Это оказалось не так просто, оторвать от себя комок силы и отправить в полет, как стрелу, хотя расстояние куница для начала выбрала всего в ладонь. Ныр не понимал, почему рука хозяйки никак не достанет до его морды, скреб лапами загородку, пыхтел и пытался дотянуться до руки девушки языком. И именно в этот язык попал первый клочок силы, и целительница заторопилась отдать своей силе указ, согреть желудок зверя, словно он проглотил кусок теплого мяса. А потом направила силу по жилам и мышцам, заставила потянуться во все стороны, как делала, когда лечила заморенных детишек, отобранных у степняков. И как понуждала расти присохшие ножки у калечных малышей.
А когда убедилась, что сила все делает верно, добавила Ныру еще шарик и оглянулась на сидевшего на потолке фантома.
— Конюх?
Серый клубок, до смешного похожий на повара, только с кожаным фартуком вместо крахмального, застыл перед нею, и Веся приказала ему выдать Ныру большой кусок мяса. Она собиралась вырастить здорового и сильного тэрха, а не скелет.
Покончив с этим заданием, куница с чистой совестью направилась назад в Цитадель, надеясь где-нибудь встретить Береста или хотя бы Анса, но пройдя по пустынным залам до кабинета магистра, не заметила ни одного человека.
Зато, оказавшись у двери кабинета, услышала спорящие о чем-то мужские голоса и различила среди них возмущенный рык Ольсена. Хмуро усмехнулась, ей дед явно рад не будет, значит, нужно загодя сделать безразличное лицо в ответ на его очередную колкость.
— Можно? — коротко постучав, скромно ступила в кабинет куница и отметила, что тут вовсе не толпа мужчин, как казалось из-за двери по их громким голосам, а всего-то трое.
Магистр, ее отец и Ольсен.
— Вот у нее и спросим, — торжествующе заявил мельник, едва разглядев вошедшую девушку. — Эвеста, мне уже можно ездить верхом?
— Доброе утро, — ответила приветствием Веся и уставилась на Феодориса, — я все сделала.
Здесь она ученица, и лучше не переступать этой незримой преграды, пока не станет ясно, позволено ли ученикам влезать в чужие споры.
— С какого расстояния? — повернулся к ней чародей.
— Примерно в ладонь.
— А сколько влила?
— До завтрашнего утра хватит, думаю, сначала не стоит расти слишком резко. — Веся отвечала кратко, сообразив по вопросам магистра, что он не считает нужным посвящать всех в суть ее задания.
— Хорошо. Сейчас Хлоп отведет тебя в библиотеку, там уже приготовлена книга. Почитай до обеда.
— Феодорис! — не выдержал Ольсен. — Ты всегда обращаешься с учениками, как с воинами, стоящими на посту?
— А мы все здесь стоим на посту, — непонятно усмехнулся чародей. — А чем ты недоволен?
— Она не ответила на вопрос!
— А я могу поговорить с Эвестой? — решился задать вопрос князь, молча следивший за этим разговором.
— Разумеется, можешь. Как договорим, Хлоп проведет тебя в библиотеку, — кивнул ему магистр и хмуро глянул на мельника. — А Эвесте я разрешаю ответить на твой вопрос… если она желает.
— Так можно мне ехать? — уставился на ожидавшую у двери Весю прадед. — Ты же говорила несколько часов?
— Я помню свои слова, — серьезно ответила Весеника, отлично понимая, дед сейчас невольно дал возможность верховному магистру устроить ей новую проверку, и мысленно поблагодарила Кастину за выучку, — но я целительница, Ольсен, и не могу принять решение, пока не узнаю всех подробностей. Но если ты желаешь немного проехаться по двору крепости, я скажу да, постепенно заставлять ногу работать можно, хотя ты и так начал бегать слишком рано, не дав костям окрепнуть. Но вот отправляться далеко не стоит, еще не время.
— А потом будет поздно, — с отчаянием рыкнул он, — как вы не понимаете…
— Я действительно не понимаю, потому что не знаю, куда ты так рвешься, — осмотрительно ответила куница и взглянула на хмурое лицо отца: — Батюшка?
Но ответил ей не князь, а учитель.
— Ты же послала письмо Кастине… вот он и мчится встречать.
— Тогда только вместе со мной, — мгновенно отрезала Веся. — С тех пор как Кастина повесила на себя лебединое перо, она не разрешает мне ее исцелять. И у нее не настолько здоровое сердце, чтобы не разорваться, когда она увидит этот оживший труп.
— Ты… — мельник смотрел на Весю, как на обнаруженную в собственной тарелке ядовитую змею, — как ты могла? Ведь ты же лечишь всех, кого захочешь! И кто тебе попадется! Почему же ты не вылечила ее?!
— Потому что она была зеленой девчонкой и ученицей Каси, — взвился от возмущения князь, — когда та брала с нее честное слово! И как мы после ни уговаривали, так и не захотела его вернуть! И ничего Веся не могла поделать! Где ты видел, чтоб ученики нарушали святую клятву, данную наставнику?! А ты сидел на своей мельнице… или где еще там, и изображал из себя страдальца! И как выясняется, попутно играл в шпиона, пытался лезь в чужие тайны! Это не твои засланцы, под видом комедиантов, по Ясновеню прошлым летом ходили? Два мужика и две девицы?
— Ты знаешь, что с ними стало? — мигом забыл про желание куда-то ехать Ольсен.
— Как же я могу не знать, если сам их и поймал? — едко ухмыльнулся Радмир.
— Отпусти их… и можешь требовать с меня чего угодно… — глухо буркнул мельник и тяжело хлопнулся на кресло.
— Феодорис… — задумчиво подняла глаза на магистра куница, — как ты думаешь, может нам с Ардестом проводить батюшку? И заодно и Кастину бы встретили… знаю я ее, одна ведь отправится на мой зов. Да и не подошли еще по этому времени к перевалу обозы.
— Ардеста я отпущу… а тебе сейчас надолго уходить от Цитадели не стоит… — Магистр взглянул на мелькнувшую и тотчас пропавшую вспышку зелени в ауре ученицы и хмуро вздохнул, — но останавливать не буду. Если желаешь, иди.
— Желаю… — так же мрачно произнесла Веся, — но раз ты говоришь, нельзя, значит, не пойду.
И повернулась к выходу.
— Ну ты и жук… — возмущенно рыкнул мельник, проследив, как захлопнулась за ней дверь, — даже я так не обращаюсь со своими помощниками!
— Твоим помощникам всего и нужно научиться — руки в жернова не совать. А ей — исцелять людей и наказывать нелюдей. И в этом деле выдержка и умение отказаться от своих желаний в пользу главного дела — самое важное качество.
— Кастина ее так же и учила, — разочарованно вздохнул Радмир, успевший вырастить в душе надежду на откровенный разговор с дочерью без посторонних глаз. — А еще, что в любом деле важно не пропустить главное, не поставить само дело выше человека.
— Радмир, — укоризненно улыбнулся новому соратнику магистр, — мы с тобой многое успели обговорить за утро и о многом столковаться, неужели ты думаешь, я не ищу способа, как решить эту задачку? Нужно лишь немного подождать, скоро должен прийти Саргенс. Глава девятнадцатая
— Эвеста, я за тобой. — Саргенс окинул беглым взглядом ученицу, удобно устроившуюся в кресле с огромным фолиантом на коленях.
Рядом стоял столик, на котором красовалась яркой росписью большая миска с орешками.
Рука куницы вынырнула из миски, а задумчивый взгляд из книги.
— Как интересно, я нигде про такое не читала.
— А нигде этого прочесть ты и не могла, таких книг нет ни у одного из князей, — довольно усмехнулся чародей, — идем. По просьбе одного ученика я переделал его безделушку… хотя в ней и было слабое заклятье защиты, добавил камней и более сильных щитов.
— Ну идем. — Веся неохотно отложила книгу и встала, а Саргенс вдруг рассмеялся.
— Эвеста, ты с каждым днем удивляешь меня все сильнее.
— И ты решил, будто это я нарочно?
— Нет… в том-то и дело, нарочно меня крайне трудно удивить или обмануть. И это не дар… просто опыт бродячего чародея, который на потеху ярмарочному люду пускает огненных змей и прожигает насквозь чурбаки в три обхвата.
— Саргенс, как интересно! — Глаза Веси вспыхнули как те чурбаки. — А мне ты покажешь змей?
— Обязательно… но сначала спроси наконец, что за вещицу я усиливал и кто меня попросил?
— А я знаю, — помрачнела Веся, — это мой браслет. Точнее, Береста… он хотел спросить, можно ли мне его снова взять.
— А почему ты так невесело об этом говоришь? — удивился Саргенс, шагая чуть впереди Веси по залам.
— Я уже сегодня посмотрела… ни у кого из вас нет браслетов или других украшений. А магистр сказал, что камни тут сами заряжаются… значит, носить нельзя.
— Ты сделала правильные выводы, — подтвердил чародей, помедлил и добавил: — но только наполовину. Мы не носим свои украшения, так как частенько заняты чем-то магическим. То на оружие боевые заклинания вешаем, то на броню защиту, от этого на камнях заклинания начинают путаться. Но браслеты и кольца есть у всех, и непростые. И храним их мы в особом месте, в сокровищнице, а когда уезжаем из Цитадели, надеваем. Все это тебе еще покажут, а сейчас мы пришли.
Саргенс широко распахнул двери комнаты, где Веся еще не была, и девушка с изумлением уставилась на представшее ее взору зрелище.
Это был небольшой зал, украшенный роскошно и одновременно торжественно. И в нем собрались все чародеи, ученики, ее отец и Ольсен.
И все стояли полукругом, уставившись на дверь, а в центре стоял Феодорис и рядом с ним побледневший Берест. Подозрения полыхнули летним костром, а когда куница рассмотрела в руках у любимого маленькую шкатулку, превратились в уверенность. Чувства теснились в душе, и осторожная надежда вытесняла недоверие, но об руку с ней шло невеселое сожаление. Ну вот почему каждый раз, как ей предлагают браслет, она одета как замухрышка?
Хотя это такой важный день в жизни каждой девушки, поворотный, можно сказать. Ну ладно в первый раз… их гнала необходимость защитить ее от Илстрема, но почему теперь не нашлось четверти часа, чтобы Веся сменила невзрачное и уже помявшееся платье на что-то более праздничное? Да хотя бы косу переплела!
Аура девушки всё больше полыхала зелёным, и с лиц чародеев стремительно, как вода, стекали улыбки. Что-то заметил и еще сильнее побледнел Берест, нахмурился и крепче сжал губы отец. Только Ольсен да Ансерт продолжали улыбаться Весе подбадривающе, но молчали, строго предупреждённые магистром.
Девушка несчастно выдохнула, непроизвольно бросила беглый взгляд на подол платья и попыталась его пригладить ладошками, и от этого жеста вдруг дёрнулась, как от пощечины, Бенреса. И тотчас решительно шагнула вперёд, взглядом приказала следовать за собой оглянувшемуся на нее Феодорису и рванулась к двери.
— Подождите нас минутку, Сарг, — шепнула чародею повелительно, подхватила Весенику под руку и решительно вытащила прочь.
Следом за ними выскочил верховный магистр, захлопнул дверь и уставился на девушек.
— Нужно платье, — непререкаемым тоном сообщила ему чародейка, — нечто особое, светлое, но незатейливое. Еще шпильки, веночек… а Хлопу скажи, пусть побольше цветов в зале поставит.
— Хлоп, — немедленно приказал Феодорис, — принеси в зал торжеств побольше букетов. В вазы поставь и всем раздай… Извини, Веся. Просто у Саргенса защита удалась… мы в последний момент решили тебя вместе с отцом отпустить встречать наставницу… вот я и закрутился.
Верховный чародей принялся творить платье, тайком удрученно вздыхая, вовсе не так он собирался преподнести ей разрешение на эту поездку… но сам виноват. Действительно, совершенно забыл о важной тонкости: каждой девушке, кроме влюбленных глаз жениха, нужна и внутренняя уверенность, что она достойна и этой любви, и браслета своего избранника. А ничто так не придаёт женщинам уверенности, как ладно сидящее платье, прическа, украшения, туфельки, веночек… и еще сотня совершенно не существенных на взгляд мужчины мелочей.
И теперь он под бдительным присмотром Бенры, закалывающей невесте косу и обвивавшей голову изящным жемчужным веночком, создавал все эти упущенные детали с беззаветностью провинившегося.
— Все, — заявила через несколько минут Бенра, — еще немного цветов, лучше ландышей… так, вот теперь мы готовы.
Феодорис придирчиво оглядел Эвесту, ставшую необычно изящной в светло-сиреневом платье, обливающем ее тонкую фигурку и мягкими волнами расходящемся от талии до пола, затейливую вязь серебряной вышивки, украшающей плечи и рукава, и остался доволен. Лишь щедро добавил в вышивку жемчуга да мимоходом подправил платье Бенресе, сделав себе в памяти зарубку впредь никогда не забывать предупреждать девушек заранее. Ну и пусть пропадет неожиданность приятного подарка, зато чародейки получат несколько минут не менее приятных сборов.
Хлоп широко распахнул дверь, Веся снова вступила в зал, сопровождаемая незаметно державшей руку на ее локте Бенрой, и на лицах чародеев расцвели облегчённые улыбки. Вот теперь необычно сиреневая аура их новой сестры сияла золотистыми отблесками счастья, и в ней не вилось ни одной зеленой змейки.
Радмир рассмотрел хотя и необычное для женщин клана Куницы, но очень красивое платье, богато расшитое серебром и жемчугом, полюбовался на стройную ровненькую фигурку и точеную шейку дочери, на ее пышную косу и гордо вздохнул — хороша. Но главное, дар у нее оказался светлый, да такой, что светлее редко бывает, как объяснил глава Цитадели, и значит, можно успокоиться, выбросить из дум черную занозу, которая сидит там уже семь лет.
Теперь его Веснушке ничего не угрожает, и жених ей достался серьезный и мужественный, такой жену никому в обиду не даст. Радмир покосился на стоявшего рядом Береста, которому кто-то из чародеев сунул в руки букет первоцветов, и замер, не зная, что делать — засмеяться от радости или всплакнуть от умиления. Рослый воин, известный всей Этросии под именем Дикий Ястреб, смотрел на его Весенику чуть растерянно и потрясенно, как смотрят дети на раскрывающиеся в небе звезды, какие творят в ярмарочные дни чародеи. И не двигался с места, хотя ему положено было идти невесте навстречу, негоже заставлять девушку саму подходить за браслетом.
— Дест… — первым опомнился не жених, а его брат, подтолкнул Береста в спину, и тот шагнул вперёд, не сводя с приближающейся девушки восхищенного взгляда.
— Ну да, — сердито пробурчал старый мельник, — сначала нацепят на девчонку мужские сапоги да меховые морды, а потом удивляются… почему ее женихи до двадцати лет не видят.
— Дед! — немедленно прикрикнул на него Феодорис. — Ты молчать сейчас должен.
— Я и молчу, — не пожелал оставить последнее слово за племянником Ольсен и независимо задрал нос.
— Эвеста… — Берест чуть запнулся на непривычном имени, хотя и твердил его про себя все невыносимо долгие минуты, пока чародеи что-то делали с его невестой.
И истово радовался, что выдержал, не сорвался с места и не помчался выяснять, почему уже вошедшую в зал княжну вдруг так решительно вытолкала за дверь чародейка с короткой, почти мужской прической. Да еще и верховный магистр за ними побежал… в тот момент сердце в груди ястреба словно сжала невидимая, но весомая когтистая лапа необученного тэрха.
Но зато теперь там цветет восхищение… и неведомый прежде Бересту страх. А сам он все отчётливее понимает, зачем его прадеды, не жалея ни себя, ни сородичей, таскали громадные камни и поднимали в четыре человеческих роста незыблемые стены Серого гнезда. Только там можно спрятать, сохранить, уберечь от злых взглядов и рук такой ценный дар. И как жаль, что он не знал наперед своей судьбы… встретил бы раньше Веси того бродягу… и убил своими руками.
А невеста уже стояла перед ним, и ее необыкновенные глаза смотрели чуть смущенно и лукаво и были так же светлы и загадочны, как мягкое сияние голубоватого жемчуга в ее волосах.
— Ты возьмешь мой браслет, чародейка Эвеста? — непривычно тихим, чуть охрипшим голосом произнес наконец ястреб затверженные слова и замер в напряжённом ожидании, хотя четверть часа назад, направляясь сюда вместе с Ансом, почти не волновался.
Так ведь думал: тут будет одна Веся и он просто застегнет ей на руке свой браслет, в который Саргенс добавил алмазов и защитных заклинаний. И даже не догадывался, насколько торжественно будут стоять вокруг них чародеи и какой непривычно прекрасной и хрупкой окажется в нарядном платье его невеста.