— Юр, отделяй бочку.
— Да, она свое дело сделала, — лениво буркнул и щелкнул тумблером. 'Банг!' - сказали пироболты. Еще через минуту в строго рассчитанный момент врубил ненадолго моторы борткомп. Все, орбита круговая, — БЦВК, пораскинув электронами, выдал на пульте расчетные параметры и гордо сменил статус на 'ПРГ 001 ХОР'. Только таймер полетного времени тикал, +545, 546… Всего девять минут с копейками прошло, пока мы, разгоняясь, пролетели тысячи километров. Ну а теперь продолжаем движение, строго по законам физики пытаясь упасть назад на Землю — вот только на скорости двадцать восемь с половиной тысяч километров в час постоянно промахиваемся мимо…
— Кедр, я Заря. Орбита расчетная. Все системы корабля в норме, самочуствие экипажа хорошее, — открыв забрало спасскафандра должил вниз, на Землю, командир.
В шлемофоне раздались крики и аплодисменты. Выслушав многочисленные поздравления, уточнили время приема параметров разгона — пообещали через полчаса.
Юра начал строго по плану тщательно проверять все системы корабля, сверяясь с Центром управления. Ну а я в это время спокойно отстегивал перчатки спасскафандра. Предстоит много точной работы — по расчету до начала выхода на лунную трассу два часа. За это время надо запрограммировать железяку уточненными данными, которые, высунув языки, на Земле считают и трижды перепроверяют. Я тоже их трижды перепроверю — мне не влом. И поехали - 'С/СП', 'ПРГ 010', 'УСТ'… Очень похоже, как я в детстве, в далекие с какой стороны не посмотри восьмидесятые, играл на программируемом калькуляторе в 'Лунолет'. И не думал даже тогда, что удастся это сделать в жизни…
За работой время пролетело незаметно. Я уже заканчивал последние сверки контрольных сумм, командир свои дела закончил чуть раньше. И, пользуясь моментом, любовался на вид из иллюминатора.
— Вова!
— Ау?
— Вижу нашу станцию, красиво!
— Ага, она идет чуть выше и в стороне. Как раз при разгоне мы ее догоним.
— Так это что, специально?
— Точно, баллистики пуск рассчитали по просьбе Центрального телевиденья. Нас сейчас оттуда ребята в телескоп снимают — улыбайся.
— Ха, сейчас пару ласковых им скажу…
— Не, Юр. Только после выхода на траекторию. Сейчас все каналы заняты.
Командир понял, что потрындеть с парнями перед стартом ему не дадут и заскучал. Впрочем, долго он спокойно сидеть не мог и достал из ЗИП-а подзорную трубу. Да ладно, он хоть и пилот — но сейчас ему делать нечего. Его навыки пригодятся в другом месте. Так что, пока он пялился в шайтан–трубу то на станцию, то на Землю я спокойно доделал свое дело.
И снова перед глазами тревожно моргают светодиоды, неотвратимо отсчитывая время до старта. Теперь уже с привычной, можно сказать насиженной, околоземной орбиты. Туда, где нет рядом родной Земли. Туда, откуда уже иногда не возвращались…
Мягко, почти бесшумно, загудели водородники. В кресло вжало, но совсем чуть–чуть. Какая перегрузка? Мы весили сейчас всего треть от земного. И постепенно быстрей и быстрей стали прибавляться метры в секунду на индикаторе скорости.
До Второй Космической кочегарили больше двадцати минут. Наконец скорость достигла расчетной и двигатели плавно утихли. Впереди трое суток в пустоте и почти безделии. Всего то надо коррекцию посчитать и выход на орбиту. Хотя зря я так говорю, большую часть сделают там, внизу — опять попугаем буду цифры повторять. Но в теории, при полном отсутствии связи пришлось бы считать самому… Ух, надеюсь, это не потребуется.
Отстегнув ремни, мягко всплыл над ложементом.
— Вов, куда намылился?
— Толчок разконсервлю, приспичило.
— Ааа, скажи там, если кто придет — я за тобой занимал!
Да, если бы летели полным экипажем, втроем… А так, тут до ближайшего желающего тысяча километров. И он, бедняга, все дальше и дальше от нас. Или мы от него?
Вот за что все Юру любят — за принцип 'будь всегда веселым'. Ни минуты без шутки. И это здорово!
Повозившись с кремальерами, откинул переходной люк и уплыл в бытовой, заниматься своим грязным делом. И не надо опять задавать идиотских вопросов - 'как Это можно делать без Веса?', идите лесом…
Короткий остаток первого дня прошел тихо и спокойно. Я общался с ЦУП-ом, уточняя коррекцию, Юра болтал со станцией, где все завидовали нам белой завистью. Говорили — очень красиво мы в полусотне километров от них на полной тяге промчались! Развернули корабль с ракетным блоком по Солнцу и стабилизировали, на теневой стороне 'Фрегата' открылись его паруса — радиаторы системы охлаждения. Там еще много жидкого водорода осталось. А он не хочет долго оставаться жидким и его надо уговаривать — охлаждая, аж до -253 градусов. Несогласный со столь суровыми условиями водород соединялся в химическом реакторе с кислородом, давая нам энергию и превращаясь заодно в воду для испарительной холодилки. Солнечные батареи мы разворачивать не стали пока, рано еще.
А спать в невесомости, если привык к ней конечно — кайф! Я дрых в бытовом, натянув гамак так, чтоб окошко на теневой стороне перед лицом было. Закрыл солнечное шторкой, потушил освещение — и любовался далекими звездами, пока глаза сами не закрылись…
Сон был как в детстве, я летал. Проснулся — точно! Гамак плохо закрепил или ногами дрыгал сильно, теперь меня вентиляцией по отсеку кружило. Зато выспался отлично. Глянул в спускаемый — Юра уже проснулся и тихо разговаривал по радио. Судя по интонации не с начальством, а с любимой женушкой.
— Куку! — сказал я, свисая из люка вниз головой.
— О! Вот и Вовка проснулся… Тебе привет!
— Пасиба! Ты пока болтай, а я завтрак пошел готовить.
'Так, чтоб такого скушать нам хорошего…', подумал я, возвращаясь в бытовой. Еды у нас было на месяц с лишкой, притом что сам полет — всего две недели. Тоже на всякий пожарный. Зато мы могли выбирать что, и как есть. На месте вообще по–человечески из тарелок кушать будем. А сейчас выбор был ограничен фактом что еда, оказывается, тоже любит летать! Поэтому, не долго думая, затолкал в микро–микроволновку по паре тюбиков на нос, один с борщом, другой со страшной на вид, но весьма вкусной бурдой. Представляете себе аппетитный вид отличного жаркого с гарниром? А теперь представьте его после попадания в мясорубку — ага, и с гарниром тоже. Вот–вот, неаппетитное зрелище. Но мы на него смотреть не будем, мы его просто съедим.
— Кушать подано, садитесь жрать, товарищи!
А потом, сытые и довольные, занялись шоу–бизнесом. Я работал оператором, летая летучей мышей по отсекам следом за Юркой. Ну а он работал клоуном — серьезный ролик для взрослых и детей превратил в цирк! Весь вес личного багажа ухнул на магнитофон с веселыми песенками — теперь эта дура летала по кораблю, орала и пыталась меня стукнуть, причем всегда по затылку… Юра шутил по поводу и без повода, описывая корабль и наш быт, игрался с водой и жратвой. Минибутербродик оказался внутри большого пузыря апельсинового сока и был торжественно им проглочен. Показывая Землю в окошке, поработал синоптиком. 'Ого, какой ураган идет на штат Флорида! Камрады астронавты на Земле! Держитесь за шляпу — у вас может улететь крыша…' Глядя на это веселое безобразие, у меня в голове закрутились слова одной песенки - '…А я похож на новенький Икарус — у меня такая же улыбка!'.
Как ни странно, все остались довольны — даже наградили овацией и сказали, что крутили по ЦТВ в прямом эфире. Наконец шоу закончилось. Дальше все было как обычно — рутина. Я окончательно утряс с Центром параметры и время коррекции, по плану включились и немного погудели движки. Потом еще трое суток мы скучали, отсыпаясь впрок.
Проснувшись в очередной раз, глянул в окошко и офигел! Огромная, выпукло–рельефная, Луна заняла полнебосвода и заметно увеличивалась с каждой минутой. 'Ехали–ехали, наконец, почти приехали…'. Наступил главный день. Разглядывать пейзажи хотелось еще, но было некогда — еще раз все проверить надо, свернуть паруса Фрегата, развернуть корабль и приготовится к торможению. На все всего лишь час, так что завтракать будем уже на орбите. За этими заботами время пролетело быстро, теперь–то можно в окошко посмотреть? А фиг тебе, смотреть–то и не на что, летим над ночной стороной уже… Зато в районе цели, окраины кратера Тимохарис сейчас раннее утро — гораздо удобней садится, когда каждая яма и булыжники отлично показывают себя тенями. Так что опять сидим и пялимся в отсчитываемые компом секунды. И вот, вновь загудели движки, переваривая оставшиеся тонны топлива, кожей чувствовались проносящиеся всего в тридцати километрах под нами горы. Торможение завершилось, мы отстрелили верный Фрегат, свою работу он сделал на все сто. И у него осталась только одна, последняя команда — ценой жизни послужить науке. Развернем сейсмодатчик, предупредим штатников, которые свой воткнули раньше — и он получит последний приказ, тормознув остатком топлива поработать метеоритом…
Ну ладно, теперь пора нам идти на свидание. С какой красавицей? Не, совсем это не красавица, а двадцатидвухтонная бочка ядовитой гадости — пентаборана и перекиси водорода с движком, зовется 'Бурлаком' и дожидается тут нас. Чтоб стащить вниз, а то. Я запрограммировал выход на рандеву сидя в спускаче, Юра полез в бытовой, к блистеру управления стыковкой. Вот тут–то и началась его настоящая работа, а то бездельничал всю дорогу, подрабатывая клоуном на полставки. Да, вот бочка показалась, кстати, здорово похожа на штатовский Аполлон — и внешне, и габаритами. Скороговоркой докладывал параметры, сверху время
от времени раздавались мягкие хлопки движков ориентации. Не самого корабля, а ДОК-а, двигателей ориентации комплекса. Домой мы их не повезем, пускай сейчас поработают. Юрка состыковался идеально, с первой попытки, но все равно тряхнуло нас здорово. Еще бы, две таких тяжелых бандуры поцеловались — это не к станции цепляться, которая от тебя еле колыхнется. На Земле за нас порадовались и назначили время спуска, почти через три часа. Луна намного меньше и легче Земли — там виток девяносто минут, а тут два часа с лишкой. Теперь–то можно наконец пожрать и поглазеть ф форточку…
А смотреть тут было на что — целый мир, чужой, мертвый, но красивый. Горы, кратеры всех размеров плыли за окном. И цвет не такой пепельно–серый, как кажется с Земли. Оказалось тут куча разных оттенков, Луна разноцветная, однако! Причем глаз видел гораздо больше, чем телекамера, только качественная фотопленка может сохранить часть этого великолепия. Отхлебывая суп из тюбика, глядел в окно пока снова не наступила ночь.
Час ничегонеделанья — все проверено и сосчитано, корабль сориентирован, теперь Бурлак смотрит своим задом с дюзой движка вперед и готов к работе в срок. О, мы снова на солнечной стороне — но еще над обратной стороной планеты, из всех людей в мире лишь пятнадцать могут похвастаться, что видели ее своими глазами. А вот и самое прекрасное зрелище — восход Земли. Впервые его увидели Лешка с Олегом почти три года назад. Как все тогда завидовали им… Но это значит, что осталось десять минут до начала самой веселой и опасной части нашего приключения. Время готовится к десанту.
Юра закрепился стоя за пультом в бытовом, перед самым большим окошком, разрисованным рисками углов и высот, я пристегнулся в спускаемом и тоже готов к работе. Загудел Бурлак, сталкивая нас вниз с орбиты. Он будет тащить нас до высоты в пару километров и почти полностью погасит скорость, сотню–другую метров в секунду мы и сами одолеем. Я повис на ремнях, тяга то отрицательная от нормали пошла. Командир, бедняга, вообще головой вниз висит.
— Ты как там, живой?
— Пока да…
— Высота двадцать пять, скорость полтора, норма!
— Долго еще?
— Минут пять потерпишь?
— Ладно, уговорил…
Мне тоже было хреновасто после трех с лихуем суток невесомости, но полегче, чем ему. Не зря так мучают космонавтов на тренировках… И продолжали бежать цифры на индикаторах — теперь в сторону уменьшения. Мотор "Бурлака" забулькал, глотая последние капли горючки.
— Высота дведвести, скорость стопийсяд на пять, отделяю бочку.
— Готов! — заорал Юрка. Я даванул кнопку и отстрелил стыковочный узел целиком, зачем он теперь нужен? Аварийная стыковочная решеточка у нас осталась, однако, на всякий. Командир немедленно взял управление на себя, тут уже пошла настоящая старая добрая пилотская работа — никакой компьютер не сможет выбрать подходящее место посадки, а не свалится в яму или не уткнется в большой кирпич. Защелкали рулевые движки, корабль начал переворот. Радар радостно нащупал лучом хоть что–то кроме пустоты — и начал давать истинную, а не расчетную высоту и скорость.
— Двесто, стосторок на пять…
— Вижу!
Да, пока у него есть время смотреть по сторонам и на пульты, комп контролирует тягу двигателя по положению РУД-а, похожего на привычный самолетный, только крохотный совсем. А быстро и понятно говорить друг другу цифры мы специально учимся на тренировках. Высота, скорость горизонтальная и вертикальная. На Луне привычные пилотские навыки плохо работают, атмосферы то нет! Глаз не может зацепиться за ориентиры — совершенно непонятно, например этот камень размером с дом или с чемодан.
— Одинпятсот, девяносто на десять.
— Вован… — неожиданно спросил Юр.
— А? — шокированный нештатным (не вовремя, за каждую секунду мы падаем на десяток метров) обращением спросил я.
— Тут наше железо не падало?
— Нет, я бы знал.
— А амеры?
— Вроде тоже нет.
— Мля…
И тут корабль резко наклонился движками вперед и вбок, а ручку управления двигателем Юра тоже потянул на себя. На дисплее вертикальная скорость полезла вверх — а горизонтальная к нулю…
— ТыШоТворишьАсХренов!!!
— Кедр, я Заря! Вариант 'ЗЮ'!!!
Шлемофон, до этого молчавший, взорвался десятком голосов разом. Их перебил голос Главного ' — Ребята, работайте по варианту', потом видать микрофоны в ЦУПе обрубили — нам не мешать. Что такое вариант 'З', он же 'зю'? Когда его вписывали в полетные планы — хохмили, как могли. Расшифровывается как 'зеленые человечки / крокодильчики / чертики'… Воткнули на всякий пожарный. Теперь, в устном радиообмене мы не будем это упоминать — мало ли кто пишет радиопереговоры. Все сообщения по теме будем отправлять шифром, под видом обычной телеметрии. Ну а пока надо просто сесть, а не грохнутся!
— Где? — спросил я. Секретность секретностью — но хватит ли у нас горючки долететь до того, что углядел глазастый наш пилот.
— Трисполовиной юговосточней точки…
— Принял. От блин, можем не дотянуть. Точнее дотянем — а домой на чем лететь? Тут заправок нет.
— Одинсто, десять на восемь…
— Один, ноль на десять.
— Нольдевять, двадцать на десять. Юрик теперь наклонил наш пепелац носом вперед и снова набирал скорость.
— Нольвосемь, пятдесят на десять… Нольшесть, восемьдесят на десять… — продолжал я диктовать цифры, с тревогой глазея на топливомер.
— Нольтри, восемьдесят на десять… Падай, пора!
— Еще немного!
— Нет. Сорок секунд!
— Принял… — Пробурчал Юра. Если выжрем топлива сверх нормы сесть то сядем, но потом останется только выйти на орбиту и голодать, ожидая — успеют или не успеют послать спасательную экспедицию.
— Нольдва… Сто… Девяносто…
Высота падала, а горизонтальная скорость была еще большая. Мы неслись как истребитель на бреющем!
— Гаси горизонталь.
— Успею!
Вот блин, упрямый… Не успеет погасить — размажет нас по поверхности, полетим кубарем. Ох, не вовремя я это вспомнил — предсмертные вопли астронавтов Аполлона-10, когда они кувыркались в взбесившемся при старте взлетном модуле. Жаль бедняг, не охота их судьбу повторить.
— Гаси, мля! Двадцать секунд остаток.
— Принял…
Корма корабля повернулась вперед и цифры горизонтальной побежали вниз.
— Пятьдесят, тридцать на восемь…
— Сорок, двадцать на семь…
— Тридцать, пятнадцать на семь..
— Двадцать, десять на пять…
— Одинпять, пять на три, одиндва три на два, одиннольдванадва, девятьнадва, семьньполтора, шесть, пять, четыре, три, два… Касание!
К дружному воплю восторга в шлемофоне присоединился наш дует. И хлопки прижимных движков, не хватало еще отскочить от поверхности и опрокинутся…
— Фух, — откинув забрало гермошлема, вытер я лицо. Ничего себе, и когда я успел так вспотеть? Вроде лежал себе спокойно в ложементе, циферки диктовал… Сверху послышалось шебуршание, клацанье пристежных ремней и показалась довольная юркина Лыба.
— Ну ты даешь, летчик–ас…
— А то, могём!
— А это ты видишь! — показал я ему пальцем на приборы. — Горючки осталось по расчету на девять секунд…
— Ну, так сели ведь!
— Это радует… — пробурчал я. Мы посмотрели друг на друга и весело заржали. Ух, главное то — мы на Луне, братцы–кролики! Не сговариваясь, бегом полезли вверх смотреть в окошки…