Прихожие, коридоры и лестницы гостевого дома оказались тихи и пустынны, но безупречно чисты, и князь вздохнул еще раз. Как только отсюда уйдут маги, придется заводить горничных и слуг, будут сновать по дому с тряпками и вениками, иначе вездесущая пыль очень скоро осядет на резных панелях и окнах.
— Дест? — по-своему поняла его вздохи княгиня, — я только помогу Миле выбрать платье и приду, ведь наши комнаты рядом.
— Ладно, — не стал он выдавать любимой причины своих забот, помня об обещании не вмешиваться в хозяйственные дела.
Но ведь одно дело, вмешаться и начать командовать, а совсем другое побеспокоиться заранее, чтобы у жены этих самых дел стало как можно меньше?
Задерживаться в комнатах ученицы Веся и в самом деле не стала, быстро и умело перебрала висевшие в шкафах платья и выбрала то, какое по ее замыслу должно было сочетаться цветом с глазами девчонки и делать ее чуть строже и может быть, старше.
— Быстро умывайся и надевай это платье, а украшения я тебе подберу позже, — Куница ободряюще улыбнулась подопечной и отправилась к себе, с удовлетворением кивнув щелкнувшему за спиной засову. Пускать в свою комнату кого-то другого Мила явно не собиралась.
— Веся, — дожидавшийся невестку блондин шагнул от стоящей у окна скамьи, где он до этого сидел, — можешь ответить на один вопрос?
— Могу, — твердо смотрела она на Даренса, — но не здесь. Тебя не смутит, если мы поговорим при Десте? Я обещала не задерживаться.
— Ничего меня не смутит, — желчно, как прадед, хмыкнул он, — хотя мне нужна всего минута.
— Ну так и уйдешь через минуту, — открывая дверь в свои покои, пообещала княгиня, — зато Берест не будет волноваться.
— Обо мне бы кто-то так побеспокоился, — настроение у княжича явно было на самое доброжелательное, но обращать на него внимания Веся не собиралась.
— Садись и говори.
— Я и стоя могу. Почему ты прячешь от меня невесту?
— Даренс, ты неправильно все понимаешь, никого я не прячу. Мила моя ученица и подопечная, — твердо глядя ему в глаза, заявила Веся, — и я пытаюсь научить ее некоторым простым вещам, о которых до сих пор никто из ее наставников не позаботился.
— Каким это? — ехидно проскрипел блондин, — улыбаться поварам?
— Нет. Радоваться жизни, находить себе дело по душе, ощутить себя не бедной неприкаянной сироткой, а нужной и интересной другим людям чародейкой. Мне не понравилось приводить девчонку из-за грани… и я сделаю все, чтоб у нее больше не появилось желания уйти подобным образом.
Ну да, это жестоко, с огорчением признала про себя княгиня, глядя на побледневшее лицо блондина и его крепко стиснутые губы, напоминать ему, из-за кого пила яд Мелания. Но еще хуже оставаться в стороне и смотреть, как он постепенно загоняет ее в тот же полный безнадежности угол, откуда она снова не найдет иного пути, кроме самого страшного.
Даренс ушел молча, но дверью хлопнул так яростно, что дружно звякнули бокалы в поставце.
— Что стряслось?! — выскочил из спальни полуодетый Берест, натягивая на ходу рубаху.
— Даренсу не понравился мой ответ, — помня о способности мужа, кратко сообщила Веся, — а рубаху сегодня лучше надеть понаряднее. Подозреваю, Феодорис не зря нам заранее рассказал о своих планах. Как бы не решил объявить об новых законах уже сегодня.
— А что ты сказала Дарсу?
— Что Мила моя ученица. И потому я собираюсь научить ее всему, чему никогда не учат ястребиц. А теперь я бегу умываться, очень не хочется опоздать на начало праздника.
Про праздник Веся помянула нарочно, точно зная, муж не станет ее задерживать и на мгновенье, если речь идет об отдыхе. Так и вышло, коротко поцеловав жену, Берест огорчённо вздохнул и отправил ее в умывальню а сам пошел искать другую рубаху.
Как вскоре выяснилось, перебраться в свои прежние покои решили все братья без исключения. И уже через полчаса толпа нарядных и празднично причёсанных новичков оживленно переговариваясь, высыпала на крыльцо и направилась в сторону бывшего дома заключенных. Помалкивал лишь Даренс, чуть заметно нахмурившийся при виде нареченной. Зато все остальные посматривали на девушку с новым интересом.
Веся вместе с Кастиной, прибежавшей ей на помощь, постарались использовать все женские секретные и не очень ухищрения, чтобы изменить облик подопечной до неузнаваемости. Выбросили шляпку, которую намеревалась нацепить ястребица, взамен разрешив ей оставить одну нижнюю юбку с пышными оборочками. Изумрудно-зеленое платье затянули в талии широким поясом, затейливо сплетённым из серебряных цепочек и розеток со вставленными в них смарагдами. Волосы ученицы куницы заплели в пышную косу, и, уложив ее высокой короной, густо обвили нитками редкого серебристо-голубого жемчуга, добавив такие же серьги, а на плечи Милы набросили белоснежную ажурную шаль.
Придирчиво рассмотрели творение своих рук и остались чрезвычайно довольны. Девушка теперь выглядела настоящей княжной, а не запуганной приживалкой. И хотя посматривала на себя в зеркало с недоверчивым изумлением, но время от времени забывала о намерении держать губы строго поджатыми и они расплывались в смущенной блаженной улыбке.
— Я за вами, — объявил вышедший навстречу Саргенс, и свернул к башне, на которую новички не захотели лезть в день прибытия, — идите за мной.
Как очень скоро выяснилось, зря они тогда отказались, долго взбираться по ступеням не пришлось. Чародеи устроили в башне подъемник, смутно похожий на клеть, какими доставляли на крепостные стены камни и воду. Только здесь она была чистенькая, с перилами и скамеечками.
— Все не поместимся, — объявил державший в руке корзинку с ребенком Ольсен, — Мы с Дестом и женщинами едем первыми.
— Ребенка я буду держать, — ревниво отобрала у мужа корзину Кастина, первой вошедшая в клетку подъемника, — Мила, иди сюда.
Дест искоса глянул на едко изогнувшиеся при этих словах губы блондина, спрятал досадливый вздох и подсадил жену, а затем шагнул в кабину и сам. Эвеста тотчас разглядела его недовольство, рядом с нею Берест хмурился крайне редко, и отлично поняла, о чем он намерен поговорить. И успела шепнуть любимому на ухо пару слов, пока клеть поднималась, а Десту пришлось согласиться с ее доводами. Не следует говорить о таких вещах второпях и при всех.
Пока клеть уходила за оставшимися внизу княжичами, прибывшие наверх стояли у перил верхней площадки с живым интересом разглядывая местность, виденную до сих пор только на магической карте. Вживую все оказалось по-другому. Холм был вовсе не ровного серого цвета, а пестрый, весь усыпанный пятнами зелени и редких синеватых скалистых уступов, а над ним по предвечернему седоватому небу плыли густые бурунчики облаков. И на их фоне все сразу заметили темную точку, вдруг поднявшуюся с холма и стремительно ринувшуюся в их сторону, всё увеличиваясь.
Ойкнула и попятилась назад Мила, и Кастина тотчас положила свободную руку ей на плечо.
— Не бойся, этим холмом теперь владеют чародеи и ничего страшного там больше быть не может. Да и никого чужого они теперь сюда и близко не допустят. Не зря ведь придумали объединиться с новым кланом, намерены поставить его щитом со стороны степи.
— Но и клану такое родство тоже выгодно, — нехотя признал очевидную истину Ольсен, — с такой поддержкой мы выстоим против любых орд.
— Да они сюда дорогу забудут, после первой же битвы, — задумчиво произнесла Эвеста и внезапно чуть теснее прильнула к мужу, — а тебе всё же придется поехать вместе с Феодорисом на совет. Можно и Даренса прихватить.
— А так не хочется… — вздохнул Берест, ясно понимая, как она права, его мудрая жёнушка.
И отец и Радмир сразу станут сговорчивее, да и остальным князьям ему есть что сказать. И взять Дарса тоже хорошая мысль, а ещё неплохо бы позвать туда Шангора. Свободного воеводу князья частенько приглашали на совет старших кланов, особенно когда решали вопросы безопасности южных границ.
Тёмная точка к этому моменту домчалась до них и оказалась стайкой серебристых фантомов, каких создавал только Феодорис. И всё они были сделаны в виде маленьких лодочек, вроде тех, которые крутятся лётом на ярмарочных каруселях, только крылатых.
— Придётся садиться по одному, — разочарованно вздохнул Берест, усаживая в первые лодочки Весю с Милой, и поспешил устроиться на следующем фантоме.
— А он не упадёт? — успела пролепетать побледневшая ученица, и ахнула, обнаружив, что уже мчится под розоватыми облаками в сторону холма.
Появившиеся на верхней площадке княжичи моментально поняли, для чего рядом с ней замерли слепленные из плотного серебристого тумана лодочки, и вскоре уже догоняли летевших в сторону Антаили фантомов. Однако уже через пару минут после того, как стая лодок выстроилась ровной вереницей, ездоки убедились в невозможности ими управлять.
Значит, Феодорис с магистрами уже начали придумывать и проверять самые надежные способы защиты южной цитадели от нападений, сообразил Берест, с интересом рассматривая места, над которыми пролетала их необычная стая. Ведь если не прокладывать к холму ни единой тропки, а обходиться лишь послушными чародеям фантомами, то у будущих врагов Антаили не будет ни малейшей надежды на успех. И хотя пока такая предосторожность кажется немного странноватой и даже смешной, но понять магистра можно. В подобных делах лучше всё продумать и предусмотреть загодя, чем опоздать.
Холм подрастал очень быстро, и по мере того, как он приближался, взгляды гостей неумолимо притягивало стоящее на его вершине строение. К всеобщему изумлению, там не обнаружилось никаких руин, не было ни просевшей внутрь и заросшей травами и кустами крыши, ни валявшихся вокруг неё обломков колонн и стен, разбросанных много лет назад мощным заклятьем. Ничего из тех неприглядных разрушений, какие им показывал когда-то Феодорис, рассказывая печальную историю Антаили.
Вершину холма венчало прекрасное светлое строение, торжественное как храм и ажурное, как беседка. Стройный купол опирался на необычно высокое восьми-лучевое основание, раскинувшее свои длинные концы точно по сторонам света. В самом конце каждого луча виднелась арка с узкой дверью, и очень скоро Веся начала понимать, ради чего верховный магистр именно так построил новый храм. Определённо в каждом луче свои запоры и ловушки, и если когда-нибудь случится невероятное, и врагам еще раз удасться пробиться к этому дворцу, на них рухнет крыша того из лучей, по какому нападающие попытаются добраться до источника.
Но вот каким образом магам удалось воздвигнуть столь колоссальное строение так быстро, до сих пор оставалось для целительницы непостижимым.
— Пока это лишь иллюзия, — с сожалением вздохнул Филитий, встречавший их неподалёку от храма на расчищенной от травы и кустов просторной полянке, и твердо заявил, — но мы постараемся, чтоб она как можно скорее стала реальностью. Много лет мы тщательно изучали ошибки прошлого, позволившие врагу не только подобраться к Антаили, но и захватить её, несмотря на героические усилия охранявших храм чародеев. И не только изучали, но и рисовали чертежи нового святилища, стараясь предусмотреть все вражеские замыслы, даже невозможные. Ведь точно известно, что зависть, лень и жадность сведённые воедино, это страшная сила, не однажды бросавшая орды воинов на мирные города и села. И способы нападения у них всё коварнее, изощрённее и безжалостнее. Но сегодня можно забыть про все заботы и трудности, и те, которые мы преодолели, и те, что еще ждут впереди. Этот вечер мы полностью посвящаем долгожданному возвращению Антаили. Проходите, собратья, осмотритесь и устраивайтесь, где вам будет удобнее. По незыблемому закону цитадели Антаиль навсегда ваша наравне с остальными магами.
Княжичи и без его приглашения уже во все глаза рассматривали переплетенные в замысловатые узоры камни выложенной древними мастерами площади и светлые струи переливающегося посредине нее фонтанчика. Площадь окружали яркие навесы из восточных тканей, а неподалеку от фонтанчика стояло небольшое деревянное возвышение, почти такое, на каких любят выступать ярмарочные лицедеи. Только выглядело оно намного изящнее, дороже и удобнее. Да и устилать ярмарочные сцены дорогими коврами никто ещё не додумался и резных перил вокруг них тоже никогда не делали.
— Идём, посмотрим сверху на склон, — приобняв Весю, потянул ее к краю площадки муж, и она беспрекословно подчинилась.
Лишь бросила на Кастину лукавый взгляд, и получила такой же в ответ, как заверение, что наставница все поняла верно, и не бросит ученицу без присмотра.
— Какая тут красота, — вздохнула целительница через несколько минут, остановившись у замшелого каменного барьера, за которым круто уходил вниз южный склон, — у чародеев лет на сто хватит работы, чтоб вырастить на этих склонах сады, о которых они мечтают.
— Надеюсь, всё у них получится, — согласился князь, с удовольствием вдыхая аромат цветов шиповника, густо разросшегося на всех пологих местечках и в трещинах, — Весенка… ты ничего не хочешь мне сказать?
— А что бы ты хотел услышать, любимый?
— Услышать мне для счастья достаточно и этого слова… а узнать я хотел бы, почему вы все так стараетесь обидеть Дарса. Вроде же он ничего плохого не делает… или я чего-то не знаю?
— Всё ты знаешь, счастье моё, — положив голову на плечо мужа, вздохнула княгиня, — просто пока не примерил этот камзол на себя. Скажи, как по-твоему, так же хорошо все было у нас с тобой, если бы ты меня не полюбил? Женился бы всего лишь по приказу отца? Или… если бы я в тебя не влюбилась, а просто исполнила данное Мариле слово?
— Нет, — крепче стиснул ее Берест, — никогда. Но ведь она его любит?
— Да. Больше жизни. И когда поняла, что Дарса хотят женить на ней без любви, предпочла уйти. Понимаешь… я сначала сочла её слабой, а когда присмотрелась, поняла, в этой девочке есть главное, что мне дорого в людях, честность и доброта. Мила ведь могла получить Дарса… и очень многие девушки на её месте этим бы воспользовались. А она хочет ему счастья… потому-то не пожелала взять этот дар княгини Доренеи, а оставила Дарсу возможность свободно искать свою любовь. И сейчас тоже не желает принимать подачки, ведь скоропалительное сватовство Дарса для нее именно милостыня. Он ее пока не любит, ты и сам это понимаешь. Пожалел девчонку, или решил отблагодарить за доброту, а может, просто счел подходящей для себя невестой, это не важно. Хуже, что Даренс не догадывается, как оскорбляет и обижает его попытка поступить великодушно гордую душу Мелании. Оттого-то она и старается держаться подальше… как ты помнишь, наш кузен умеет быть очень настойчивым, когда примет какое-то решение.
Некоторое время Берест молча о чём-то думал, всматриваясь в бескрайние воды Ойрета и нежно поглаживая жену по плечу, потом огорчённо вздохнул и признал:
— Ты права, любимая. Но ведь Дарс старается… и постепенно рассмотрит ее и полюбит.
— Может быть когда-нибудь и рассмотрит, — невесело улыбнулась Веся, — а ты представь, каково это, день за днем смотреть на любимого, принимать его ласки и знать, что ты для него просто женщина… одна из сотен, какие могли бы быть на твоем месте?! Помнишь… как ты догонял нас под Турой? Меня уже тянуло к тебе… но пока я не увидала в твоих глазах тревогу и боль… в душе словно стена стояла. А в тот миг рухнула… и я отчётливо поняла, что пойду за тобой хоть на Ойрет, хоть в восточные ханства.
— Счастье моё… солнышко незакатное… — задохнулся князь, расслышав в признании жены истинную правду, и осыпал её лицо жаркими поцелуями, — я, видимо, и впрямь плохо в подобном разбираюсь, но может… нужно ему подсказать? Намекнуть хоть словечком?
— Кастина уже намекнула… чтоб не спешил так, дескать, скоро толпа куниц приедет, будет из кого выбирать.
— Ну?
— И он согласился. Даже как будто обрадовался… вот и бережём её, даже хотим на пару деньков тут оставить, Бенресе на обучение. Ведь у девчонки дар предвидения. Да и вообще ей полезно найти себе дело по сердцу, вышивание, как я поняла, она уже ненавидит.
— Вот оно как… ну тогда я больше не стану вмешиваться. И раз ты не против, поеду на совет. И Дарса возьму… пусть немного охолонет.
— Мне конечно понятно, — едко заявил неподалеку голос Ольсена, — что вам сейчас не до меня, и не до праздника, но совесть у вас есть? Там уже по столам угощенье расставили, запахи просто сокрушительные. Да и Феодорис прибыл.