Одна из внушительных бровей приподнялась.
– С чего вы решили, будто принцессы нуждаются в помощи?
Гален взглянул на врача. Сверху вниз, если честно. Доктор Келлинг был среднего роста, а значит, ниже юноши почти на голову.
– Сударь, все знают про сношенные до дыр бальные туфли и про вечную усталость принцесс. Они болеют оттого, что ходят… неизвестно куда, и с каждой ночью им все хуже. – Он поморщился. – И я видел… существ, которые приходили в сад в ту ночь, когда принцессы не танцевали.
Доктор Келлинг оценивающе взглянул на Галена:
– И что, по-вашему, вы можете сделать?
Гален остановился. Он уже понял, что рассказывать людям о плаще-невидимке опасно. Его могли обвинить в колдовстве, а скорее, просто не поверили бы и сочли безумным. Удобную ложь он сочинил давно, а прощения у Господа попросит потом.
– Я кое-чему научился в армии, сударь. Разведка, шпионаж и всякое такое. Уверен, я сумею проследить за принцессами без их ведома.
Келлинг медленно кивнул и направился обратно к дворцу.
– Вы служили в действующих войсках?
– Да, сударь.
– Но по возрасту вы вряд ли можете помнить даже последнюю битву.
– Мой отец был военным, сударь. Я присутствовал при первой стычке с Аналузией и взял отцовскую винтовку, когда мне едва исполнилось пятнадцать.
– Храни нас святые угодники, – произнес доктор Келлинг и сжал плечо Галена. – Что мы сотворили с нашим юношеством? – Он покачал головой, пристально изучая загорелое лицо юноши. – Как вас зовут, молодой человек?
– Гален Вернер, сударь.
– Что ж, Гален Вернер, возможно, нам нужен как раз талантливый шпион, а не спотыкающиеся в темноте принцы. Сначала я должен навестить своих пациентов, но после этого мне предстоит обедать с его величеством. Тогда и поговорю с ним о вашей идее. А вам тем временем лучше вернуться к работе. Я знаю Райнера Орма, и он не обрадуется, поймав вас болтающимся у парадного крыльца.
– Да, сударь, – улыбнулся Гален.
Он зашагал прочь с надеждой в груди. Доктор Келлинг поговорит с королем, и тот даст разрешение на ночную разведку. С помощью плаща Гален проследит за Розой и ее сестрами и выяснит, какое безумие поймало их в свои сети. Вскоре принцессы смогут отдохнуть и поправятся. Улыбаясь, он представлял себе здоровый румянец на Розиных щеках. Разумеется, ему не предложат ее руку. Но возможно, ему удастся попросить ее о танце на балу или посидеть рядом с ней во время ужина – хоть разочек.
Насвистывая, юноша поднял грабли.
Он все еще был в хорошем настроении, когда один из лакеев доставил записку от доктора. Галена во дворец не пустят, но ему позволят бродить по садам всю ночь. Если появится повод для доклада, Гален должен будет оставить сообщение одному из внутренних слуг, адресованное либо доктору Келлингу, либо королю Георгу. К записке прилагалось королевское письмо с печатью, даровавшее Галену свободу передвижения по дворцовым угодьям после ухода остальных садовников и запирания ворот.
Еле слышно напевая, Гален продолжал работать до заката и отправился домой вместе с дядей Райнером, как обычно. Они прекрасно поужинали, а после юноша как ни в чем не бывало поднялся к себе в комнату. Райнер Орм отличался строгими понятиями о сословиях и приличиях, и Гален знал, что родственникам бесполезно рассказывать о своей затее. После десяти, убедившись, что все остальные уснули, молодой человек запихнул тускло-фиолетовый плащ в свой мешок и выскользнул из дома.
Странно было шагать по ночным улицам Брука. Днем тут все кипело суетой: телеги и лошади, пешеходы, перекликающиеся соседи. Теперь все стихло. Прошел холодный дождь, и улицы блестели в лунном свете, гладкие и мокрые.
Еще необычнее было подходить к стражникам у дворцовых ворот и показывать им королевское письмо. Отойдя подальше от караулки, в тень, отбрасываемую большим дубом, Гален вытащил из мешка плащ и надел его. Как только золотая застежка защелкнулась, юноша исчез. Он поспешил по гравийным дорожкам к южной стороне дворца и занял пост под окнами принцесс.
Там лежали для украшения несколько больших валунов. Гален и Вальтер частенько сиживали на них, обедая. Однако сейчас было холодно и мокро, поэтому юноша не стал садиться, а начал расхаживать вокруг камней, чтобы не замерзнуть, пока наблюдает.
Стройный силуэт отодвинул половину занавески, и сердце у Галена заколотилось. Затем тень повернула голову, и Гален сообразил, что профиль принадлежит не Розе, а Фрезии, и посмеялся над собой. Ему следовало догадаться при виде башни из лент и локонов на голове, что это не Роза. Фрезия задернула занавески и отошла, а Гален продолжил расхаживать, молча кляня себя.
Разумеется, он не такой дурак, чтобы влюбиться в принцессу…
Юноша помотал головой и переключил внимание на внешность Фрезии. Она явно сделала парадную прическу и, похоже, облачилась в вечерний наряд и драгоценности. Значит, собирается на бал. Девушка не стала бы так тщательно и замысловато наряжаться, просто чтобы потанцевать с сестрами у себя в покоях.
Он прождал на южной стороне дворца всю ночь. Свет у принцесс так и горел, и, хотя Гален таращился на полупрозрачные шторы, мечтая заглянуть внутрь, никто больше к окну не подходил. Только когда рассвело, огни один за другим погасли.
Гален не терял надежды. Согласно письму короля он мог возвращаться во дворец после отбоя так часто, как того требовало раскрытие тайны. Так он и поступит. Проверит каждую дверь и окно, которыми могли воспользоваться принцессы, возможно, даже залезет по плющу, подражая Рионину, и заглянет к ним в окна, хотя от этой мысли его бросило в краску.
Он также решился признаться Вальтеру. У старого садовника был острый глаз. Гален попросит его высматривать любые признаки следов на мягкой почве клумб. Двенадцать пар ног не могли миновать сад, не оставив ни единой отметины.
Бретонь
– Вы любите розы, принцесса Роза? – Принц Альфред Бретонский улыбнулся, по его мнению, игриво; однако при этом обнажились его длинные зубы, отчего он сделался похож на лошадь.
Роза молча возблагодарила Бога, что у нее зубы не такие. Альфред приходился ей троюродным братом по матери и обладал массой черт, которые принцессе повезло не унаследовать.
– Да, люблю, – ответила она ровным тоном.
Ей не нравилось, когда потешались над ее именем, и она старалась не проявлять чувств, которые бестолковый Альфред мог расценить как веселье.
Они находились в теплице, любуясь цветами, цветущими круглый год. Это было любимое детище главного садовника Орма: он выводил новые оттенки и сорта роз, и его успехи на данном поприще остро интересовали короля Грегора. Куст, перед которым стояли Роза и принц Альфред, густо покрывали бутоны с алыми сердцевинками. Каждый цветок был размером с блюдце.
– Тогда я воткну розу вам в волосы, – заржал принц Альфред, бросаясь вперед и хватаясь за один из цветков. – Так же, как выдерну занозу тайны, что не дает вам покоя каждую ночь!
Его лошадиный смех оборвался криком боли, когда он укололся о шип.
«Так тебе и надо», – подумала Роза. Все принцессы знали, что эти розы рвать не полагается, и принцесса честно предупредила об этом кузена при входе в теплицу. Как только цветы почти распускались, главный садовник осторожно срезал их и относил во дворец, где их ненадолго выставляли на всеобщее обозрение; в остальном они предназначались исключительно для «флористических опытов», как называл это ее отец.
Кроме того, бретонский принц действовал Розе на нервы. Его несносность не исчерпывалась визгливым смехом и жуткими зубами. Он приправлял беседу неуклюжими двусмысленностями и явно считал себя очень галантным. Все Розины сестры благополучно улизнули через несколько минут, оставив старшую развлекать Альфреда в одиночку.
Стиснув зубы, Роза предложила кузену платок, одновременно прикидывая, как отомстит сестрам за то, что бросили ее с принцем Конская Морда. Она сказала себе, что неделя пройдет довольно быстро и тогда его с позором отправят восвояси, как и остальных. Но пока он пачкал кровью ее чистый платок и рассыпался в комплиментах ее нежному прикосновению, Роза вспомнила, что стоит ему уехать, как его жизнь, скорее всего, оборвется в каком-нибудь загадочном инциденте. Она должна желать ему успеха, но он даже отдаленно не напоминал бравую фигуру спасителя от полночного бала, какую она себе представляла.
«Злая я», – пробормотала она себе под нос.
– Что вы сказали, дорогая, дорогая Роза? – Альфред наморщил нос, и принцесса сообразила, что это он для пущей обаятельности.
– Я… Я… – В голову ничего не приходило; она смотрела в его большие, чуть навыкате глаза и не могла отвернуться.
– Прошу прощения, ваши высочества. – Из-за кадок с розами возник Гален Вернер и коротко им поклонился. – Принц Альфред нужен во дворце.
– Я? Почему? – удивился принц, и Роза молча согласилась с ним: зачем он может кому-то понадобиться?
– Не могу знать, ваше высочество, – ответил Гален. – Я всего лишь младший садовник.
Альфред принял эффектную позу, подпорченную зажатой в кулаке льняной тряпочкой.
– Я вернусь всего через мгновение, прекрасная принцесса, – пропел он.
– Хорошо, – только и смогла вымолвить Роза.
Когда принц Альфред удалился, девушка плюхнулась на скамейку и вздохнула. Она прикрыла глаза и запрокинула голову. Гален все еще топтался поблизости, озабоченно поглядывая на нее.
– Вам что-нибудь нужно, ваше высочество?
Она открыла глаза и взглянула на юношу:
– Зачем он понадобился во дворце?
Гален вспыхнул:
– Он, ну… я не могу сказать…
Роза расхохоталась:
– Вы просто соврали, чтобы избавиться от него?
– Ну да. – Гален пристыженно взглянул на нее. – Мне показалось, он докучает вашему высочеству.
– Совершенно верно, – согласилась девушка, благодарно улыбаясь. – А мои коварные сестрицы меня бросили!
– Очень жестоко с их стороны.
– Очень. – Она слегка вздрогнула. – Вы видели его зубы?
– Зубы и впрямь… очень крупные, – сказал Гален. – Однако уверен, что у него масса других прекрасных черт, – добавил он не очень убедительно.
– Боюсь, это его лучшая черта, – возразила Роза, не переставая смеяться. – Конечно, с моей стороны жестоко так говорить, особенно учитывая наше родство… но он такой кривляка!
Гален напустил на себя задумчивый вид:
– Он действительно напоминает мне одного очень красивого ломовика, которого я некогда знавал. У них одинаковая масть.
Роза снова расхохоталась в голос. Как хорошо иметь возможность смеяться без кашля! Но ей было хорошо уже оттого, что она нашла над чем посмеяться. В то утро после завтрака отец отвел ее в сторону и умолял позволить Альфреду раскрыть их тайну.
– Дорогая моя, – сказал король Грегор со слезами на глазах, – заклинаю тебя: разреши этому юному дурню достичь успеха. Я не знаю, что за тайну вы храните или почему, но этому пора положить конец. Пожалуйста, Розочка. – Он откашлялся. – Не такого человека я выбрал бы для тебя, для любой из вас, но по ионийским дворам ползут слухи. Поговаривают, будто вы, бедные мои девочки, причастны к этим жутким смертям. Сомневаюсь, что даже перспектива заполучить мой трон соблазнит нового соискателя.
Роза с болью видела, до какого состояния довело отца их проклятие. Папа с покрасневшими глазами умоляет ее помочь глупому принцу с лошадиной мордой добиться ее руки! Но она ничего не могла поделать – ни рассказать правду, ни помешать колдовскому сну одолеть Альфреда в ту ночь и в предыдущие.
– Что вас так расстроило? – Гален в тревоге уставился на нее.
Она сморгнула утренние воспоминания.
– Ничего. Просто подумала, что если этот ужасный принц Альфред не… – Принцесса спохватилась, что едва не вывалила семейные беды садовнику, и резко оборвала себя: – Ничего.
– Вы беспокоитесь, что принц Альфред, как бы ужасен он ни был, пострадает и в этом обвинят вас? – мягко спросил Гален.
Слезы защипали Розе глаза. Она кивнула:
– Отец в полной растерянности.
– Вы никому не можете рассказать, что происходит, верно?
Она помотала головой.
– Даже мне? Я ведь не принц, – вкрадчиво добавил он.
– Никому, – сказала она, икнув.
Гален взял садовые ножницы и подошел к кусту с розово-алыми розами. Он аккуратно срезал стебель цветка, который пытался сорвать Альфред, и убрал с него шипы, прежде чем поднести цветок Розе.
– Но ведь не положено, – запротестовала та.
– Это уже сделано, – возразил юноша. – Не дайте ему пропасть без толку.
Их пальцы соприкоснулись, когда она забирала у него цветок, и оба замерли на мгновение, рука к руке, а между ними – роза.
Принцесса беспомощно придумывала слова, способные нарушить уютное молчание, которым она наслаждалась слишком откровенно. И тут с грохотом распахнулась и захлопнулась дверь теплицы. Они с Галеном отпрянули друг от друга, он поклонился ей и ускользнул.
Принц Альфред приближался по дорожке, пыхтящий и красный от гнева.
– Похоже, никто во дворце не имеет ни малейшего понятия, о чем толковал этот полоумный садовник, – пожаловался он.
– Вероятно, он ослышался, – сказала Роза, по-прежнему разглядывая безупречный цветок на ладони.
– А по пути обратно ко мне пристал старик с деревянной ногой, пытался заставить меня приколоть к лацкану какую-то вонючую траву! – Альфред фыркнул через губу. – В Бретони…
– Возможно, во дворце искали меня, – перебила его Роза. – Мне лучше вернуться.
Заткнув розу за высокий корсаж платья, она поднялась и прошла мимо ворчащего принца Альфреда, плотно завернувшись в плащ.
Это была еще одна черта принца Альфреда, доводившая Розу – и всех остальных – до исступления. Он постоянно говорил. Рассказывал о своих призовых псах и призовых лошадях. Разглагольствовал о Бретони и о том, насколько там все лучше, чем в Вестфалине, – от погоды до свиней. К ужину Роза была уже готова затолкать ему в рот собственный носовой платок, только бы заставить его умолкнуть.
Она решила не слушать. На самом деле принцесса даже не притворялась, будто слушает. Никто не притворялся. Но принц либо ничего не замечал, либо это ни капельки его не беспокоило. После ужина Альфред увязался за сестрами в их покои, где проговорил несколько карточных партий напролет. Заклятие застало его посреди фразы, и он в мгновение ока перешел от болтовни о своих собаках (снова) к храпу, уронив голову на туза пик.
– Ф-фу-у! – Мальва бросила карты. – Ну и кошмар! Я уж боялась, что на него даже магия не подействует.
– Мне казалось, он не замолчит даже во сне, – поддержала Орхидея.
– Ну-ну, – угомонила их Примула, – мы могли бы быть помилосерднее.
– Согласна с Мальвой! – произнесла Роза, к всеобщему удивлению. – Я уже приготовилась стукнуть его вазой по голове, если заклятие не подействует. – Она с отвращением положила карты.
В тишине, последовавшей за Розиным взрывом, храп принца Альфреда казался особенно громким. Он почти совпадал по тону с посапыванием двух горничных в соседней комнате и позвякиванием колокольчиков или музыки ветра, долетавшим вроде бы снаружи.
– Что это за шум? – озадаченно спросила Маргаритка. – Я его весь день слышу.
– Один из садовников повесил колокольчики на плющ под нашими окнами, – сообщила Сирень.
– Зачем?
– А зачем садовники что-то делают? – пожала плечами Сирень.
– Мы вполне можем идти, – сказала Роза.
Колокольчики не заглушали храп, так что с них толку?
– Куда ты так спешишь? – удивилась двенадцатилетняя Сирень. – Это же ты всегда стонешь и жалуешься на полночный бал.
– Просто я хочу, чтобы эта ночь побыстрее кончилась! – рявкнула Роза. – Чтобы все эти ночи кончились!
Неприязнь к принцу Альфреду наполнила ее лихорадочной энергией. Она опустилась на ковер и погладила узор, открывая дверь в нижний мир. Затем взяла лампу и начала спускаться, не глядя, следуют ли за ней сестры.
Шаль
Принц Альфред приехал, и принц Альфред уехал – в точности как все остальные. Через неделю после возвращения в Бретонь его затоптал насмерть один из его призовых коней.
Король Грегор послал королевской семье подарки и письмо с выражением глубочайших соболезнований. Бретонский король отослал письмо и подарки обратно нераспечатанными – вместе с вестфалинским послом, которого более не желали видеть при королевском дворе в Каслроу.