— Так почему это место называется… как там его?
— Серапеум, — ответила Зия. Ее лицо было освещено золотым светом. Вероятно, этот эффект производили электрические лампочки, отраженные от камня, из-за которых мне казалось, что она светилась. — Искандар, мой старый учитель, рассказывал мне об этом месте. Бык Апис был сосудом Осириса. В более поздние времена два имени объединили в одно: Осирис Апис. Потом греки сократили его до Серапис.
Сетне ухмыльнулся.
— Глупые греки. Пришли на нашу территорию.
Взяли за основу наших богов. Я вам отвечаю, не люблю я этих ребят. Но, да… именно так все и случилось. Это место стало известным под названием Серапиум — дом мертвых быков-богов. Я хотел назвать его Мемориалом Хаэмуаса Безупречной Офигительности, но мой отец не согласился.
— Твой отец? — спросил я.
Сетне отмахнулся от вопроса.
— Во всяком случае, я спрятал «Книгу
Тота» именно здесь, потому что знал, что никто не придет в это место. Нужно быть чокнутым, чтобы решиться потревожить гробницы Аписа.
— Великолепно, — казалось, что снова превращаюсь в жидкость.
Зия хмуро посмотрела на призрака.
— Только не говори мне, что ты спрятал книгу в одном из саркофагов с мумифицированным быком, и бык оживет, если мы его побеспокоим?
Сетне подмигнул ей.
— Ох, я придумал кое-что покруче, куколка. Археологи обнаружили эту часть комплекса, — он указал на электрическое освещение и металлические опоры. — Но, я хочу пригласить вас за кулисы.
Катакомбы, казалось, были бесконечными. Коридоры разветвлялись в разные стороны, и все они были выстроены саркофагами священных быков. После спуска по длинному склону мы пробрались за иллюзорную стену, воспользовавшись секретным проходом.
За этой стеной уже не было электрического света, не стояли балки, подпирающие треснувший потолок. Зия вызвала огонь на кончиках пальцев и подожгла навес из паутины. На пыльном полу оставались отпечатки нашей обуви.
— Мы уже близко? — спросил я.
Сетне усмехнулся.
— Просто получайте удовольствие.
Он повел нас дальше по лабиринту. Он постоянно останавливался, чтобы отключить ловушку с помощью команды или прикосновения. Иногда он заставлял делать это меня, якобы потому, что не мог произносить некоторые заклинания, так как был мертв. Но у меня сложилось впечатление, что он думал, что будет невероятно смешно, если иной раз у меня ничего не получится и я просто-напросто умру.
— Почему к одним вещам ты можешь прикасаться, а к другим нет?
— спросил я. — У тебя, кажется, есть возможность выбора.
Сетне пожал плечами.
— Не я создаю правила в духовном мире. Мы можем прикасаться к деньгам и драгоценностям. Но поднимать мусор и возиться с ядовитыми шипами? Нет. Эту грязную работу мы оставляем смертным.
Всякий раз при отключении ловушек высвечивались скрытые иероглифы, а затем так же быстро погасали. Иногда нам приходилось прыгать через ямы в полу или наклоняться от стрел, летящих с потолка.
Картины богов и фараонов сходили со стен, превращаясь в призрачных хранителей, и исчезали. Все это время Сетне ни на минуту не замолкал:
— Это проклятие для отмирания ног, — объяснял он. — А это вызывает наплыв блох. А вон то … о, чувак… это одно из моих любимых. Оно превратит вас в карлика! Я ненавижу этих коротышек.
Я нахмурился. Сетне был ниже меня, но я решил промолчать.
— Да, да, — продолжал он. — Тебе повезло, что у тебя есть я, приятель. В противном случае ты стал бы захудалым карликом без ног. И это еще не самое худшее! Здесь направо.
Не знаю, как Сетне удалось запомнить так много подробностей об этом месте спустя столько лет, но он явно гордился этими катакомбами. Должно быть, он наслаждался ужасными ловушками, которые он разработал для убийства злоумышленников.
Мы свернули в другой коридор. Пол вновь пошел под уклон. Потолок стал настолько низким, что мне пришлось наклониться. Я старался держаться спокойно, но у меня были проблемы с дыханием. Все, о чем я мог думать — над моей головой находились тонны камня, готовые рухнуть в любой момент.
Зия взяла меня за руку. Туннель был настолько узким, что мы шли гуськом, но мне удалось взглянуть на нее.
— Ты в порядке? — спросил я.
Одними губами она прошептала: «Следи за ним».
Я кивнул. О какой бы ловушке нас не предупреждал Хапи, у меня было такое чувство, что мы ее еще ??не видели, хотя и со всех сторон были окружены ими. Мы остались один на один с призраком убийцы глубоко под землей… на его территории. У меня больше не было Хопеша. По каким-то причинам я не мог вызвать его из Дуата. И я не мог использовать свой ??боевой облик в таком крошечном туннеле. Если Сетне нападет на нас, мои возможности будут ограничены.
Наконец коридор расширился. Мы зашли в тупик — сплошная стена с двумя статуями моего отца, в смысле Осириса, по бокам.
Сетне повернулся:
— Хорошо, вот что ребята. Я собираюсь применить силу «разочарования», чтобы открыть эту стену. Заклинание длится всего несколько минут. Я не хочу, чтобы вы испугались, когда я начну читать его, и упаковали меня в розовые ленточки… или что-то еще более уродливое. Весь этот туннель может рухнуть на нас, если я не закончу заклинание.
Я хотел заорать, словно маленькая девчонка, но мне удалось сдержаться.
Зия вызвала раскаленный белый огонь на кончике своего жезла:
— Осторожнее, Сетне. Я знаю это заклинание. Если я замечу что-то подозрительное, я сотру тебя в порошок.
— Расслабься, куколка. — Сетне хрустнул костяшками пальцев. Его алмаз в кольце на мизинце заблестел в свете огня. — Ты должна держать под контролем этого скарабея, иначе ты испепелишь себя.
Я нахмурился.
— Скарабея?
Сетне посмотрел на меня, затем на нее и рассмеялся.
— Ты хочешь сказать, что она тебе не рассказала? И ты еще не догадался? Современная молодежь! Люблю невежество!
Он повернулся к стене и начал колдовать. Огонь Зии стал охлаждено красным. Я подарил ей вопросительный взгляд.
Она заколебалась, затем прикоснулась к горлу. Она не носила раньше ожерелье. Я был в этом уверен. Но когда она прикоснулась к горлу, замигал амулет — сверкающий золотой скарабей на золотой цепочке. Она, наверное, скрывала его волшебством — магической иллюзией, с помощью которой Сетне прятал ленты Хатор.
Скарабей выглядел металлическим, но я понял, что видел его раньше, я видел его живым. Когда Ра заключил Апофиса в тюрьму в подземном мире, он разделил свою душу на части.
Хепри — один из его воплощений, скарабей восходящего солнца, сдерживающий его врага.
Он захоронил Апофиса под оползнем живых жуков. К тому времени, как Сейди и я обнаружили тюрьму прошлой весной, миллионы скарабеев были высушены до оболочки. Когда Апофис пытался выбраться на волю, выжил только один золотой жук: последние остатки власти Хепри. Ра пытался проглотить этого скарабея (да, отвратительно. Я знаю), но когда у него это не получилось… он предложил его Зие. Я не помнил, чтобы Зия брала себе скарабея, но каким-то образом знал, что этот амулет — это он и есть.
— Зия…
Она покачала головой.
— Потом.
Она указала на Сетне, который находился на середине своего заклинания. Ладно, наверное, действительно не очень удачное время для разговора. Я не хотел, чтобы туннель обвалился на нас. Но мой разум был затуманен.
«Ты еще не догадался? — дразнил меня Сетне».
Я знал, что Ра был очарован Зией. Она была его любимой няней. Сетне отметил, что у Зии проблемы с контролем температуры.
«Старик давит на тебя, — сказал он ей».
И Ра дал ей скарабея, буквально частичку своей души, как если бы она была его верховной жрицей… или, возможно, кем-то более важным.
Туннель загрохотал. Тупиковая стена растворилась в пыль, открывая путь в камеру за ее пределами.
Сетне оглянулся на нас с улыбкой:
— Пришло время, детки.
Мы последовали за ним в круглую комнату, которая напомнила мне библиотеку в Бруклинском доме. Пол был выложен сверкающей мозаикой пастбищ и рек. На стенах были изображены священники, которые украшали нарисованных коров цветами и пернатыми головными уборами для своего рода фестиваля, в то время как древние египтяне махали пальмовыми листьями и трясли бронзовыми трещотками — систрумами. Куполообразный потолок изображал Осириса на его троне, наблюдающего за судом над быком. Внезапно я представил Аммит, пожирающую сердце злой коровы, и задумался, любит ли она говядину.
В середине комнаты, на пьедестале в форме гроба, стоял бык Апис в натуральную величину. Он был сделан из темного камня, возможно, из базальта, но был разукрашен так искусно, что казался живым. Его глаза, казалось, следили за мной. Его шкура была блестяще черной, за исключением небольшого белого ромба на передней части груди, а на спине находилось золотое покрывало, напоминающее крылья ястреба.
Между его рогами размещалась золотая тарелка для фрисби — солнечный диск-корона. На лбу быка, словно рог единорога, вздымалась кобра.
Год назад я сказал бы: «Стремно, но, по крайней мере, это всего лишь статуя». Теперь, у меня был некий опыт с оживающими статуями, пытающимися сломать мой анкх.
Сетне, казалось, не беспокоился. Он подошел к каменному быку и похлопал его по ноге.
— Храм Аписа! Я построил эту комнату только для себя и избранных мною священников. Теперь все, что нужно делать, это ждать.
— Ждать чего? — спросила Зия.
Будучи умной девочкой, она стояла рядом со мной у входа.
Сетне посмотрел на свои несуществующие часы.
— Это не займет много времени. Просто таймер. Заходите! Устраивайтесь поудобнее.
Я неуверенно шагнул вперед. Я ожидал, что дверь сразу же захлопнется вслед за мной, но она оставалась открытой.
— Ты уверен, что книга все еще здесь?
— О, да, — Сетне обошел статую, проверяя основание. — Мне просто нужно вспомнить, какая из этих панелей на возвышении откроется. Вы знаете, я хотел сделать эту комнату полностью из золота. Это было бы гораздо круче. Но папа урезал мое финансирование.
— Твой папа, — Зия стала рядом со мной и взяла меня за руку, чему я не возражал. Золотое ожерелье скарабея блеснуло у нее на шее. — Ты имеешь в виду Рамсеса Великого?
Рот Сетне исказился в жестокой насмешке.
— Да, так его называют, благодаря пиару. Я любил называть его Рамсес II или Рамсес Номер Два.
— Рамсес? — спросил я. — Твой отец — Рамсес?
Полагаю, я искренне не понимал того, как Сетне мог вписаться в египетскую историю. Глядя на этого тощего парня с сальными волосами, в пиджаке, и с его смешными побрякушками, я не мог поверить, что он был связан с таким знаменитым правителем.
Хуже того, это связывало его со мной, так как со стороны нашей мамы прослеживалась магия наследия Рамсеса Великого.
(Сейди говорит, что она видит семейное сходство между мной и Сетне. Заткнись, Сейди.)
Я думаю, что Сетне не понравился мой удивленный взгляд.
— Ты должен знать, Картер Кейн, какого это расти в тени известного отца. Всегда стараешься жить его легендой. Посмотри на себя, сын великого доктора Джулиуса Кейна. Ты, наконец, приобретаешь свое собственное имя великого мага, а что делает твой отец? Он уходит и становится богом.
Сетне холодно засмеялся. Я никогда не обижался на отца раньше, я всегда думал, что быть сыном доктора Кейна — это круто. Но слова Сетне накатили на меня гнев и засели у меня в груди.
«Он играет с тобой, — сказал голос Гора».
Я знал, что Гор был прав, но от этого мне легче не стало.
— Где книга, Сетне? — спросил я. — Хватит медлить.
— Не торопись, приятель. Это не займет много времени, — он посмотрел на изображение Осириса на потолке. — Вот он! Синий парень собственной персоной. Я говорю тебе, Картер, у нас много общего. Я не могу найти места в Египте, где бы я не встретил лица своего отца. Абу-Симбел? Там есть папа Рамсес, следящий за мной — аж четыре его копии, каждая высотой по шестьдесят футов. Это похоже на кошмар. Половина храмов в Египте? Он построил их и поставил себе статуи. Стоит ли удивляться, что я хотел стать самым могущественным магом в мире?
Он надул свою тощую грудь.
— И я стал им. То, чего я не понимаю, Картер Кейн, почему ты еще не занял трон фараона? Гор, жаждущий власти, на твоей стороне. Ты должен слиться с богом, стать фараоном мира, и, ах… — он похлопал рукой по статуе Аписа. — Взять быка за рога.
«Он прав, — сказал Гор. — Этот человек прав».
«Убирайся из моих мыслей, — ответил я ему».
— Картер, не слушай его, — сказала Зия. — Сетне, что бы ты не задумал… прекрати, сейчас же.
— Что я задумал? Слушай, куколка…
— Не называй меня так! - сказала Зия.
— Эй, я на вашей стороне, — пообещал Сетне. — Книга прямо здесь… на возвышении. Как только бык начнет двигаться…
— Бык начнет двигаться? — спросил я.
Сетне прищурился:
— Разве я этого не упоминал? Идею мне подал тот праздник, проводившийся в древние времена — Фестиваль Сед. Потрясающе весело! Вы когда нибудь были на Забеге быков в Испании?
— Памплона, — сказал я.
Еще одна волна негодования взяла вверх надо мной. Мой отец брал меня в Памплону один раз, но не выпустил на улицу в то время как быки бежали по городу. Он сказал, что это слишком опасно, как-будто его тайная жизнь мага, не менее опасна, чем это.
— Верно, Памплона, — согласился Сетне. — Да, а вы знаете откуда взялась эта традиция? Египет. Фараон должен был проводить эти гонки с быком Аписом, чтобы возобновлять свою царскую власть, доказывать свою силу, получать благословение богов… и прочую ерунду. В более поздние времена это стало просто фарсом, никакой опасности. Но вначале это была реальная вещь: гонки на жизнь или смерть.
На слове «смерть» статуя быка сдвинулась. Он с трудом согнул ноги, затем опустил голову и уставился на меня, фыркнув облаком пыли.
— Сетне! — я потянулся за мечом, но, конечно же, его там не оказалось. — Заставь эту вещь остановиться, иначе я замотаю тебя в ленты очень быстро.
— О, я бы этого не делал, — предупредил Сетне. — Смотри, я единственный, кто может взять книгу в руки, не умерев от шестнадцати различных проклятий.
Между бычьими рогами сверкнул золотой диск. На его лбу извивалась, шипела и плевалась сгустками огня кобра.
Зия достала свой посох. Мне показалось, или ее ожерелье со скарабеем действительно начало испускать пар?
— Останови это существо, Сетне. Или я клянусь…
— Я не могу, куколка. Прости, — он улыбнулся нам из-за возвышения быка. Он не выглядел сожалеющим. — Это часть системы безопасности, видишь ли? Если вы хотите заполучить книгу, вы должны отвлечь быка и отвести его подальше отсюда, а я открою помост и достану ее. Я полностью вам доверяю.
Бык спрыгнул с пьедестала. Зия потащила меня в коридор.
— Все верно! — крикнул Сетне. — Так же, как и Фестиваль Сед! Докажи, что ты достоин трона фараона, малыш. Беги или умри!
Бык пошел в атаку.
Меч был бы очень кстати. Еще я бы согласился на накидку матадора и копье. Или на автомат. Вместо этого, Зия и я побежали через катакомбы и быстро осознали, что мы потерялись. Позволить Сетне привести нас в лабиринт было глупой идеей. Я должен был бросать сухари, оставлять на стенах иероглифы… что-нибудь.
Я надеялся, что туннели будут слишком узкими для Аписа.
Не тут-то было. Я слышал, как позади нас грохотали каменные стены, когда бык прокладывал себе путь. Был еще один звук, который понравился мне меньше всего — глубокий гул и последующий взрыв. Я не знал, что это такое, но это был хорошим стимулом бежать быстрее.
Мы, должно быть, пробежали десятки залов. В каждом находилось по двадцать-тридцать саркофагов. Я не мог поверить в то, сколько Аписов было мумифицировано здесь в золотой век быков. Наш чудовищный каменный друг заревел позади нас, пробивая свой путь через туннель.
Я оглянулся назад и пожалел об этом. Бык быстро приближался, кобра на его лбу извергала огонь.
— Сюда! — закричала Зия.
Она потянула меня вниз в боковой коридор. В дальнем конце, что-то вроде дневного света, просачивалось из приоткрытой двери. Мы бросились к нему.
Я надеялся что это выход. Вместо этого мы наткнулись на еще одну круглую комнату. Тут не было статуи быка в центре, но были расположены четыре гигантских каменных саркофага по кругу.
Стены были расписаны изображениями крупного рогатого скота — кормление коров; коровы, гуляющие на лугах; коровы, которым поклонялись глупые люди. Дневной свет просачивался из щели в куполообразном потолке, высотой в двадцать футов. Луч солнца рассекал пыльный воздух и падал на середину пола, словно прожектор, но там не было ничего, что мы могли бы использовать для побега. Щель была слишком узкой даже для сокола, и я не собирался оставлять Зию одну.