— Я так рада за тебя, Веснушка… Теперь могу признаться, больше всего я в эти три года боялась, что ты выйдешь замуж за Тадора. Сочтёшь любовью собственную благодарность за его заботу… вовсе не бескорыстную, и возьмешь его браслет. Это самая распространенная женская ошибка. И знаешь, почему она самая страшная? Жены привыкают к своим мужьям, видят, как те стараются для них и для дома, и начинают считать эту привычку любовью. Но иногда замечают, как много у них несовпадений… во вкусах, привычках, взглядах, в оценке людей и событий… даже в потребности к ласке или заботе. Таким женщинам все чаще снятся сны, в которых их нежно обнимает незнакомец и, ничего не сказав, уходит, печально понурив голову, а у них после этого целый день на глазах вскипают слезы и валятся из рук все дела. Этим женщинам невдомек, что где-то вдалеке тоскует по своей половинке не встреченный ими суженый, привороженный чужой ему женщиной или связанный с нею по расчету.
А тебе повезло, сразу понятно, когда смотришь на вас со стороны. Но хочу предупредить… постарайся не забывать, что он давно командир отряда… а ты рядовая лучница. Но даже если бы все было наоборот, то прячь свою власть от чужих глаз, если любишь. И не спорь сейчас… потом сама поймешь. Зато не будет поздно.
— Да я и не показываю… — попыталась защищаться Веся, наткнулась на насмешливый взгляд и прикусила язык, точно зная: у Кастины обязательно найдется чем ответить.
— За такие проделки надаю по шее, как вернемся, — прорычал позади голос Ранза, и силач остановил лошадь неподалеку от Береста.
— А я добавлю, — сердито бросил Даренс, и губы княжны растянула невольная усмешка: ей не нужно оглядываться, чтобы рассмотреть, где Ансерт и Бенра.
Можно не сомневаться, они тоже примкнули к братьям, но радовалась куница не столько единомыслию княжичей, сколько своей предусмотрительности. Капли ее силы, ещё на барке отправленные спутникам, уже знакомо отсвечивали сиреневым блеском в свете их аур и готовы были мгновенно ринуться на заживление любой раны, если она появится.
В это время Саргенс сделал широкий взмах рукой, похожий на приглашение, но ни секунды таковым не являвшийся. Вспыхнула перед чародеем широкая дуга уже знакомого полупризрачного огня и, раздуваемая невесть откуда взявшимся ветром, неумолимо поплыла на орду.
Но в ответ откуда-то из центра вражеской лавины тотчас прилетел темный, шевелящийся клубок. Издали он казался комком черных оживших нитей, но никто из этросов не обольщался. Это были степные черные кьюфы, крохотные, стремительные и смертельно ядовитые змейки. Они единственные из всех известных Весе гадов жили большими семействами, и степняки ставили особые знаки в тех местах, где заметили хоть одну кьюфу.
Но вовсе не зрелище стремительно ползущих в ловушку Саргенса змей кольнуло душу чародейки острой тревогой, а внешность швырнувшего их степняка. По обычаю всех шаманов его голова не была ничем покрыта, кроме собственных волос, заплетенных в сотню косичек. Каждую из них что-нибудь украшало: шарик, цепочка, бечевки, клыки, кусочки шкур. Само собой, все эти вымоченные в особых зельях украшения были заговорены.
Но если у всех остальных шаманов эта копна косиц была жгуче-черной, то у этого она казалась издали золотистым пучком соломы. И вот этот одаренный отступник и предатель, почему-то ненавидевший своих сородичей по крови и отлично знающий их обычаи, был хуже всех остальных шаманов вместе взятых. Опыт военных вылазок и полученные недавно знания чародеев помогли Весе сообразить, в какое невообразимое месиво мог смешать явно сбежавший от наказанья на родине блондин выученные в Этросии уменья с грязными методами степняков.
— Темная сила, — прорычал тоже рассмотревший предателя Саргенс и торопливо оглянулся, убедиться, что его подопечные уже в безопасности.
Обнаруженная неподалеку шеренга княжичей и чародеев ошеломила его больше появления отступника и возмутила сильнее невидимых в густой траве змей. Но спорить с упорно не замечавшими его сердитого взгляда соратниками было бесполезно, потому-то, глянув напоследок на что-то хмуро шепчущую Эвесту, чародей снова обернулся к степнякам. Не переставая гадать про себя, чем таким занята хитрая куница.
А Веся, испытывавшая тайное отвращение к змеям, делала всё, чтобы крохотные ядовитые гадины, каким-то образом направляемые отступником, не добрались до этросов. И не придумала ничего лучше, чем бросить в них россыпь крошечных капель своей силы, выдав ту же команду, какую давала, когда заставляла Ныра подрасти. Только добавила ей скорости, справедливо полагая, что крупную змею намного проще обнаружить и убить.
О том, что ее задумка удалась, куница узнала очень скоро, но одновременно осознала и другое. Видимо, шаман ещё раньше добавил змеям своей силы, а теперь магия слилась в одно и, послушная новому приказу, заставила верткие тела гадин расти стремительнее, чем пена на кипящем молоке.
Ровное поле травы зашевелилось, прорезалось волнистыми трещинами, и в начале каждой трещины начала расти черная точка. Кьюф оказалось очень много, почти сотня, и они всё раздувались, двигаясь в сторону призрачного огня.
Замедлившая движение лавина степняков сначала приостановилась и притихла, но затем, едва кьюфы подросли до крупного ужа, ехавшие впереди всех воины разразились торжествующими криками.
Тем временем гады непрестанно увеличивались. Через несколько секунд они были крупнее степных полозов, а затем стали напоминать ожившие обгорелые бревна раскатанного пожарища. Их жуткие головы вымахали уже величиной с лошадиную, и теперь их могли видеть даже задние ряды степняков, последними выкатившиеся на край луговины.
Светловолосый шаман что-то сообразил, раскрутил над головой свою пращу и швырнул в сторону этросов ещё какой-то комок, но его Веся не успела даже рассмотреть.
Саргенс тоже не дремал, одним движением брови метнул в шаманский «подарок» клок огня, и мерзкий снаряд сгорел на лету. На землю упали лишь жирные черные хлопья, распространяющие мерзкую вонь.
— Отходим! — сердито крикнул чародей спутникам, не перестававшим стрелять по врагам.
Стрелы княжичей изредка доставали степняков, но те больше не стреляли в ответ. Берегли припасы стрел, убедившись, что они сгорают, едва попав на линию магического огня, оставляющего за собой всё ширящуюся полосу почерневшей земли. Некоторые из воинов орды подняли перед собой мохнатые щиты из невыделанных шкур, другие старательно прижимались к спинам лошадей, прячась за их гривами.
И все ждали момента, когда громадные создания, которых теперь ни у кого язык бы не повернулся назвать змейками, начнут убивать наглых этросов, прикрывающихся единственным чародеем. О том, что в отряде он только один, не мог не догадаться даже самый ленивый, иначе почему бы все остальные этросы прятались за его спиной?
Разумеется, никто из чародеев и близко не собирался разубеждать врагов в этой ошибке, тем более сам Саргенс. Но даже он в этот миг не подозревал, чем занята опустившая бесполезный арбалет Веся. А если бы и знал, всё равно уже ничем не смог бы помешать кунице, сосредоточенно посылавшей поочередно в каждую из гигантских кьюф один и тот же приказ.
Разумеется, попасть во всех гадов княжна не успевала, но она и не стремилась, надеясь, что байки о необычной слаженности этих гадин, дружно набрасывавшихся на того, кого выберет одна из семейства, не врут. Вскоре змеи и в самом деле начали замедлять свое скольжение, а почти достигнув стены огня, медленно, словно нехотя, поворачивать назад.
Саргенс недоуменно нахмурился, бросил быстрый взгляд на спутников и снова уставился на врагов. А через мгновенье усмехнулся язвительно, как Ольсен, и что-то прошептал, глядя на того из вражеских лучников, который в стремлении достать до чародея выдвинулся вперед всех.
Степняк тотчас поднял свое оружие и выстрелил, но целился он теперь не в этросов, а в ближайшего монстра.
Вот тут куница и убедилась в правоте слухов о кьюфах. Гадина мгновенно обернулась и рассерженно зашипела, а затем ринулась на посмевшего напасть на нее степняка. А в следующий миг развернулись и все остальные и, поддерживаемые силой и приказом княжны, устремились на недавних союзников.
Веся по себе знала, насколько это жуткое зрелище, у нее у самой всего минуту назад стыла от ужаса кровь, и потому ни на миг не обвинила врагов в трусости. Просто смотрела, как передние всадники лихорадочно разворачивают своих коней и отчаянно пытаются прорваться сквозь сомкнувшиеся задние ряды. Но и те тоже не пылали желанием схватиться с кьюфами, напоминающими теперь сказочных змей Проклятых земель.
Во вражеском войске возникла сутолока и неразбериха, ржали нещадно охаживаемые плетьми кони, щедро раздавали подчиненным громкую брань и удары нагаек шаманы и десятники, а воины отвечали им не менее яростной руганью.
Но этросы этого уже не видели. Развернув коней, они во весь опор мчались к берегу, где их нетерпеливо ожидали все бывшие на барке ватажники и воины во главе с Ольсеном и Тонрелом. Они выстроились вдоль правого борта, и с тревогой наблюдали за коротким, но таким грозным боем, отлично понимая, что главная цель вылазки чародеям удалась как нельзя лучше.
Теперь хингаи неимоверно обозлены на кучку отважных этросов за свое позорное отступление и обязательно примутся искать способ им отомстить. Как только справятся с гигантскими кьюфами.
— Эвеста, — въехав по широким сходням на барку, сухо скомандовал Саргенс, спрыгивая с лошади, — жди меня в столовой.
— А я? — обманчиво кротко поинтересовался Берест, уже начиная догадываться, кто вмешался в тайные планы чародея.
— Ну и ты… вы все, — мрачно поправился тот, скрываясь в ведущем в его спаленку проходе между тюками.
Ему нужно было хоть на несколько мгновений остаться одному, перевести дыхание и сообразить, как жить дальше. Сарг не думал об этом уже так давно… что кажется, даже отвык. И хотя и очень неприятно признаваться, но минуту назад он откровенно растерялся, даже не сумел остаться на корме, рассмотреть, чем закончится битва степняков с кьюфами.
Разумеется, ничего страшного в этом нет, Тонрел всё рассмотрит и доложит. И хотя очень удивится такому странному поведению учителя, но спрашивать ничего не станет. Все чародеи чтут и ценят право друг друга на личные секреты… те, от которых не зависит судьба цитадели.
Саргенс захлопнул за собой дверку, достал из походного мешка маленькую фляжку с зачарованным бальзамом из особых трав и прямо из горлышка сделал щедрый глоток… впервые в жизни пожалев, что не возит с собой хорошего вина. За такое событие можно бы выпить… кстати, нужно спросить Тонрела, не может быть, чтобы у этого запасливого жука не нашлось хоть бутылки.
— Вино? — Вопрос изумил хозяина барки до глубины души: он лучше других знал привычки учителя, и любви к крепким напиткам среди них не было никогда.
Впрочем, абсолютно все чародеи относятся к вину и медовухе с большой осторожностью. Предпочитая вкусные и бодрящие целебные отвары трав и ягод, сдобренные медами и сиропами, коварным напиткам, имеющим свойство заставлять людей делать дурацкие, а порой и непоправимые поступки.
Однако бутыль с вином в накрытый навесом закуток между тюками, громко именуемый столовой, Тонрел все же принес. И внимательно проследил, как Саргенс открыл ее и добавил в дорогое вино, привезенное из восточного ханства, немного янтарного бальзама из заветной фляжки. Взболтал, разлил по догадливо прихваченным Тоном кубкам и кивнул собравшимся за столом спутникам.
— За первую победу… — Рассказывать сейчас подробно, как много значит она для него самого, чародей не собирался.
Соратники молча отсалютовали ему бокалами и выпили, потянулись за едой. Зелье Кастины ещё обманывало призрачной насыщенностью, но все они были опытными воинами и хорошо знали, как быстро азарт боя сжигает не только съеденное недавно, но и старые запасы тела.
— А теперь расскажи, — перекусив, остро глянул на Эвесту чародей, — как ты это сделала.
— Кто сделал? — не понял Ранзел, простодушно считавший огромных змей подлым подарком светловолосого шамана.
— Я, — ничуть не смутилась Веся, оглянулась на сидящего рядом Береста и кротко вздохнула, — не люблю, когда в меня бросают змеями. Особенно мелкими.
— Так… — начал догадываться Берест, — значит, это ты их подрастила?
— Ну да, — терпеливо продолжала объяснять куница, понимая интерес всех присутствующих, — но я лишь хотела сделать их заметными. Чтоб легче было перестрелять. И бросила горсть крошечных капелек магии. Но оказалось, этот шаман тоже уже влил в них немного своей силы… это стало понятно, когда я им послала приказ расти… ну так, как выращивала Ныра. Но в этот раз сила шамана и моя слились в одно, оттого-то змеи и увеличивались так быстро. Но знаешь, какая мысль сейчас пришла мне в голову? Ведь пока Ныр рос, мы вдоволь кормили его мясом по нескольку раз в день и старались давать побольше костей и рыбы, ведь его собственные кости и жилы должны были стать более крепкими и плотными… Магия, увеличивая тело, делает его рыхлым. А змеи ничего не ели… да и где тут взять столько еды?
— Ты думаешь, они начнут глотать степняков? — Глаза Лирса заинтересовано заблестели.
— Боюсь, не успеют… — Это объяснение чародейки утонуло во внезапном взрыве хохота Тонрела и Ольсена.
Лукаво смеялась, глядя на воспитанницу, Кастина, начал ухмыляться Дарс и весело хмыкнул Берест.
— Ольсен, — не выдержав, шутливо взмолилась Веся, — ты обещал быть мне родным дедушкой! И кстати… не забывай, в тебе тоже есть моя сила…
— Нет! — шутливо поднял руки мельник. — Не надо, я буду самым послушным дедушкой в мире! Только не поступай со мной как с несчастными кьюфами! Они лопались с таким шумом, что слышно было, пока тот лужок не скрылся из глаз. Но Лирс тоже угадал, сначала они пытались кусать и глотать степняков… жаль, вы не досмотрели до конца.
— Не верь ему, — спокойно выдала мужа Кастина, — зрелище было очень неприглядным. Мне это будет сниться не одну ночь. Особенно противным был запах… тухлого болота, ветерок донес до нас толику. Думаю, теперь княжичам и их отрядам лучше забыть про мечи и воевать луками, таких вонючих врагов не стоит подпускать близко.
— Значит, останавливаемся там, где и собирались? — допив отвар, поднялся с места Тонрел. — Думаю, через час будем на месте.
— Иди, — кивнул ему чародей, — мы этот час отдохнем.
— Саргенс… — не выдержала Веся, когда хозяин барки ушел, — ты меня побранить хотел?
— Победителей ругать не положено, — хмуро вздохнул он, — но ты действовала не очень обдуманно. Как ты полагаешь, что произошло бы со змеями, если бы они пересекли линию огня?
— Степняки бы увидели, как они горят… — задумчиво сообщила куница, — а мы — как они ползут к нам.
— Нет. Этот огонь не был иллюзорным… хотя на вид и очень похож. Потому Барат и остановил свои отряды.
— Но откуда он знает… или, — засомневалась Кася, — откуда ты знаешь его?
— Пытался залучить в ученики, — с мрачной честностью признался чародей, — даже два раза. Не вышло. Но о нем рассказывать долго, одно хочу сказать: справиться с ним не по силам никому из вас. Он с рождения получил сильный дар… оба родителя были чародеями.
— Он твой сын? — нахмурилась Кастина. — Прости, но это важно.
— Нет… но мог бы быть моим. Извини, Терсия, не нужно сейчас об этом. Я вам клянусь, если будет возможность его убить — я не остановлюсь. Он давно мстит не тем, кто виновен в гибели его родителей. Но раньше он действовал издалека, а сейчас впервые сам выехал вместе с ордой… и потому не заслуживает пощады. Но никому из вас лучше к нему не приближаться.
— Саргенс, — виновато пробормотала Веся, осознав, перед каким выбором стоит ее учитель, — я, наверное, зря влезла в твои планы… но хочу сказать, ты неверно поступаешь, когда не рассказываешь про них загодя. И ещё хочу сказать, ты неправ, когда говоришь, будто я не до конца продумала, что делаю, бросая в кьюф силу. Меня учила Терсия… и именно это было у нее главным правилом, никогда не надеяться, будто всё выйдет с первого раза, а непременно приготовить несколько задумок про запас. Потому-то у меня был наготове для змей ещё приказ, если бы они не повернули, я бы велела немедля начинать сбрасывать чешую.