- Ужасно выглядишь, - вдруг отметил Валялкин, посмотрев на собственную невесту. – Тебе надо во что-то переодеться, вся одежда превратилась в клочья.
Таня усмехнулась. Они столько раз падали в болота, что были все покрыты грязью, но в последнее время удавалось отыскать место, где можно было хотя бы умыться и смыть слой болота. Вот только это ни капельки не помогло одежде, а портал сработал, словно какой-то огромный и колючий кустарник.
Гроттер смотрела на собственную одежду, словно вдруг увидела впервые себя в зеркале – от её не самого-то и прекрасного наряда остались какие-то ужасные клочья, в которых не было ни капельки смысла.
Она смотрелась, понимая, что менять одежду не на что, но вдруг с удивлением заметила совсем рядом какой-то ком одежды, поднимая её и внимательно рассматривая.
- Кто-то бросил тут… Смотри, вот, выпало, - Гроттер вздохнула. Кажется, ей бы подошло по размеру, вот только всё равно, наверное, эта одежда могла оказаться опасной или брошенной в качестве приманки.
Иван так не считал.
- Переоденься, - пожав плечами, предложил он. – Так будет лучше, к тому же, на тебе вообще клочья.
Нельзя сказать, что эти слова со стороны Ивана были такими уж и приятными для девушки, но она кивнула.
- Отвернись.
Таня сама не понимала, почему настолько сильно стыдилась, между прочим, собственного жениха, но ничего не поделаешь. Девушка поспешно, насколько могла, сбросила с себя старые одежды, быстренько натягивая то, что нашла – какие-то штаны, достаточно длинные для неё, но их можно было подкачать, или же заправить в высокие сапоги неизвестного происхождения, - и зелёную, болотистого цвета блузку.
Здесь, на этом поле выделялись бы практически все цвета, и Гроттер даже не задумывалась над тем, что одевает.
Наверное, этот комплект мог принадлежать кому-то из тех, кто уже погиб… Почему-то Таня вспомнила полноватую Пенелопу.
Ей могло не подойти, вот и вышвырнула, не экономя собственные средства – судя по тому, что она с себя представляла, это могло случиться.
Она поспешно застёгивала пуговицы рубашки, одёргивая её и с удивлением понимая, что, возможно, лучше будет поспешить, пока Валялкин не решил оглянуться и посмотреть на неё.
Таня, несмотря на то, что он был её женихом, слишком сильно стеснялась Ивана, словно тот был для неё абсолютно чужим человеком, который, скорее всего, не сделал бы для неё ну совершенно ничего хорошего или полезного.
Всё это пугало – особенно тот факт, что, судя по всему, весь мир стремительно падал вниз и стремился раствориться в воздухе – это бессмысленно и беспощадно, когда ты падаешь с огромной высоты и чувствуешь себя каким-то бесполезным набором костей и мышц, вот только сейчас она, провидица, чёртова провидица, которая попала сюда, чувствовала себя именно этим!
Непонятные удачи – или, возможно, наоборот; что-то ещё, что оставляет странные кровавые следы на собственных руках; набор чужих смертей, которые должны случиться. Их столько, и столько людей из них умудрится умереть, потому что кто-то поставил ставки и так пожелал.
Скорее всего, она умрёт, может быть, уже во втором круге, не в первом – вот только всё равно нет никакого смысла беречь себя.
- А если бы мы вдвоём выиграли, - вдруг предположил Валялкин, подавая голос и даже подходя к ней немного ближе.
Таня содрогнулась, но, оглянувшись, попыталась улыбнуться ему, хотя получилось достаточно натянуто, даже слишком, если так рассудить.
- Это было бы замечательно, - улыбнулась Таня, обняв его как-то слишком мимолётно, а после отступив.
- Тебе идёт.
Гроттер кивнула. Она не понимала, что вообще могло ей идти – то ли спутанные рыжие волосы, которые она ненавидела за то, что с ними ничего сделать было практически невозможно, и спрятать тоже…
То ли эта болотистого цвета рубашка, которую она застёгивала дрожащими пальцами, почему-то боясь даже примерять чужую одежду, то ли слишком длинные брюки, которые пусть и держались на ней, а не падали вниз, но при этом волочились бы по земле.
То ли сапоги, которые оказались на удивление подходящими – что даже не следовало ожидать подобной удачи от случайной, казалось бы, находки.
- Спасибо, - наконец-то выдавила она из себя и хотела было ещё что-то сказать, но вдруг заметила отразившийся на лице Валялкина ужас.
Тот толкнул её с силой вперёд, и Гроттер хотела было возмутиться, но вдруг услышала громкий свист стрелы.
Та промчалась где-то у них над головами и должна была попасть Тане в сердце, скорее всего. Теперь же она лишь просто воткнулась в землю где-то совсем рядом с ними, и Гроттер смотрела широко открытыми от ужаса глазами, пытаясь заставить себя успокоиться и унять слишком сильную дрожь в руках.
- Какой кошмар, - выдохнула наконец-то она. – Ты спас меня.
- Случайно заметил, - наконец-то прошептал совсем-совсем тихо Валялкин. – Чёрт…
Гроттер промолчала, никак не комментируя эти его слова. Ей было страшно, это да, но Таня и вовсе опасалась сказать хотя бы слово. Ей стало как-то не по себе, да и вообще – начало тошнить.
- Отойди от меня, - шёпотом попросила она наконец-то Валялкина, толкая его – и тот был вынужден откатиться в сторону по короткой траве. Рыжеволосая шумно дышала, даже не думая открывать глаза – ей было страшно, душно, просто отвратительно, и Гроттер не думала о том, что вообще-то следовало бы относиться к Ивану куда лучше, чем она сейчас поступила.
Девушка просто не способна соображать сейчас, и ей было невообразимо плохо; Тане казалось, что кто-то неизвестный душил её, просто перекрыл дыхание, не позволяя вернуться и вновь прийти в себя.
- Ты в порядке?
Вопрос Валялкина был крайне неуместным, но Таня кивнула, пытаясь приподняться и чувствуя, что странная, смутная боль продолжает преследовать её.
Больно-то как.
- Всё замечательно, - наконец-то шёпотом ответила Таня. – Я чувствую себя хорошо. Давай куда-то идти?
- Надо найти укрытие, - мотнул головой Валялкин, но Гроттер лишь усмехнулась. Укрытие?
Тут нельзя было отыскать укрытие, потому что его просто не существовало – они оказались в настолько открытом поле, что это попросту заставляло дрожать от ужаса – тут и вправду было некуда деваться.
Она старалась не думать о подобном, но разве кто-то предоставлял ей хотя бы несколько мгновений на выбор?
- Мы должны уйти с этого поля, - наконец-то прошептала Гроттер, поднимаясь на ноги и отряхиваясь, а после вытаскивая стрелу из земли.
Та показалась знакомой и была, наверное, ядовитой – с непонятным чёрным оперением и какими-то рунами, нарисованными неизвестной, золотистой краской. Тане казалось, что она уже держала в руках что-то подобное, но она упрямо старалась не задумываться ни над чем подобным.
Уйти – прямо сейчас; Гроттер заставила себя идти, не обращая внимания на то, что вокруг было слишком много цветов, цветов родом из её детства – какие-то синие васильки, ещё что-то, похожее на маки, и много-много жёлтого вокруг.
А самое отвратительное – всё такое низкорослое, что даже не спрячешься.
Она так и швырнула стрелу на землю. Ванька остановился рядом с этим оружием, взял в руки, рассмотрел и хотел было оставить у себя, но, заметив испытывающий взгляд Гроттер, просто отшвырнул её в сторону.
- Как скажешь, - кивнул он. – Может быть, где-то рядом будет хоть какое-то укрытие, которое мы сможем найти…
***
Бульонову казалось, что весь мир сошёл с ума. Мир, в котором куда-то пропала его прекрасная, идеальная Пенелопа.
Мир, в котором её не было.
Он шёл вперёд, равнодушно, быстро, спокойно, стремясь отыскать убийцу, которой не было рядом – или которого, вдруг это был мужчина? Женщины вряд ли пользовались бы копьём.
Генка даже не помнил, куда дел то, которой оказалась проткнута Пенелопа – кажется, его кто-то забрал, но кто тогда? Он старался не думать об этом, а попросту равнодушно шёл вперёд, не оглядываясь и стараясь ни на кого не смотреть.
…Парень даже не понял, когда столкнулся с ними – но молча смотрел на светловолосого юношу и красавицу-блондинку, которых просто не мог даже вспомнить. Он мало кого запомнил из той инициации, это некоторые игроки слишком жадно прислушивались к тому, кто и что с себя представляет.
Блондинка выглядела как-то слишком испуганно и странно, словно на самом деле он пытался только что её убить, но не добил – а её спутник сжал ладонь девушки, будто бы так мог спасти её от чего-то страшного.
Генка усмехнулся. Если б это было реальностью, то он никогда бы не отпустил ладонь своей Пенелопы!
А так – она оказалась без него всего на несколько минут, и умерла, погибла навсегда, и больше никто её не воскресит.
Это правило игр – жестокое, неправильное, но “Тибидохс” невозможно отменить. Прежде им казалось, что всё это – просто игра, но оказалось, что это не так. Достаточно просто умереть, просто погибнуть, чтобы осознать, что больше ничего не вернуть. Но как же хочется на свободу, свободу, которой у них попросту никогда не было.
Если победить – она появится. Но у Генки не было желания побеждать, он просто хотел отомстить, да и всё.
Месть слепила его и толкала вперёд; если он победит, убив всех, то попросту повесится, чтобы оказаться рядом с Пенелопой, или подставит себя под стрелы некромагов, которые, \возможно, будут даже рады его убить. Эти стрелы с чёрным оперением и с золотыми рунами очень опасны, они убивают практически сразу своим страшным ядом, и некромаги не пожалеют никого, если на них нападать.
…Он просто стоял и смотрел, наблюдая за тем, как порталы выбросили сюда сначала какую-то девушку с длинным носом, которая опять-таки не вызывала у него никакого интереса, а после неизвестного полноватого мужчину.
Может быть, если он выиграет “Тибидохс”, то сможет сделать так, чтобы Пенелопу восхваляли многие года.
Может быть, он просто сумеет достойно похоронить её, а не просто швырнуть в землю или прикрыть цветами.
Так будет лучше!
Мужчина почему-то привлёк его внимание собственным внешним видом – и только сейчас Бульонов осознал, что тот держал в руках то самое копьё, которым была убита Пенелопа, его Пенелопа!
Прежде Генка никогда не испытывал такой сильной ненависти, но теперь банально рванулся вперёд, стремясь задушить его, голыми руками, безо всякого оружия.
- Ты её убил! Ты её убил! – без конца кричал он, пытаясь убедить кого-то в чём-то, словно пытаясь дождаться поддержки. Разум его отказывался служить так, как это было прежде, и всё перед глазами банально плыло, вот только не оставалось больше ни единого шанса.
Он его убьёт.
Убьёт в качестве мести, и плевать, что будет дальше и…
Полыхнуло синим. Магия вокруг буквально пылала, словно мир вокруг банально загорелся и стремительно превращался в пепел – хотелось умереть, но такого шанса им предоставить пока что не могли.
Две девушки, одна за другой, появились на поляне. Бульонов смотрел на них широко раскрытыми глазами, пытаясь узнать, а после понял, кто это – ведь остальные просто не могли пользоваться таким волшебством.
Некромаги.
Две из троих – они просто дождались скопления народа, расставили порталы, которые спровоцировали бы столкновение – но отреагировал лишь один Бульонов, а остальные ещё верят!
Верят в то, что они будут совершенно чисты, когда победят в “Тибидохсе”, что на них не будет чужой крови.
Как же!
Тут уже этот, покрытый огромными бордовыми пятнами – пятнами крови его Пенелопы, самой прекрасной девушки, которую только можно было придумать!
Одна из некромагинь швырнула магический шар в кого-то из присутствующих. Бульонов только спустя несколько мгновений осознал – это по его душу, и вовремя успел дёрнуться в сторону.
Блондинка громко завизжала, убегая куда-то в лес; парень, который был с нею, попытался догнать свою девушку, убегая вместе с ней.
Та, с длинным носом, сидела на земле, покачиваясь, и кричала – долго, протяжно, так, что закладывало уши.
Бульонов выхватил копьё из рук своего соперника и хотел было убить её, просто заставить замолчать, но вдруг понял, что слишком поздно.
Он забыл о главных соперниках.
Магический шар дошёл и до него – его швырнула та высокая девушка с разноцветными волосами, кажется, хотя утверждать было слишком трудно – Бульонов и не пытался. Это было неважно.
Он прежде никогда не испытывал подобного рода облегчения, не был до такой степени счастлив.
Он упал прямо на собственное копьё, а после перевернулся на спину, хрипло дыша.
- Я иду к тебе, - выдохнул наконец-то парень, прикрывая глаза и пытаясь перестать дышать.
Впрочем, ему не пришлось слишком долго стараться – дыхание остановилось самостоятельно, и дух покинул его тело – казалось, он не собирался умирать и должен был отомстить, но ведь лучше так, лучше умереть просто сейчас, и не пытаться даже вернуть тот кошмар, который должен был испортить всю его жизнь!
А это даже не самоубийство.
Не грех!
…Готфрид вырвал собственное копьё из тела Бульонова, чувствуя себя более сильным. Он должен был защитить свою супругу, и плевать., скольких придётся убить ему лично. Хоть всех.
Больше ни та толстая девушка, ни этот парниша, странный и неприятный на вид, не посмеет прикоснуться к ней.
Его Зуби теперь в большей безопасности, потому что умерли те, кто мог бы попытаться убить её.
Она теперь будет счастлива. Она будет жива.
Тем не менее, Бульонский вдруг осознал, что слишком внимательно смотрит сейчас на какую-то неизвестную, практически незнакомую ему девушку. Кровь на копье придавала чего-то вроде вдохновения…
Он должен её убить.
У них с Зуби будет победа, а так появятся ещё и совершенно нелишние в хозяйстве деньги – Зуби будет счастлива!
Очень счастлива.
Она всегда так хотела семьи и детей, а после победы в “Тибидохсе” они смогут позволить себе всё, что угодно.
Даже не обращая внимания на то, что девушка стояла к нему спиной, внимательно рассматривая мёртвого, Готфрид метнул копьё, представляя уже себе, как оно переломает её позвоночник на две отдельные части…
Откуда появился некромаг, он так и не осознал. Казалось, две эти девушки только испуганно наблюдали за происходящим, ожидая своей смерти или хотя бы травмы, но вдруг копьё остановилось.
Тот самый высокий брюнет, третий из некромагов, схватил копьё, которое буквально на несколько мгновений не долетело до разноцветноволосой девушки.
Готфриду показалось, что это конец.
Он не успел окончательно защитить собственную любимую супругу, он ещё не уничтожил самых главных её врагов, самых сильных, только убрал двух слабаков, и всё? Это конец?
Парень внимательно посмотрел на копьё, а после тоже метнул его в Готфрида. Тот едва успел отскочить в сторону, и оружие впилось в землю, едва ли не разломившись на две отдельные части.
Та кричавшая девчонка вдруг пришла в себя и поспешила куда-то убежать – рядом не осталось никого, кроме некромагов.
Невысокая светловолосая девушка прищёлкнула пальцами, и все трое растворились в воздухе, больше не собираясь оставаться тут ни на одно мгновение. Только тогда Готфрид осознал – он всё ещё жив.
Жив и даже здоров.
Презрительно глянув на труп, он усмехнулся – впереди ещё столько всего можно сделать. Ещё можно помочь его жене победить в проклятых играх! И гори ты пламенем, “Тибидохс”, вместе со своими учредителями.
========== Боль седьмая. Второй тур ==========
Сарданапал остановился, пытаясь как-то вернуть себе ощущение реальности. Он хватал ртом воздух, словно надеясь почувствовать приятный, едва слышимый запах дождя.
Кружилась голова, и он давно ничего не ел и не пил. Конечно же, здесь можно было добыть еду, но почему-то даже пытаться это сделать Сарданапалу не хотелось – он чувствовал себя слишком беспомощным.
Мужчина закашлялся, пытаясь вернуть себя в нормальное, по крайней мере, относительно нормальное состояние.