Дорос, вопреки мнению любимой сестры, имел сильный и непреклонный характер. Может быть, Фрона и догадывалась, что брат потакает ей из любви, но молчала. Дорос не знал наверняка, каким она его видит, когда ему приходится заниматься политикой, решать чьи-то судьбы, юлить и обманывать, чтобы добиться своего. Лицемерие и цинизм для королей — обычное дело, без них, как и без сдержанности и терпения, невозможно выжить, нося корону. Если бы принц узнал, что Фрона презирает эту его часть, он не смог бы продолжать жить как прежде. Поддержка и опора в лице сестры — то, чем он действительно дорожил. Спрашивать сестру напрямую он боялся, ему вполне хватало похвалы отца — неосознанно острой и чуждой мироощущению наследника.
— Ты становишься расчетливее, — улыбался отец, смотря вслед одурманенному сладкой речью Дороса послу соседского короля. — Ты поступил очень умно.
Сын короля молчал. Посол — молодой красивый мужчина — понравился ему, Доросу захотелось большего, а не просто одинаково вожделеющих взглядов. Но если бы он позволил себе слабость, соглашение имело бы для них меньше плюсов. Жертвенность во имя королевства — самый сложный урок, который пришлось усвоить Доросу. Ночами он глотал слезы, позволяя жалости к себе выбраться наружу только сейчас, в темноте и одиночестве, а не завтра не смочь связать и двух слов. Силы прятать все чувства глубоко внутрь не хватало, и Дорос искал пример поведения у отца. Король был холодным с подданными, визирями, послами, четко ограничивая их от себя, не позволяя даже тени гнева коснуться его лица. Но у отца была его женщина: мать Дороса и Фроны губкой впитывала все чувства супруга, когда они оставались вместе без пристальных взглядов заискивающей свиты. Но у Дороса не было любовницы, от которой он бы ничего не скрывал. И, с тяжелым сердцем, юноша понимал — его нездоровая страсть к мужчинам ставила крест на возможности найти такую же родную душу. Принц эгоистично не хотел отпускать от себя сестру, которая видела в нем человека, а не будущего правителя.
Фрона единственная, кто принимал его любым — слабым, злым, усталым, отец же требовал от него силы и благоразумия. Но не всё Дорос мог рассказать сестре. Что скрывать, он больше всего боялся увидеть осуждение и презрение в её глазах. С каждым годом он становился осторожнее, разговаривая с принцессой. Иногда этого требовал отец, иногда обстоятельства, иногда страх. А чаще всего это было слепое желание защитить сестру от самого себя — Дорос чувствовал, как медленно менялся под натиском ответственности, которую возлагала на него тень будущей короны. И как же теперь, в этой просторной золотой птичьей клетке, ему не хватало веселого и высокомерного смеха сестры, он столько хотел ей рассказать, пусть она даже потом осудит.
— Я хочу его, — сказал бы он, утыкаясь в ее оголенное плечо. Фрона перестанет распутывать косы и замрет, ожидая продолжения. — Я хочу своего врага.
Что бы она тогда ответила?
— Так иди и бери его, пока он не нашел новую жертву!
Или:
— Он угроза нашему королевству! Дорос, ты должен…
Фрону нельзя предугадать. А без неё — тяжело. Ему было бы легче, если бы сестра высказала свое мнение, пусть даже отличное от его, разнящееся с внутренним чувством «правильности», основанное не на фактах и логике, а на чистой женской интуиции. Но сейчас он один на один с недостойными желаниями и страхами. Изменить своим клятвам и поддаться соблазну? Нет! Нельзя, он не может! Отец, Фрона, королевство. Он не должен быть слабым. Этот жалкий слуга дракона играет им, просто играет. Улыбки, взгляды, намеки — игра. Дорос тоже так умеет, в его силах поменять правила и заставить Хильда бегать за ним как пёс. Или это всего лишь иллюзия? Он сможет склонить слугу дракона на свою сторону, как делал это с визирями и послами, как подчинял себе слуг одним только взглядом. Дорос знал, как нужно было посмотреть на мужчину, грешного в той же мере, что и он, чтобы тот отдал свою честь ради принца.
А если бы в замке были ещё люди, что бы было тогда?
Да, это виновато одиночество. Хильд пользуется этим. Дорос улыбнулся огню в камине, — мужчина умеет манипулировать людьми не хуже любого опытного правителя.
Почему Хильд служит дракону? В чем его выгода? Почему он пропадает так надолго и никогда не появляется вместе со своим хозяином? Как так получается, что от него пахнет огнем, а сам он порой смотрит так, как это делают старики и наставники? Слишком много вопросов, на которые нельзя найти ответов, даже есть перерыть всю библиотеку королевского замка. Можно попробовать решить их с помощью пыльных фолиантов драконьих закромов, но что-то подсказывало, что ответы можно получить только от самого Хильда.
Принц заметно вздрогнул, когда в дверь его покоев постучали. В личности гостя сомневаться не приходилось, поэтому Дорос, повинуюсь едкой обиде, не стал реагировать сразу. Собака, сидящая подле кровати, почувствовала нежелание своего хозяина встречаться с гостем и чуть слышно зарычала, оскалив зубы. Стук повторился, теперь уже более настойчивый. Вздохнув, он поднялся с постели, отогнав от ног назойливую Булочку, и поспешил отворить дверь. В противном случае, единственный человек этого замка мог себе позволить войти и без приглашения — Дорос был всего лишь пленником, пусть и коронованным.
Хильд выглядел уставшим, но привычно учтивым. Приветственный кивок, и он прошел в комнату. Мужчина мельком огляделся, задержался взглядом на разобранной постели, отошел к софе и замер словно в нерешительности, можно ли ему присесть. Это насторожило принца, нервы которого были натянуты до предела.
— Чем обязан? — холодно спросил Дорос, глядя в сторону.
— Как вы себя чувствуете, Ваше Высочество?
Принц фыркнул и вернулся в постель. Стоять в одной ночной сорочке перед мужчиной было неприятно, хоть тот и не смотрел на принца, а куда-то поверх его головы.
— Если ты… Вы пришли только ради этого вопроса, можете уходить.
Хильд, конечно, уходить не собирался. Дерзость мальчишки его разозлила, однако подавив накатывающее чувство гнева, он заметил, что с пленником что-то не так. Слишком хмурое лицо — даже в подземелье принц был веселее. Хильд не хотел причинять лишних неудобств своему пленнику и готов был уступить.
— Чего ты ждешь? — Дорос не смог побороть разыгравшееся чувство несправедливости. Принц вновь вскочил на ноги и, в несколько шагов оказавшись рядом с Хильдом, схватил его за ворот рубашки, потянув на себя, не обращая внимания на то, что мужчина был гораздо больше и выше его самого. — Что?! Что тебе надо? Что этой ящерице от меня нужно? Что с моими родными?! Зачем всё это?! Почему я все еще здесь?
Сказав это, Дорос понял, что совершил ошибку. Он дал Хильду ещё одну ниточку, за которую он может дернуть в нужный момент, чтобы окончательно унизить его. Дракон нахмурился, заметив, как злость в глазах принца меняется на страх. Мысленно выругавшись, мужчина схватил Дороса за руки и без труда разжал, мальчишка не сопротивлялся, покорно отступая назад. «Я дал тебе слишком много времени на раздумья, моя ошибка…» — Бадахильдис еле сдержал рык и досадно поморщился. Люди были склонны к поспешным выводам, стараясь за свой короткий век найти как можно больше проблем и их решений. Молодость же отличалась крайним максимализмом, который проявился у принца столь запоздало.
— Я хочу спать, — Дороса трясло. Ему редко приходилось злиться, а в такой обстановке это было опасно вдвойне. Юноша не знал, как ему поступить, и не мог предугадать даже собственные действия во время приступов ярости. Что же ему теперь делать? Слуга дракона ни о чем ему не скажет, и выбраться он отсюда сам не сможет. Ещё эта слабость при одном только взгляде врага. Он не вынесет долго. Он уже сейчас готов сдаться.
Хильд знал, что оставлять в таком состоянии принца не стоит, но усталость и раздражение на несносного мальчишку взяли вверх. Пожелав приятной ночи, дракон выскочил в коридор. Если бы не амулет, если бы не этот договор, он бы сейчас беззаботно летал в облаках или придавался утехам с любовниками или любовницами. Да сотни бессмысленных и приятных дел были у вечного! Сейчас же он стоял на пороге войны. Причем война имела не две стороны, а как противный сорняк пустила десятки отростков. Арвил с его жаждой власти, Филандер, ещё не знающий о намерениях соседа, племянник, удачно попавший в центр бури, угроза самому Хранителю, подорванное доверие жрецов и сородичей, которые сохранили остатки разума. Это если не считать падальщиков, выжидающих в норах пока опасные хищники перегрызут себе глотки. В такое Бадахильдис ещё не ввязывался. Ему и забот о своем одичавшем народе хватало. Вместо того, чтобы отлавливать диких, а от того мелких и слабых дракончиков и заточать их в пещерах сна, которые бы погружали их в поток магии драконов, медленно стирая из физического мира, ему приходилось нянчиться со вздорным мальчишкой. Дорос с мастерством матери драконьего гнезда играл на нервах Хильда, с переменным успехом прикидываясь то белой овечкой, то ощетинившимся волком.
Дракон уже ступил на лестницу, услышав грохот и испуганный лай. Тонкий слух тут же уловил дикий рев ветра. В несколько секунд опять оказавшись у покоев принца, он еле успел отпрянуть, когда дверь рывком отправилась и из неё выскочили собака и замотанный в покрывало Дорос.
— Там окно выбило ветром…
— Крейс, леший сын, — рыкнул дракон. Завтрашний день принесет Филандеру большую головную боль, главное, чтобы королевский маг оставался все тем же лопоухим никчемным шарлатаном.
Принц нахмурился, услышав знакомое имя. Где же он его встречал?
— Идемте, Ваше Высочество. В моих комнатах тепло. Эту ночь проведете там, я переночую в кабинете.
Дорос не стал спорить. Хильд довел принца, идущего с самым независимым видом, до своей комнаты и пропустил его вперед, отворив дверь. Кровать дракона была гораздо больше той, на которой спал в своих покоях Дорос. Бадахильдис любил, когда было достаточно места, чтобы можно было развернуться. А еще он любил спать, прижимая к себе кого-нибудь теплого, солнечного, пышущего жизнью и приятно пахнущего. Такого, как Дорос. Мужчина тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли, которые услужливо разложили раскрасневшегося, тяжело дышащего Дороса с широко раздвинутыми ногами поверх покрывала.
— Если я понадоблюсь Его Величеству, просто выгляните в коридор и крикните меня. Я услышу сам или мне передадут прислужники. Еще раз спокойной ночи, — Хильд чуть поклонился и поспешно вышел из собственной спальни. Еще не хватало не совладать с собой и напугать мальчишку еще больше. Каким бы подготовленным ни был ко всему возможному юный принц, он вряд ли бы смог спокойно отнестись к тому, что так хотел сделать с ним Хильд против его воли.
Мальчик — воистину совсем молодое существо, которое даже юношей дракону порой было сложно назвать — бередил сознание Хильда сильнее, чем обычно. Может, причиной тому было неустойчивое состояние самого Дороса, а может все дело было в том, что он наконец-то показал свои страхи, пусть и не специально, но все же раскрываясь перед драконом. Нужно было принять решение. Оградить себя и ни в чем не повинного принца от возможных последствий. Малодушно бежать от самого себя, стараясь забыться в менее интересных и порой совсем неприятных вещах.
Бадахильдис в задумчивости добрался до своего кабинета, взмахом руки задернул шторы, мыслью зажег пару свечей и опустился на пуф у стеллажа со свитками. В отражении огня что-то блеснуло на рубашке дракона, и тот аккуратно снял с себя белесый волос Дороса.
— Надо же. Блестит, как золото, — поддавшись какому-то совершенно странному порыву, Хильд поднялся и направился в свою сокровищницу. Не ту, в которой хранил разменные монеты и другие безделушки, не особо его интересующие, а туда, где каждый на своем месте лежали любимые драгоценные камни. Найти отдельный закуток для волоска, вокруг которого в ту же минуту была создана защитная оболочка и наложено заклятие левитации, оказалось сложнее, чем решиться на столь сентиментальный шаг.
***
Крейс, Крейс. Очень знакомо, но он никак не может вспомнить. Принц перевернулся на другой бок, утыкаясь взглядом в темный провал окна. В комнате Хильда было гораздо холоднее, спасали только одеяло и пара покрывал, которые Дорос добыл сам, порывшись в ящиках у подножья кровати. Но нос все равно мерз. Принц даже позволил Булочке забраться к себе, за что та тут же отблагодарила своего хозяина, согрев ему ноги. А Хильду знать, что в его постели ночевала собака, было вовсе не обязательно.
Под утро непогода спала, оставив после себя гудящий ветер, лениво гоняющий снежки, да плохие воспоминания. Несмотря на это, Дорос еле мог подавить улыбку, когда утыкался в подушку, представляя спящего на ней Хильда. Хоть помечтать-то он себе может позволить? Тем более все белье, как и комната в целом, пропахло теплым запахом мужчины, который навевал смутные ассоциации с теплым летним днем.
Прислужник принес ему одежду и записку от хозяина замка, когда Дорос вновь начал проваливаться в сон, совсем потерявшись во времени.
«Жду Вас к завтраку»
В столовой было не в пример уютнее и теплее. Принц вежливо поприветствовал мужчину и сел на свое место.
— Как спалось, Ваше Высочество?
— Хорошо, благодарю. Надеюсь, Вы тоже провели неплохую ночь. Не хотелось бы быть Вам в тягость.
Хильд уловил насмешку в голосе невольного гостя и улыбнулся. Дракон не мог не заметить, что принц опять начал обращаться к нему на «Вы», что давало надежду на хрупкое перемирие.
— Мне порой страшно находиться с Вами в одном помещении. Слышал, что двойняшки-наследники Сибхайона…
— Не смей, — прошипел Дорос, вскакивая из-за стола, — не смей говорить о моей сестре!
— Это больная тема? — Бадахильдис напрягся, чувствуя, что погорячился, подумав о равновесии в отношениях. — Простите, принц. Присядьте, пожалуйста. Я не буду говорить о Вашей сестре, пока вы сами этого не захотите. Прошу же, сядьте.
Дорос вновь опустился на стул, но к еде больше не притронулся, уткнувшись лицом в ладони — не хотелось видеть ни эту столовую, ни эти осточертевшие гобелены, ни безупречного Хильда, который манипулировал его чувствами. На момент ему показалось, что мужчина собрался воспользоваться вчерашней ошибкой пленника, однако его уверяющий тон… в нем не слышалось обмана, но юноша не был готов доверять обманчивой маске дружелюбия.
— Дорос, — принц вздрогнул от неожиданного прикосновения к плечу. Хильд стоял позади него, а рука на плече казалась обжигающе горячей. — Я не знаю, что делать. Я сглупил. И из-за моей глупости страдаешь ты. Обещаю сделать всё, чтобы исправить это. Пожалуйста, только жди.
— Так объясни мне, и я буду послушным.
— Не могу. Если повезет, через несколько недель мы расстанемся навсегда.
Тяжесть с плеча исчезла, Дорос обернулся, — хозяин замка скрылся в неприметной двери, откуда обычно вылетали прислужники с разносами. Принц кинулся следом. Хильд держит его за глупого мальчишку, в чем виноват, конечно, сам Дорос — ему хотелось казаться таким для мужчины, чтобы он не воспринимал его как угрозу, но сейчас эта позиция не помогала, а только усугубляла положение. Пора было показать, что Дорос мог быть не только избалованным юнцом.
— Хильд!
Дракон замер.
— Ваше Высочество?
— Объясни мне! — Дорос постарался вложить в голос всю властность и уверенность. — Если ты не лжешь, я могу помочь.
Бадахильдис прикрыл глаза, лишь бы не видеть назойливого мальчишку. Как же он устал от него! С того момента, как принц появился в его доме, он занимал собой все пространство — всюду сочилась его неуемная энергия, везде чувствовалось его присутствие. Хильду, привыкшему жить одному, такое соседство порой было в тягость. Но также дракон понимал, что эти дни будут лучиком света в его бессмертии — вредным, беспокойным и нежным лучиком. Он вдруг почувствовал тепло на щеке.
— Ты опять не брился… Могу познакомить с каплей, которая исправит проблему с лишней щетиной.
— Дорос, что ты…
Мягкие губы принца накрыли грубые и чуть суховатые губы дракона. Бадахильдис нехотя, но с осторожностью отстранил мальчишку от себя. Дорос не понимал, в какую игру ввязывается.
— Это лишнее, Ваше Высочество.
— Ты сам начал это, — обиженно прошептал Дорос.
— И эта ещё одна моя великая глупость… Огонь не в силах укротить даже я…
— Значит… — принц сглотнул и отступил на шаг. — Опять, ты опять унизил меня.
— Так будет лучше.
— Драконий выродок! — принц в отчаянном жесте скинул руки Хильда со своих плеч и сжал кулаки.
— Дорос! Ну всё, доигрался!
Бадахильдис увернулся от удара кулаком и прижал принца к стене. Тот попытался атаковать повторно, но дракон уже не мог противостоять своим желаниям. Зло укусив мальчишку за губу, он тут же лизнул место укуса, отчего Дорос перестал брыкаться и замер.
— Доигрались… оба, — поправил сам себя Хильд и вновь склонился за поцелуем. Дорос послушно прильнул к губам мужчины, выгибаясь навстречу сильным рукам, которые сжали принца крепкими тисками. В этот раз ни человек, ни дракон не собирались останавливаться, жадно наслаждаясь друг другом.