Ладно, по опыту знаю, что ломать голову, пытаясь вспомнить что-либо, — себе дороже. Мозгу надо поставить задачу, и, пока он бьется над ее выполнением, спокойно продолжать делать свои дела. Чтобы потом — бац! — и в голове вспыхнула идея.
Вот и сейчас, задвинув мысль о том, что с возрастом у представителей рода Беркана творится что-то не то, я вернулся в середину главного зала и разложил на полу свои вещи. Зажег от факела восемь свечей. Восемь — это число Смерти, если кто не знает! Расставил по кругу, начал чертить возле каждой символы. А покончив с рисованием, удобно устроился в центре и приготовился ждать, мурлыча себе под нос формулу вызова и поигрывая ритуальным ножом, чтобы всегда был под рукой, а то ведь не предугадаешь момента, когда понадобится магическое оружие…
То есть только подумал, что придется сидеть и ждать. Ибо еще когда дорисовывал последние символы, в глубине души родилось ощущение, что за мной наблюдают. Неприятное, надо признаться, чувство — о тебе все знают, тебя прекрасно видно, а сам ты не можешь даже определить, с какой стороны придет опасность.
Прошло всего две или три минуты, и издалека послышались шаркающие шаги. Потом во мраке подземелья загорелись два глаза. Пахнуло гнилью и жженой плотью — типичный запах умертвия.
Мой старый знакомец приблизился не спеша. Сначала он крался в лучших традициях страшных историй — шатаясь, подволакивая ногу, издавая глухие стоны и слепо шаря по воздуху руками, словно ища горло очередной жертвы. Белое лицо, вылезшие из орбит глаза, оскал желтых кривых зубов способны были напугать любого. Но стоило ему заметить нарушителя спокойствия, маска «жуткой нежити» слетела, как облако пыли.
— Не-э-эт, — прогудело умертвие, качая головой. — Опя-а-ать ты! Я не понимаю… Тебе что, тут понравилось?
— Ага, — кивнул я, устраиваясь поудобнее. — Тут уютно, тихо, темно. И мухи не кусают…
Умертвие тихо затрясло.
— Шутник, — только и выдал собеседник.
— Работа у меня такая — без чувства юмора просто никуда! Свихнешься тут, общаясь с одними упырями и зомби!
— С вами, некромантами, тоже не слишком-то приятно иметь дело, — неожиданно заявило умертвие.
— Можно подумать, ты многих знал!
— Зна-а-ал… одного-о-о. — Умертвие испустило вздох. — Того, кто сделал меня таки-и-им…
— Ах да! Ну извини!
— Ты-ы извиняешься? — У него глаза выпучились.
— Ну… вообще-то то, что с вами сделали, незаконно. Какое-то время назад велись исследования на эту тему — как обеспечить жизнь после жизни и все такое прочее… Но добровольцев катастрофически не хватало, расходный материал из тюрем зачастую бывал низкого качества — истощенные, больные или искалеченные пытками люди умирали практически мгновенно. Исследователи дошли до того, что начали похищать людей, и, когда все открылось, исследования запретили. Слишком велик процент неудач, чтобы продолжать работу. Вы, можно сказать, практически единственная удача, насколько мне известно.
— Для кого — удача, для кого — нет, — вздохнуло существо.
Сейчас оно выглядело… то есть он… как мужчина лет тридцати с небольшим, крепкого сложения, с правильными чертами лица. Правда, оно было несколько изуродовано нашей недавней стычкой — одна половина его превратилась в ожог, который уже никогда не заживет. Но зато вторая сторона вполне сохранила прежние черты. Наверное, этот человек при жизни даже пользовался успехом у женщин. Но вот кем он был и как его звали…
— Имя свое вы так и не вспомнили? — поинтересовался я без особой надежды.
— Пока не-э-эт, — вздохнул он. — Но вспомню…
И я ему поверил. Кстати, с каждым разом он и двигается, и разговаривает намного лучше. Словно оживает, хотя применительно к похороненному несколько недель назад телу сие высказывание употребить трудно. Но действительно — он сейчас словно окреп… Об этом я и сообщил умертвию.
— Да-а, — кивнул он. — Мне дают силы!
— Кто?
— А, — он неопределенно махнул рукой, — ты не поймешь.
— Пойму!
— Он. — Умертвие махнуло рукой вверх. — Она. — Последовал еще один жест. — Оно, они. — Наконец оно обвело рукой окружающее пространство.
— А понятнее нельзя? Кто «они»? Покойники, что ли?
— Я же говорил, что не поймешь! — Мне показалось или в глазницах вспыхнули хитрые огоньки? Что это? Труп испытывает эмоции? Но это невозможно! У мертвеца сохранилось чувство юмора?
— Знаешь, а я ведь по делу пришел!
— А, ну да! — закивало умертвие. — Кладбище — рабочее место некроманта. Тут вам всем и место!
— Это угроза? — Я тихо перетек из сидячего положения в стойку. Эх, жаль, меч в комнате оставил! А ритуальный нож, конечно, оружие серьезное, но не настолько же…
— Констатация факта, — отрезало умертвие. — Вам с покойниками лучше, чем с живыми!
Эка его проняло! Помнит обиду! Хотя за что нас, некромантов, любить, когда один из нас лишил его жизни и проводил над телом какие-то опыты! Но из-за одного отщепенца ненавидеть всех…
— Ты со словами-то поосторожнее! Знаешь, кто моя жена? Сама Смерть!.. Дорогая, ты где?
Моя супруга была просто обязана быть поблизости: не так давно в этом замке скончался человек. Да и странная активность покойников некрополя тоже не могла остаться ею незамеченной. Она просто обязана отозваться на призыв! Я же не стакан воды прошу, я…
«Ну чего тебе?»
Белая фигура соткалась в воздухе. Только по голосу я узнал свою супругу — поверх платья был накинут какой-то балахон, полностью скрывавший голову и лицо так, что был виден лишь острый подбородок и растрепанные светлые волосы. В руках было что-то на длинной рукояти — нечто среднее между косой, серпом и алебардой городского стражника.
«Дорогая, я хотел бы у тебя кое о чем спросить…»
«Мне некогда! Там эпидемия вспыхнула. На побережье Аморани».
«Что?»
«Что слышал! В ближайшее время я буду занята, так что не беспокой меня по пустякам».
«Но это не пустяки! Некрополь готов активизироваться, а в замке находят труп за трупом…»
«Что мне эти несколько жизней по сравнению с теми, которые могут вот-вот прерваться? Тут одно связано с другим».
После чего, посчитав, что и так сказала достаточно, Смерть исчезла. Растворилась в воздухе, оставив после себя слабый аромат вереска и полыни.
— Милая семейная сценка! — неожиданно хихикнуло умертвие. — Она у тебя всегда такая добрая и ласковая?
— Она у меня — жена, — парировал я. — И очень занятая особа!
— Ага-ага, — закивал мой собеседник. — Настолько занятая, что ей наплевать на то, что происходит здесь.
— А ты хоть представляешь, насколько велик наш мир? У нас в Колледже, правда, отдельно географию не преподавали — так, прочли несколько лекций на курсе «Природоведение», но я точно знаю, что у нас три материка и больше сотни островов, некоторые довольно большие. И везде живут люди! И каждую секунду в мире кто-то умирает и кто-то рождается. И ко всем Смерть должна успеть!
— Не ко всем, — буркнуло умертвие.
— Что ты сказал?
— Ничего! — Оно явно обиделось, и даже можно сказать на что и почему. — Зовешь ее, зовешь, а она где-то бродит…
— Она не обязана, — начал было я и осекся.
Мысль, которая долго бродила где-то, внезапно оформилась и всплыла в мозгу. Сначала я хотел сказать, что Смерть не обязана уделять каждому много внимания, а потом до меня дошло: а что, если Смерть вообще не приходила сюда? Что, если здешние обитатели не умерли в обычном смысле слова? Леди Руна явно испытала облегчение, когда узнала, что я не допрашивал труп ее кузена. И душа сэра Робина тоже довольно быстро куда-то улетучилась после смерти. И с душой Робера Берканы произошло нечто непонятное…
— А ты чувствуешь Смерть? — окликнул я умертвие, одновременно прислушиваясь к окружающему миру.
Как ни странно, но мимолетное появление моей женушки враз утихомирило некрополь. Активность покойников была снижена — теперь в магическом плане он ничем не отличался от обычного городского кладбища. Скажу еще — на кладбище обычно намного больше всяких проявлений потустороннего. Что это значит? Только не говорите мне, что они ее испугались и затаились до лучших времен!
— Чувствую, — не обмануло моих ожиданий умертвие. — Как не чувствовать, если ждешь, а она все не приходит.
— А сегодня ночью? Она приходила?
— Сюда? Нет! Что ей тут делать?
— Слушай, — как всегда, осенило меня внезапно, — а ты помочь можешь?
Умертвие некоторое время тупо смотрело в мою сторону — алые огоньки мигали в глазницах, — потом молча кивнуло.
И тогда я сделал то, чего не должен был делать ни один нормальный некромант в этой ситуации: вышел из защитного круга и протянул руку для приветствия.
ГЛАВА 9
Казалось, сегодня уже ничего произойти не может, но жизнь внесла свои коррективы. Я только-только переступил порог своей комнаты, как в нее постучали:
— Мэтр Белла?
— Не туда попали! — машинально откликнулся в ответ.
— Но мэтр, я вас видел…
Вот бес! Чуть было все не испортил!
— Это я так шучу, — пришлось торопливо распахивать двери и вставать на пороге. — Знаете, наш специфический некромантский юмор — ходячие мертвецы, как правило, людей друг от друга не отличают. Их проще простого обмануть, и поэтому многие из нас иногда настолько привыкают скрывать свое истинное имя от потусторонних сущностей, что становятся жутко рассеянными.
— Мэтр, — слуга невозмутимо выслушал этот монолог, — вас желает видеть сэр герцог Беркана!
Пояснений не последовало. И так понятно, что глава рода вознамерился сказать приезжему некроманту пару ласковых слов.
Сэр Герцог ждал в своем кабинете. И на сей раз кроме леди Руны там была и ее мать, вдовствующая герцогиня леди Илона Беркана. Ей было почти пятьдесят лет, она довольно хорошо сохранилась, а недавняя потеря сына, на мой взгляд, состарила ее не так сильно.
— Итак, мэтр Белла, — начал герцог, стоило мне переступить порог, — погиб член нашей семьи. Что вы можете сообщить по этому делу?
— Ничего особенного, — пожал я плечами. — Я провел кое-какое дознание, допрашивая трупы, но все равно сведений пока мало. Известно, что покойный сэр Робин пришел в ту комнату сам. Наверняка это было не случайно — его заманил на место преступления кто-то, хорошо ему знакомый. Я уверен, что сэр Робин узнал нападавшего — или думал, что узнал. Убийца — человек. Он действовал обычным стилетом, нанося жертве удар за ударом. По отдельности ни одна рана не была смертельной, так что смерть наступила от потери крови. Уже после смерти убийца позаботился о том, чтобы все это выглядело как жертвоприношение неизвестному богу или демону.
— То есть как?
— Очень просто. Все дело в крови и знаках, начертанных на полу и стенах. Вернее, в их числе! Семерка в теории жертвоприношений не используется. С нею имеют дело только целители — многие лекарства следует принимать семь раз подряд, семикратно стоит повторять определенные процедуры или упражнения. Но и только! И либо еще несколько символов оказались залиты кровью, либо неизвестный просто очень хотел, чтобы мы так подумали, что сэра Робина принесли в жертву. А на самом деле причина убийства совсем другая.
— Какая? — подалась вперед леди Руна.
— Ревность, — выдал я самую ходовую версию. — Или обида. Или ненависть… У сэра Робина были враги?
Леди Илона сделала движение, словно хотела что-то произнести, но вовремя прикусила губу, покосившись на родственников. Наверняка хотела спросить про кровь…
В коридоре послышался шум: быстро приближающиеся шаги, торопливые голоса, чьи-то взволнованные восклицания, рыдания, суета. Потом дверь распахнулась — на пороге возникла Линда. Ее лицо было белее мела, губы прыгали, глаза испуганно блуждали.
— Что случилось? — осведомилась леди Руна.
Девушка всхлипнула и бросилась к молочной сестре, пряча лицо у нее на плече.
— Там… там… — пролепетала она сквозь сдерживаемые рыдания, — это так ужасно…
— Что еще произошло? — Герцог быстро встал.
— У… у меня в комнате, — всхлипнула Линда. — Я вошла… все было как обычно… а потом — смотрю, он… В крови!
Лорды и леди переглянулись. «Новое убийство! Кто на этот раз?» — отчетливо было написано на их лицах.
На Линде не было лица. Она всхлипывала и повисала на сестре, и леди Руна, поддерживающая ее под руку, в конце концов стряхнула ее с себя, велев идти вперед и показывать, что приключилось. Мне это показалось довольно жестоким, и я предложил девушке свою помощь. С такой усталой доверчивостью к моему плечу еще никто не прижимался!
Возле знакомой мне комнаты, где пару ночей назад я познакомился с Линдой и ее подопечными, столпились слуги — шум и суета поневоле привлекли ненужное внимание. Я прислушался к своему внутреннему голосу — тишина. Если тут что-то и произошло, то к смерти и потустороннему миру оно имеет весьма отдаленное отношение. Кроме того, присутствие пса-нежити существенно влияло на восприятие. Буян, кстати, был тут, рядом с Яго, и приветствовал меня широкими взмахами хвоста. Выглядел он настолько довольным жизнью, насколько это вообще возможно для ожившего трупа. Я невольно залюбовался своей работой — ну хоть садись и научную работу пиши о воскрешении домашних любимцев!
Но отвлекаться не стоило. Мы остановились у двери.
— Он… он там. — Линда крепко вцепилась мне в локоть.
— Хорошо. Внутрь никто не заходил? — грозно поинтересовался я у детей.
Мальчик и девочка отчаянно замотали головами. Какие послушные! Динка бы не утерпела ни минутки!
— Я вхожу.
Вокруг мигом все стихло. Сделав несколько глубоких вдохов и еще раз прислушавшись к себе — уведите кто-нибудь Буяна, не учуешь же ничего! — я толкнул дверь, ожидая увидеть окровавленный труп посреди комнаты…
Ничего! Пусто!
— И где?
— Т-там. — Рука Линды высунулась из-за плеча. — На постели. Я случайно…
На вид широкое ложе выглядело как обычно. Я подошел, откинул полог.
На подушке лежал стилет, лезвие которого было выпачкано в чем-то буром. Ну это для обывателя «что-то бурое». А для некроманта — засохшая кровь. И даже нечего гадать, кому она принадлежит.
— Этим стилетом и убивали Робина Беркану, — сообщил я, двумя пальцами поднимая нож и показывая всем. — На лезвии осталась его кровь. Я чувствую это. И более того, поскольку стилет соприкасался с телом жертвы не раз, на нем даже можно заметить обрывки его ауры…
— Хорошо, — прозвучал от дверей голос старого герцога, — и чей это стилет?
— Понятия не имею! Судя по дорогой рукояти, он принадлежит знатному человеку…
Герцог подошел и бестрепетно взял в руки орудие убийства, повертел так и эдак.
— Здесь личное клеймо моего брата, — промолвил он, демонстрируя знак, — вот. «Э» — первая буква имени «Эймил». — Он выразительно посмотрел на леди Руну и ее мать, которые скромно держались в отдалении.
— Отец сэра Робера? — догадался я.
— После его смерти личное оружие моего мужа некоторое время находилось в его комнате, — вздохнула леди Илона. — Потом часть я отдала детям — Роберу, Ратмиру и Руне. В этом нет ничего предосудительного — это наследство от отца… Но зачем им убивать Робина?
— Стилет выкрал убийца, — с ходу предположила леди Руна. — Но зачем?
— Ты, — старый герцог внезапно обратился к Линде, которая испуганно съежилась под его взглядом, — знала, кто заходил к тебе в комнату?
— Только слуги, — пролепетала девушка, — Мезмира… Яго… я… а больше никто!
— Отлично! — сделал глава семейства свои выводы. — Значит, ты и убила Робина.
— Но это не я! — вскрикнула Линда. — Зачем мне…
Наши взгляды встретились, и по спине пополз холодок.
Линда… Это ее имя назвал Робин во время обряда. Это к ней он приставал, когда я вмешался. Раны, которыми было покрыто тело, могла нанести слабая женская рука. Другой вопрос, что Линда вряд ли могла раздобыть стилет. Но…
— А у кого в комнате он был? Леди Илона, кому вы отдавали его?
— Роберу, — пожала плечами та. — Но, отправляясь в столицу, он не взял его с собой, оставил дома. Оружие в комнате… было в комнате.
— И туда мог зайти кто угодно?