Принцесса полночного бала - Джессика Джордж 8 стр.


– Простите меня, ваше высочество. Вам нехорошо?

Гортензия услышала кашель и прибежала назад. Она плюхнулась на скамейку рядом с Розой, обхватила старшую сестру одной рукой и поднесла к Розиным губам платок.

– Что случилось? – строго спросила она Галена.

– Мне очень жаль, ваше высочество, – произнес, отступая, молодой садовник. – Я рассмешил принцессу и…

– Вы ее рассмешили? – У Гортензии округлились глаза. – Она уже несколько недель не смеялась! – Принцесса улыбнулась Галену и слегка сжала Розино плечо.

– О боже, – выдохнула Роза, когда приступ кашля кончился. – Простите, – обратилась она к юноше.

– Нет, пожалуйста, ваше высочество, это все я виноват. – Он прочистил горло. – Вам… вам понравился букет? В смысле, букеты? Я посылал… – Гален умолк, чувствуя себя глупо.

– О да! – Роза тепло улыбнулась ему. – Они были прекрасны.

– Я свой сохранила, – влезла Гортензия. – Засушила, и он стоит в маленькой вазе у меня на фортепиано.

– Я рад, – произнес Гален, но глаза его были прикованы к Розе. – Я надеялся порадовать вас.

Значит, Роза сочла сделанный им для нее букет прекрасным!

– Ой, спасибо, что напомнили. – Роза порылась в кармане плаща и вынула шнурок, которым Гален перевязал ее букет. – Заберете? Уверена, он вам пригодится.

– Нет-нет! Вы должны его сохранить, принцесса Роза, – сказал Гален. – Старый солдат, который научил меня вязать, всегда говорил, что шнурок из черной шерсти отгоняет зло. Я подумал, может…

Он смущенно умолк. Перевязанные черным шнурком букеты должны были, по замыслу, отвести болезнь, но уже ясно, что ничего у него не вышло.

– Тогда спасибо. – Роза явно не заметила его колебаний, смотала шнурок и убрала обратно в карман.

Разговор иссяк, и Гален неловко топтался перед двумя принцессами.

– Ну. – Он покачался на каблуках, прикидывая, как бы поскорей вернуться к работе, пока не пришел Райнер и не накостылял ему. – Уверен, что вы наслаждаетесь вниманием множества поклонников королевских кровей, которые приезжают поглазеть на вашу красоту, так что мне, пожалуй, лучше убраться. – Юноша поклонился. – Ненавижу, когда меня вызывают на дуэль.

Говоря это, Гален ухмыльнулся и подмигнул, но реакция принцесс его потрясла. Роза зажмурилась, словно от боли, а Гортензия натурально перекрестилась и забормотала молитву.

Гален обернулся на шум за спиной и увидел двух средних принцесс, следом семенила самая младшая. Все они в ужасе уставились на него.

– Он про тех принцев, которые умерли? – спросила Петуния, хмуро глядя на Галена. – Нам не полагается о них говорить, – громким шепотом сообщила она.

– Кто… умер? – У Галена дрогнул голос.

– Ш-ш-ш! – Две сестры, державшие малышку за руки, потащили ее прочь.

– Ш-ш-ш! – повторила сама Петуния через плечо, по-прежнему сердито таращась на Галена.

– Роза, нам лучше вернуться к себе в покои. Тебе следует отдохнуть, – натянуто произнесла Гортензия, избегая встречаться с юношей глазами.

А ведь всего несколько секунд назад она улыбалась ему сияющей улыбкой за то, что он рассмешил ее старшую сестру. У Галена упало сердце.

– Нет. – Роза стряхнула ее руку. – Он имеет право знать. Все имеют.

– Но, Роза, – запротестовала Гортензия, – он же садовник. Он тут совершенно ни при чем.

Гнев вспыхнул в груди Галена, но юноша его сдержал.

– Она права, – сказал он, отворачиваясь. – Я всего лишь садовник.

Хватит ставить Розу в неловкое положение.

– Говорят, вы были солдатом, – окликнула его та, – сражались за родину.

Он медленно повернулся обратно, расправив плечи.

– Это правда, ваше высочество.

– Тогда вам знакомы дороги к югу от Вестфалина, ведущие в Спанию и Аналузию?

– Конечно знакомы, ваше высочество. Я шел по ним, возвращаясь с войны.

Он подумал о странной старухе, встреченной на тех дорогах, и о подаренном ею плаще, который хранился в сундуке у него в комнате в дядюшкином доме. Младшему садовнику от плаща-невидимки мало проку.

– Много ли на этих дорогах бандитов? Большой ли опасности вы подвергались? – Роза глядела странно, словно уже знала ответ.

Гален озадаченно помотал головой:

– Нет, ваше высочество. Вдоль дорог иногда попадаются хутора, но люди добры к усталому солдату. Возможно, с тех пор, как я возвращался, все изменилось. Но прошло всего месяца четыре…

Она кивнула:

– Все твердят одно и то же. На этих дорогах никогда не водилось грабителей или иного повода для беспокойства. Однако спанский принц, который приезжал за нами ухаживать и пытался… шпионить за нами ночью, убит бандитами по пути домой.

Гален отпрянул.

– Мне очень жаль, ваше высочество. – Он припомнил пижона-принца, визжащего на носильщиков во дворе. Шпага царственного хлыща выглядела декоративной и вряд ли остановила бы профессионального налетчика. – Но у него была охрана… – Видя расстроенные лица, он оборвал рассуждения. – Я вам сочувствую, ведь вы скорбите о потере друга, ваши высочества.

Роза отмахнулась:

– Вряд ли его можно назвать нашим другом. – Она рассеянно ковыряла носком низкого ботинка мягкую землю вокруг скамейки. – И принцев Ла-Бельжа и Аналузии тоже. Иначе мы бы уже оцепенели от горя, ведь они тоже мертвы.

– Как так? – Осознав, что у него отвисла челюсть, Гален захлопнул рот, чуть не щелкнув зубами.

– Дуэль, – коротко сообщила Гортензия. – Они встретились при ла-бельжском дворе спустя неделю после неудачи аналузского принца. Тот обвинил ла-бельжского принца – не помню их имен, простите, – в подрывной деятельности, мол, ла-бельжский принц расставил тут ловушки, дабы обеспечить поражение и унижение аналузского принца. Ни слова правды, но они дрались и убили друг друга.

Потеряв дар речи, Гален вытаращился на нее.

– Остальные тоже мертвы, – добавила Роза. – Все побывавшие здесь наследники престолов погибли. У кого корабль потонул. У кого обычно послушный конь испугался и сбросил седока, сломав бедняге шею. – Она подняла глаза на Галена. – Мы прокляты. Вы заслуживаете правды, так знайте: наша семья проклята. Вам надо уходить, найдите работу где-нибудь еще, пока и с вами чего-нибудь не приключилось.

– Но, принцесса Роза! – взял себя в руки Гален. – Вовсе вы не прокляты. Вы болели, но это наверняка…

Она оборвала его резким взмахом руки и с усилием поднялась.

– Мы прокляты, – обреченно повторила она. Проходя мимо под руку с Гортензией, она коснулась плеча Галена тонкими пальцами и негромко сказала: – Покиньте это место.

Когда несколько минут спустя его нашел дядя Райнер, Гален так и стоял посреди прохода. Глядя на скамейку, где прежде сидели Роза с Гортензией, он лихорадочно размышлял.

– Гален! Тебе что, заняться нечем? – Судя по виду главного садовника, он с легкостью мог подыскать работу любому праздному подчиненному. – И почему на земле апельсин валяется?

Гален поднял на него глаза:

– Я намерен разгадать эту загадку.

– Что ты мелешь? – Райнер протянул лопатку и пакет с семенами, но Гален их не взял.

– Мне надо повидать короля, – пробормотал он себе под нос, проталкиваясь мимо Райнера и направляясь к выходу из теплицы. – Бедная Роза. Я должен ей помочь.

Танцовщица

Дни Роза проводила как в тумане.

Воспаление легких временно избавило ее от обязанностей хозяйки дома. Эту роль играли по очереди Лилия с Фрезией, в зависимости от того, кто из них чувствовал себя лучше. Официальные ужины и приемы всегда казались Розе ужасно скучными, но теперь, получив возможность не присутствовать на них, она осознала, насколько хорошо они ее отвлекали. Образование ее завершилось, а увлечением, способным занять часы досуга, она, в отличие от Гортензии или Примулы, так и не обзавелась. Роза любила читать, но лихорадка и утомление не позволяли толком сосредоточиться. Она мусолила все тот же бретонский роман, начатый за неделю до болезни, и все никак не могла его домучить.

Ей полегчало, и она уже могла выходить из своих покоев на час-другой, но теперь стало слишком холодно для прогулок. Друзей за пределами дворца, кого можно было бы навестить, у нее не водилось, а о садах и речи быть не могло. Именно Гортензия предложила наведаться в теплицы, где росли экзотические фрукты и редкие орхидеи, и отложила свои музыкальные занятия, чтобы помочь Розе укутаться и добраться туда.

И в тропической теплице, на скамейке под банановым деревом она снова столкнулась с Галеном.

Роза даже испугалась своей радости при виде юноши в коричневом кафтане садовника. После парада напыщенных принцев, чьих лиц она по причине болезни и не запомнила, непринужденные манеры Галена и теплая, искренняя улыбка показались ей освежающими. Он снова подстригся – так коротко, что на висках просвечивала кожа. Волосы у него были жесткие, и ей вдруг ужасно захотелось погладить его по голове.

Роза не собиралась так ужасно вести себя с Галеном и заявлять ему, что они прокляты. Однако сильные чувства плохо поддаются управлению, и возмущение, охватившее ее, когда она обнаружила, что отец предлагает одну из них в качестве приза в состязании, в сочетании с ужасом при известии о смерти принцев усилило ее отчаяние.

Примула, как выяснилось, разделяла ее страхи, и это открытие отнюдь не прибавило бодрости.

– Ты права, – мрачно сказала она Розе. – Поначалу я думала, что мы невинны и только мама будет наказана. Но теперь, когда на нашей совести гибель принцев, сомнений не осталось. – Она не казалась расстроенной, просто смирившейся.

Мальва попыталась символически заткнуть Примулу, надев последней на голову подушку, но Маргаритка оттащила близняшку. Мальва недовольно зарылась в подушку лицом.

– Можете хоть все считать себя проклятыми, если хотите, – донесся до сестер ее приглушенный голос, – но я предпочитаю думать о будущем.

– Например? – вскинула бровь Фрезия.

Все сестры расположились в гостиной. Некоторые шили, младшие собирали рассыпанную по ковру головоломку. Роза отдыхала на диване у окна, утомленная путешествием в теплицу.

– Наше время внизу закончится, и мы получим свободу, – решительно заявила Мальва.

– Чем заняты мои принцессы в такой славный денек? – В комнату суетливо вошла Анна, их пухлая гувернантка.

Анна родилась в Бретони и приехала в Брук в качестве компаньонки и переводчицы королевы Мод. Когда Розе исполнилось четыре года, Анну убедили принять должность королевской гувернантки, поскольку ее достоинства включали знание аналузского языка, игру на фортепиано и познания в истории и науках – вдобавок к свободному владению бретонским и вестфалинским. Она стала девочкам и другом, и учителем, и Роза горько сожалела, что они не могут рассказать Анне о проклятии.

Мальва открыла рот, чтобы ответить гувернантке, затем снова закрыла, неспособная говорить. Не имело смысла пытаться посвятить в их тайну кого бы то ни было. Они просто немели или начинали нести чушь, и принцессы давно оставили эти попытки.

– Ничем, – наконец пробормотала Мальва.

– Поскольку вы достаточно здоровы, чтобы заниматься «ничем», почему бы нам не побеседовать о вестфалинской истории?

Анна переводила взгляд живых черных глаз с одной сестры на другую, напоминая Розе большого воробья.

Сестры школьного возраста дружно застонали и последовали за гувернанткой в классную комнату, оставив старших в гостиной.

– Роза, мы не прокляты, – сказала Лилия. Она пересекла комнату и подоткнула старшей сестре плед вокруг коленей. – Не зацикливайся на этом. Еще всего несколько лет…

– Всего несколько лет – и я умру, – резко возразила Роза, отворачиваясь от сестры.

Она уставилась в окно на зимний сад. Внизу ковылял по тропинке старый Вальтер с полной тачкой мульчи, за ним следовали три младших садовника. Сердце ее пропустило удар, но тут же успокоилось: Галена среди них не было. Девушка вздохнула.

Лилия пощупала ей лоб.

– Тебе хуже? Может, приляжешь?

– Нет, все хорошо. – Роза заставила себя улыбнуться. – Правда. Я просто хочу посидеть тут и отдохнуть. Спасибо тебе.

Видимо, Роза уснула, поскольку в следующий миг проснулась оттого, что Фрезия трясет ее, пытаясь разбудить. Младшая сестра уже надела бальное платье из розового атласа и убрала волосы лентами.

– Полдвенадцатого, – с обреченностью в голосе произнесла Фрезия. – Давай тебя собирать.

Как повелось с первого дня ее болезни, Лилия и Фрезия помогли Розе надеть бальное платье. Они нарумянили ей щеки и соорудили прическу, затем завязали новые бальные туфли, доставленные в тот день.

Старшая уже достаточно окрепла, чтобы одеваться самой, но держать руки над головой, укладывая волосы, сил пока не хватало. Она прикинула, не отправиться ли на полночный бал в ночной рубашке и домашних тапочках, чтобы подчеркнуть тот факт, что она нездорова и не надо ее заставлять присутствовать, но сделала ошибку, поделившись этой мыслью с Лилией.

Та пришла в ужас. А вдруг их всех накажут, если хоть одна не будет выглядеть отменно? С тех пор как они пропустили ночь, обстановка накалилась, поэтому Роза позволяла им одевать себя в атлас и украшать драгоценностями. Затем она следила, чтобы остальные сестры, вплоть до плачущей, сотрясаемой кашлем Фиалки, были одеты так же.

Добросердечная Сирень подсунула подушки под головы посапывающим горничным и накрыла их одеялами. Войдя в покои принцесс после ужина, служанки вскоре, как всегда, попадали на пол, сраженные сонным заклятием. Они проснутся поутру с закостеневшим телом и распухшей головой и обнаружат, что их подопечные преспокойно лежат в кроватках, а их новехонькие бальные туфельки протерты до дыр.

– Мы готовы?

Лилия оглядела одиннадцать сестер. Раньше этот вопрос всегда задавала Роза, это она проверяла завязки и подбирала выбившиеся локоны. Но с тех пор как заболела, старшая принцесса не чувствовала в себе ни сил, ни склонности заниматься их внешностью, поэтому Лилия взяла на себя и эту обязанность.

Все кивнули в знак согласия, Роза повисла между Мальвой и Гортензией, Фиалку поддерживали Орхидея и Маргаритка, а Фрезия подпирала Сирень. Петуния и Примула держались за руки. Петуния даже улыбалась, она до сих пор любила танцевать. Лилия опустилась на колени в центре восточного ковра, покрывавшего пол гостиной, и длинным пальцем провела по узору к центру.

Лабиринт замерцал. Окрашенный в золотистый цвет шелк превратился в настоящее золото. Рисунок словно провалился в пол, сияющие полосы расширились, преобразовавшись в угловатые ступени, спиралью уходящие в темноту. Лилия взяла со стола лампу и осторожно поставила ногу на первую ступеньку, свободной рукой придерживая подол.

У подножия их поглотила темнота. Как только Роза ступала на землю, золотая винтовая лестница снова поднималась, не оставляя им пути к отступлению, пока первый луч зари не коснется восточных холмов Вестфалина. Как Рионин с братьями добрался до королевского сада? Каким образом их мать впервые установила контакт с этими тварями? Принцессы не смели спрашивать.

Лампа Лилии здесь казалась лишь маленькой искоркой, и они следили за ней жадными до света глазами. Сквозь ворота, через лес, к берегам озера, по воде – на полночный бал.

Шпион

Примчавшись поговорить с королем больше месяца назад, Гален наткнулся на королевского дворецкого, господина Фишера. Господин Фишер не позволял младшим садовникам в заляпанных грязью башмаках разговаривать с королем. Господин Фишер вообще не пускал младших садовников во дворец.

Уходя, отверженный Гален миновал доктора Келлинга – тот заехал во дворец проведать принцесс. Доктор окликнул его, заинтригованный печальным лицом юноши, бредущего прочь от передних дверей:

– Молодой человек! Могу я вам чем-нибудь помочь?

Гален не раз видел, как доктор приходит и уходит, и знал, что это близкий друг королевской семьи. Келлинга отличали непокорная грива седых волос и внушительные брови над поблескивающими голубыми глазами.

– Да, господин доктор, – ответил Гален. – Я хотел… ну, я надеялся поговорить с королем.

И стиснул зубы, осознав, как глупо это звучит. Какое право имеет он обращаться к королю?

– Касательно чего? Какие-то неполадки с Садом королевы?

– Нет-нет, сударь, – заверил его Гален. – Это насчет… насчет принцесс. Мне показалось, я мог бы… помочь. – Юноша расправил плечи и взглянул Келлингу прямо в глаза. Возможно, это и дерзость с его стороны, но ему невыносимо было видеть горечь на измученном лице Розы. – Я хочу помочь им, сударь, – твердо повторил он.

Назад Дальше