— И ты вернулся, — сказала я, когда Алекс замолчал и надолго задумался о чем-то своем.
— Не сразу, — вздохнул он. — Откуда мне было знать, что дед умрет от сердечного приступа, пока я гуляю по Южной Америке? Был бы рядом, спас… Короче говоря, приехал уже к похоронам, а заодно узнал, что Валька прибрал к рукам дедушкин недоделанный артефакт.
— Эту булавку, — поняла я.
— Да, — Алекс хлопнул по тому месту, где ее прицепил, — эту булавку. Показал мне и похвастался, что тот, на кого он ее цепляет, полностью подчиняется его воле, рассказал, как уже поэкспериментировал на одном из врагов, так, что тот своими руками перебил свою же семью. Я сказал ему, что это низко. Он мне, что мне не понять, что больше не будет невинных жертв, вроде наших родителей, если он, Валентин Лазовский, будет управлять другими магами. Вот только разобраться бы в том, как дед добился такого эффекта и соорудить еще таких же булавочек. И, ясное дело, без образца сделать копии он не мог.
— И ты украл оригинал, — я не спрашивала, просто констатировала.
— Ага, — покаялся Алекс, хотя виноватым не выглядел. — У Вальки крыша поехала от мечты о власти, он хотел, чтобы не было жертв из-за разборок магов, а сам с этой булавкой уже успел натворить дел, если будут созданы копии… Короче, не будут, — он оборвал себя, не став расписывать ужасы возможного будущего.
Все звучало вполне логично, не поняла я одного.
— Почему тогда ты ее не уничтожишь?
Алекс усмехнулся, но скорее не весело, а обреченно.
— Не могу. Дед очень ценил свое детище и наложил защиту, которая снимается только паролем. Пароль может, как заставить булавку работать, так и уничтожить ее. А его он оставил Вальке перед смертью. Вот так и танцуем третий месяц: у меня артефакт, у брата пароль.
— Но ведь ты можешь уехать, — все еще не понимала я, — опять за границу куда-нибудь?
— С этим? — его ладонь снова легла на место с булавкой. — Никуда я не поеду, пока ее не уничтожу, а для этого мне нужен пароль. Его все-таки мой дед создал, поэтому если попасть к нему домой или в лабораторию, может, удастся что-то найти, чтобы понять.
— А тебе туда путь заказан, я так понимаю?
Он хмыкнул.
— Ясен пень. Валька костьми ляжет, но просто так меня туда не пустит. Я уже сто раз пытался, но и там, и там охраны даже больше, чем нужно. Пока что не получается, а пока не получится, никуда я из города не уеду.
Я кивнула своим мыслям, многое прояснялось, но не все, далеко не все.
— А как ты оказался в моем подъезде? — спросила я.
Алекс пожал плечами, признавая свою ошибку.
— Попался. В очередной раз попытался попасть в дедову лабораторию, и меня чуть не поймали. В магии я сильнее, поэтому один из энтузиастов принялся махать ножом.
— Они же могли тебя убить.
Даже в тусклом каминном свете было видно, как Алекс поморщился.
— Обезвредить, захватить. Убить — нет. Валька все-таки мой брат. А во-вторых, убить меня не так просто. В Перу я здорово научился управлять регенерацией, — в доказательство он задрал свитер, и даже при таком освещении я увидела, что на месте пореза, где должен был остаться длинный некрасивый шрам, не осталось даже тонкой полоски. — Меня ранили, но я в последний момент умудрился переместиться. Было не важно куда, лишь бы уйти. Прыгнул, не глядя, и оказался… там, где оказался. А так как в последнюю неделю я не пытался пробраться к деду, они решили, что я избавился от булавки, наложил на нее защиту, чтобы не нашли, и приберег ее у тебя. Идиотская идея, да и защита бы так долго не простояла, но с этого все и понеслось.
Я молчала, переваривая услышанное. Признаюсь, я и не мечтала, что Алекс будет так откровенен.
— Давай все-таки поспим, — Алекс неправильно понял мое молчание, — до рассвета еще пару часов.
Я не стала спорить и улеглась поудобнее, подтянула одеяло к подбородку и закрыла глаза. Пролежала так несколько минут, а потом реальное понимание ситуации накрыло меня с головой.
— Алекс, — позвала я.
— Что? — немедленно отозвался он.
— Скажи, а что бы случилось, если бы я не бросилась тебя спасать?
Я поняла, что угадала еще до того, как Алекс ответил, потому что ответил он далеко не сразу.
— Ничего бы не случилось. Полежал бы полчаса-час. Кровь бы сама остановилась, а рана бы затянулась.
— Боже, — простонала я, понимая, что сама виновата во всех своих бедах. Я не просто не помогла, я все испортила. Вместо часа на регенерацию, Алекс провалялся у меня всю ночь, потому что вызванный мной бесполезный доктор вколол ему лошадиную дозу снотворного.
Алекс понял мое состояние, но, слава богу, не стал говорить ничего утешающего, мол, ты не виновата, а еще ты не идиотка, ты мне, правда, очень помогла. Вместо этого он оптимистично сказал:
— Зато я полечил Нафаньку.
На это мне возразить было нечего.
— Спасибо тебе за котика, — искренне сказала я. — Но ты и так сделал для меня больше, чем достаточно, сейчас я тебе только мешать буду, может лучше…
Я не договорила.
— Не лучше, — жестко прервал меня Алекс. — Мои братья и их друзья заигрались в сильных мира сего, и я не собираюсь смотреть, как тебя пустят на фарш из-за их погони за тенью.
— Ты мне ничего не должен, — настойчиво повторила я. — Я ведь, оказывается, ни в чем тебе не помогла.
— Ты хотела помочь, — ответил Алекс, — а это само по себе важно.
Я не нашлась, что на это сказать.
— Спи, давай, — строго сказал Алекс, сам укладываясь в огромном кресле поудобнее и укрываясь одеялом.
— Сплю, — прошептала я, послушно закрывая глаза, в конце концов, подумать можно и с закрытыми глазами, и молча.
5 глава
Мы сидели в маленьком дешевом кафе, Алекс молча помешивал уже остывший кофе, задумчиво поглядывая то на меня, то в окно. Не нужно было ничего говорить, чтобы понять, что он никак не может решить, что со мной делать.
Квартиру Зои Иосифовны мы покинули на рассвете, хотя та и была против и предлагала остаться подольше, но Алекс отказался наотрез, не желая подвергать ее опасности. Я же приняла его решение как данность, так как явно оказалась не в том положении, чтобы качать свои права.
Кафе в нескольких кварталах от дома бывшей балерины, как мне показалось, Алекс выбрал наобум, но я была не против, на улице было слишком холодно, чтобы просто бесцельно бродить.
— Алекс, — я пришла к выводу, что пора хоть что-то сказать.
— А? — он тут же перевел взгляд на меня.
— А ты какой, младший из братьев?
Уж не знаю, что я такого сказала, но чем-то я умудрилась его рассмешить. А когда отсмеялся, он поинтересовался:
— Это ты с чего так решила? — и продекламировал: — «У старинушки три сына: старший умный был детина, средний сын и так и сяк, младший вовсе был дурак». По этому принципу?
Теперь мне тоже стало смешно. Понятия не имею, отчего я так решила, просто он говорил, Валентин старше, вот я и придумала, что второй брат тоже.
Я даже испугалась, что ненароком обидела, но нет, обиженным он точно не выглядел.
Алекс еще раз усмехнулся, отпил из кружки и пояснил:
— Нет, я тот, который «и так и сяк».
— Понятно, — протянула я.
— А у тебя? — вдруг спросил Алекс. — Есть братья или сестры?
— Увы, — вздохнула я, — я у мамы с папой одна.
— А они?..
— А они погибли пять лет назад.
— Прости.
Я покачала головой.
— Все нормально.
В конце концов, он вчерашней ночью передо мной душу наизнанку вывернул, так что имел полное право задавать мне вопросы. Что же касается, этого конкретного, со смертью родителей я давно смирилась.
— Что мы будем делать? — спросила я, когда пауза затянулась.
Алекс пожал плечами.
— Если бы я знал, мы уже делали, а не просиживали тут штаны. Мне жаль, что я втянул тебя в дела с этой проклятой булавной, но придется плясать от того, что есть.
— Я тебя ни разу не обвинила, — серьезно напомнила я, надеясь, что он поймет: я не собираюсь делать этого и впредь.
— Я это ценю, — он вымученно улыбнулся, — но хода дела это не меняет. Тебя нужно спрятать.
Тут я поймала себя на обиженной мысли, что булавку тоже можно было бы спрятать, но он почему-то таскает ее с собой.
— Где спрятать? — деловито спросила я.
— А вот это вопрос. Аэропорты они отслеживают, вокзалы, думаю тоже. Можно попробовать на машине.
— Послушай, — я нахмурилась, потому что все равно еще очень многого не понимала, — они же маги (или как вы там себя называете), не ФСБ, не Интерпол, как они могут отслеживать все точки въезда-выезда из города?
Алекс посмотрел на меня чуточку насмешливо, но в то же время не обидно.
— А ты думаешь, в перечисленных тобой организациях нет таких, как мы? Валентин давно варится в этой каше, у него полно связей и везде свои люди, поэтому не удивлюсь, что именно к ним он и обратился в первую очередь.
— Погоди, — встрепенулась я, — ты же говорил, что следователь Селезнев ненастоящий полицейский!
— Этот ненастоящий, — спокойно ответил Алекс, — следующий мог оказаться и настоящим.
— А это кто был?
— Судя по описанию, Егор, правая рука Вальки, только он придерживается стиля наполовину героя из «Матрицы» — наполовину бандюги из девяностых.
Я хихикнула. Нечего сказать, точное описание.
— Так что, думаю, машина — идеальный вариант, — тем временем продолжил Алекс. — Лучше взять напрокат и не на свое имя.
— Паспорт попросят, — напомнила я.
— Ерунда, — отмахнулся Алекс, — сумма сверху, и тебе сами заполнят и паспортные данные, и имя с фамилией.
Я припомнила сумму на своем счету. Я-то думала, что средств у меня достаточно, но если придется давать взятки направо и налево, вряд ли, мне хватит надолго.
Кажется, Алекс по моему лицу понял направление моей мысли.
— Не переживай, я все устрою.
Мои брови непроизвольно поползли вверх. Кстати, и почему мне сразу не пришел в голову вопрос, на что он вообще живет? Весь его вчерашний рассказ: то Аргентина, то Перу…
Алекс скривился.
— Не смотри на меня так, будто у меня рога на лбу. Признавайся, что там опять навыдумывала?
— Да так, — я пожала плечами, — просто думаю, откуда у тебя деньги, нигде долго не задерживаешься, сейчас три месяца в подполье…
— Ах, это, — он заметно расслабился, — а я уж было подумал, что ты снова решила, что я строю хитроумный план твоего убийства.
Это он о моих подозрениях у квартиры балерины.
Я поняла, что краснею, и смутилась еще больше.
— В последние три месяца, ты права, поиздержался немного, — Алекс тактично сделал вид, что ничего не заметил. — А до этого, да, с материальным положением все было в порядке. Дед еще много лет назад создал в Германии фармакологическую фирму, которой я занимаюсь с двадцати лет, и она приносит неплохой доход. Ну, и плюс фриланс всякий разный, пока мотаюсь то там, то здесь, — похоже, видя, что у меня и так отвисла челюсть от услышанного, Алекс решил меня окончательно добить: — У меня три высших образования: медицинское, международные отношения и юридическое. Так что могу найти работу.
Сколькими языками он владеет, я спрашивать не решилась, дабы не издеваться еще больше над собственным самолюбием. Мой свободный английский и немецкий с французским со словарями нервно курили в углу.
— Когда ты успел столько дипломов получить? — не сдержалась я, в тайне надеясь, что Алекс скажет, что дед помог, или что-то в этом роде.
Но он только пожал плечами.
— То дистанционно, то экстерном. Очно не учился, каюсь.
Я смотрела на него и не знала, что сказать. Похоже, способности к магии не единственное, что делает этого человека неординарным.
После всего сказанного, вчера и сегодня, мысль, что Алекс может причинить мне вред, казалась самой безумной из всех, что когда-либо появлялась в моем мозгу. И я поняла, что испытываю к этому человеку сильное глубокое чувство — уважение.
— Ладно, — Алекс поставил пустую кружку на стол и явно собрался уходить. — Надо раздобыть тебе машину.
Я признавала логику в его словах, по вдруг поняла, что последнее, чего бы я сейчас хотела, — уехать, спасая собственную шкуру.
— Давай еще закажем кофе, — решила я пока что зайти издалека.
Если он и удивился, но ничем своего удивления не выразил, только кивнул и махнул рукой официантке.
Когда кофе был разлит по кружкам, и девушка отошла, Алекс вперился в меня внимательным взглядом.
— О чем ты еще хотела поговорить?
Вот так-то, обходной маневр не прошел, и он ни на мгновение не поверил, что я просто хочу еще пить.
Выкручиваться и отнекиваться я смысла не видела и решила говорить начистоту.
— О том, что ты делаешь и чего хочешь добиться.
— Я тебе уже все рассказал, если ты об этом.
Я покачала головой, собираясь с силами, чтобы сказать то, что собиралась.
— Не об этом. О том, что ты не справишься.
Вот теперь, впервые за все время нашего знакомства, на его лице появилось обиженное выражение.
— Спасибо за высокую оценку моих способностей.
— Снова не об этом, — поспешила заверить я. — А о том, что это замкнутый круг. Ты один, а их много, и им известно, чего ты хочешь, а значит, ни за что не пустят тебя в дедову лабораторию, а если придешь, всегда будут ждать там.
— Продолжай.
Уж не знаю, заинтересовался ли он, или просто решил позволить мне высказаться, но я воспользовалась моментом и вдохновенно продолжила:
— Тебе нужен помощник, кто-то, кто отвлечет их внимание и позволит тебе проникнуть туда, куда ты хочешь. Ну, или проникнет сам, пока они погонятся за тобой.
На его лице появилась улыбка, которую я не могла назвать никакой другой, кроме как снисходительной.
— И ты предлагаешь свою кандидатуру?
Я закивала, как китайский болванчик.
— Ты не можешь не признать, я отличная кандидатура, потому что уже попала в их поле зрения.
Алекс откинулся на спинку стула и побарабанил пальцами по столешнице, оценивающе меня рассматривая.
— А ты понимаешь, чем тебе грозит эта самодеятельность? — спросил он через некоторое время.
— П-понимаю, — я запнулась, и, вместо решительного, мой тон прозвучал жалко.
— А я думаю, не понимаешь. Я Валькин брат, и его люди против его воли не причинят мне особого вреда, а он на это разрешения не даст, в этом я уверен. Повздорить, подраться, но не убить. По сути, я не рискую ничем, кроме собственной гордости. А вот ты… — теперь он поменял положение, наоборот придвинул стул к столу, поставил на него локти и подпер руками подбородок. — Ты не обладаешь даром, а, значит, не представляешь для Валентина никакой ценности. Так уж повелось, он с детства относится к людям без способностей, как к… — Алекс запнулся, подбирая более точное сравнение. — Как к животным, если бы ты не любила животных. Специально убивать направо и налево не будет, он все-таки не живодер, но если понадобится, жалеть не станет. И раз они там думают, что булавка может быть у тебя, то будут выбивать из тебя эту информацию до последнего.
Я сглотнула, но собралась с силами и ответила:
— Я понимаю.
— А вот я нет. Я знаю, ради чего и почему я все это делаю. Во-первых, я на самом деле не хочу, чтобы Валентин подчинял себе волю других людей и лишал их права выбора. Но это так, поэзия. Прежде всего, я не хочу, чтобы МОЙ БРАТ делал ЭТО. Все ошибаются, и сейчас ошибается он, а если Валька добьется своего, то пути назад у него будет. А я этого допустить не могу. И это не борьба добра со злом. Я уж никак не похожу на роль спасителя человечества, а мой брат ни в коем разе не вселенское зло. Я вообще считаю, что нет разделения на добро и зло, белое и черное. Есть только люди с разными точками зрения. И сейчас моя задача не позволить заблуждениям моих братьев зайти слишком далеко. Это — моя позиция. А ради чего тебе рисковать своей жизнью? Чтобы помочь мне, о котором ты знаешь только то, что я сам же тебе и рассказал? Откуда ты знаешь, может, это все вранье, и это мой брат пытается мне помешать порабощать людскую волю при помощи дедова артефакта, а? Ведь это он был с дедом, когда тот умирал, а я, наплевав на семью, занимался самообразованием.