ком, предположила я.
— Нет, просто я был прав: ваша реликвия — безделушка. Зря проделали крюк от болот. А
твоя ведьма — ополоумевшая бабка, которую следовало прибить.
— Но по выступам нетрудно подняться, — перебил наши стенания Лис, на собственном
примере доказывая возможность подъема. — Стена-то не отвесная. Придерживайтесь и
перестаньте ныть.
— Я не нанимался для лазанья по горам.
— Я — тоже, — вынужденно согласилась я с охотником.
Лис безразлично пожал плечами и, подтянувшись, преодолел аршина три. Затем вытянулся
струной и осмотрелся.
— Спешу вас обрадовать: здесь тропинка.
Сомнительная радость. Мы с Радиславом переглянулись, но подчинились азарту
умалишенного варрена. Я зацепилась за камни и неумело поползла ввысь, придерживаемая
охотником. Обломала последние ногти, пару раз чуть не упала прямо на лезущего следом
Радислава. Но, убедившись в правоте друга, таки добралась до той тропинки и без сил
плюхнулась на коленки.
Лис смылся из виду, и не оставалось выбора, как идти следом.
— Давай плюнем на него?
Через полчаса подъема понятие чести резко испарилось. Горы и не собирались заканчивать, а
тропки сменяли густые колючие кусты. Я с мольбой уставилась на охотника.
— В самом деле, — поддакнул Радислав.
— Добежим до деревеньки, испугаем крестьян, зато поедим, —перечисляла я.
— Баньку растопим… Отоспимся.
— Во-во. А Лис… Я браслетик сниму, положу вот на тот камешек. Мы ж товарищи, нельзя
бросать его в беде. Но пусть он идет сам, а нас не трогает.
— Точно-точно.
Словам с действиями расходиться негоже. Я почти стянула амулет с запястья, но откуда-то
сверху раздалось разраженное:
— Где вы бродите, лентяи?!
— О, с нами беседуют боги. — Радислав бросил короткий кивок к небесам. — Голос свыше, дай знак, как найти дорогу к богатству?
— Голос свыше вам булыжников накидает, если не поторопитесь, — продолжал орать Лис.
— Побег провалился, — я, завидев очередной поворот, подвела итог. — Ты, божок
недорезанный, подождал бы хоть. Где тебя искать?
Голос не ответил, но вскоре мы доползли до развалившегося на камнях варрена. Тот
пожевывал пожухлую травинку, наверное, завалявшуюся в бесчисленных карманах его
штанов, и не спешил вновь бросать нас посреди гор.
— Старик, — Радислав отдышался, — ты слишком быстр для своих годов. Фух… Еще и меч
этот.
Он, захрустев позвонками, потянулся, а я язвительно осмотрела прыткого «старика». Тот
довольно фыркнул.
Охотник вытащил оружие из ножен, отложил его и принялся разминать шею со спиной. У
меня побаливали пятки и середина стопы — с непривычки и удобнейший каблук приносит
неудобство. Наша парочка выглядела одинаково замученной.
А Лис резво вскочил с насиженного камня и поспешил дальше.
— Зарежь его, — завыла я. — Нет, лучше я его испепелю. Надежнее.
Сказанное было шуткой, но на кониках пальцев моментально и без моего ведома — честное
чародейское! — зажегся крошечный огненный шарик. Я с опаской посматривала на
«игрушку», но не рисковала выпустить её или затушить.
Рядом интеллигентно покашлял Радислав. Он без раздумий схватился —ненормальный, его
ждет неминуемый ожог — за шарик двумя пальцами и легко потушил его, словно огонек на
спичке.
— От греха подальше, а то знаю тебя, — отшутился охотник. Сощуренные голубые глаза
оставались серьезными.
Переполняясь справедливым удивлением, я как приоткрыла рот, так и не смогла его
захлопнуть. Лис вернулся и возмутился нашей нерасторопности.
— Он… — Я ткнула в лоб охотнику. — Взял и…
Объяснять произошедшее пришлось исключительно жестикуляцией, потому как слов не
хватало, чтобы описать, во-первых, безумие данного поступка, во-вторых, всю
невозможность его исполнения, а в-третьих, поразительное отсутствие любых последствий.
Нельзя с подобной легкостью потушить кудесничье пламя! Точно так же, как не остановить
вышедшую из русла реку двумя сложенными поперек веточками. Или природа сама
успокоит воды, или люди создадут плотный заслон.
— Скажи-ка мне, — Лис додумался обратиться к Радиславу, — кого она вызывает
жреческими плясками?
— Ну уж нет! — Очухавшись, я подлетела к охотнику и схватила за ворот куртки. —
Объясняться будешь мне! Каким образом ты умудрился… потушить чары? Лис, он, шишига
его за ногу, схватился за огонь и остался невредимым!
— Как? — изумился варрен.
Мужчина не ответил. Он не соизволил отцепить меня от куртки и рывками зашагал по
дороге. Я тащилась сбоку, дожидаясь разумных объяснений. Теперь позади остался
обескураженный Лис.
— А чего вы ожидали? — не выдержал Радислав после недлительного таскания со мной на
шее. — Нас в ордене не мешки таскать заставляли. Если я обучен чувствовать ведьму, то
почему не могу ей противостоять?
— Но тогда об этой вашей способности узнали бы!
— А ты часто видела чернокнижников, позволяющих врагу подойти на близкое расстояние?
Я и не такое могу, но «не такое» мне обычно не пригождалось.
Пришлось признать его правду и смириться с ней.
День медленно, но верно близился к закату. В горах резко похолодало, ветер пробирал до
костей ледяными цепкими лапами. В покрытой розовым туманом низине властвовало
последнее, уходящее солнце, но досюда оно не добиралось; стемнело. А мы никак не могли
остановиться для ночлега. Узенькие извилистые тропки прерывались полным отсутствием
оных. Иногда те расходились на ответвления, поросшие травой и затертые веками и песком.
Пару раз попадались пещеры, намертво заваленные камнями. Чем дальше мы шли, тем
сильнее я понимала, что когда-то Пограничные горы жили. Тут обитали живые существа, они знали дороги, ориентировались в горных развилках и каменных указателях.
А вот я без старенькой карты ни за что бы не нашла верного пути и застряла где-нибудь
посередине, что, кстати, случалось с нашими предшественниками — за день ходьбы
попалась парочка скелетов в обветшалых одеждах. Мертвые путешественники обычно
располагались в нишах, где их не доставали дожди и снега, но «искателем приключений» это
не помешало умереть.
Нам пока везло. Плутали, но не терялись, постоянно сверяясь с запутанной картой, на
обратной стороне которой была подробная схема развилок. Изредка дорожек оказывалось
больше или меньше, чем на бумаге, но мы выбирали наиболее вероятную. В тупик забрели
лишь однажды, когда путь окончился резким обрывом. Усталость всё чаще напоминала о
себе. Даже Лис растерял былую резвость, а уж про меня с охотником и говорить нечего. Мы
мечтали о покое. Желательно, вечном.
И тут свершилось долго ожидаемое. Нет, не привал. При очередном повороте тропа — чисто
номинальная, потому как давно приходилось карабкаться вверх — кончилась, уступив
намертво заваленной камнями пещере.
Я застонала. Лис издал неразличимое мычание, а Радислав хлопнул себя по ногам.
— И это всё?!
— Пришли?
— Что делать?
— Нужно убираться отсюда.
— Ну да, больше нам ничего не светит.
— Какой толк теперь уходить? Мы и лошадей прогнали. А до деревни идти да идти.
— Я же говорил…
— Нет, но может…
Три голоса слились в сплошное разочарование. Радислав первым подошел к завалу и ударил
эфесом меча по камням. Те и не шелохнулись.
— А если разбить вход чародейством? — спросил Лис и обратился ко мне: — Сможешь?
Возможно, но не разрешенными способами.
— Если один нервный типчик не станет читать мораль о вреде черной волшбы, то
постараюсь.
Радислав многозначительно хмыкнул и нарочно отвернулся. Лис предусмотрительно
отступил.
Я встала напротив завала и достала многострадальный ножик, которым привычно полоснула
по коже. Странно, но на сей раз я перестаралась; не почувствовала силы нажима. Лезвие
глубоко вошло в ладонь, и ту разорвало сотней мелких уколов. Кровь потекла ручейком по
сгибу.
Ладно. Умения стоят жертв.
…Представь молоточек, стучащий по завалу. Он аккуратно пробивает первый камень, трещины пробегают бороздками по нему. Остальные мы расшатаем сами. Легонький удар, длинная паутинка из пробоин…
В глазах пошло пятнами и потемнело. Я требовала слишком мощных чар, съедающих и
непосильных, но продолжала представлять нить за нитью разломы и малюсенькие сколы.
Как иначе понять грань собственных возможностей? Только опытным путем.
Отвлек от плетения громкий взрыв. Камни не дождались «молоточка» и посыпались под