Прижав к губам носовой платок, директор сел на свое место рядом с отцом.
Зазвучал орган. Я задумалась над тем, как спасение души зависит от образования в Академии Святой Троицы.
Дернув меня за рукав, Черити пискнула:
— Наша очередь!
Мы взобрались на подиум. Несмотря на то что вчера мы репетировали три часа кряду, я почувствовала, как потеют мои ладони. Я окинула взглядом публику. Мама, Джуд и Джеймс улыбались нам с первого ряда. Пит Брэдшоу опоздал к началу концерта, но теперь сидел на несколько рядов дальше рядом со своей матерью. Он одобрительно показал мне большой палец. Я уставилась на окно, где прежде был витраж, и не сводила с него глаз, пока мы пели, представляя себе, что Христос по-прежнему там, на своем месте, перед старой дощатой дверью. «Просите, и дано будет вам; стучите, и отворят вам», — сказал однажды мой отец Дону Муни, и великан расплакался. Я вспомнила, как застала Дэниела в часовне вскоре после нашей первой встречи с Доном. Глядя на витраж, он задал тот же вопрос, с которым я обратилась к папе несколько дней назад — почему отец простил Дона, хоть тот и ранил его.
— Разве не лучше было всем рассказать об этом или позвонить в полицию?
Я неуверенно повторила слова отца, но получилось у меня совсем неубедительно:
— Папа говорит, надо всех прощать, неважно, что они натворили. Даже если они очень сильно тебя обидели. Он считает, что люди творят зло от отчаяния.
Поморщившись, Дэниел вытер нос рукавом. Я думала, он вот-вот заплачет, но вместо этого он ткнул меня в плечо.
— Вашу семейку не поймешь.
Сунув руки в карманы, он поковылял к выходу. Кажется, нога у него уже не так болела — по крайней мере, несколько часов назад, когда мы зашли за ним, Дэниел едва ходил. По его словам, накануне он сорвался с орехового дерева, но я знала, что это ложь: весь прошлый день я помогала маме сажать петунии в саду и знала: Дэниел не выходил из дома.
Я так хотела, чтобы он попросил о помощи.
Мой голос дрогнул, когда мы пели «Благослови, напутствуй и спаси их». Внезапная мысль осенила меня, будто взмах кисти расцветил пустой холст. Что, если Дэниел просил меня вчера о помощи — пусть по-своему, окольным путем? Меня, и никого иного!
Допев псалом, я села на свое место, полная решимости. Ничто не заставило бы меня отступиться теперь, когда я знала, что нужно делать.
Понедельник, перед уроками.
— Прости, Грейс, но я тут бессилен, — мистер Барлоу огладил усы.
Я ушам своим не верила. Упрямство Барлоу ставило под угрозу весь мой план! Ведь чтобы помочь Дэниелу вновь обрести нормальную жизнь, сперва надо вернуть его в школу, а там уж я придумаю, как помирить их с Джудом.
— Все зависит от вас, мистер Барлоу. Дэниелу нужен этот курс.
— Что ему нужно, так это побольше уважения к старшим! — Барлоу принялся раздраженно перекладывать бумаги на своем столе. — Такие, как он, думают, что могут запросто являться в класс и бить баклуши! Здесь не подготовительные уроки, а курс для особо одаренных!
— Конечно, сэр. Все это понимают. Я считаю честью допуск к вашим занятиям…
— Вот именно! Поэтому твоему другу здесь не место. Тут учатся серьезные художники. Кстати говоря… — Барлоу достал из ящика стола альбомный лист. — Я хотел бы обсудить твою последнюю работу. — Он положил рисунок перед собой. Это был мой поспешный набросок плюшевого мишки.
Я опустилась на стул. Называется, поборолась за будущее Дэниела. Теперь самой бы не вылететь из класса.
— Должен сказать, я весьма расстроился, увидев это, — кивнул Барлоу в сторону эскиза. — Но потом понял, что ты имела в виду. Блестящая идея!
Я выпрямилась от неожиданности.
— Простите?
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — не хотелось бы впасть в заблуждение. Я попросил вас изобразить предмет, который сильнее всего напоминает вам о детстве, но ты нашла неожиданный подход к заданию! Это просто-напросто иллюстрация твоего таланта и умения в детстве. Я в восторге от твоего художественного замысла.
Я машинально кивнула и тут же на миг задумалась, не попаду ли за это в ад.
— Надо было рассматривать обе работы сразу. Я уже хотел поставить тебе двойку, но тут увидел второй рисунок. — Барлоу достал из ящика еще один лист бумаги и положил его на стол. Передо мной оказался угольный набросок орехового дерева.
Я чуть не поперхнулась. Вверху листа красовалось мое имя, выведенное кудрявым почерком Эйприл.
— Но я не… — слова признания застряли у меня в горле, когда я увидела, с каким восхищением Барлоу смотрит на изящные штрихи.
— Это превосходная демонстрация того, как выросло и расцвело твое мастерство за последние годы, — сказал он. — Честно говоря, я не ожидал, что ты достигнешь таких высот еще до окончания школы. — Взяв красную ручку, он вывел жирную пятерку в углу рисунка. — Я горжусь, что ты учишься в моем классе, — объявил Барлоу и вручил мне оба эскиза. — Теперь иди и дай мне заняться делами.
Я встала и направилась к выходу, но на полпути развернулась. Меня вновь охватила вчерашняя решимость.
— Мистер Барлоу?
— Да?
— Вам ведь нравится преподавать тем, кто подает большие надежды. Вы даже сказали, что гордитесь этим.
— Верно, — Барлоу провел ладонью по усам и с подозрением взглянул на меня. — К чему ты клонишь?
Я подошла вплотную к его столу, набрала воздуху и выпалила:
— Это не я, а Дэниел! — и вручила ему эскиз дерева.
— Ты выдала его работу за свою! — прошипел Барлоу.
— Не совсем. Второй рисунок мой. — Я помахала портретом плюшевого медведя. — Должно быть, кто-то положил набросок Дэниела на ваш стол по ошибке. Извините, я должна была сразу вам все рассказать.
Барлоу сгреб акварельные карандаши и побросал их один за другим в самодельную кружку, потом водрузил ее на стопку бумаг и откинулся на спинку стула.
— Говоришь, это дело рук Дэниела?
— Да. Он хочет поступить в Трентон.
Барлоу кивнул.
— Ему вправду очень нужен ваш курс.
— Вот что я тебе скажу. Если завтра ты приведешь ко мне своего… хм-м… друга ровно в семь двадцать пять утра, я побеседую с ним и посмотрю, что можно сделать.
Я подскочила, как пружина.
— Спасибо, мистер Барлоу!
— Если Дэниел прогуляет занятия еще хоть один раз, то потеряет стипендию. — Недовольно покачав головой, Барлоу проворчал: — Хотел бы я знать, как он вообще ее получил.
— Вы просто супер, мистер Барлоу. — Я была вне себя от радости.
Задребезжал первый звонок на урок, в класс зашла парочка учеников.
— Не рассказывай об этом всем подряд, — проговорил Барлоу, бросив на них беглый взгляд. — Что касается тебя, до понедельника я рассчитываю увидеть качественно выполненную работу!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ЧУДЕСНЫЙ ПОМОЩНИК
После уроков.
Лишь во время обеденного перерыва, который мы с Эйприл опять провели в классе рисования, я сообразила: у моего блестящего плана есть одно слабое место. Чтобы сообщить Дэниелу о решении Барлоу дать ему второй шанс, надо для начала отыскать его, а я знала только, где находится дом, в котором он, по его словам, нашел «крышу над головой». Номера квартиры он мне не назвал, к тому же я не имела понятия, как мне выбраться в город. Родители настрого запретили мне ездить туда одной, а уж о посещении Маркхэм-стрит не могло быть и речи. Я и сама недолюбливала общественный транспорт — прошлым летом, когда мы с Эйприл поехали на автобусе в торговый центр в Эппл-Вэлли, у нас обеих вытащили кошельки. Так что оставалось одно: всеми правдами и неправдами выпросить у родителей одну из машин и обзавестись надежным алиби.
Я не была лгуньей по природе. Стоило мне хоть чуточку приврать, как мои лицо и шея заливались ярким румянцем. Хорошо, что никто не спросил, как мне снова удалось завести «Тойоту», иначе я превратилась бы в пунцовую редиску. В конце концов я решила прибегнуть к полуправде, чтобы добиться у мамы разрешения взять машину.
— Нам с Эйприл надо встретиться в библиотеке. — Я потеребила толстый шерстяной шарф, которым обмотала горло, чтобы скрыть краску стыда. — Мы работаем над исследованием по английскому языку.
Я действительно договорилась с Эйприл о встрече — непосредственно перед разговором с мамой.
Мама вздохнула.
— Ладно, съезжу за продуктами завтра, все равно мы еще не все доели.
— Спасибо. Скорее всего я не успею к ужину — слишком много работы.
Наглухо застегнув куртку, я взяла со стола ключи от машины и двинулась к выходу, но мама остановила меня, приложив ладонь, к моему лбу.
— Как ты себя чувствуешь, солнышко? Кажется, у тебя жар.
— Плохо спала ночью. — Я и вправду страдала бессонницей с тех пор, как увидела Дэниела в среду. — Мне надо бежать.
— Тебе придется взять фургон.
Тьфу! Одно дело — въехать в город на старомодном седане, и совсем другое — показаться в том районе, куда я собиралась, на мамином «синем пузыре», как Эйприл окрестила наш грузовичок василькового цвета. Он и вправду напоминал резиновый мяч на колесах и всем своим видом заявлял: «Немолодая мать семейства отправляется за покупками». Представляю, какую мину скорчит Дэниел.
В городе.
Целых три раза я чуть было не повернула назад. «Совсем спятила», — повторяла я про себя, медленно проезжая по закоулкам, все ближе и ближе к обиталищу Дэниела. Остановив машину под тем же фонарем, где она заглохла в прошлую пятницу, я внимательно посмотрела на приземистую развалюху на другой стороне улицы. В тусклом вечернем свете она уже не казалась такой зловещей. Пожелтевшая кирпичная кладка напоминала ряды гнилых зубов с зияющей дырой на месте входной двери. На полуразрушенных ступеньках крыльца громоздились окурки и зловонные отходы.
Я не испытывала большого желания узнать, как этот дом выглядит изнутри. Да и что мне было делать — стучать в каждую дверь и спрашивать, не знаком ли обитателям высокий худой парень, бледный, как привидение, который откликается на имя «Дэниел», и при этом надеяться, что никто и пальцем не тронет такую наивную дурочку, как я?
Я сидела в машине, глядя на прохожих и надеясь, что вот-вот увижу среди них Дэниела. За это время я насчитала пятерых бездомных, торопившихся по направлению к приюту, и по меньшей мере семь уличных кошек, которые, казалось, тоже спешили найти ночлег, пока не стемнело. Черный «Мерседес» с тонированными стеклами притормозил у края тротуара и подобрал высоченного мужчину в мини-юбке, который уже с полчаса топтался, пританцовывая, на углу Маркхэм-стрит и Вайн.
Улица пустела по мере того, как солнце опускалось все ниже в облако городского смога. Двое парней, идущих в разные стороны, на миг остановились перед домом Дэниела. Они не поздоровались друг с другом и тут же пошли дальше, но я точно видела, что из рук в руки перешел какой-то предмет. Один из них бросил взгляд на мой фургон. Я быстро пригнулась и решилась снова выглянуть в окно лишь спустя несколько секунд. Теперь на Маркхэм-стрит не осталось ни души, как и прошлым вечером. Глянув на приборную доску, я обнаружила, что на часах уже без четверти пять. Терпеть не могу ранние ноябрьские сумерки. Надо уезжать, иначе опоздаю на встречу с Эйприл.
Я уже завела машину, когда вдруг увидела Дэниела. На нем был серый комбинезон, как у механика. Он прошел мимо, барабаня пальцами по бедру, словно наигрывал в такт неведомой песне, которая звучала у него в голове. Прежде чем он успел скрыться в подъезде, я выключила зажигание, схватила рюкзак и бросилась к нему, преодолев робость.
— Дэниел!
Скользнув по мне взглядом, он зашел в дом.
Я кинулась следом, спотыкаясь на кривых ступеньках.
— Дэниел! Это я, Грейс!
Он пошагал вверх по тускло освещенной лестнице.
— Не думал, что снова увижу тебя.
Едва заметным жестом он пригласил меня идти за собой, и я неуклюже потащилась следом. Подъезд пропах затхлым кофе, заваренным, судя по всему, в грязной уборной. На стенах, в несколько слоев разрисованных спреем, громоздилось такое количество непристойностей, словно оформлением интерьера занимался сам Джексон Поллок[8] в дурном расположении духа.
На площадке третьего этажа Дэниел остановился и достал из кармана ключ.
— Так и скажи, что не можешь устоять перед моей красотой.
— И не надейся. Мне просто нужно тебе кое-что сказать.
Открыв дверь, Дэниел насмешливо сказал:
— После вас, леди.
— Да ну тебя, — буркнула я и прошмыгнула мимо него внутрь. В тот же миг мне вдруг пришло в голову, что вся эта затея не так уж удачна. Мама не разрешала мне звать в гости мальчиков, когда ее не было дома, и уж точно не одобрила бы посещение чужой квартиры в одиночку. Я не хотела идти дальше прихожей, но Дэниел двинулся в глубь квартиры. Нехотя последовав за ним, я оказалась в грязной комнате, где обстановкой служили телевизор на картонной коробке да небольшой бурый диван. Отсюда по всей квартире разносилась слабая ритмичная музыка. На диване лежал, растянувшись, тощий бритоголовый парень. Он глядел в потолок пристальным немигающим взглядом.
— Зед, это Грейс, Грейс, это Зед, — сказал ему Дэниел на ходу, но Зед даже не шелохнулся. Я задрала голову в надежде выяснить, что же такого интересного он видит на потолке.
— Грейс! — рявкнул Дэниел.
Подскочив, я поспешила за ним и мгновение спустя, сама того не заметив, переступила порог каморки, которая явно служила ему жилищем. Кажется, даже наша кладовка была просторнее. В углу комнатушки валялся матрас, прикрытый мятый серым одеялом, на крошечном столике лежала груда досок из прессованного картона. Дэниел захлопнул за нами дверь, и у меня пробежал холодок по спине.
Чулан выглядел так, словно в нем держали большого пса. На двери виднелись борозды, похожие на следы когтей. Я вспомнила, как бросалась на дверь Дэйзи, когда я оставляла ее одну. Эти царапины были гораздо длиннее и глубже. Перекошенная рама треснула — какого бы зверя тут не запирали, он явно вырвался на свободу.
Я хотела спросить, что все это значит, но Дэниел плюхнулся на матрас, снял ботинки и потянулся к застежке комбинезона. У меня душа ушла в пятки. Отвернувшись, я уставилась в пол.
— Не волнуйся, дорогуша, — сказал Дэниел. — Я не оскорблю твой девственный взор.
Небрежно брошенный стеганый комбинезон приземлился рядом со мной. Я осмелилась глянуть в сторону Дэниела и увидела, что он остался в рваных джинсах и несвежей белой футболке.
— Итак, о чем желала побеседовать со мной ваша милость? — Дэниел растянулся на матрасе в полный рост и заложил руки за голову. — Что заставило вас проделать столь долгий путь будним вечером?
— Неважно. — Я боролась с желанием запустить в него увесистым рюкзаком, но вместо этого расстегнула молнию и вывалила на пол содержимое — протеиновые батончики, консервированный суп, вяленое мясо, пакетики с «походной смесью», полдюжины футболок и три пары брюк, которые я выудила из горы пожертвований, поступивших в приход за прошлые выходные.
— Съешь что-нибудь. Ты похож на голодную собаку.
Приподнявшись с матраса, Дэниел принялся рыться в куче припасов, а я двинулась к дверям.
— Курица с макаронными звездочками! — вдруг сказал он, взяв в руки одну из банок. — Мой любимый суп. Твоя мама часто его готовила.
— Да, помню.
Дэниел сорвал обертку с батончика и умял его в один присест, потом схватил кусок вяленого мяса. Увидев, как он изголодался, я решила все же поделиться с ним доброй вестью.
— Я говорила сегодня с мистером Барлоу. Возможно, он даст тебе второй шанс, если ты придешь завтра. Надо явиться к нему ровно в семь двадцать утра, — сообщила я, на всякий случай взяв пять минут форы. — Оденься, пожалуйста, поприличнее. — Я кивнула на стопку одежды. — Там есть штаны цвета хаки и рубашка на пуговицах. Если не будешь ему хамить, то, может быть, получишь разрешение вернуться в класс.