— Ребята? Где вы? — я не на шутку испугался и заметался среди палаток и песчаных взгорий. — Эй, ну выходите, не смешно! Где вы все? Дюк? Рассел? Гэри? Где вы?
Двадцать минут пробегав как угорелый, заглянув во все палатки и за каждый холм, я молча вернулся к кострищу. Мои движения были автоматическими и слегка замедленными. От ужаса волосы на моей голове встали дыбом. Я осторожно сел на песок перед пятном золы и поджал ноги, уткнувшись подбородком в колени.
Их нигде нет. Вещи на месте. Это может значить только одно — ночью на нас напали мутанты, и всех альф убили, а, может, и забрали в плен. Но меня-то почему не тронули? Зачем им альфы? Кажется, альфы им нужны только для того, чтобы их… съесть.
От этой мысли меня затошнило. Господи, какой ужас. Мне нужно идти к городу, здесь оставаться нельзя. Может, мне повезёт, и я дойду целым и невредимым.
Я поднялся и побрёл в сторону, где по моим представлениям должен был находиться Шеридан. От жары кружилась голова, ноги стали ужасно тяжёлыми, и я с трудом мог двигаться. Солнце, стоявшее уже близко к зениту, пекло как сумасшедшее, и я быстро почувствовал тошноту и головокружение, как при солнечном ударе. Мне очень хотелось пить, но бурдюк я не догадался взять с собой — слишком был напуган.
Не знаю, сколько мне удалось пройти, но наступил момент, когда во рту всё пересохло, страшно заболела и закружилась голова, и я, тихо застонав, повалился на горячий песок. Не успел я окончательно потерять сознание, когда мне на голову нацепили мешок и, сграбастав меня в охапку, кинули на что-то твёрдое. Я забрыкался, как слепой котёнок, закричал, не особо надеясь на помощь.
То, на чём я лежал, завибрировало и загудело, и я понял, что оно двигается. В мешке дышать стало труднее, и я начал задыхаться, захрипел, скребя пальцами по твёрдой гладкой поверхности под собой. Сверху на меня вылилась вода, и мне сразу стало заметно легче. Правда, в такую жару она тут же и высохла, но всё равно облегчение было весьма ощутимо. То, в чём я лежал, двигалось достаточно плавно и осторожно, и я снова начал отключаться.
Из забвения меня вывели тем, что, поставив в вертикальное положение, подтолкнули в спину. Низкий голос повелительно бросил:
— Иди.
Тяжёлая рука сдавила моё плечо и повлекла куда-то. Сначала мы шли в полной тишине, разбиваемой только гулким эхом наших шагов, а потом раздался странный шуршащий звук, и мы вошли в помещение, наполненное голосами. Голоса были повсюду, вокруг меня, они то приближались, то отдалялись. Я не вслушивался, но звуки обычной человеческой речи придавали храбрости и успокаивали. Я выдохнул с облегчением — это совсем не похоже на логово мутантов. Значит, я попал к людям, о существовании которых поблизости мы и не подозревали. Я успокоился — учитывая, что людей на всей планете осталась всего пара сотен тысяч, а может и ещё меньше, свои своих убивать не будут. И, возможно, Дюк с остальными альфами уже здесь. Я расслабился и покорно шёл туда, куда меня направляла сильная рука. Только мешок, мешок-то зачем? Что за глупые предосторожности?
Мы несколько раз сворачивали то направо, то налево, и, наконец, остановились. Снова раздался странный звук, и мы, переступив через порог, зашли в новое помещение. Было прохладно, а когда с моей головы сорвали мешок, оказалось, что и совершенно темно. Всё та же рука увела меня вглубь комнаты и усадила на что-то мягкое, как мне показалось, кровать. Мой невидимый проводник вышел, оставив меня одного, в полной темноте и тишине.
Понятия не имею, сколько прошло времени, прежде чем часть стены непонятным образом вдруг отъехала в сторону, позволив очень яркому свету квадратом лечь на пол, хоть немного осветив комнату. В проёме показалась высокая фигура, быстрым шагом прошедшая внутрь, и тут же стена вернулась на своё место, погрузив всё в полную темноту. Я не видел того, кто вошёл, но слышал — его шаги были уверенными, словно он различал очертания предметов в темноте. Я решил, что он просто живёт в этой комнате и знает, где тут что лежит. Я видел в нашем городе слепых от рождения людей — они безошибочно ориентируются в хорошо знакомом пространстве, не натыкаясь на предметы. Он молчал, и меня начало это пугать — я не имел понятия о том, что он собирается со мной сделать, где я, и человек ли он вообще.
— Эй… — я не увидел, оглянулся он, или нет. — Привет… Кто ты? И где я?
Ответа не последовало. Я каким-то шестым чувством ощутил его приближение.
— Ты что? Что ты делаешь?
Сильные руки подняли меня, как тряпичную куклу, и с лёгкостью переложили выше, видимо, к изголовью кровати. Я сдавленно охнул, больно ударившись головой. Я почувствовал, что всё те же самые руки беззастенчиво стягивают с меня штаны.
— Да ты что? Как ты смеешь?! Я замужем!
— Больше нет, — я впервые услышал его голос — низкий, с хрипотцой.
— Да кто ты такой?! — пожалуй, ещё никогда в жизни мне не было так страшно. Он был сильный, явно альфа, и намерения его, увы, были вполне очевидны. Голос мой срывался, дрожал, и вообще это было состояние, близкое к истерике, но она была, кажется, вполне уместна в той ситуации, в которой я оказался. — Где я?
— Ты в Нижнем Шеридане, городе мутантов.
— Что-о? Какая чушь, мутанты в Буффало! Какой ещё Нижний Шеридан, ты, придурок? — я отбивался изо всех сил, отталкивал руки, будто прилипшие ко мне, но это было безуспешно — он был в два, а то и в три раза сильнее меня.
— В Буффало давно никого нет. Мы уже лет десять как истребили этих обезьян, а вы даже не заметили.
— Но кто-то же крал наших омег?
— Мы. — Я похолодел. С ужасающей быстротой я понял, что за существо сейчас было рядом со мной, сопоставил опустевшие палатки, грубость того, кто привёз меня сюда. Нижний Шеридан, город мутантов.
— Так ты мутант? Отпусти! Отцепись от меня, урод! Не трогай меня!
Больше он не сказал ни слова, зато моё “не трогай меня”, с высоких нот спустившееся до шёпота, стало моей молитвой. Будто слова могли что-то исправить. Содрав-таки с меня штаны (что удалось ему без особого труда, несмотря на то, что я сопротивлялся, как мог), мутант придавил меня своим немалым весом к постели и, сжимая пальцами запястья, чтобы я не вырывался, коленом раздвинул мои ноги.
Глупо было строить невинную овечку, учитывая, что я вот уже пять лет замужем, но мне было страшно и отвратительно. Чёрт возьми, это был мутант! Один из тех самых, которые едят людей и крадут омег! Сейчас он закончит своё грязное дело, привяжет меня к постели, и я целых девять месяцев буду пленником, пока не рожу ему ребёнка. А потом он убьет меня… Если только Дюк не придёт за мной. А вдруг? Да, он сейчас тоже в плену, но ведь из каких только переделок он ни выбирался!
Вспомнив о муже, я уже не мог перестать о нём думать. Да, он немного грубый, да, мужлан, есть такое, но он ведь мой, такой хороший и добрый, тот, кто всегда защищал меня, что бы ни случилось. И да, я не люблю его, но как же хочется сейчас к нему! Заснуть рядом с ним и забыть обо всём этом кошмаре…
Мутант, однако, своими действиями не давал о себе забыть хоть на минуту. По моему телу прошла дрожь отвращения, когда я понял, что он совершенно голый (и почему-то очень холодный) и лежит на мне сверху, когда ощутил его дыхание на своём лице. Хотел было отвернуться и задержать дыхание, чтобы не ощущать это зловоние, которое исходит из его открытого рта, но понял вдруг, что зловоние — только плод моего воображения. От него не пахло ничем отвратительным — запах альфы, причём даже приятный, вот и всё. Это открытие не заставило меня перестать брыкаться и не прекратило моих попыток укусить его, но ему моё сопротивление, кажется, не мешало вообще.
Он вошёл в меня и сразу начал размеренно двигаться, не произнося ни звука. Я затих, понимая, что вырываться уже нет смысла. Отвернувшись в сторону, насколько это было возможно, я беззвучно заплакал, представляя себе свою дальнейшую судьбу. Мутант, почувствовав, что сопротивление сломлено, отстранился и перевернул меня на живот, дёрнув наверх мои бёдра. Снова ощутив его в себе, я заревел с двойной силой, уже не сдерживаясь и тихо поскуливая. Он двигался так размеренно, будто ничего и не чувствовал, так резко и быстро, будто был не человеком, не мутантом, а машиной. А я вспоминал своего мужа, стоя в этой нелепой и унизительной позе, которую даже Дюк никогда себе не позволял, и ревел в три ручья. Наконец всё это кончилось, а точнее выражаясь, кончил он, издав полустон напополам с каким-то звериным рыком. Я тихо вскрикнул, когда он вышел и отстранился от меня, отполз подальше, надеясь хотя бы попробовать отбиться, когда он попытается меня связать, но он не попытался. В комнате было тихо.
Разговаривать с ним, а, тем более, дотрагиваться до него я не хотел, однако расслышал, что он дышит глубоко и размеренно. Будто уже заснул. Что ж, он не собирается привязывать меня к постели? Мне же лучше.
— Я сбегу, — тихо выдавил я сквозь зубы, надеясь, что он меня уже не услышит.
— Не сбежишь. Тут полно охраны, да и из комнаты не выйти без отпечатка моей ладони. А у тебя вряд ли достанет смелости отрубить мне руку. Я прав?
Я не ответил. Свернувшись калачиком на противоположной от мутанта стороне постели, я подтянул колени к подбородку и заснул, измотанный слезами, насилием и страхом.
========== Глава 2 ==========
Всю ночь мне снились кошмары. Я видел монстра, отвратительное человекоподобное существо, от одного вида которого любого бы бросило в дрожь. Его фигура была перекошена, словно он когда-то получил тяжёлые травмы, и кости срослись неправильно. Его кожа была покрыта наростами и полипами, издающими тошнотворный запах, его лицо не заключало в себе ни единой правильной и хоть сколько-нибудь привычной черты — глаза разного размера, правая бровь нависает над глазом так, что его почти не видно. Рот, всё время полуоткрытый из-за деформированной верхней губы, которой почти нет, хищный оскал кривых жёлтых зубов, массивный подбородок неправильной формы, кожа тёмно-серого цвета испещрена глубокими шрамами и морщинами, а голова покрыта редкими длинными волосами.
И всю ночь эта отвратительная тварь насиловала меня, издавая гортанные булькающие звуки и истекая слюной и белой пеной, которые капали изо рта прямо на меня. Ужас напополам с гадливостью и тошнотой не отпускал меня всю ночь, а когда я наконец-то проснулся, в полной темноте и сравнительной тишине, нарушаемой только моим и чьим-то ещё дыханием, я похолодел от осознания, что мой сон — всего лишь гипертрофированное и приукрашенное отражение реальности. Всё, что мне приснилось — ну, почти всё — было правдой. Я не видел мутанта, только силуэт на фоне открывшейся двери. И, как мне показалось, фигура была вполне себе нормальная, я ведь поначалу даже принял его за человека. Какой он был наощупь, я не помню — мне было совсем не до этого. Я неожиданно понял, что умру на месте, если мутант окажется хоть наполовину таким, каким был в моём сне. От отвращения.
Я лежал тихо, стараясь не разбудить его и оттягивая тот момент, когда я его увижу. Нельзя сказать, чтобы я чувствовал что-то на физическом уровне, но я был на девяносто девять процентов уверен, что я забеременел от этого монстра. От мыслей о том, каким родится ребёнок, меня прошибло на слёзы. Ну почему? Почему я? Что со мной теперь будет? Нет, нельзя так думать, Дюк обязательно придёт за мной. Он придёт и заберёт меня отсюда. А ребёнок… Да ну, может и нет его. Может, пронесло на этот раз, так что не всё ещё потеряно. От мыслей о муже слёзы хлынули с двойной силой и, кажется, я начал достаточно громко всхлипывать и хлюпать носом.
— Ты что, плачешь, что ли?
Я аж подскочил. Ну вот, теперь он проснулся.
— Эй! — он зашевелился, и я догадался, что он приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на меня. Ну или хотя бы в мою сторону, если только он не видит в темноте.
Я не ответил. У меня не было ни сил, ни желания с ним говорить, но сдерживать всхлипы стало невозможно, и я разревелся уже в полную силу, подвывая, вздрагивая и размазывая слёзы по лицу.
— Почему ты плачешь? — голос прозвучал, кажется, немного растерянно, но я всё равно задохнулся от глупости и наглости этого вопроса. Отвечать ему я опять не стал — просто потому что не смог. Он действительно не понимал, что не так. Он не видел причины для слёз. Он притащил меня сюда, связанного, задыхающегося, напуганного, изнасиловал, может быть, убил моего мужа и моих друзей. Его вопрос звучал просто по-идиотски. — Не плачь, ведь я не сделал тебе больно.
Выходит, по его понятиям, единственное, что могло пойти не так этой ночью — это причинённая мне боль? Я даже рыдать перестал от удивления.
У меня не было никакого желания вести с ним разговоры, но ответить, всё-таки пришлось — а то, наверное, не отстал бы.
— Больно не сделал, но ты меня изнасиловал. Понимаешь? Ты просто взял, притащил меня сюда…
— Вообще-то, не я, — поправил он.
— Какая разница, кто? Я попал сюда, напуганный, не имеющий понятия, где все мои товарищи, мне и так было тошно и гадко, а ты взял и… ты надругался надо мной. Ведь так нельзя, — слёзы хлынули с новой силой, и я сел, подтянул ноги к груди и уткнулся лицом в колени. — Так нельзя, я замужем, я же не твой… Как так можно…
— Но ты и не его. Правда? Ты замужем за этим твоим… ну как его… Дюком? но ведь его метки на тебе нет. А это значит, что ты его не любишь. Так какая тебе разница, с кем быть, с ним или со мной?
— Не важно, люблю я его, или нет. Я его супруг, я клялся ему в верности, и не нарушил бы своей клятвы, если бы не ты. К тому же, ты мерзкий, отвратительный мутант. Я знаю, какие вы. Мне рассказывали. Мне страшно, я боюсь, что будет, когда я тебя увижу, кажется, лучше умереть. Ты жуткая тварь, и я не стану носить такого ребёнка.
— А такого?
Он хлопнул в ладоши (заставив меня подскочить на месте), и в комнате стало светло. Я зажмурился, когда свет резанул по глазам, но постепенно привык, и встал вопрос о том, чтобы посмотреть на существо, сидящее напротив. Однако я внимательно рассматривал собственные ступни, торчащие из-под одеяла, лишь бы не смотреть в его сторону.
— Ну, что же ты не смотришь? Тебе ведь интересно, правда? Ты о мутантах только слышал, да и то только Первичных. Ну же, посмотри на меня.
Я закусил губу и зажмурился. От страха. Секунды текли медленно, и я в какой-то момент понял, что лучше покончить с этим сразу. Вот прямо сейчас — посмотреть, ужаснуться и умереть. Ну или хотя бы упасть в обморок. Медленно и боязливо я поднял взгляд и посмотрел прямо на него. То, что я увидел, несколько отличалось от моих ожиданий. Нет, не «несколько» — абсолютно отличалось. Я сидел и смотрел на него, как кролик на удава, и не мог оторвать взгляд.
Первое, что притягивало внимание — его глаза. Они были не больше, чем у обычного человека, но радужка была чёрная, поэтому непонятно было, где она заканчивается, а где начинается зрачок. Когда я оторвался от его глаз, которые следили за мной с нескрываемой насмешкой, я смог рассмотреть его всего целиком. Его кожа была вполне обычного цвета, приятного, только намного светлее, чем у меня. В некоторых местах по ней струился узор из крошечных чешуек, сплетавшийся и закручивающийся самыми разнообразными линиями и изгибами. Три широкие полоски ползли по голове — две от висков и одна ото лба — к затылку. Его спину я не видел, так что непонятно было, кончаются ли эти полоски на затылке, или сбегают дальше по спине. Узоры вились по широким мускулистым плечам, по груди, животу, скрываясь за одеялом, накрывавшим бёдра. Уж не знаю, сколько я на него пялился, но отвлек меня его смех. Он засмеялся, чуть запрокинув голову и прикрыв глаза, сверкая белоснежными зубами. Я заметил, что у него не две пары клыков, как у людей, а четыре — правда, точно таких же по форме.
— Я не думал, что это будет так смешно, — он откинулся обратно на подушки. — Ну что, налюбовался?
— Надо же, ты не мутант… то есть, мутант, но не такой. Ты совсем не страшный.
— Что, умирать передумал?
Я не ответил ему, молча уставился на него, намереваясь рассмотреть повнимательнее. Приглядевшись, я понял, что основная часть узоров на коже — татуировка, а чешуя, очень маленькая, гладкая и блестящая, занимает совсем немного места. Только на голове все чешуйки были настоящими. Ещё я обратил внимание на то, что у него нет ресниц, да и брови — всего лишь полоски более тёмной кожи, чем вся остальная. Выходит, раз уж у него нет ни бровей (в общепринятом представлении), ни ресниц, ни волос на голове, значит, волосы у него не растут вообще.
Мутант замер и наблюдал за мной внимательно, с серьёзным лицом, но с таким хитрым прищуром, что было ясно — он еле сдерживается, чтобы не расхохотаться.