Принцесса стояла рядом с отцом, по правую руку, замещала Дороса — ей ужасно не хотелось быть тут, занимать место брата. Девушка боялась: многие могут подумать, что теперь она первая наследница, а надежды спасти принца — нет. Но король настоял, даже прикрикнул, когда та попыталась капризно надуть губы, как делала это всегда, желая добиться своего. Фрона не обиделась, она понимала, что и ему сейчас нелегко, поэтому сделала так, как и просили.
Солнце, взошедшее уже довольно высоко, ослепляло, к тому же всевозможные украшения на парадных платьях придворных мерцали, отражая лучи. Дамам в шляпках было проще, но принцесса и королева были лишены такой радости — короны поверх головных уборов смотрелись бы ужасно и отлично бы подняли настроение южанам. Парадная лестница была украшена белыми нитями и цветами, темно-зеленная дорожка под ногами чуть усмиряла общую яркость, а по двору туда-сюда прогуливались стражники в парадных кирасах. Фрона бы пожалела их, но жальче ей было себя — платье, хоть и летнее, удушало, а ветер, который с утра охлаждал, теперь словно замер, прислушиваясь к происходящему.
Вот врата отворились; музыканты резко ударили в барабаны, вспугнув добрую половину дам, заиграли флейты и трубы; Фрона вздохнула с облегчением — через полчаса она войдет во дворец, в прохладу. Рядом с ней стонали леди Лиадан и Ганс, а слева от короля, замерла королева — она впервые за последние два дня вышла к придворным. Лицо её было осунувшимся, под глазами залегли тени, взгляд потух, но даже сейчас она выглядела правительницей — гордая осанка, маска строгого добродушия на лице и идеальные манеры.
Когда кавалькада приблизилась, за спиной правящей семьи послышались восхищенные тихие возгласы и вздохи. И принцесса сама бы выразила восторг столь несдержанно, если бы не статус…
…Впереди на мощном гнедом скакуне ехал сам Император Ристерд, облаченный в черные одежды, справа от него — прекрасная девушка, рыже-золотистые волосы которой горели на солнце, принцесса Нуала, а слева — огромных размеров мужчина с натянутым на глаза капюшоном. Позади них тянулась маленькая, но впечатлительная процессия: мужчина в золотом со знаменем, две большие, явно не сибхайонские, кареты, украшенные яркими полотнами и сверкающими камнями, по обе стороны от них дюжина воинов — не чета воинам Сибхайона: широкоплечие и с длинными бородами, заплетенными в косы. И ещё около тридцати воинов позади. Фрона хмыкнула — Император тоже готовился к неприятностям.
Филандер шагнул вперед, королева и принцесса следом. Они были не менее прекрасны, чем гости, но придворные не сводили глаз с остановившейся процессии.
Как только король ступил на последнюю ступеньку, Император ловко спешился и направился навстречу. Глашатай стукнув посохом о камень, громко и торжественно объявил:
— Его Величество Император Деорадхана, Ристерд Первый! Его Величество король Сибхайона, Филандер Третий!
— Добро пожаловать, Ристерд, — Филандер чуть склонил голову. — Наконец-то вы прибыли.
— Я тоже рад, дорогой друг, — с легким акцентным басом проговорил Император. Фрона восторженно смотрела на него, припоминая слова своей фрейлины — южанин был прекраснее всех мужчин, которых она когда-либо видела. — Позволь представить мою любимую сестру. Принцесса Нуала.
Прелестное создание присела в низком книксене и обворожительно улыбнулась. Король склонил голову. Фрона прищурилась — девушка совсем не была похожа на своего брата ничем, кроме стати и пышных одеяний.
— Добро пожаловать в Сибхайон, Ваше Величество, Ваше Высочество, — Алгая повторила реверанс принцессы и кинула взгляд на свою дочь. Фрона последовала примеру матери.
— Добро пожаловать. И несмотря на причину, я рада видеть вас здесь, Ваше Величество, Ваше Высочество.
Нуала поклонилась, а Император лишь учтиво кивнул, словно какой-то придворной надоедливой леди, и одарил её недовольным взглядом. Фрона стиснула зубы, вспомнив о ещё одном качестве мужчин юга — женщины для них, не более чем украшение. Такого отношения к себе она простить, конечно, не могла. И только Ганс, стоящий у принцессы Сибхайона за спиной, знал, какую ошибку совершил Ристерд. И посочувствовал ему.
========== 6. ==========
Утро Бадахильдиса всегда начиналось примерно одинаково: просыпаясь, дракон некоторое время лежал без движений, прислушиваясь к происходящему вокруг, оценивая обстановку и состояние замка, который жил своей отдельной от хозяина жизнью, затем к Хильду гуськом пробирались прознавшие о пробуждении хозяина прислужники и, весело попискивая, окружали дракона. Тот фыркал на разыгравшихся созданий и повелительным взмахом руки отправлял всю дружную компанию собирать ему завтрак. Дракон ел, не стесняясь — много сил уходило на полеты и превращения из одной ипостаси в другую, а покупки у местного населения, топтавшегося под горами, поддерживали экономику страны, которая медленно, но верно становилась родной. Плюс еще всегда нужно было поддерживать силу на достойном уровне, на случай если молодняк распоясается — сейчас, на этом континенте, Хильд остался старшим из драконов, способных менять облик, что навязывало определенные обязанности. Вся его родня из гнезда поспешно перебралась через море, но все равно умудрялась спихнуть на широкие плечи дракона заботу о младшем внучатом племяннике. Технически, тот был катастрофически непохож ни на одного из драконов его семьи, он ведь даже обращаться не умел. Только что несгибаемым характером и своеобразным чувством юмора, присущим чешуйчатым существам. Именно из-за того, что родня в один голос кричала о том, что мальчишка — их кровный брат, внук, племянник, Бадахильдису пару лет назад пришлось срываться с места, несмотря на потерю властвования над Амулетом, вверенным ему предыдущим хранителем артефакта. А все из-за того, что старшая сестра дракона подняла шум из-за возможной скорой смерти самого человечного из родственников, что и должен был предотвратить безотказный Хильд. Тому хватило месяца тесного общения с племянником, чтобы вся семья осталась довольна, а он мог вернуться в свое уютное поместье, часть которого вновь пришлось отбивать у расшалившихся младших собратьев, которые, вереща и плюясь еще недостаточно горячим огнем, пытались запугать Бадахильдиса, но очень быстро ретировались, угрожающе раздувая воротники на шее. В тот раз дракон решил не летать в родовое гнездо собратьев, чтобы пожурить их мать за из рук вон плохое воспитание, о чем еще пока ни разу не жалел. Видимо, все же была небольшая надежда на подрастающее поколение.
Теперь же утро начиналось с судорожного подскакивания, никак не вяжущегося с положением Хильда в обществе драконов, и со спешки в маленький храм, в котором происходила проверка сохранности Амулета. Как ни крути, а второго похищения дракон бы уже не потерпел и разнес бы к чертям весь отряд — или королевскую гвардию — наглецов. Нужно еще было пытаться не попасться на глаза вездесущему, снующему туда-сюда принцу, который как назло поджидал Хильда каждое утро за каким-нибудь из углов. Если засада венчалась успехом, то, как бы шифрующийся дракон ни пытался скинуть с себя прилипалу-мальчишку, остаться одному никак не получалось. Впрочем, уже на четвертый день пребывания Дороса в замке Хильд свыкся с ощущением присутствия другого существа рядом, а на седьмой день уже испытывал дискомфорт, если принц где-нибудь пропадал. Спасало дракона только то, что Бадахильдис легко нашел рычаг давления на юношу, верно расценив произошедшее в купальне и мастерски используя полученную информацию во благо своего спокойствия. И хотя в большинстве исчезновений настойчиво чего-то добивающегося юноши из поля зрения был виноват сам дракон, все же плохие предчувствия не оставляли Хильда в покое ни на минуту, как только Дорос переставал досаждать хозяину замка своим присутствием.
На следующей день после того, как Дорос вломился в купальню к дракону, принц вел себя тише воды и старался слиться с обстановкой в комнате. Утром они с Хильдом обменялись приветственными кивками, а затем мальчишка куда-то поспешно исчез, а дракон в этот же момент твердо решил наложить охранные заклятия на все двери и окна замка — мало ли что придумает этот божий одуванчик. Проще было наложить общую руну на весь замок, но тогда бы в ушах дракона все звенело не переставая, так как прислужники, посовещавшись, решили устроить генеральную уборку всего, до чего дотянутся их крохотные ручки. Дракон был не против, но все же подумывал над тем, что созданные им создания совсем отбились от рук и живут своей жизнью, не ставя во внимание интересы своего хозяина. Погруженный в мысли о возведении подобающей защиты, Хильд пропустил момент, когда за ним хвостом пристроился принц.
— Ваше Высочество? — мельком заметив отражение юноши в начищенных доспехах, стоявших в одном из холлов, дракон резко обернулся.
— Просто мне скучно сидеть на месте, — пожав плечами, отозвался принц и принялся с наигранным энтузиазмом рассматривать украшенные картинами стены. Бадахильдис тяжело вздохнул и, корректируя свои планы, направился на верхние этажи с ревизией. По крайней мере, это было куда более безопасно, чем идти в сокровищницу, где дракон хранил излюбленные драгоценные камни. Их сияние и блеск всегда успокаивали некую алчность, присущую всем летающим ящерам, а Хильд чувствовал себя достаточно раздраженным и усталым, чтобы попытаться найти спасение из этого состояния среди любимых драгоценностей.
Когда с проверкой всех комнат было закончено, а осознание того факта, что Дорос не собирается отставать от него ни на шаг, укрепилось в голове мужчины, Хильд решил предпринять отчаянный шаг. Выждав момент, когда заскучавший принц углубился в свои мысли, дракон оказался позади него. Они удачно находились в одной из гостевых комнат, где прислужники совсем недавно ворошили кровать, проверяя перину на наличие сырости. Хильд вплотную подошел к принцу, положил обе руки ему на бедра, чуть склонился к его уху и томно, настолько, насколько вообще мог это сделать в раздраженном состоянии, прошептал:
— Вы вчера так быстро покинули меня, — принц дернулся, но дракон только сильнее сжал руки. — Меня постигло горькое разочарование, — Хильд обратился вслух, ему казалось, что принц затаил дыхание. — Вы уже видели меня обнаженным. Не хотите ли мне отплатить за проявленное гостеприимство? Мы здесь одни, в нашем распоряжении есть кровать и еще пара часов до обеда…
Дракону только осталось, что разжать руки, чтобы покрасневший, закусивший нижнюю губу юный принц бросился к выходу из комнаты и скрылся за поворотом. Хильд даже немного разочаровался, он-то надеялся, что придется применить куда более радикальные меры, чтобы недотрога Дорос позорно бежал с поля боя. Впрочем, спешить было некуда, и покуда дракон находил принца миловидным, у того были все шансы все же оказаться соблазненным своим похитителем.
***
Дорос с упорностью, присущей ему с самого рождения, преследовал Хильда первые несколько дней, но каждый раз был вынужден ретироваться, как только мужчина начинал проявлять к нему недвусмысленный интерес. Принц тушевался, смущаясь и нервничая, не зная, как реагировать, хотя все шло по плану, закрывался в своих покоях и до исступления тискал Булочку, дожидаясь, пока пройдет возбуждение. К концу первой недели пребывания в заточении Дорос успел изучить все закоулки замка, так и не найдя сокровищницу и не побывав в подвалах. В королевском дворце был винный погреб, поражающий своими размерами, и принц хотел проверить, что находится внизу. Вначале стоило попробовать выпросить разрешения у Хильда, который за все время пребывания пленника ни разу не был с ним груб, хотя с завидной упорностью игнорировал все капризы и мелкие требования.
— Я хочу посмотреть на винные погреба! — насухо вытираясь после ароматной дневной ванны, тренировался Дорос. Принцу нравилось думать, что мужчина уделяет внимание только ему, практически не отвлекаясь на снующих из комнаты в комнату прислужников. Те скользили на швабрах, которые передвигались абсолютно самостоятельно, проводили уборку во всех помещениях замка. В худшем варианте развития событий можно было проскользнуть следом за ними, как только дело дойдет до подвальных помещений.
— Хильд, не позволите ли Вы мне пройти с Вами до винного погреба? — зашнуровывая штаны, сухо поинтересовался Дорос у дремлющей Булочки. — В любом замке есть погреба, я просто хотел оценить Ваш изысканный вкус по достоинству.
Принц задумчиво почесал щеки, которые так ни разу и не стали колючими от щетины, мысленно помянул шкодного прислужника нехорошим словом и уверенным шагом направился в залу, где они обычно завтракали и ужинали. В обед Хильд и Дорос обычно не пересекались, мужчина вечно куда-то пропадал, и Дорос никак не мог его найти в такие моменты. К тому моменту, как юноша спустился в залу, Хильд уже заканчивал с ужином, внимательно изучая какой-то свиток. Бумага была явно дрогой и необычной, что наталкивало на размышления о положении мужчины в замке дракона.
— Добрый вечер, Ваше Высочество, — не поднимая глаз от свитка, поприветствовал пленника Хильд.
Дорос старался есть быстро, чтобы успеть к тому моменту, как Хильд решит покинуть столовую. Если сейчас юноше удастся попасть в подвал, то появится возможность сбежать из замка и вернуться к семье. Дорос не хотел даже думать, что происходило с его семьей, когда его не было рядом, а судьба единственного сына была неизвестна и находилась в лапах летающего ящера.
— Хильд, позвольте узнать. В этом замке есть винный погреб? — мужчина кинул быстрый взгляд поверх бумаги на отпивающего из кубка принца.
— Ваше Высочество даже не представляет, что есть в этом замке.
— А можно каким-либо способом посмотреть на него? — Дорос старался выглядеть учтивым и спокойным, но внутри ликовал от одной только мысли о том, что может оказаться близок к своей цели.
— Нет, — отрезал Хильд.
Дорос задохнулся от возмущения, отодвинул от себя блюдо и уже хотел было уйти, но решил задержаться, попытав счастье.
— Неужели злой дракон не разрешает такому выдающемуся мужчине, как Вы, немного своеволия? — напуская на себя добродушный вид, обратился к Хильду принц. Тот со вздохом отложил свиток и внимательно посмотрел на Дороса.
— Принц Дорос, Вы играете с огнем.
— Не признавать Вашу харизму просто невозможно, — продолжая гнуть свою линию, взялся за дело юноша. — Мужчина вашей стати, силы и красоты просто не может безоговорочно служить летающей ящерице.
— Надо же. Если я так привлекателен в глазах Его Высочества… — Хильд улыбнулся, отодвинул свой стул, в несколько шагов преодолел расстояние между ним и юношей. — Почему бы нам не стать ближе?
Дорос почувствовал, как кровь прилила к ушам, сердце юноши забилось сильнее, но в этот раз он не собирался отступать. Принц не был кисейной барышней, которая падала в обморок только от одних только намеков на интерес какого-нибудь местного повесы, тем более Хильд вызывал определенный интерес у юноши. Мужчина был недурно воспитан, привлекателен, тем более не скрывал своей заинтересованности в принце. Последнее несколько отпугивало Дороса, который не до конца понимал причины, предполагая, что Хильд делает это от скуки, от одиночества, просто ради развлечения, но никак не из-за искренности чувств. Дорос решил пойти ва-банк.
— Вы уже не раз мне это предлагали, — принц улыбнулся, вцепившись руками в спинку стула. До этого он никогда не был так взволнован рядом со слугами заезжих вельмож.
И все же Дорос переоценил свои силы и выдержку. В этот раз Хильд зашел дальше, чем обычно, и принц на самом деле оказался не готов к такому вниманию со стороны человека, который действительно привлекал юношу. И когда мужчина поцеловал Дороса, тот обомлел. Этот поцелуй нельзя было сравнить со всем тем, что происходило с юношей до этого — то были неловкие аккуратные невесомые поцелуи, от которых сердце билось чаще только из-за возможного раскрытия небольшой тайны принца. Сейчас это было чем-то несравненным: Хильд целовал увереннее, глубже, жестче, чем кто-либо иной. Он пробудил в Доросе чувство необходимости подчиняться, что пугало привыкшего к свободе принца. Может, он и не хотел уходить, но все же соскользнул со своего стула, как только поцелуй прервался и, ничего не говоря, с высоко поднятой головой направился к себе в покои, так и не заметив, что Хильд смотрел ему вслед глазами с белыми вертикальными зрачками, также он не услышал, как мужчина выругался, возвращаясь к свитку.
Следующим утром Бадахильдис, хмурясь, смотрел в небо, медленно укрывающееся тяжелыми тучами. Летать в непогоду он любил, но сегодня ему этого делать совсем не хотелось по двум причинам. Первая вот уже несколько часов не высовывается из выделенных ему покоев, а вторая — дракон устал. Устал от постоянных ненужных лично ему дел, но чувство ответственности, видимо переданное ему прошлым хранителем Амулета, давило, требуя действий. Ветер особо рьяно рванул на драконий замок — один из юных прислужников с писком спрятался за спину хозяина, а остальные позорно ретировались в покои.