Что ж, я очень люблю свою Сони и очень её уважаю, но порой она слишком правильная(какое порой?! Всегда!) и слишком хорошая. Даже страшно становится, как она в этом большом, циничном и жестком мире? Но, наверное, высшая справедливость всё же существует или, по крайней мере, действует в отношении моей подруги — и всякие подонки, отморозки и прочий сброд обходят её стороной. И за это я благодарна и справедливости, и сброду!
— Нет. — покачала головой я. — У меня есть дело. Очень большое и очень важное!
— И какое же? — заинтересовано спросила ассистентка.
— Промышленный шпионаж! — гордо, громко заявила я. На этом я хотела остановится, но заметив, что глаза девушки вновь округляются, решила кое-что уточнить: — Должна же я узнать, что ещё вчера пропустила. А-то надо же… Вечно на этих наших общих собраниях какая-то муть, но я стойко и упорно их посещаю, прямо героически борясь с ленью, а тут всего один раз и тот по делу — и на тебе!
— Я могу тебе всё пересказать… — скромно потупив глазки, предложила девушка. Опять её совесть заела: и уйти пораньше всё же хочется, и начальнику услужить тоже.
— Не-а. Не можешь. — успокоила я её. — Я сейчас к редактору схожу, и он быстренько расколется. И причем полной информацией, а не теми огрызками, о которых он уполномочен заявить!
— Умеешь же ты… — завистливо вздохнула девушка.
— Ага. — кивнула я. Хотя чего тут уметь? Нечего. Я всего лишь нашего Августа никогда не жалела из-за его травмы. Никогда! Даже пару раз откровенно намекнула, чтобы он не оправдывал ею свою грубость и неуживчивость. Я не делала ему скидок, всегда обращаясь и думая, как о сильном, талантливом, полноценном мужчине — и он это чувствовал и знал. Это, наверное, и стало причиной того, что я для него была особенной, не такой, как другие сотрудники.
Разумеется, данный факт не остался не замеченным для моих коллег. О, какие только сплетни тогда обо мне не ходили! Почему-то все были убеждены, что я любовница нашего Августа. Здесь коллектив был необыкновенно единодушен, но только здесь. В дальнейшем мнения на вопрос: почему я «сплю» со своим начальством расходились. Как ни странно, тех кто считал, что я играю на чувствах бывшей «звезды» ради личной выгоды было немного. Скорее преобладали версии о моей извращенной натуре и банальной бабьей жалости.
Слушать, узнавать всю эту грязь о себе было больно, отвратительно, ужасно, но работу поменять я бы не смогла, да и не хотела, если честно. Ведь тогда я только-только закончила свою Академию и, пусть у меня и были несколько призовых работ разных конкурсов, место штатного фотографа с таким же окладом я, вряд ли, бы смогла тогда найти ещё где-то. Что ж, пришлось крепить свой характер, улыбаться, смеяться, ни перед кем не оправдываться. И только отец знал, что я чувствовала на самом деле…
Да, тогда было больно, неприятно, обидно, но сейчас я за тот урок даже благодарна. Я всё пережила — стала сильнее, увереннее в себе, перестала верить сплетням и обращать на них внимание, научилась отсекать от себя не нужное… Это уже много. Очень много, но было ещё кое-что. Я приобрела друга, в лице всё того же Августа. Друга, с которым можно обсудить всё и не боятся за свои тайны. Друга, который всегда поддержит и поможет. И это воистину бесценно.
А сплетни… со временем утихли, забылись, исчезли.
— Ну, я пошла! — огласила своё решения Сония, направляясь к двери.
— Иди. — по инерции повторила я.
* * *
— Шеф у себя? — спросила секретаршу нашего редактора.
— Да, Хлоя, у себя. — выдала главная сплетница нашего учреждения. Я немного напряглась, ожидая расспросов по поводу моей сегодняшней ошибки, но нет. Видать, ещё ничего не дошло, что вообще-то странно.
— К нему можно? — максимально спокойно спросила.
— Ага.
Ну, раз «Ага», то я и пошла… Постучалась в дверь, дернула ручку, вошла. И сразу заметила: что-то происходит и это что-то из ряда явно выходящего, ибо Август был невероятно оживлен, а его глаза горели огнём — момент неслыханный, невиданный.
— А, Хлоя… — улыбнулся он мне. — наслышан, наслышан!
А затем… затем послышался смех. М-да, мир явно сегодня сошёл с ума. Или это сделала я?
Всё дело в том, что шеф всегда собран, сосредоточен, насторожен. Если бы меня попросили его описать, то я его бы сравнила с ножом или со штыком, в крайнем случае, с колючкой…
А как по другому, если он весь какой-то острый? Черты лица — заостренные. Глаза, их взгляд прокалывающий. Я всегда считала их неучтенным колюще-режущим оружием. И я не шучу! Когда Август чем-то не доволен и смотрит, не мигая на тебя, боль ты ощущаешь почти физическую.
Да, о чём говорить, когда и трость, сменившая ему инвалидную коляску, больше похожа на какое-то древнее оружие, по ошибке использующееся не по назначению!
И характер полностью под стать внешности. Холодный, жесткий, опасный и бескомпромиссный…
Но сегодня эта характеристика не про него. Август как будто смягчился, расслабился. Да, явно что-то затевается — и чем дальше, тем больше хочется узнать, что.
— Что происходит? Не мог же тебя из состояния воистину нечеловеческого спокойствия вывести мой прокол с МакЛейном? У нас же что ни день или комедия, или фарс! — решила спросить напрямую, не зная за чьё психическое здоровье опасаться за своё или же за шефское.
— Нет. — покачал головой редактор. — Но это было забавно: так оплошать перед новым владельцем!
— Ну, если ты так легко всё воспринимаешь — значит, репрессии мне точно не грозят. — умиротворенно улыбнулась я.
— Наоборот, поощрение! — ошарашил меня Август.
На какие-то доли секунды я онемела, потом на меня напал приступ кашля…
— Даже так? — просипела я, явно не понимая чем это мне всё-таки грозит.
— Хлоя, ты знаешь что-нибудь о технологии активной фотографии? — спросил меня вмиг посерьёзневший шеф.
— Это та, при которой на первый взгляд получается обыкновенный снимок, но если на изображение смотреть достаточно долго, то оно на какое-то время перетекает в реальность? И если, допустим, на фото изображён дворец, то ты словно оказываешься перед ним или в нём, в зависимости откуда и где был сделан кадр. Но это лишь малая часть. Все ощущения на удивления реальны. Ты слышишь звуки, чувствуешь солнце, дождь, можешь дотронуться и получить отклик объекта. Ты увидишь, узнаешь, ощутишь — всё то же самое, что и фотограф, делавший этот снимок. Да, всё что угодно. Ты словно находишься в том месте, на которое смотришь!
— Да, это она. — согласился Август. — Пробовала?
— Как сказать… Когда я училась в Академии, она только-только зарождалась, хотя о ней писали. Потом я посещала кое-какие курсы, саморазвитием занималась, так что скорее да, чем нет. Вот… — я замолчала, но потом продолжила: — Шеф, я не понимаю, к чему это всё, ведь эта технология используется для иллюстрации дорогих книг по культуре, искусству ни более… Или у нас появляется новый раздел — и меня хотят перевести туда?
— Бери выше! — заявил начальник. — Я с радостью тебе сообщаю, что на нашем издании будет проведён эксперимент: постепенно все статичные изображения будут заменены активными. И если данное нововведение будет успешным, то оно станет употребляться повсеместно. Это будет прорыв, сенсация, бомба, взрыв…
Шеф сыпал и сыпал словами, брызгал и брызгал энтузиазмом, а мне как-то становилось всё неуютнее и неуютнее. Все-таки я больше привыкла к его большей безучастности, без эмоциональности. И вдруг меня осенило: «Может это и есть истинное лицо Августа? Может быть, он таким и был до травмы…»
Что ж, это многое объясняло — и если моя мысль истинна, то я даже рада за друга. За друга, но не за себя! Уж слишком большое потрясение…
— Угу. — кивнула я.
— Чего «угу»? Тебя Стефан МакЛейн из всего штата фотографов выбрал в качестве экспериментатора.
— Меня? — нервно сглотнула я.
— Да. — кивнул Август. — Скажем так, он остался приятно поражён и твоей работой, и тобой.
— Мной значится… — задумчиво прошептала я.
— Да. Он утверждал, что ты настоящий профессионал и, что стала приятным бонусом, одинока.
— И причем здесь моё «одиночество»? — насторожилась я. — За мной что? Приударить решили?
— Счас… — скривился шеф. — Это всего лишь означает, что тебя ничего не будет отвлекать от работы!
Эх, если бы они только знали, что в ближайшие время что-что, а одиночество мне точно не грозит: предстояла грандиозная по своим масштабам и эпичности потасовка с кланом МакДи, так что, покой и сосредоточенность на работе мне будет только снится…
Но, это, пожалуй, только один единственный минус, ведь с другой стороны одни плюсы! Во-первых, я же стану ещё лучше в профессиональном плане! Наверняка, узнаю то, чего раньше не знала! Во-вторых, зарплата. Она просто обязана подрасти! В-третьих, у меня всегда будет возможность и справедливый повод сбежать из дурдома под названием «большая дружная семейка»!
Да, однозначно сплошные плюсы!
Вот только как там мои ученики… Удастся ли мне всё совместить?
— Я сказал МакЛейну о твоей благотворительной деятельности. — прочитал мои мысли шеф. — Он ничего не имеет против.
— Спасибо! — просияла я. Вот, что значит хорошие отношения с начальством! Про твои интересы точно не забудут!
— Ну, что берешься? По глазам вижу, что берешься!
Не знаю, что он видел по глазам, но если учесть, что губы уже начали болеть от довольно-счастливой улыбки, там точно что-то было!
— Берусь! — всё-таки решила подтвердить.
— Вот и отлично! — кивнул Август. — Тогда завтра тебе перешлют новое расписание.
— Новое расписание? Что хоть приблизительно там будет? — поинтересовалась я.
— У тебя твой обычный рабочий день будет поделён на части. В первую — учёба на базе Академии, там как раз кое-какой курс по интересующей нас теме запустили. Во второй — собственно практика. Ты будешь делать фотографии для журнала, но уже используя новую технологию.
— Это здорово! — я чуть не забилась в экстазе. Чуть, потому что последующая информация подпортила настроение.
— Например, первая фотосессия у тебя будет с самим Эриком Крамером!
— Ага! — улыбалась я, изо всех сил стараясь, чтобы моя улыбка не стала оскалом.
Жаль, но я так и не узнала, удалось ли мне это или нет. А всё потому, что Августу позвонила его секретарша и сообщила о какой-то запланированной встрече. В общем, пришлось быстренько попрощаться с любезным начальством и ретироваться. Впрочем, этому я была даже рада: мне нужно было побыть одной и всё разложить по полочкам. А как иначе, если последние три года в моей жизни была сплошная рутина, а сейчас началось… Перемена за переменой. Нет, ничего плохого пока не произошло. Честно скажу, надеюсь на очень длительное пока. Прям очень-очень… Но кто ж его знает?!
А что-то подсказывает: что-то да будет. Ведь не могут столько перемен ни к чему не привести. Чего только встреча с бывшим возлюбленным стоит?! А я его не видела, между прочим, пять лет! И до сих пор, если подумать зла!
Не то, чтобы очень. Ничего плохого я ему не желаю, наоборот, всего хорошего, но подальше от меня! Вот именно: подальше, подальше, как можно дальше…
Эх, мечты-мечты. Но, к сожалению, в реальности моя встреча с Эриком Крамером состоится уже совсем скоро.
Хотя какое скоро? До этого скоро ещё дожить нужно — и желательно, оставаясь целой и невредимой! А это очень проблематично с учетом того, что мне предстоит упасть в антидружественные объятия великого и могучего клана МакДи, ведущего своё существование с непонятно какого года, века, тысячелетия… Иногда мне кажется, что человечество только-только зарождалось… Вернее, даже не так. Человечество, вообще, в своём эволюционном развитии представляло собой колонию каких-нибудь одноклеточных, а клан уже стоял, процветал, командовал и главенствовал.
Бред, конечно. Чушь, ерунда, ересь! Но именно так стараются позиционировать себя мои дорогие(во всех смыслах!) родственнички, доводя всё это до абсурда космического масштаба! Клан постоянно скупает разные исторические ценности, постоянно делает упор на свою роль в истории нашего государства, постоянно указывает на своих уроженцев, которые добились чего-то стоящего. Причём, родство было настолько путано-запутанное или настолько дальним, что «уроженцы» сами зачастую не подозревали, что они уроженцы!
Но это клан никогда не смущало, ведь клан это махина, а что этой махине какая-то одна песчинка…
Вот таки дела, а тут и я! Девушка без имени вселенского масштаба, без мировой славы, без значительных связей, без весомого состояния… Девушка, к которой, по до конца неясной мне причине, проявил интерес и, я бы сказала, благоволит глава клана.
Но как бы хорошо ко мне дедуля не относился, от общего неудовольствия меня это не спасёт. Всё равно, мне будут демонстрировать «фи», возможно, строить козни, но за спиной у Сэра — и, скорее всего, будет нечто неприятное, но не смертельное: я же под крылом у главы, а в клане, вряд ли, есть претенденты на всеми осуждаемую роль самоубийцы…
Ну, да ладно. Я тоже не так проста, как кажусь. Эх, развлекусь, так развлекусь! Незаметно для меня, моё же настроение взлетело до небес, а руки закололо иголочками предвкушение.
Ой, что-то будет… Ой, точно будет! И начнется сегодня вечером, ведь я переезжаю. Да, я окончательно решилась. Поэтому после работы добралась до дома и, не теряя, ни секунды времени подхватила свой чемодан и сделала два звонка. Первый, собственно, Деду. Вдруг, он одумался? Получив одобрение-позволение, совершила второй: вызвала таксимобиль.
И вот, не прошло и часа, а я у парадного входа. Всё же интересно, что меня ждёт? А ждало, как выяснилось неожиданное…
На порог меня пускать отказались. Вот, вообще, никак и насмерть. Гордого вида дворецкий осмотрел меня с ног до головы и холодно-презрительно-скучающем голосом выдал:
— Что вам нужно?
— Я по приглашению господина Арчибальда МакДи. — спокойно ответила я, не заметив ничего странного, но следующая фраза заставила меня выпасть в осадок.
— Не знаю, откуда вы узнали о том, что Сэр ожидает гостью, но ваши попытки не имеют смысла.
— Какие попытки? — не поняла я. — О чём вы?
— Как какие? Не делайте дурака ни из себя, ни из меня. Знаю, я вашу братию. — сказал сей грозный страж. — Всё рыскаете, добропорядочным людям жить мешаете! Так и норовите что-нибудь подсмотреть, для какой-нибудь газетёнки извратить — сенсацию сделать! И не стыдно?!
— Подождите, вы не за того меня принимаете! — крикнула я. — Я внучка Арнольда МакДи.
Но меня уже никто не слушал: старинные двери из цельного куска многовекового дерева захлопнули прямо перед моим лицом.
М-да, ситуация… И что делать?! Что-что Деду звонить! Ну, я и позвонила, но он оказался на каком-то там сверхважном совещании, настолько важном, что звонки с его личного коммуникатора автоматически переводились к его секретарше.
Та меня знала и ситуацией прониклась, но помочь, увы, ничем не смогла. Единственное, что девушка пообещала, так это сообщить обо всем дедуле при первом же перерыве.
Делать нечего. Или есть чего? Я могла бы куда-нибудь пойти, чего-то подождать, но это была бы ни я. Я настоящая сделала вторую попытку проникновения, настойчиво барабаня в дверь, не жалея ни антикварного дверного молотка, ни вполне современного вида звонка. Я использовала обе руки: сжимала кнопку левой, долбила правой.
На шум явился уже знакомый мне господин.
— Вот наглость! — возмутился он, приоткрыв дверь. — Прекратите хулиганить — иначе вызову охрану!
Весьма гордый своей угрозой, он опять хотел захлопнуть дверь у моего носа, но тут я была посмекалистей. Резко пнула свой бедный чемоданчик в дверь, преградив ей путь.
Эх, бедный, бедный мой чемоданчик. Мы столько пережили с тобой, столько вместе испытали, а теперь покойся с миром мой верный, преданный, надежный друг. Ты так долго мне служил… И абсолютно не заслуживал такой кончины. Не заслуживал подлого удара тяжёлой, вредной двери, вызвавшего твой посмертный «Кры» и агонию, в виде медленно отвалившейся крышки. Но твоя смерть не была напрасной.