- ГАБИ. ДА ОЧНИСЬ ТЫ! С КАКИХ ЭТО ПОР ТРАХАЮТ РОДСТВЕНИЦ?
Глаза округлились.
В груди что-то кольнуло.
Вранье.
Вокруг одно вранье.
- Я ходил за ней, ухаживал, пытался медленно приучить ее к своему миру. Впустить за черту. Но со мной она ходила пила коктейльчики, томилась в поцелуйчиках, а по ночам развлекалась с Ромулом.
- Но я любил. Слепо любил. А вернее, думал, что любил. Я согласился сыграть с Ромулом. Сыграть на нее. Но проиграл. Сознательно проиграл. Я ее отпустил. Ибо видел, как она меняется. Теперь ее не пугали вампиры. Не пугала сверх сила. Наоборот. Она хотела все это. Хотела весь мир. И это был не гипноз. Это было ее настоящее «я». Она хотела крови. Хотела власти. И неважно какой ценой. Весь мир к ногам… И только. А потому я ее отпустил. Мне не нужна пустая оболочка с мечтами Наполеона: ничего никому не отдавать, а лишь брать, брать, брать... Она стала едва не копией Ромула. Из-за этого разошлись дороги у меня с ним. Из-за этого разбрелись и мы с Мати. А дальше. Дальше. Так резко. Нежданно. Негаданно появилась ты. Так сильно ненавидящая несправедливость, как и я. Такая же гордая. Сильная. Храбрая. Я смотрел и умилялся. Умилялся и таял. Таял, как еще никогда. Каждый твой поступок был для меня нечто невероятным. А твои мысли. Мысли. Я радовался им. Радовался каждой твоей глупости, как своей. Такого с Мати не было. Не было даже близко. И тогда. Тогда, когда ты поцеловала Ромула. Я сорвался. Сорвался с цепи. Ты выстрелила мне в сердце, разодрав его на части. Раскромсав... Ты думала, что для меня ничего не значила, что всего лишь Игрушка. Но это было не так. Это я ходил за тобой, как верный пес. На цепи, на колу. Ни шагу в сторону. Это я чувствовал себя твоей игрушкой. Тенью. Тенью, а не любимым или другом. И когда я увидел то, как легко ты меня променяла, променяла и забыла,… я взорвался. Сломался. Все мои отговорки в твою защиту сгорели. Ты их сожгла. И я выпустил своего демона.
- Прости.
Неловкая тишина.
Я ждала его реакции.
Ждала помилования.
Ждала прощения…
Но…
- Уже не важно, - неожиданно прошептал Эмиль и встал с места. – Не важно, - задумчиво повторил и ступил шаг ближе к двери.
- Поешь. А я схожу проветриться. Запри за мной дверь.
***
Кусок в горло не лезет.
Жить не хочется.
А он: «Поешь».
Сердце бы свое съесть. Было бы легче…
БОЖЕ! Он мне только что признался в любви. В любви,… которую я так небрежно растоптала.
Растоптала.
А ведь хотела, как лучше… Лучше…
Я хотела знать. И узнала. И что? Мне легче? Легче?
Нет.
Ни капли.
Разум. Разум. И почему я тебя слушаю? И почему ты чаще интерес и самолюбие мне в пагоны шьешь, а не веру и чувства? Почему?
Глава тринадцатая.
Седьмое небо
Я сидела за столиком, пялясь куда-то в стену, но не замечая ничего.
Ничего.
Если Эмиль не может простить, тогда зачем все это? Зачем? Мне не нужны его жертвы. Мне не нужна Тень.
Лучше все разорвать. Разорвать в клочья.
Я устала. Слишком больно. Невыносимо больно.
Я не хочу так мучиться.
Натянув рюкзак на плечи, оглянувшись по сторонам последний раз, я вышла из купе.
«Прощай, Эмиль».
- Ты куда? – неожиданно раздалось у меня за спиной.
Мурашки по коже. Снова боль. Снова слезы выступают на глаза. Едва удерживаясь на ресницах.
Отпусти.
- Габи… - робко позвал. Подошел впритык.
Глубокий вдох. До боли прикусить язык и начать…
Резкий разворот.
Глаза в глаза.
- Эмиль. Я так больше не могу. Слышишь, не могу. Не хочу… Если не можешь быть мне любимым, то… и Тень мне не нужна.
Молчание.
Тяжелое немое молчание.
Значит, согласен?
Резкий разворот.
Шаг вперед.
Но вдруг его рука кандалами уцепилась мне за запястье.
Настойчиво потянул на себя.
Шаг в купе.
Я невольно пошагала за ним.
- Эмиль, - обреченно прошептала я.
Но почему не отпустить? Я прошу лишь капельку сострадания…
Лишь капельку…
Двери захлопнулись за мной.
Ловким движением отпустил мою руку.
Легким толчком в плечо облокотил на двери.
Подошел ближе, немного наклонившись надо мной, рукой нырнул к замку.
Щелкнул затвор.
Глаза в глаза.
И что ты от меня хочешь?
Но не успела я это в себе проговорить, как вдруг его руки неожиданно обняли меня за талию.
Прижали к себе.
В следующее мгновение такие любимые мне губки коснулись моих. Коснулись, срастаясь в неистовом блаженстве.
Я невольно застонала.
Невыносимо. Нереально.
Задыхалась.
Голова пошла кругом от передоза.
Эмиль все крепче и крепче прижимал меня к себе, руками уже проворно забираясь под футболку.
И снова невольный стон.
Неожиданно Готье подхватил меня на руки и развернул спиной к окну.
Шаг наощупь. Я уперлась в стол.
Чай печально затанцевал в стакане, вырываясь за края,… расплескиваясь по столешнице.
Но нам не до этого.
Его руки все властней и властней сжимали меня.
Губы страстно целовали, сводя с ума. Лишая рассудка.
Едва дышала.
Страстные поцелуи в губы, в щеки, в шею. Я чувствовала, как его язычок вырисовывал на мне полукруги, заставляя стонать от безумия.
Еще мгновение – и, уложив меня на мягкий бархатистый матрас сидения, жадно стянул с меня футболку.
Страстные поцелуи в грудь. Властные прижимания к телу.
Я содрала с него куртку.
Рубашка… Не было сил и времени играться с пуговицами. Стянула ее с него и жадно прижалась губами к телу.
Эмиль. Эмиль. Мой Эмиль.
Сумасшествие, сладкое сумасшествие, страстное безумие. Шальные поцелуи и неистовый экстаз.
***
Вы были хоть раз на седьмом небе?
А я была…
***
Тело все болело от напряжения. Сладкая боль. Сладкая усталость.
Мы лежали, обнявшись, сильнее тулясь друг к другу, словно от этого зависела наша жизнь.
Слиться. И никогда больше не расставаться. Никогда.
- Эмиль, робко позвала я. Мне важно, важно было это услышать. – Ты меня простил?
Секунды молчания. Тяжелой тишины.
- Ты проиграла пари, - неожиданно раздалось у меня за спиной. Некий глупый смешок. Некая «умная» шутка.
Передернуло. Моментально обернулась и уставилась в глаза.
Сердце печально сжалось и ойкнуло.
В горле запекла обида.
Милая улыбка плясала на его лице.
- Да шучу я, шучу, - не выдержал моего немого шока Готье. – Шучу. Это я его проиграл. Давно уже проиграл. – Робко, нежно коснулся своей тыльной стороной ладошки моей щеки. Нежно гладил, всматриваясь в глаза. Всматриваясь мне в душу. – Как школьник влюбился. И до сих пор без ума.
Пристыжено опустила взгляд.
Покраснела.
Эмиль улыбнулся. Радостно улыбнулся и поцеловал меня в губы.
***
И снова я лежу в его объятиях, лежу на его руке, всем телом притуляясь к его телу. Прижимаясь к Эмилю.
Нежно гладила рукой его плечо.
Мечты… Мечты… Седьмое небо.
Счастье.
Но зло не дремлет.
И снова дурные мысли. И снова я не могу остановиться.
Не могу.
- Эмиль…
- Да.
- А ты когда-нибудь поддавал меня гипнозу?
Неловкая тишина. Глаза в глаза.
Тяжелый вздох.
- Нет, - наконец-то выдавил из себя Готье. Отвел взгляд в сторону. – Ты так ничего и не ела.
- Не хотелось, - поспешно ответила я, тоже желая сменить тему, убрать неловкость из-за моего безумия, неугомонности. – Но сейчас… с удовольствием.
Радостно улыбнулась я.
Расселась на своей «постели». Ноги спустила вниз, жадно наступивши сверху на свои кроссовки.
Да уж, пол не теплый…
Остатки чая. Мокрые булочки, что едва не сваливаясь с края.
Разбросанный по полу рафинад.
Но из-за бешеного голода все это было за милую душу – жадные глотки холодного чая и божественные кусочки сладкой «восьмерочки».
- Может, тебе еще принести?
- Нет, нет, - торопливо ответила я. – Мне и этого хватит, - бубнила я с переполненным ртом.
И хоть мое положение мне позволяло лишь всматриваться в противоположную стену, но я все же замечала на себе пристальные взгляды Эмиля.
- Не смотри так на меня, - наконец-то не выдержала и с наигранной злостью прорычала я, едва дожевала очередную «порцию» булки.
- Почему? – ехидно улыбнулся Готье.
- Я стесняюсь.
Рассмеялся. Добродушно рассмеялся.
Но снова пожирающие взгляды. Снова не мог оторвать глаз.
- Ну, хватит, - пробубнила я, едва не давясь крошками и кусками пережеванного.
Вдруг его лицо невольно скривилось. Глаза стали серьезными. Тяжелый вздох.
- Я соврал тебе.
Дикий кашель вырвался наружу. Едва я осознала, что услышала, как коварная крошка проскочила в дыхательные пути.
Все еще пытаясь справиться с «назойливой гостьей», я развернулась к Эмилю и вопросительно уставилась в лицо.
Пару прощальных взрывов спасательного кашля.
- Что? – прорычала, как смогла из-за изодранного горла, да и еще напханного булкой рта.
- На счет гипноза. Был один раз.
Я выжидающе молчала. Боялась даже вздохнуть, а не то, что дожевать оставшееся.
- Помнишь, как ты вышла с больницы. Как пришла на пары… раньше времени. Как пришла ко мне.
Я понимающе кивнула.
- Ты пришла тогда ко мне, вся растерянная, в истерике. Такая влюбленная… Такая искренняя. Я пытался тебя остановить, я пытался тебе врать о своем отношении к тебе. Я пытался сделать тебе больно, невыносимо больно, что бы очнулась. Одумалась. Но ты как танк: проще застрелить, чем остановить…- нервно ухмыльнулся. – Я… В общем, - тяжело сглотнул, - в общем, я заставил тебя все забыть. Забыть свои чувства. Я сделал тебя мне другом, закупорив твои чувства на замок…
И опять вранье…
- И зачем все это? – бубнила сквозь напханный рот, все еще боясь жевать.
Нервно скривился.
- Я боялся. Я боялся своих чувств. Твоих чувств. Боялся искренности. Боялся отношений. В конце концов любви. Настоящей любви, а не интереса или привычки.
Шок. Шок и растерянность.
Оцепенение спало.
Я наконец-то прожевала свою булку и тяжело сглотнула.
Но ком в горле все равно торчал. Сдавливал и не давал свободно дышать.
Боль сжимала грудь. А страх ежил кожу.
Я не выдержу еще таких сумасшедших откровений…
- Прости меня, - робко прошептал Эмиль и уставился мне в глаза.
Снова тяжело сглотнула комок слюны. Тяжело выдохнула.
- Теперь мы квиты, - едва слышно прошептала я.
- Я простил тебя без мести. А ты сможешь?
Пристыжено отвернулась.
Покраснела.
- Конечно… да. Но просто мне нужно все это еще переварить, понять, принять…
- Я понимаю.
Неловкая тишина.
Я все еще смотрела бессмысленно на стену, едва не забывая дышать.
- Жуй давай, - послышался шуточный голос Эмиля, но все же вперемешку с неловкостью и болью.