– Интересная девушка, сэр.
– Ты о чем, Дэн?
– Ну, я припомнил один наш разговор. Помните, вы как-то сказали, что быть фермером или крестьянином – это не для вас, а вот если бароном…
– Помню-помню. И что с того?
– Ну так вы барон. Если уж есть одно, то отчего бы не быть и другому? А она вся из себя благообразная.
– Дэн, она наша пленница.
– Ну и что? Уверен, парни с легкостью уступят вам свою долю.
– Дэн!
– Все, молчу, сэр.
Где-то сзади раздался мелодичный девичий смех. Георг вдруг ощутил, как в нем начинает подниматься волна гнева. Нет, ну что ты будешь делать! А может, и впрямь… Нет, не жениться, а просто отпустить ее, пока беды какой не вышло. С парнями расплатится. Уверен? Откуда тысяча золотых? Хм… а почему тысяча? Ведь никто, кроме него, не слышал сумму, которую предлагал мастер. Ну и что? Обманешь раз – обманешь снова. Заслужили парни это? А вообще зачем ты сюда забрался? Может, еще баронство продашь? А вот эта мысль вызвала еще большую волну гнева. Расстаться с тем, что дал ему отец, пусть не признав напрямую, он никак не мог.
Это место Георг выбрал совсем не случайно. Неподалеку отсюда находилась очередная их цель. Она куда скромнее прежней, но зарываться не стоило. Наверняка весть о неизвестном несвижском отряде, действующем на территории Памфии, разнеслась по всем окрестностям. Так что теперь можно рассчитывать на захват лишь слабо укрепленных замков. Опасно, не без того, но игра стоит свеч.
Добыча – это хорошо, однако не стоит забывать, что он должен отрабатывать королевское жалованье. Впрочем, он уже осознавал – дело тут вовсе не в чести наемника и не в договоре. Дрался ли он за Несвиж? Вряд ли. Все же, наверное, барон Гатине был прав: в первую очередь он сейчас дерется за родную кровь. За младшего брата, которого никогда не знал и за которого начал ощущать ответственность старшего. Бред! Ну да, бред. Но отчего-то это чувство никак не хотело отпускать. Наоборот, с каждым днем оно становилось все сильнее и сильнее.
Хотя он никогда и не был обделен любовью и лаской, но то, что рос в неполной семье и всегда хотел иметь брата или сестру, как другие, а главное, отца, все же наложило свой отпечаток. И вот у него есть брат, а у того не все ладится, и он нуждается в помощи. Хм… Король нуждается в помощи простого наемника.
– О чем вы думаете? У вас так потешно меняется выражение лица. И не надо искать моего конвоира, вы сами сказали, что я вольна в пределах лагеря.
– Я и не собирался…
– Собирались.
– Хорошо, собирался. Чем обязан?
– Просто хотела поговорить с вами. Эти господа изрядно утомили меня за день.
– Не думаю, что смогу развлечь вас лучше.
– Странный вы.
– Обычный наемник.
– Обычный наемник не стал бы отказываться от возможности заполучить добычу куда меньшего объема и большей стоимости, чем все, что у вас во вьюках. Он не стал бы слишком заботиться о сохранении жизни своим людям и рисковать, отправляясь на переговоры с мастером. Он нипочем не обменял бы жизни своих людей на жизнь баронета, за которого можно было бы получить богатый выкуп, ведь мастер все равно помог бы ему. Из плена можно выкупить, с того же света не возвращаются.
– Но вас-то я не отпустил, хотя мастер и настаивал.
– Почему же тогда не настояли на том, чтобы оставить и баронета?
– Переговоры могли затянуться, а время терять было никак нельзя.
– А вы еще спрашиваете, что в вас странного. Знаете, судя по всему, ваши люди и без того любили вас, но теперь они готовы пойти за вами даже в ад.
– Как и я за ними.
– Барон Авене, – словно смакуя, произнесла баронесса нараспев. – Господи, опять это выражение. Да не болтали ваши люди лишнего, успокойтесь. Это господа рыцари.
Ага. Ну да. Он же им представился, когда их освободили. Правила приличия требовали. Не сказать, что они не удивились, но объяснения их вполне удовлетворили. Правда, гибели короля они откровенно огорчились. Не преминули и высказаться по поводу нового короля. Хм… Оказывается, братец – мужеложец, во всяком случае, рыцари заявили об этом со всей уверенностью. Они были просто убеждены, что такой монарх может привести королевство только к поражению. Ну-ну. Мужеложец он или нет, но там, на поле боя, он доказал, чего стоит на самом деле. Конечно, рыцарей там не было, в это время они либо сражались в полном окружении, либо уже были пленены, но он-то все видел.
– А отчего вы так печетесь о моих людях и всякий раз бросаетесь на их защиту?
– Не люблю, когда из-за меня страдают другие.
– А как же ваши люди? Ведь это мы убили их там, в замке.
– Вы несносны!
Девушка подскочила и в очередной раз покинула своего грубого собеседника, будучи вновь в отнюдь не приподнятом настроении. Не нравится? Ну так и нечего лезть с разговорами. Ты всего лишь пленница, за которую наемники намерены получить богатый выкуп. Но вот что-то заскребло в груди… Да пошло оно все!
Нет, ну что она к нему лезет? Ведь все верно. Это он и его люди убили ее воинов. Вот именно – воинов. Идет война, и он сражается. Что с того, что он наемник и отрабатывает свое жалованье? Он же не разбойник. Вот если бы сейчас не было войны… Но война идет, и он состоит на службе у короля. Что же касается всего остального… Ну и что тут особенного? Мужчины воюют, убивают друг друга, берут трофеи и преподносят своим дамам драгоценности, которые не купили, а захватили. Так устроен мир, и она не собирается ничего менять, она просто принимает его как данность, вот и все.
Ладно. А зачем ей этот мужлан? Грубиян, каких свет не видывал. То ли дело хотя бы вот эти господа. И родовиты, и богаты, и обходительны, и куда красивее его… Хм… это вряд ли. Нет, они вполне красивы, но этот… Необузданный зверь. Есть в нем что-то дикое и притягательное. О боже, о чем это она?!
Интересно, а почему именно Авене? Безусловно, то, что король был при смерти, когда подписывал указ, объясняет многое. Но почему именно Авене? Почему один из титулов несвижских королей? Ведь не сам же он писал указ. Это на смертном-то одре. Конечно же секретарь, короли вообще редко пишут сами. И что, тот не мог подсказать? Хотя про короля Берарда поговаривали, что он был тот еще правитель. Взять хотя бы ту историю с любовницей, которая во многом и послужила причиной того, что Бесфан решил остаться в стороне от этой войны.
А может, она слишком много думает о нем лишь потому, что не привыкла, чтобы с ней обходились подобным образом? Вокруг нее всегда вились молодые люди, просто переполненные обхождением и приличными манерами. А этот… Ну да. Все именно так и есть. Он просто интересен ей, потому что необычен! Он как диковинный зверь, посаженый на цепь и представленный на обозрение публике.
Помнится, у короля Джефа был такой, его продали горцы за огромные деньги. Они утверждали, будто это одна из тех тварей, которые всякий раз стараются перейти через перевал. Мать убили, а вот детеныша сумели изловить. Ну да, в самом деле. Теперь понятно, отчего она всякий раз старается найти его взглядом, когда он едет впереди, приблизиться к нему и поговорить. Ведь это так необычно и волнительно – пообщаться с диким зверем.
– Леди Адель, этот мужлан вам нагрубил?
– С чего вы взяли, сэр Артур?
– Не старайтесь нас обмануть. Мы ведь не слепые. – Боже, и этот туда же!
– Я благодарен барону за освобождение, но всему есть предел.
Ого, похоже, у барона появилось сразу трое ненавистников. Интересно, а что вы будете делать дальше? Нет, мужчины все же невозможны. Такое впечатление, что они на каком-нибудь балу. Так и есть – дружно направились к костру, возле которого расположился барон Авене, а ведь она ни словом, ни жестом… Хм… любопытно, он будет сражаться сразу с троими или все же по очереди? Сердце отчего-то затрепетало, наполнившись сладкой истомой.
– Сэр, вы непочтительны с леди, грубы и невоспитанны. Я намерен преподать вам урок хорошего тона. Примите мою перчатку. – Сэр Артур, приняв картинную позу, с неменьшей бравадой бросил латную перчатку к ногам ошалевшего от подобного обращения Георга.
– Полностью присоединяюсь к сэру Артуру. – Сэр Гарри ничуть не уступает своему товарищу по несчастью.
– И я! – Ну, сэр Рид всегда был менее многословен, чем эти господа.
Адель даже задержала дыхание, завороженно наблюдая за представшим ее взору действом. Барон Авене сначала растерялся, потом на его лице появилось недоумение, наконец, гнев… И вдруг все прошло. Вот он опять спокоен, на его губах – ироничная улыбка. Боже, как она ему идет! Вот он нашел ее взгляд… Ну же, где тот необузданный зверь, которого она в нем сумела рассмотреть?! Где та дикая ярость?! Покажи, чего стоит настоящий мужчина!
– Мои, – сказал Георг ровным голосом.
В лагере сразу настала такая тишина, что слышно было лишь потрескивание костров.
– Что – ваши? – недоуменно спросил сэр Артур, неформальный лидер этой тройки. – Вы приносите свои извинения?
– Нет, господа. Я хочу сказать, что вы бросаете мне под ноги не свои перчатки, а мои. Кои останутся таковыми до тех пор, пока вы не выкупите свои доспехи, оружие и лошадей. Впрочем, я могу и не пожелать позволить вам их выкупить.
– Какая разница? Это просто символ вызова, и вы прекрасно это поняли.
– Не стоит кипеть, как котел, сэр Артур. Разумеется, я все понял. Просто хотел вам напомнить, что леди Адель, как и эти доспехи, принадлежит мне. Она моя пленница, и я волен поступать с ней так, как мне вздумается. Брук!
– Я, сэр!
– Свяжи пленницу, чтобы не вздумала бежать. И заткни рот кляпом. Ее голос подобен боевому гону, не хватало еще, чтобы она привлекла внимание вражеского отряда.
– Слушаюсь, сэр!
Что?! Да как он смеет! Баронесса Гринель едва сумела удержать себя в руках. Этот хам и мужлан не дождется! Она не станет перед ним унижаться, вымаливая поблажки! И не доставит удовольствия, как тогда ночью, когда ее пленили. Нет, сэр, вы не увидите сладостной для вас картины и ваши уши не услышат столь желанного крика возмущения. С гордо поднятой головой Адель молча позволила связать себе руки, затем – пристроить поудобнее на расстеленном плаще, дала связать ноги и, наконец, водворить на уста кляп.
Брук старался быть как можно более обходительным. Но он ведь простой, грубый и неотесанный воин, поэтому, несмотря на его старания, пару раз ей было по-настоящему больно. Однако она и виду не подала, только не сводила с барона Авене пристального взгляда, полного ненависти. И вдруг эта улыбка… Губы едва дрогнули, но она сумела рассмотреть. Он сожалеет о случившемся? Нет, он явно сожалеет. Боже, как же этому волколаку в человеческом обличье идет улыбка. Гад! Она его не простит!
– Итак, господа. С баронессой Гринель мы все выяснили. Теперь что касается вашего вызова. Более абсурдной причины и придумать невозможно, но вызов есть вызов. Я его принимаю, но драться буду лишь по окончании войны. Да, господа, если вы еще не забыли, идет война, и наш долг – не драться друг с другом, а сражаться с врагами королевства.
– Вы трус и подлец!
– Сэр Артур, поберегите свой пыл для памфийцев. Пусть я трус, но не преступник, каковыми, по сути, являетесь вы трое. Так уж сложилось, что вы оказались в моем отряде и под моей командой, а у нас царит железная дисциплина и любое неповиновение карается смертью. Так что найдете меня после войны в моем баронстве Авене, в графстве Гиннегау.
– Надеетесь, что мы погибнем в войне! – не унимался сэр Артур.
– Спасаю ваши жизни, господа. Еще один факт неповиновения или попытка поднять смуту – и я буду вынужден быть менее терпимым. Мы на войне, на вражеской территории, и я не намерен подвергать своих людей опасности из-за троих несдержанных дворян. У вас есть время до утра. Либо вы сражаетесь вместе со мной, либо можете катиться на все четыре стороны. Все. Всем отдыхать.
Кто бы сомневался! Этот разбойник опять сумел все обставить самым лучшим образом. Разумеется, для себя. Вряд ли барон, владелец небольшого замка, даже не окруженного рвом, сможет противостоять наемникам, даже вздумай те атаковать днем. Гарнизон этого неприметного замка состоял лишь из десятка воинов. Этого достаточно, чтобы разогнать шайку разбойников, но явно мало, чтобы противостоять ночной атаке сотни обученных бойцов. Правда, богатыми трофеями на этот раз наемники похвастать не могли.
Вот странное дело. Каждый раз, когда Адель начинала думать об этом человеке, в ее груди закипала злость, ей хотелось плеваться и изрыгать проклятия. Разумеется, она сдерживалась, хотя, видит бог, сделать это нелегко. Казалось бы, не думай о нем. Придет время – он получит за тебя выкуп, и ты забудешь о его существовании, так зачем изводить себя и каждый раз накручивать? Нет, не забудет. Еще чего! Она отомстит! Да, именно так. Он пожалеет о своем поведении.
После удачного штурма барон Авене отправил два десятка к месту сбора, о котором было известно лишь его людям. В этот небольшой отряд вошли и все раненые. Им предписывалось доставить в безопасное место караван с добычей, в том числе и пленницу. Кстати, караван несколько разросся, увеличившись еще на десяток вьючных лошадей. Купец, попавшийся на пути наемников, наверняка проклял тот день, когда решил взяться за торговлю. Впрочем, вполне возможно и скорее всего, здесь были далеко не все его средства. Но все равно – убытки очень внушительные, вспомнить хотя бы количество тканей, что перекочевали во вьюки наемников.
Барон справедливо рассудил, что о прибыли теперь можно позабыть, так как большая казна подразумевает под собой крепкий замок. Взятие одного такого укрепления могло обернуться слишком большими потерями, что, соответственно, сразу же сделает невозможным исполнение воли короля. Поэтому он решил довольствоваться мелкими замками и торговыми трактами.
В пути они провели неделю, двигаясь довольно споро, если учесть, что делать это приходилось по ночам. Несмотря на отсутствие рыцарей (все трое предпочли остаться с бароном и сражаться, перешагнув через свое высокомерие), Адель и не думала скучать. Впрочем, чопорное и навязчивое поведение ее нечаянных воздыхателей навевало на нее скуку, наемники – совсем иное. Да, они грубоваты, хотя и заметно, что всячески стараются за собой следить, но отчего-то общение с ними ей было куда приятнее и интереснее.
Брук, ее неизменный конвоир, как выяснилось, был балагуром и заводилой отряда. Ему нередко доставалось за его длинный язык и неуемную натуру. Этот наемник как будто подвизался скрашивать ее плен: шутки и рассказы сыпались из него как из рога изобилия. И хотя он всячески старался сдерживаться, это у него получалось плохо, а потому все повествуемое им было щедро сдобрено крепкими шутками на грани приличий, порой слегка перешагивающих через них. Правда, справедливости ради нужно заметить, что Брук больше крутился вокруг Риммы, служанки баронессы, добровольно отправившейся в плен за своей госпожой.
Адель как-то не задумывалась над этим. Первую ночь ей и вовсе пришлось провести связанной, так что было не до служанки. (Кстати, Римму никто не связывал. Она, получается, сбежать не могла и поднять тревогу была неспособна. Грубый неотесанный болван!) Но, оказывается, девушке удалось без труда заполучить отдельную лошадь, на которую навьючили два плетеных короба с женскими платьями, бельем и прочими мелочами. Так что даже в походных условиях баронессе и ее служанке не грозило превратиться в замухрышек.
Когда Адель поинтересовалась у Риммы, как ей удалось этого добиться, та пожала плечами и заявила, что она ничего и не добивалась, просто подошла к господину барону и попросила. Тот без разговоров предоставил ей все требуемое, как и людей, которые притащили из дома упакованные ею короба.
Значит, господину барону вовсе не безразлично, как она выглядит. И что бы это значило? Да ничего не значит. Сэр Арчи, в доме которого ее принимали, тоже проявил заботу о плененных рыцарях. Они содержались в сухом и чистом помещении, кормили их тем же, чем питались хозяева замка, им сохранили их одежду и даже предоставили смену белья, обстирывая и позволяя принимать ванну. Они могли гулять в саду и заниматься воинскими упражнениями с учебным оружием. Мало того, дай они слово, что не попытаются бежать и спокойно дождутся выкупа, то жили бы в доме на правах гостей, а не пленников. Нет никакого смысла измываться над пленным, если ты намерен получить выкуп. Точно так же поступал и барон Авене, стараясь создать максимум возможного комфорта.