— Что вы здесь делаете? — удивилась я и увлекла ее к оранжерее, чтобы ненароком не разбудить Бройслава.
— Я хочу помочь вам, — горячо зашептала она. — Простите меня, что я промолчала за столом, но поймите, открытая демонстрация ни к чему не приведет. Глупо показывать всем, что у вас на уме, и потом, я не хочу неприятностей для Витислава, поймите меня.
Я поморщилась, пытаясь припомнить, вызывали ли службу спасения?
— Еще раз?
— Вы дали понять, что вам плохо, что вам здесь не нравится. Вы хотите домой — я помогу как смогу, правда, нужно время…
— Стоп. Когда я говорила, что хочу домой?
— За столом. Разве вы не помните?
— Может, это вы домой хотите?
— Нет, я не оставлю Витислава.
О, верная русская декабристка. Только у наших женщин верность в крови по идейным соображениям!
— Даже если он гангстер?
— Он хороший человек…
— И вы его любите, поэтому что в золоте купаться, что кандалы таскать: "все мы делим пополам, пополам, пополам".
— Вы смеетесь?
До нее только начало доходить.
— Нет, пытаюсь понять, что вы предлагаете.
— Помощь, Лена. Я могу вывести вас отсюда, но не сейчас, потом, деньги на билет домой дать или доставить прямо в посольство…
Лучше сразу на гильотину.
— … Или письмо им отправить с просьбой о помощи.
— А ничего, что вы тем своего разлюбезного подставляете? Вы не пытались сначала думать, потом делать, и желательно до скоропалительной влюбленности в заморского принца в дебрях Селезневки? Вы вообще понимаете, о чем говорите и кому?
— Но вам нужна помощь. Вы сами дали понять, что вас третируют.
— Начнем с того, что меня просто украли с вашего благословления.
— С моего? — возмутилась женщина.
— Конечно. Жених ваш? Ваш. Люди его друга? Его друга. Украли меня и сунули в гроб. Украли. Ваш жених был в курсе? В курсе. Кто виноват? Вы.
— Мы будем препираться или составим план…
— Выхода из кризисной ситуации? Я привыкла надеяться на себя.
Нашла дурочку, дилетанту довериться. Пришла сюда, наверняка топая, как слон, и точно привела за собой роту охранников, в рупор, почти на все здание, о плане побега прокричала, а теперь я должна броситься ей на грудь со слезами умиления: спасительница моя!
Фу, ты, бродят тут всякие, спать не дают, а в постели так тепло и уютно было.
Бройслав почувствовал одиночество сквозь сон остро как удар, следом пришел страх, что прошлое вернулось, и он резко открыл глаза, сжав в кулак простынь на том месте, где спала Лена. Никого. Мужчина сел, облившись потом от страшной мысли, что девушка ему приснилась, вчерашний день иллюзия и ничего не было на самом деле. Сердце чуть не выпрыгнула из груди.
Бройслав вскочил и вдруг услышал тихий шорох, потом шепот.
Он замер: Лена?
Два голоса — один ее, он узнал бы его из тысячи, другой знаком, но определить, кому принадлежит Бройслав не смог. И насторожился, подкрался к дверям, тихонько выглянул: два женских силуэта у дверей в оранжерею немного успокоили его. Он присмотрелся и узнал Галину, но, услышав, о чем она говорит, нахмурился — еще этого не хватало, предлагать его жене бредовую идею о побеге! Что она себе вообразила, а о себе?!
Взгляд прошел по помещению и встретился с глазами Канн, притаившегося под лестницей и готового кинуть в спину Галине нож, если та вдруг заденет женщину господина.
Бройслав знал манеру Кан носить с собой ножи, прикрепляя их под одежду, а метал он их без промаха. Еще бы миг и посмевшая проникнуть на территорию господина рассталась с жизнью.
Энеску покачал головой и приложил палец к губам, давая понять Кан, чтобы он не вмешивался и уходил. Тот понял и исчез в своей комнате за лестницей, словно его не было.
Бройслав, прослушав разговор женщин, скользнул обратно в спальню и взял со столика телефон, набрал номер Витислава — он ему брат, но его женщина в сестры не записывалась.
— Да? — просипело сонное.
— Витислав, где твоя невеста?
— Орион?…
— Я спрашиваю, где твоя невеста?
Послышался шорох, озадаченное ворчание.
— Что случилось? — проснулся, наконец, мужчина и сообразил, что стальной голос Ориона гудит в трубку в четыре утра не от бессонницы.
— Завтра до обеда ты уедешь вместе с ней или, не обижайся, она уедет одна и прямо сейчас.
— Что она натворила?
— Предложила Лене бежать.
— А кто у нас Лена?… Ах, да!…
— Я предупредил, Витислав, — голос стал жестким и буквально хрустел как снег на зубах. Мужчина вздохнул, оценив его милость:
— Спасибо хоть предупредил.
— Ты мне брат.
— Жаль, что расстаемся.
— Тебе всегда здесь рады.
— Без Гали? Не пойдет.
— Тогда объясни ей, что к чему, чтобы впредь она не позволяла себе подобных вольностей. Месяц, чтоб я ее не видел, а там посмотрим, — и отключив связь с Витиславом, набрал номер Гарика:
— Ты чем занят? — спросил недовольно.
— Любуюсь двумя женщинами под фикусами, — буркнул тот и Бройслав успокоился, смягчился.
— Билеты купи новобрачным и отправь в досрочный медовый отдых.
— Медовый месяц, — поправил.
— Вот на месяц и отправь. Пусть проветрятся. Мне еще заговоров здесь не хватало.
— Сделаю.
Бройслав положил трубку.
Гарик вздохнул, глядя на смолкнувшую трубку, и, сунув ее в карман, уставился опять на монитор поверх плеча Стефана.
Ничего не происходило — женщины мирно беседовали. О чем — не ясно. Покои Бройслава на прослушке не стояли — запретил. А зря, очень было бы интересно узнать, о чем можно говорить в четыре утра.
Взгляд мужчины скользнул в сторону и уперся в кипу смятых купюр, разложенных на три кучки.
— Это что? — спросил Стефана.
— Так, — замялся тот.
— Ну?!
— Да-а… Пари с ребятами заключили, — и молчок.
— Не тяни — выкладывай, что за пари.
— Ничего плохого… Ну-у, что русская завтра с виллы вылетит. Кристас и Борис поставили, что послезавтра.
— А это чье? — спросил Гарик, указав на лежащую отдельно сотню.
— Это Иван поставил, что она здесь надолго останется, — хмыкнул парень.
Фомин подумал и вытащил из нагрудного кармана сотню, присовокупил к другой:
— На то, что он прав.
— Да вы что, шеф? Когда хозяин бабу на сутки оставлял? Проиграете!
— Ты невнимателен. Спроси сначала себя: когда Орион женщину на свой этаж приводил?
Парень нахмурился, вспоминая, и мотнул головой.
— Не было такого.
— То-то и оно. Продул ты. И вообще, зачем я тебя держу, если ты элементарного сложить не можешь? Думай, Стефан.
— Так вам нужна помощь или нет? — злилась Галина. — В следующий раз, когда вы попросите помощь не в шутку, боюсь, с вами произойдет тоже самое, что и с мальчиком из рассказа Льва Николаевича!
— А вы, если еще раз захотите изобразить армию спасения, учтите, что те с рупорами по чужому дому не ходят, они крадутся и оглядываются. И не удивляйтесь, когда, выйдя отсюда, столкнетесь с ассортиментом оружия в руках местного отряда зачистки. Это вам не гнездовье Селезневки, здесь обитает высокоорганизованная стая матерых хищников, в которой не место птицекрылым особям с нежной душевной организацией, милая госпожа Перетрухина.
— Все-таки вы удивительная хамка. Зря я решила вам помочь, — покачала головой женщина и пошла вон с этажа.
Ох, и глупая. Нет, она даже не страусиха — бамбук обыкновенный. Тот растет просто потому, что растет, примерно как эта что-то делает. А нет головной мозг к процессу подключить хоть ради прикола? Жизнь это не таблица Менделеева и не реторта. Вот и скажи, зачем госпоже столько дипломов, кандидатских, патентов на изобретения, если в химии она ас, а в житейских вопросах полный профан?
Пожалуй, более чем представители царства растительности меня умиляли рыбы-прилипалы. И уважения вызывали столько же. Даже насекомое по сравнению с ними все же насекомое, даже бамбук при всей тупости хоть к чему-то стремится, на что-то годен, а эти плывут по морскому прайду суррогатами чужих жизней, собирают по крошке объедки чужих целей и не живут — присутствуют. Спроси зачем — ответят чужими словами, потому что своего у них ничего нет, даже мнения варьируется как настроение, в зависимости от выгоды на тот или иной момент. «Течение» сменится или хозяину в голову сбредет "тудым надобно" — и они с ним: правильно, я только об этом подумал!
Я прошла в оранжерею раздосадованная вторжением Галины, что забыла пословицу: "ложка к обеду дорога", и в думах о разных представителях человеческой флоры и фауны по наитию нашла мини-бар, спрятавшийся в зарослях фатисии и моей любимой пуасентии. Неслабый набор спиртных напитков порадовал своим многообразием. Я остановилась на коньяке и села в плетеное кресло, вытянув свои метр двадцать почти до камина. Самое время подумать и что-то решить — обстановка располагает: темно, тихо, Бройслав спит и не станет мешать. Завтра же наверняка мозговой процесс опять забуксует на инстинкте оплодотворения…
И задохнулась одновременно от обжигающе крепкого коньяка и мысли, что пронзила меня, вводя в ступор: мы не предохранялись! Таблетки остались в обшарпанной квартирке «гнездовья», а презервативы, я так поняла, Бройслав не признает. До сих пор мне удавалось обойтись без памятных наград за спаривание, но хотелось бы и дальше оставаться в неведении из области гинекологии и акушерства, а получится ли с Энеску — не факт.
Нет, все-таки он тигр. Прокрался ко мне, а я не заметила, пока не почувствовала его руки на своих плечах:
— Почему не спишь?
— Боюсь увидеть кошмар в твоих объятьях, — буркнула недовольная собой. По всем фронтам пролеты и просчеты! Всего на сутки слабину дала и вот вам результат!
— Коньяк в четыре утра лучшее лекарство от кошмаров или от объятий? — отобрал у меня бутылку, поставил на столик.
— Для сна.
— Я знаю лекарство лучше, — подхватил меня на руки и понес в спальню, чтобы потрясти меня своими знаниями в области расслабляющего массажа. Заснула я мгновенно.
Глава 22
Бройслав одевался в гардеробной, Гарик стоял у окна, поглядывая на друга, и отвечал на его вопросы.
— Как Витислав?
— Собирается.
— Обижен?
— Нет. Рад, что ты не свернул его невесте шею.
Бройслав сосредоточился на пуговицах манжет, сделав вид, что не услышал насмешки Гарика.
— Ребята ставки делают, многие уже продули, — продолжил тот объявлять новости.
— На что ставят?
— На то, что ты выгонишь свою…Лену.
— Надеюсь, у тебя хватило ума не ставить?
— Наоборот, я поставил на то, что она останется.
Бройслав кивнул:
— Передай, пусть дом в Канаде приготовят к нашему приезду.
— Собираешься?
— Нет, но нужно быть готовым к любым сюрпризам.
— Согласен. Досье дать?
— Нет. Пока не надо. Лучше приготовь отчеты по лаборатории и документы на ее передачу. Если Аббас позвонит — я очень занят. И так пока документы не будут готовы.
— Ему отдашь?
— Поменяемся, если начнет наступать.
— А сейчас куда собрался?
— К Тадешу.
— Ты всерьез решил жениться?!
— Естественно.
— И в какой из ее паспортов ты хочешь поставить печать?
— Хелен Энеску.
— Может все-таки досье для начала?…
— Нет! — отрезал. — Эту тему закрыли, пока я сам ее не открою. Завтрак готов?
— Да, — насупился Фомин.
— Хорошо. После я уеду, а ты проследи, чтобы здесь все было нормально, когда приедут менеджеры, и не обязательно, чтобы они видели ее. Пусть подождут на стоянке, а Лена выберет необходимое по каталогам.
— Ок.
Меня разбудили его руки. Бройслав гладил меня как ребенка.
Я улыбнулась — приятно, когда утро начинается с невинных ласк. И потянулась от души, села, обняв Бройслава за шею. Подумала, заглядывая в его лукавые глаза, и потянула на себя, увлекая в постель. Мне было интересно, отложит ли он свои дела ради меня, а что дела есть — уверена. Одет он был с иголочки и явно не для ланча в бистро.
Бройслав заулыбался и удивил меня вопросом:
— Соскучилась?
Когда бы я успела?…
И отодвинулась, сообразив, что он прав. А хотелось прижаться к его груди, никуда не отпускать и не уходить самой. Зарыться в его волосах лицом, вдыхать аромат его кожи, чувствовать ее тепло.
Черт, может, я скоропостижно влюбилось?
Только этого мне не хватало, — пошлепала в ванну, ничуть не смущаясь наготы, и порадовалась взгляду Бройслава, с которым он меня проводил — не я одна вляпалась, чую, что и он в тот же капкан угодил. Одно странно — его это нисколько не заботит, не нервирует. А меня очень, тем более я знаю, что будет после того, как он прочитает досье, и весело жить, предчувствую не получится.
Одно хорошо, я еще в состоянии здраво мыслить, значит есть шанс выскользнуть из чреватой для меня ситуации с минимальным ущербом, и есть силы не сдаться на милость очарования Бройслава. Любовь? Глупость. Я просто хочу его, он великолепен в постели, заманчив внешне, силен не только с виду, но и внутренне. Я скорпион и мне такие нравятся. Скорпионы вообще не любят слабаков и с удовольствием их давят, очищая свой ареал, зато сильных любят, они их даже не кусают, подспудно чувствуя бесполезность траты яда. Правильно — зачем раздражать того, кто может тебя раздавить — его лучше приручить, оставить в своем вольере в качестве защитника, на всякий случай, а случаев по жизни масса.
Но в моем случае нужно реально оценивать шансы — они неравны. Бройслав скорее поработит меня, чем я превращу его в своего раба. И пусть его власть сладка для меня, но она так же и опасна — кто мягко стелет, с тем жестко спать. И потом любой, становясь игрушкой в других руках, пусть и самых дорогих, рискует быть откинутым прочь, когда им наиграются.
Нет, этот вариант точно не для меня.
Когда я вышла из душа, Бройслава уже не было, это чуть обидело меня: мог бы и банальное "до свидания" сказать. Пустота в спальне отчего-то огорчала, и я, накинув вчерашнюю рубашку на тело, вышла в коридор. Довольно приятный с виду китаец, с совершенно славянскими, большими голубыми глазами, вез сервированный столик. Увидев меня, чинно поклонился и жестом пригласил в оранжерею, указав на столик.
Завтрак? Меня с этажа не выпускают? Я что теперь жить здесь останусь?
Погорячились вы, господа.
Тут из лифта вышел Гарик, огляделся и, увидев меня, нахмурился:
— Ешь и спускайся на первый этаж. Каталоги принесли, — бросил неласково, одарив таким взглядом, что стало ясно — кто кто, а он точно досье прочитал, и теперь я для него стандартная шлюха, чтобы ни сделала, как бы ни оделась. Что же Макрухин в своих тайнописях нацарапал? Что все мои объекты — любовники? С него станется эту чушь завизировать. Каждый по себе мерит.
Ладно, господа, — скривилась, поднимая крышечку с тарелки: омлет.
— Я предпочитаю на завтрак филе форели, — заявила в отместку за его презрение.
— Обойдешься.
— Легко, — выпустила крышечку из пальцев и та грохнулась на элитный фарфор, разбивая тарелку.
Китаец и бровью не повел, а Гарик зло прищурился:
— Выступление закончила?
— Могу исполнить на бис. Ты что любишь? Ламбада, цыганочка, сиртаки?
Мужчина вздохнул, отворачиваясь, нажал кнопку лифта:
— Поехали.
— А завтрак?
— Пока каталоги рассматриваешь, приготовят тебе твою форель.
Оп-са! А неслабо своих людей Бройслав выдрессировал. Интересно, надолго их хватит лояльность ко мне проявлять, и что будет, если я слишком начну резвиться? Как Бройслав в этом случае поступит?
Я подошла к Гарику и при китайце обняла его со спины:
— Бука. Давай мириться! — взъерошила волосы. Тот отодвинулся и почти силком затащил меня в лифт.
— Послушай меня, детка, будет лучше, если ты станешь вести себя как примерная девочка…
— С удовольствием. Расскажи как?
— Смирно!
— Мы в военном интернате? — округлила глаза. — Что ж ты злюка такой? С женщиной давно не был? — провела ладошкой вниз по груди к животу и только коснулась ремня на брюках, как была схвачена за горло и прижата к стеклу.
— То, что ты шалава, я в курсе, но ты не в моем вкусе, запомни это, — прошипел в лицо.
Я смотрела в его зрачки и чувствовала головокружение. Миг и мозг в асфиксии выдал мне галлюцинацию: точно такие же злые глаза, его, только не в кабине лифта, а в убогой келье с каменными стенами и деревянным распятием над грубой кроватью. Драка, полет ножа мне в грудь и падение…