Общие места сменились на плацкартные…
Еще вагон – и закупоренные купе встретили нас.
Отыскав проводника, он что-то невнятно ему прошептал, пристально всматриваясь в глаза. Еще мгновение – и Готье приговорено моргнул.
Как по команде, мужчина закрутился на месте, перепугано перебирая какие-то бумажки.
Еще минута выжидания - и наконец-то проводник оторвался от своего поиска. Тяжело дыша, едва не трясясь от страха, он невнятно прошептал, так что я едва смогла что-нибудь понять:
- Седьмое.
Эмиль коротко лживо улыбнулся.
Резкий разворот.
Несколько шагов по коридору назад.
Отворив дверь купе, он в миг меня туда запихнул, словно надоедливый чемодан.
Закрыл за собой дверь.
Защелкнул замок.
Когда-то я бы только мечтала о таком.
Но сейчас все казалось уж не совсем радужным.
Эмиль смотрел на меня, не моргая. И, казалось, не дыша.
Я ждала приговора. Было страшно.
Я боялась.
- Ты раненная, - наконец-то выдавил из себя зажатые в горле слова.
Ступил шаг ближе и робко коснулся моей шеи.
Отдернулась и невольно айкнула.
От постоянного напряжения и сдерживания истерики, я и забыла уже о своем горле. Об укусе.
- Я должен его залечить.
- Не надо, нормально, - протарахтела я, схватившись рукой за шею.
- Габи, не говоря уже про микробы и все те гадости, что грозят раненому человеку, в тебе есть немного яда вампира. А это не очень хорошо. Скоро начнется зуд, опухание, а иногда и онемение.
- И я превращусь?
Едкий смешок.
- Разве что в опухшую стерву.
Неловкость. Обида. Страх. Волнение.
Я не шевелилась.
Эмиль ступил ближе.
Обнял за плечи.
Нагнулся к моей ране.
Жгучие губы коснулись моей шеи.
Мурашки побежали по коже.
Машинально отдернулась в сторону.
Повернулась к нему лицом.
- А так обязательно? - слова вырвались сами по себе.
Его губы был так близко ко мне. Впервые. Впервые он был так близко ко мне.
Его запах, его сладость…
Меня тянуло к нему необъяснимой силой.
Всего лишь чуточку смелости. Чуточку храбрости.
- А я по-другому не умею, - наконец-то произнес Эмиль, оторвавшись взглядом от моих губ.
Выровнялся.
Пристально посмотрел в глаза.
- Так надо.
Я кивнула головой.
Согласна.
Робко, нежно немного наклонил меня к себе.
Аккуратно придерживая одной рукой за голову, а второй обняв за талию и сильнее прижав к телу, коснулся своими жгучими губками.
Снова невыносимый, сводящий с ума поцелуй.
Но едва я расслабилась, едва позволила сумасшествию, блаженству и счастью овладеть собой, как вдруг резкая боль.
Его клыки пробили кожу и вошли внутрь.
Мой жалобный писк вырвался наружу.
Но это ничего не даст.
Ведь это неправильно.
«Так надо», - повторила я себе и сжала до боли кулачки.
Терпеть, Габи. Терпеть.
Но слишком больно. Больно.
Неужели, он пил мою кровь?
Еще мгновение – и я снова почувствовала легкие, нежные поцелуи его губ. Ласковые касания языком.
Задыхалась. Задыхалась от всего, что взрывалось во мне.
Боль. Любовь. Страсть. Все взрывалось во мне, не давая возможности нормально думать, дышать.
Он лишал возможности жить… без всего этого. Без него.
Но буквально еще секунды – и боль стала стихать.
Легкое нытье еще недавних ран. Легкий раздражающий зуд.
Последний,… прощальный ласковый поцелуй… И Эмиль оторвался.
Выпустил меня из своих объятий и робко ступил шаг назад.
Буквально секунда растерянности и волнения. Буквально секунда истинных чувств на лице.
А затем вновь. Вновь выбралась наружу ядовитая улыбка, вновь поморщилась щечка в насмешке.
- А ты боялась.
«Спасибо», - хотела, было, сказать, но дурман в голове так и не дал этого сделать.
Эмиль.
Зачем ты так?
Зачем?
Я все еще стояла в растерянности посреди купе.
Смотрела в никуда и думала. Думала над тем, что происходит. Что будет дальше.
Как вести себя рядом с ним.
Эмиль присел рядом на сидение.
Скрестил руки, упершись локтями об колени.
Он тоже думал. Думал свои думы, наверняка, не менее тяжелые и болезненные.
- Ты что-нибудь ела сегодня? – нерадостно прошептал Готье и тяжело вздохнул.
- Нет, - едва слышно ответила я. Наконец-то. Речь вернулась ко мне… Но радость ли в этом?
- Сиди здесь. Я скоро вернусь.
И не успев договорить, Эмиль сорвался с места и выскочил из купе.
Выскочил… Тоже мне сказала: «Выскочил»…
Вот был. Стоял здесь. А затем пуфф – и исчез. Растворился… Уж точно подумала, что растворился, если бы не предательски щелкнула дверь, захлопываясь за ним.
Прошло несколько одиноких минут.
Я смогла наконец-то сбросить оковы шока, шока от всего происходящего. От всего сумбура боли и радости.
Только теперь я заметила, что потеряла свою куртку. Видимо, забыла на своем законном месте. Там, где все началось.
Но уж лучше пусть она идет прахом, чем я туда вернусь. Вернусь в тот ад.
Ведь может, они сбежали. Еще живы… и только и ждут, когда я…
Села на красные мягкие сидения. Прижала к груди рюкзак.
И что дальше?
Неожиданно замок щелкнул. Дверь распахнулась.
- Вот чай, булочки. Сахар. Сахар не бросали. Я не знаю, сколько тебе, - казалось, Эмиль говорил все это сам себе. Ведь ни одного взгляда на меня так и не бросил.
Поставил на стол свою добычу.
Стеклянный стакан в железном гравированном подстаканнике. Булочки-восьмерки, присыпанные сахаром. Небольшие две упаковки рафинада «Sugar Train»
Готье вытянулся рядом. Застыл. Застыл на мгновение.
Уставился в окно.
Еще с десяток секунд сопротивления «за» и «против».
- Ты… никуда не выходи. Я скоро вернусь.
Немного помедлив, все же развернулся к двери.
Ухватился за ручку.
Снова застыл, словно ожидая моих слов. Ожидая вопросы.
- Ты куда? – едва смогла выдавить из себя. Не шевелилась. Не дышала.
И снова «за» и «против».
И снова рассуждения, сомнения и волнение.
- Подкрепиться. – Коротко, вполне серьезно прошептал Готье и тут же скрылся за дверью.
«Подкрепиться», - болезненно повторилось во мне. «Вампир».
***
Прошло около получаса.
Я смотрела на эти булочки, на этот долбанный чай, а видела там лишь боль, боль будущей разлуки.
И снова я ловлюсь на крючок Эмиля.
И снова я готова стать ему Игрушкой. Без сожалений и претензий.
Дура.
Невыносимая глупая дура.
Замок приговорено щелкнул.
От неожиданности я даже подпрыгнула на месте.
- Мисс, - послышался робкий голос проводника, и тут же показалась в щелке его круглая красная рожа, - Вам еще чего-нибудь принести?
Но не успела я ответить, как вдруг резкий стук. Удар. Дверь нервно дернулась, а затем печально заскрипела, отворяясь настежь.
Застыла. Застыла в ужасе.
Неужели… еще? Неужели это не все на сегодня?
Двери окончательно описали полукруг - и я увидела Эмиля, стоящего ко мне спиной.
Крепко сдавив горло бедняги, он прижал его к окну напротив, едва не раздавливая в блин.
Мужчины и без того красная рожа еще больше побагровела. Ноздри нервно раздувались, а изо рта выскакивали напуганные, отчаянные пузыри слюны.
- Йа… Я как лучш-ше х-хотел.
Наконец-то послышались слова.
И снова злобный шепот Эмиля. Едва различимый. Едва реальный.
- Пр-простите.
- Эмиль, - не выдержала я и, едва ко мне вернулась речь, - заорала ему в спину.
Я сорвалась с места и бросилась к нему.
Руками ухватилась за плечи, желая отодрать его от бедняги.
- Тебе повезло, что я сытый, - злобно прорычал Эмиль проводнику в лицо и тут же отпустил.
- Простите, - жалобно прохрипел мужчина, жадно сжимая руками свою шею. Он словно пытался спасти ее, спрятать, запоздало… Он обнимал ее своими потными холодными ладонями, желая потушить пожар боли и ужаса.
Резкий разворот Эмиля. Грубо схватив меня за кисть, потянул меня за собой в купе.
- Я теперь твоя пленная?
- Если своих мозгов нет, то значит, будешь пленной.
Дверь захлопнулась. Мы снова остались одни.
- И к чему все это, Эмиль? К чему? Зачем? Зачем ты обо мне заботишься? Если так ненавидишь…
- А ты у Ромула спроси.
- Эмиль, - и я ступила шаг ближе. Глаза в глаза. – Хватит. Хватит меня мучить. Прикончи. Возьми и прикончи меня сейчас. Прикончи,… но не мучай.
Лживая ехидная улыбочка. Знакомый яд. Знакомая желчь.
- Вот так просто? А где же та Габи, которая предлагала мне пари?
- Той Габи уже нет. Эмиль, я больше не могу быть твоей Куклой. Ни твоей, ни чьей-либо еще. Не могу и не хочу. И все, что было тогда, все те мои поступки и ошибки – все то было ради правды. Правды и только.
Удивленно вскинул брови. И снова ехидная ухмылка.
- Какой правды? Габи… Какой? Ту, что рассказал тебе Гудвин? Или ту, что повествовал Ромул? Какую?
- Истинную. Истинную правду. Ту, которую должен был рассказать ты… С самого начала, а не взваливать все на плечи своего друга Гудвина. Ты бросил меня. Бросил.
- Ага. Сбежал, - саркастично поправил Гостье.
- Бросил, не сказав ни слова. Ты даже не смог мне рассказать про то, что сделал Меченой. Ничего. Да, ты сбежал. Оставив Гудвина расхлебывать скопившиеся проблемы.
- Да неужели?
- Да, - жестко отрезала я, чувствуя, что вот-вот взорвусь от возмущения, обиды и злости, разрыдаюсь.
- И ты, подавленная столь жестоким и несправедливым моим поведением, как ты высказалась, поведением труса, воодушевленная добропорядочностью и искренностью столетних вампиров, бросилась выяснять правду. Правду у лучших врунов последних столетий?
Я смотрела в его глаза, и видела там боль и разочарование.
Я слушала его слава, и понимала, как сильно заблуждалась.
Но Гудвин. Гудвин. Врун?
- Габи, я не рассказал тебе все, что знаю, лишь потому, что бы не сбивать тебя с толку. Не вводить… не сводить с ума всеми этими интригами и планами. Не пугать… лишний раз. Я думал, что справлюсь. Я думал, что все выйдет, как нужно. Но Ромул вечно мне путает карты. Уж слишком мы с ним похожи… Уж слишком хорошо друг друга знаем. А ты… Правда. Правда. Тебе нужна правда?
- Да.
- Правда о том, как я нашел прекрасную девушку Матильду. Такую же гордую, самовлюбленную, жестокую, холоднокровную, властную... Такую, как я. Но и при всем этом она питала ко мне самые искренние чувства. Ты это хотела знать? А потом как я втянулся в игру с ней. В состязания – убей-умри, что стал переступать черту. Мне было мало. А она была слишком напугана миром вампиров и сверх силы. Но это было ничто. Она готова была с этим жить. А я готов был ждать. Но явился Ромул и перепутал все раздачи. Ему тоже было интересно поиграть в «сложную» любовь.
- Она его родственница… Близкая.