- И что, когда узнает?
- Одни это спрашивают по привычке, для того, что бы быть в курсе событий, а так же чтобы знать, кто его окружает. Другие – дабы вычислить и убрать конкурента.
- А Ромул?
- Ромул. Два года назад Ромул был здесь. Он что-то напутал, но, в общем, не важно, что и как случилось по началу, а главное то, что он принял флирт Эмиля с Матильдой за чувства. Глубокие чувства. И тут его задело. Задело не то слово. Мол, как это Эмиль счастлив. И вот оно – пари на «любовь». Выбора особого не было. Сыграл. Сыграл и проиграл. Искренняя любовь Матильды все же досталась ему, но вот Игрушкой она стала Ромулу. Обратил и вышвырнул. Уехал туда, откуда и приехал. Уехал и забыл.
- Эмиль любил Матильду?
- Если честно, то было у него к ней какое-то чувство. Интерес, привычка, не знаю… Но он так и не смог сделать первый шаг вовремя, а затем, затем… она стала меняться, портиться… и тем вовсе отпугнула Эмиля от себя. Меняться, или просто раскрылась с настоящей стороны. А затем появилась ты. Так резко, неожиданно и все перевернула в его жизни с ног на голову. И те твои нападения на Игрушку. Ты причиняла ей боль, и тем самым причиняла неудобства Ромулу. Ты напомнила ему о его кукле. И вот Ромул приехал. Что, в принципе, и ожидалось, судя по последним событиям. Но он не приехал ее спасать или оберегать. Нет. Зная Стефано, я готов клясться, что он приехал освободиться от своего груза. Прикончит… и все.
- Прикончит?
- Да, как хозяин, он имеет на это право.
- А что… иначе никак,… никак не освободишься?
- Есть. Всего три способа, как снять клеймо – смерть Игрушки, смерть Хозяина или целый ритуал, болезненный для двоих.
- Но не смертельный?
- Не смертельный.
Облегченно хмыкнула.
- Но Ромул не из тех, кто будит напрягаться ради кого-то. Ни друзей, ни любви. Там просто нечего искать. Одна чернота. Чернота и Ложь.
Ясно.
- Но почему Эмиль,… почему меня бросил? Что я сделала не так? Он уехал из-за Матильды?
Насмешливая улыбка коснулась его губ. Пухленький бантик в миг превратился в красивую змейку.
- Нет. Он понимал, что едва Ромул вернется, едва увидит тебя, тебя, Игрушку врага, то снова загорится желанием воевать, соперничать и сражаться. Предотвратить его приезд Эмиль не мог, а потому решил поступить иначе. Решил сам исчезнуть. На время. Пусть все кажется так, как будь-то ты ему не нужна. Просто забава. Кукла. Подобно тому, что Матильда значит для Ромула. Стефано покрутиться, повертится вокруг тебя, а затем, не имея больше интереса, драйва, азарта и соблазна, снова исчезнет в свой мирок политики, властвования над людьми и их использования. В свою Италию.
- И Эмиль вернется?
- Да. По крайней мере, на это рассчитывает.
- И он вот так пересидит все где-то там, неизвестно где, пересидит, позволив Ромулу убить Матильду?
Снова улыбка.
- А ты ее уже жалеешь?
- Нет, не то что бы, но … Она… она же – человек. Она живая.
- Габи, ему предстоял выбор. Нелегкий выбор. И догадайся, кого он выбрал.
Меня.
- А он не пытался его… убить?
Последнее слово мне тяжело далось, но все же выскользнуло из меня на волю.
Снова усмешка.
- И не раз. Но они стоят друг друга. И пока счет ноль-ноль. Я знаю, о чем ты, наверняка, подумала, почему я не помогу Эму, или почему сам не убью. Я слишком молод, что бы пытаться быть наравне с такими вампирами, как они, а на счет помощи… Не будь наш парень Эмилем Готье, если в бою примет помощь. В общем, в этот тупик мы с ним не раз заходили. Я готов, давно готов рискнуть существованием ради всего, но вот курносая гордость нашего Эмиля это не переживет.
Понимаю.
Понимаю.
***
Я лежала на кровати, всматривалась в потолок.
В моей голове еще никогда не было такого бардака. Еще никогда не казался мир, в котором я живу, настолько абсурдным и дурным.
Я бы не поверила в слова Гудвина. Нет. Не смогла бы.
Но поступок Ромула перечеркнул все «не».
Перечеркнул, вырвав на корню.
Теперь лишь оставалось все разложить по полочкам и переварить.
Переварить, принять и свыкнуться.
- Габи, - робко позвала Мел. – Ты спишь?
Вырвалась из сумасшествия мыслей.
- Нет.
Тишина.
- Мел, я слушаю, - перевернулась набок. Уставилась на нее.
Девушка все еще лежала на кровати, боясь пошевелиться. Всматривалась в потолок.
- Габи, - снова робко позвала.
- Да.
- Я… я снова была с Браяном.
Ну да. Ой. Ай.
- Янова я ним переспала.
- Ясно.
- И я думаю, что… ну, что,… что я… мы… что у нас…
- Вы не пользовались презервативом?
Тяжело сглотнула, так что я даже это услышала.
Я понимала, как ей сейчас тяжело, тяжело все это вспоминать, понимать, произносить, признаваться. Тем более в силу ее скромности, воспитанности и некой замкнутости.
- Пользовались.
- Порвался?
- Нет. Не то…
- А что?
- Я… я н-не, - нервный смешок вырвался из ее груди.
- Не бойся, можешь мне рассказать, все как есть. Ты же знаешь, я никогда над этим не буду смеяться или осуждать. Мел.
- В общем, он спал.
- Спал?
- Слез, провалился. Ну, я не знаю.
- Вы его достали?
- Да, но только…
- Ясно, ты думаешь, что все равно все, что нужно и не нужно попало вовнутрь?
- Да.
- И это была средина цикла?
- Средина. Вот именно, что средина. Блин, вот я - дура…
- Перестань. Никакая ты - не дура. А задержка?
- Пока еще рано говорить. Может, я успею еще какие-нибудь таблетки выпить? Что бы… не…
- А когда это было?
- Шесть дней назад… Уже семь.
- Не знаю даже, я схожу завтра к нашему гинекологу. Спрошу.
- Спасибо.
- Да не за что.
Мне то уже точно не будет стыдно показаться там. Единственный, с кем я и могла все «это» замутить, сбежал от меня в неизвестном направлении.
Так что без лишних покраснений смогу расспрашивать врача на эту больную тему.
Урод.
Я перевернулась на спину. Снова в потолок. Снова дурные мысли.
- Но ты не переживай, все будет хорошо. Я верю, что обойдется.
- Надеюсь.
Да уж, Мелани – мама. Нет, это нормально, логично и даже очень-очень правильно. С ее характером это будет превосходно.
Но Браян? Браян – отец? Нет уж, это будет полный залет.
Его самого нужно пеленать… лет так десять еще, как минимум…
Я в шоке.
Долбаный кроль.
Глава восьмая.
Верю. Не верю.
Утонув в своих мыслях и переживаниях, я брела по узкой тропинке к медкорпусу.
Все валиться из рук, все выскальзывает и разбивается вдребезги. Жизнь, любовь, мечты.
- Габи, - услышала я за своей спиной голос Гудвина.
Обернулась.
Приветливо улыбнулась.
- Привет.
- Здравствуй. Ты как?
- Доктор сказал, что жить буду.
Гуд улыбнулся. Снова бантик растянулся в две тонкие кривульки.
- Ты зайдешь сегодня ко мне после пар?
- Зачем?
Замялся на месте.
Улыбнулась.
- Зайду.
Не знаю, что он хочет. Поддержать? Уж лучше мне его не видеть. Уж лучше забыть все, как страшный сон.
- Ладно, мне пора.
- Ты в медпункт? – удивленно вздернул бровями.
- Да.
- Что-то случилось?
- Да. Добровольно иду сдаваться в психушку.
Брови нахмурились.
- Мистер Хойк, - передразнила я своего нового друга, - успокойтесь. Все хорошо. Мне просто нужно туда зайти.
- Ладно, - коротко улыбнулся Гудвин. – Тогда до вечера.
- До вечера.
***
Едва я освободилась от надзора Хойка, едва завернула за угол, едва смогла забраться на крыльцо медкорпуса, как вдруг снова… меня кто-то позвал. Да уж, прямо день приемов. Неужели мне нельзя спокойно сходит к гинекологу? Нет, каждый сейчас отметит, что я была здесь.
- Габи.
Обернулась. Скривилась.
Браян.
- Габи. Ты не видела Мелани?
- Утром видела.
- Она меня избегает.
Да уж.
- Не хочет со мной говорить. Я не понимаю.
Шаг ближе. Я спустилась вниз, подошла ближе. Обняла за плечо.
- Ей сейчас тяжело. Просто будь рядом. Не доставай, не требуй объяснений. Когда она будет готова, то сама тебе все скажет. Хорошо?
- Я сделал что-то не так?
- Не думаю.
- Но я не понимаю, Габи.
- Потерпи пока. Прошу.
- Ты думаешь?
- Уверенна. Ладно, мне пора.
Оторвалась от плеча друга, развернулась и пошагала наконец-то к доктору.
***
- Габриелла, понимаешь, у таблеток есть отрицательная сторона, о которой забывать никогда не стоит. В организм одномоментно вводится большое количество гормональных препаратов, что совершенно не является физиологичным. Гормоны — это сильнодействующие вещества. И вводить их в женский организм надо очень осторожно, с учетом показаний и противопоказаний. А иначе... увы, даже от однократного приема ударной дозы, какую рекомендуют для предупреждения возможной беременности, могут быть серьезные быстрые или отдаленные последствия. Это может иметь результат, как и в ближайшее будущее, так и через годы.
- И что теперь делать?
- А когда был половой акт?
- Семь дней назад.
Тишина. Удивление. Разочарование.
- И почему так долго тянула?
- Сомневалась,… сомневалась и боялась, - неуверенно прошептала я.
- В первые сорок восемь часов еще есть смысл бороться, а дальше… Дальше… Я могу тебя сейчас осмотреть, но толку-то. Теперь остается ждать. Через неделю сделаешь тест, если не хочешь сюда приходить. И даже если отрицательный будет результат, желательно повторить. Проконтролируй свой цикл. В общем, не волнуйся. Главное, не запускай. Держи все под учетом и строгим контролем. А если будет положительный,… и ты все еще не выбросишь из головы мысли об аборте, если не поменяешь решение, если будешь уверена на все сто процентов, что стоит делать аборт, то до шести недель от момента зачатия можно провести миниаборт. Это не так уж страшно, но риск тяжелых последствий всегда велик. Но я все еще настаиваю на том, что бы ты хорошо подумала. Что бы ты одумалась. Рожай, рожай, тебе же не пятнадцать. Хотя и в пятнадцать рожают хороших, крепких, здоровых малышей.
- Спасибо. Спасибо за советы.
Встала со стула.
- Ты главное не переживай. И, если честно, тебе уже стоит все это обсудить со своим парнем. Что бы не случилось, что бы не говорили подруги и родители, вам самим стоит все это обдумать и решить. И потом, вы уже не дети. Сами пересекли эту черту. Так что стоит думать уже по-взрослому. Сейчас оступишься, а через пару лет можешь начать о всем жалеть, жалеть до слез, дикой боли и крика, но ничего уже не вернуть и не изменить. Габи, дети – это дар, а не кара.
- Знаю, - тяжело дыша, прошептала я.
Закусила губу от боли.
Бедная моя Мелани.
Лишь бы все оказалось по-другому.
- Спасибо, до свидания.
- Пока.
***
Я выползла из кабинета, едва чувствуя свои ноги, чувствуя себя.
Мелани. Мелани. Девочка моя.
Мне так тебя жаль.
Мелани.
Я представляю, какую истерику, скандал, мозгоправку устроят ей родители.
Я представляю, через какой ад придется пройти девочке из-за них, их принципов, планов и грез.