того, чтобы арестовать всех причастных и отправить вашего брата наводить порядок в университете на кафедрах магии, мы что делали? Выжидали?! Допрыгались… Где Крайом, я спрашиваю?!
Глава 32
…Мне снилось, что я не могу заснуть. Ворочаюсь, злюсь. Хочу повернуться, принять более удобную позу, но не могу. Стоит закрыть глаза – как меня захватывает ярко-синий вихрь, расплываясь мутными картинками. Допрос в Уголовной полиции. Ричард у камина с пылающими от гнева глазами. Брэндон с перекошенным от злобы и ненависти лицом. Страх. Убивающее ощущение собственной беспомощности. Пытаюсь встать – выпить успокаивающую микстуру Ирвина. Не получается, и я куда-то проваливаюсь, куда-то бегу. Бегу, крича и задыхаясь, к порталу ярко-синего цвета. Почти добежала – еще бы чуть-чуть! Но портал все время удаляется…
Липкой от пота спиной я чувствую погоню. Знаю, что с каждым ударом сердца она все ближе и ближе. Я почти падаю, стремительно теряя силы…
Влетев, наконец, в портал, вдруг оказываюсь в теплых руках Ричарда.
– Ну что ты… – шепчет он мне на ухо. – Все хорошо. Ты в безопасности. Спи.
Проснулась с мыслью – ну и гадость же мне снится. Хотела повернуться – поняла, что все внутри живота ноет. И страшно хочется пить. Голоса нет – в горле все пересохло.
– Ника, – склонился надо мной Ричард. – Очнулась…
– Пить, – складываю я губы.
– Нельзя, – промакивает их влажной салфеткой Ричард. – Ирвин запретил…
– Что?.. – На «случилось» – у меня уже не хватает сил.
– Покушение. Ранение. Ты в поместье. Дети и родители здесь же.
– Грей? – вспомнила я.
– Погиб.
В дверь смущенно постучали.
– Прочь! – рычит принц Тигверд. Будь я на месте кого бы то ни было за дверью – не просто удрала бы из дома, но и сменила бы страну проживания. Во избежание, так сказать.
– Милорд, – голос у Джона был очень-очень несчастный, – к вам… пришли.
– Гони всех, – продолжил гневаться хозяин поместья.
Если бы у меня были силы, я бы согласно кивнула.
– Простите, но к вам делегация военных.
– И что им понадобилось?
– Старшие офицеры прибыли по поручению армейских частей. Узнать, живы вы или им поднимать восстание, чтобы отомстить за вашу кончину.
– Они там что – совсем озверели? – вскочил Ричард.
Посмотрел на меня.
– Иди, – проговорила я одними губами.
– Ирвина сейчас нет в поместье. Покушение на тебя было не единственным. Маги не стали дожидаться арестов – устроили охоту на тех, кто поддерживает моего отца. Милфорд и Швангау занимаются поимкой мятежников. Удо Либревер сбежал, или его убили – выясняем. Я пришлю к тебе Феликса. У него открылся талант – мальчик будет целителем.
Я вспомнила. Мой сын умудрился в одиночку, чисто на интуиции, остановить мне кровотечение и поддерживать во мне жизнь до тех пор, пока не пришла помощь. Мне хотелось спросить Ричарда, что он об этом думает, – но говорить было еще слишком тяжело.
Ричард коснулся моего лба губами – и стремительно вышел.
Мое семейство пробралось в полном составе. Отец окинул меня внимательным взглядом, поцеловал и, пробормотав: «Надо парню помочь, а то у них тут один сплошной бардак», – отправился догонять Ричарда.
Мама взяла меня за руку и попыталась улыбнуться. Получилось не очень, но я оценила, растянув пересохшие растрескавшиеся губы в ответной улыбке. Рэм и Паша расположились на диванчике. А Феликс стал меня лечить, потихоньку вливая силы – я почувствовала нежное тепло.
– Прошло уже два дня, – тихо говорила мама. – Ирвин не давал тебе прийти в себя. Но ты металась. Я чувствовала, что тебе очень страшно. И только рядом с Ричардом, когда он обнимал тебя и говорил, что все хорошо, ты успокаивалась.
Феликс смочил мне губы и приказал:
– Мама, спи.
На этот раз сон был без сновидений. Еще одно пробуждение – рядом Ирвин.
– Как вы, миледи?
– Хорошо, – шелестю я.
– Замечательно. Тогда давайте попробуем выпить глоток водички.
Я делаю этот самый вожделенный глоток – пытаюсь набрать воды в рот как можно больше. Ирвин смеется:
– Не жадничайте!
Вода придает силы, и я спрашиваю:
– Ричард… военные?
– Все в порядке, – кивает Ирвин. – Только в столице волнения.
Я вздрогнула.
– Нет-нет. Это не бунт против императора, – поспешил успокоить меня целитель. – Просто редакцию «Имперского вестника» и типографию, что принадлежала этому печатному… органу… все-таки спалили.
– Они? – спросила я.
– Да. Это они напечатали статью о том, что по приказу императора Фредерика был казнен его старший сын, командующий Тигверд. По счастью, военные сначала явились сюда – поговорить с Джоном. Они убедились, что принц Тигверд жив, это их успокоило. Но, к сожалению, узнали также и то, что на вас было покушение. Так что… Спалили все. – Ирвин беспечно махнул рукой.
– Однополчане?
– Они как раз не успели. Ветераны присоединились к военным чуть позже, когда все уже пылало.
– И что теперь будет? – поинтересовалась я.
– Император пожурит военных, – пожал плечами целитель. – Но не больше.
– А маги?
– Арестованы. Идут допросы.
– А Либревер?
– Не знаю, миледи. По одной версии, главный маг императорского двора, наследник рода самих Либреверов – сбежал. Если это так – скандал будет неслыханный. Не одно поколение этой уважаемой фамилии было предано императору и его семье… Позор. Но также говорят, что, возможно, Удо Либревера убили мятежники. Не знаю, не знаю… Но одно могу сказать – очень много пострадавших. А у меня, сами понимаете, – много работы.
Он разрешил выпить мне еще глоточек воды. Распорядился, чтобы возле больной не сидели все кучей, велел выдавать мне чайную ложечку воды каждые полчаса и ушел.
Со мной остался Паша. Потом его сменил Рэм. Мама. Феликс.
А когда я открыла глаза в очередной раз – рядом был Ричард.
– Ника, – прошептал он.
– Привет, – тихо ответила я – надо же, голос появился…
– Прости меня…
Я смогла кивнуть – и тут поняла, что… прощаю. Не было изматывающего гнева. Не было тянущей боли в сердце. Не было мерзкой, вкрадчивой злобы в душе. Глупая гордость больше не прорастала по всему моему существу жгучей обидой – разрывая и сжигая остатки здравого смысла… Только радость от того, что мы живы, только счастье от того, что он рядом… А все остальное, оказывается, просто несущественно.
Я с улыбкой посмотрела на Ричарда – и поразилась тому, каким бледным стало его лицо…
– Что с тобой?
– Ничего, – помертвевшими губами ответил он.
– Плохо? Ирвина?
Он лишь отрицательно покачал головой, дождался, пока ко мне пришел Феликс, поклонился и ушел.
– Что с ним? – спросила я у сына.
– Не знаю, – проводил он настороженным взглядом принца Тигверда. – Может, что-то с расследованием не так.
Пока лежала и приходила в себя, было время подумать. Я поняла, что жизнь моя и моих близких изменилась – и своим упрямством я просто-напросто подвергаю всех нас опасности. Поняла, что единственный мужчина, с которым хочу состариться, находится рядом со мной. Нравится мне это или нет… Подумала еще немного и поняла – нравится.
В конце концов, в империи тоже есть чем заняться. С публикациями в газетах, что выходили изо дня в день, надо было что-то делать. Метаться от
типографии к типографии и палить все – не лучший выход. В результате энтузиасты могут перейти на подпольную печать – и развлекайся потом с листовками. Да если еще на подобную «романтику» подсадить молодежь… Беды не оберешься! Все-таки полезная штука – история… Пора действовать! Вероника, вперед!
– Да, – кивнула я своим мыслям и только потом поняла, что ко мне пожаловал сам император. И не просто так, а с гневной речью, к которой явно подготовился:
– Миледи – вы будете жить в империи! На этом все. Никакой работы, никаких путешествий, никаких машин. Никакой своей квартиры! Никакой дачи у родителей. Особенно дачи!!! И никаких возражений! Ни при каких условиях, слышите меня? Если ради вашей же безопасности мне понадобится вас арестовать и препроводить в замок Олден – я так и сделаю! И я больше не желаю ничего слушать!!!
Я попыталась сказать, что пришла к тому же выводу – но его величество не дал мне и рта раскрыть. Набрав в легкие воздуху побольше, он продолжил:
– Вероника, вы всегда представлялись мне женщиной разумной. Более того, мудрой. Вот откуда в вас сейчас это… ослиное упрямство? Придумайте, чем вы хотите заниматься, но живите! Слышите меня? Я не желаю видеть вас в луже крови со вспоротым животом. И не смейте мне возражать, это приказ! Приказ императора!
Что мне оставалось? Только покачать головой и дождаться, пока Фредерик выговорится. А его понесло…
– Я долго терпел ваше самоуправство. И глупое стремление к самостоятельности! А вы подумайте вот над чем… Все уже случилось. Ваша жизнь изменилась. Как только ненаследный принц Тигверд объявил о помолвке и представил вас мне как будущую жену. А уж тем более когда вас представили ко двору. Вы можете бесконечно цепляться за то, что было раньше. Но чем быстрее вы поймете, что возврата к той жизни уже не будет, тем больше у вас шансов выжить. А у нас – защитить вас.
Он на секунду остановился перевести дух. Понимая, что спич его величества далеко не закончен, я, пользуясь случаем, поспешила вставить пару слов:
– Мне бы хотелось навести порядок в имперской прессе.
– И постарайтесь на этот раз… Что? – Оратор замер, и я заговорила быстрее:
– Я говорю, что согласна с вашими доводами. И уже придумала, чем хочу заниматься.
– А просто печь блины?
– Любимого сына не жалко, ваше величество? Я же выну бедному Ричарду мозг чайной ложечкой… И съем. Если буду сидеть без дела. Блины – это скорее… смена деятельности, чтоб отвлечься, расслабиться, одновременно сохранить семейные отношения. Они довольно сильно зависят от блинов. По крайней мере, в нашем союзе.
– Вы… простили Ричарда? – расплылся в улыбке император.
Я кивнула и печально добавила:
– Только он, когда почувствовал это, почему-то не обрадовался.
– Теперь ему осталось простить себя самого…
– Не понимаю.
– Заклятие… Вы так и не догадались, при каком условии оно спадет и мой сын вспомнит все?
– Поцелуй? – предположила я, вспомнив сказку, которую любила в детстве.
Фредерик расхохотался:
– Что за вздор! Это-то здесь при чем?
Я лишь пожала плечами.
– Мне показалось, что вы догадались, Вероника.
– Нет… Не догадалась.
– Прощение. Вы прощаете его – он вспоминает все.
– И с чего его тогда так… Он же и так все знал, ему обо всем доложили.
– Одно дело – кто-то что-то рассказал. Другое – осознать все, что натворил. Это тяжело. Это страшно…
Мы замолчали. Я хотела сказать какую-то колкость, но не смогла. Император вздохнул и продолжил:
– Вернемся к делам. Мне показалось или вы что-то говорили об имперской прессе?
Вот об этом – хоть сто порций!
– Я хочу издавать журнал. С новостями. И рассказами о самых значимых и популярных персонах империи.
– Лучше бы вы затеяли прогосударственную газету, – с насмешкой посмотрел на меня Фредерик. – После известия о том, что я якобы приказал расстрелять Ричарда, даже мне стало ясно, что надо что-то делать… Вы были тысячу раз правы, Вероника! Ваше знание истории… Впредь я буду внимательнее к вашим советам и идеям, какими бы взбалмошными они мне ни показались на первый взгляд!
– Надо подумать, – растерялась я. – Над изданием газеты я не задумывалась…
– А в чем разница?
– Мне бы хотелось заняться развлекательным журналом. Практически сплетнями. Их ведь так любят в империи.
– Есть такое.
– Имперцы, и они в истории не исключение, особенно любят сплетничать о людях, которые стоят выше по социальной лестнице. Почему бы этим не воспользоваться? Информация о высшем свете и персонах у нас будет из первых рук. Я рассчитываю на вашу помощь. Думаю, у меня получится найти необходимых людей, привлечь их к сотрудничеству и наладить работу.
– Понимаете… Как-то не принято, чтобы император или члены его семьи занимались издательским делом.
– Вы сами сказали, что ситуация с газетами и журналами вышла из-под контроля. Можно поиграть в свободу слова, порадоваться, что правительство не контролирует все сферы жизни… Но то, что происходит у вас… Это просто-напросто безобразие.
– Потому что печатают ложь?
– Потому что печатают то, что вредит империи. Смотрите, какая картинка вырисовывается. Император – неблагодарный сластолюбец, настолько подлый, что приказал казнить старшего сына только потому, что ему приглянулась его невеста. Августейшая особа изображается отвратительным типом! Куда это годится?! Ваш сын, Ричард, похож на этакую психованную размазню. И невесту у него отняли, и сына бывшей любовницы он обижал, за что та его пыталась убить. И казнить себя позволил. Тоже получается портрет, не вызывающей симпатии. Теперь – наследник… Принц Брэндон. Все ничего – и в народе его любят, как я понимаю. Но он выставляется насильником. Что, согласитесь, убивает любую репутацию.
– Что ж теперь – жечь издательства и типографии? – удивленно поднял брови император.
– Зачем жечь? Ни в коем случае! Надо сотрудничать. И выпускать журнал.
– И газету!
– Хорошо, и газету, – смирилась я.
– И какой у вас план? – Император жестом остановил мою попытку сесть поудобнее и был прав… В голове помутилось, волна боли обдала все тело. Я сделала несколько вдохов и все-таки продолжила – разговор мне был интересен.
– Государство процветает, пока народ верит, что их страна – самая лучшая. А монархии – еще и на уважении и любви к правящему дому. Следовательно, наша с вами задача – организовать подачу информации и – особенно – сплетен таким образом, чтобы люди читали и радовались – как хорошо жить в империи! Император – просто чудо, наследник – просто лапушка!
– И как мы это будем делать?
– С помощью формата гламурного журнала, – гордо заявила я. И взвизгнула – в углу моей комнаты что-то заклубилось. Серый дым превратился в человеческую фигуру.
– Это должно быть что-то исключительно важное, – нахмурился Фредерик.
– Ты же сам приказал сразу сообщать информацию по заговорщикам, – спокойно ответили ему.
– Говори, – сказал император, глядя на невысокую коренастую фигуру, закутанную в серый, оттенка осенних сумерек плащ. Капюшоном человек тщательно прикрывал лицо. Мне показалось, что вместе с