Глава 6
– С возвращением, – Раздражаев посветил в глаза Павлу миниатюрным фонариком. – Как самочувствие?
– Как у дырявого барабана, – пробурчал Жутиков. – Счастье дает осложнения. Где Света?
– Рядом, – заверил биолог. – Мы перевезли вас в клинику при космодроме. Светлана в соседней палате. Как ваши видения, не истощились?
– Нормально, – Паша попытался сесть, но сил не было. – Сколько я провалялся?
– Около суток, – Раздражаев деловито прощупал его пульс.
– Вы вроде бы неделю обещали.
– Обещал, – патриот радостно улыбнулся. – Но наша наука окончательно победила! Мы нашли эффективное лекарство! Подходящий иммуноглобулин. Еще одна прививка – и третья атака вам не грозит!
– Как скверно, – огорчился Паша. – У меня там столько дел осталось незаконченных… и морд ненабитых…
– Очнитесь, Жутиков, – приблизившись к койке, строго приказал Совковский. – Вы в реальном мире. Какие еще дела внутри галлюцинации?
– Внутри онейроида, – исправил Раздражаев. – Я тут полистал литературу… Состояние наших пациентов весьма напоминает один из психопатологических синдромов. Грезоподобное помрачение сознания с фантастическими видениями, выступающими в сочетании с кататонической симптоматикой! Вот… уф-ф…
Биолог утер взмокший лоб.
– Это вы мощно завернули, – оценил Паша. – А если попроще? Откуда взялся этот анероид?
– Не анероид, а онейроид, – исправил патриот. – Это я вывел путем тщательного изучения симптомов и поведения выживших больных. Сравнил их с данными в специальной литературе… У вас ведь были яркие и динамичные переживания там, в мире багровой «Земли»?
– Какие? – Жутиков понял ровно половину вопроса. Насчет «ярких».
– Ну, грандиозность в галлюцинаторных событиях присутствовала?
– Чего?
– Война, красочные пейзажи, невероятные животные или путешествия по экзотическим странам… полеты на другие планеты, в конце концов, были?
– Я случайно с ума не сошел? – Паша взглянул на Совковского. – Или он.
Директор пожал плечами.
– Вот! – обрадовался Раздражаев. – Вот о чем я и говорил! Один из типичных признаков начального периода онейроида! Страх сойти с ума!
– Какой же у него начальный период? – засомневался Совковский. – Уже две атаки пережил.
– Я не псих! – уверенно заявил Жутиков.
– Конечно, нет! – охотно согласился биолог. – У вас инфекционный психоз! Эта болезнь серьезно влияет на нервную систему, и в первую очередь на кору головного мозга. Но после излечения вы станете абсолютно нормальным человеком.
– Один хрен, непонятно, откуда он все-таки взялся? – Паша умудрился сесть в кровати. – И почему я все помню?
– Это называется ориентированный онейроид, когда ориентировка больного в реальности сосуществует с фантастическими переживаниями и пациент сохраняет память о них, – вновь блеснул Раздражаев.
Даже Павлу было понятно, что гипотеза притянута за уши. Просто она показалась Раздражаеву крайне эффектной, вот он и выпендрился. Но приходилось признать, что кое в чем патриот прав. Багровому миру Земли в окружающей реальности места не было. Только в воспоминаниях выживших больных.
– А почему вы решили, что я должен был видеть животных и всякие там красочные… эти…
– Пейзажи, – подсказал биолог. – Да потому, что это видели все остальные. А еще таковы типичные симптомы онейроида.
– Ну, понятно… – Жутиков почесал в затылке. – Все люди, все одинаково, наверное, работает… Печень, там, почки, башка… Но ведь разные мы все, едрена палка! Как ни крути, а разные…
– А ведь доктор Жутиков прав, – задумчиво произнес Совковский. – Почему в «той жизни» у всех один и тот же сценарий? Они что, своими бредовыми мыслями еще и телепатически обмениваются?
– Это уж точно бред! – запротестовал Раздражаев.
– Тогда как вы объясните, что Павел и… Светлана, например, обменивались мнениями о своем «земном» существовании по выходу из атаки? И, заметьте, не только они, но и все прочие.
– Нет, неверно! – биолог даже замахал руками. – У всех разные детали! Никто не дает абсолютно одинаковых описаний этой «потусторонней Земли»!
Совковский усмехнулся, подошел к широкому окну и поманил биолога пальцем.
– Взгляните. Что вы видите?
– Корабли, – патриот пожал плечами. – Ну и что?
– Сколько и какой формы?
– В поле зрения около сотни, а форма… две сложенные тарелки…
– А мне кажется, что их двести и формой они напоминают пельмени. Мы описываем один мир или разные?
– Понял, понял, – Раздражаев скис и обреченно махнул рукой. – Согласен, больные видят один и тот же кошмар.
– Ну и.?
– Ну и не знаю я, как это объяснить! – взорвался патриот. – Ну! Не того вы коня запрягли, господин директор ПСБ! Хоть занукайтесь! Я же всего лишь бывший биолог, а не профессор психиатрии!
– А кто знает?
– Я вам что, справочное?!
– Может, кто-то из колонистов? – предположил Паша. – Засел где-нибудь в трюме с прибором хитроумным и всем одинаковые мысли внушает. Я читал, у ПСБ аппараты были, которые на психику давили. Для разгона демонстраций.
– Это газетная утка! – категорически заявил Совковский. – К тому же у всех больных одинаковый бред, а не приливы необъяснимого страха, как это описывали в желтой прессе. Они живут в том мире. Полноценно и разнообразно. Я допускаю, что колонистов кто-то специально заразил, чтобы легче было проникать в их сознание, но это определенно не какой-то умник с прибором.
– Кто же тогда? Чужаки?
– Сам онейроид, – вдруг донеслось с порога палаты.
Биолог и директор обернулись, а Жутиков привстал. В дверях, кутаясь в халат, стояла бледная и осунувшаяся Светлана.
– Кто? – переспросил Совковский.
– Тот, кто придумал для всех колонистов общую «багровую Землю», – пояснила Света.
Она прошла в палату и уселась на кровать рядом с Пашей. Так вот запросто. Даже положила руку ему на колено. Словно была Паше вовсе не чужой и даже больше. Жутиков просто забыл, как дышать. Сон продолжался наяву! Пожалуй, ради этого стоило рисковать здоровьем. Без проклятого «андроида» ни о чем подобном Павлу не приходилось даже мечтать.
– Сам… этот бред? – удивился биолог. – Но ведь он просто виртуальный продукт воспаленных разумов. Он даже не имеет собственного «Я». Просто какая-то галлюцинация с продолжением.
– А давайте у этого бреда и спросим, кто он такой, этот унироид, – предложил Паша.
– Как же мы у него спросим? – растерялся Раздражаев. – И у кого все-таки у него? У главного микроба, что ли?
– Надо вернуться на Землю. Логово врага, кем бы он ни был, там, я уверена, – Света прижалась к Пашиному плечу. – Я даже знаю, кто выступает от его имени. Мы с Пашей этого типа уже изучили. Да, Паша?
Жутиков кивнул и робко погладил ее по руке, чем огорчил Совковского до зубовного скрежета.
– Да чье логово-то?! – взвился биолог. – Святого духа?! Высшего разума?! Злого гения, который выпустил из пробирки чуму и теперь заправляет галлюцинациями ее бессознательных жертв? Логова не может быть внутри бреда! Оно должно быть реальным! Например, лопнувшая пробирка, из которой вылетел вирус, или метеорит, внутри которого дремали замороженные микробы, пока их не принесли на борт любопытные космонавты… Триста девяносто метеоритов…
– Вот-вот, – усомнился Совковский. – Триста девяносто. Не многовато?
– Значит, все заразились еще на Планете, до вылета. Например, в накопителе космопорта. Через него все экипажи проходили. Вы там кондиционеры проверьте, может, в системе вентиляции пробирка с биологическим оружием была спрятана!
– На Планете не было такого биологического оружия, – строго взглянул на пунцового Раздражаева директор. – А еще ваша версия не объясняет, как удается кому-то – условно пусть это будет злодей, наславший на больных ваш онейроид, – так вот, как ему удается контролировать разумы почти всех колонистов на всех кораблях?
– Теперь уже не на кораблях, – возразил биолог, – посудины сели, и на них работают импровизированные бригады «Скорой помощи». То есть, что там было до посадки – мы не знаем.
– Тем более надо поскорее докопаться до истины, пока инфекция в тех кораблях, где была слабой, не стала набирать силу, как в «Колонисте-9», например.
– Все равно я категорически не уверен, что можно «понять» бред, да еще находясь внутри его!
– Там и разберемся, – прерывая их спор, решительно сказал Павел. Близость Светланы кружила ему голову и распаляла, как ярмарочного петушка. Чтобы доказать правоту возлюбленной, он был готов на любые подвиги. – Найдем злой корень, обещаю. Если только это не чужак в трюме и не кто-то из наших умников балуется. Вы, кстати, тут, наяву, все-таки пошуруйте. Мало ли что… Я отказываюсь от прививки, Михалыч.
– Тронулся, что ли? – поразился патриот. – Жертва во имя науки?
– Если собака зарыта внутри бреда, я найду этого уроида, – Паша гордо покосился на Свету, – найду и зарою…
– Ясно, – Раздражаев проследил за его взглядом. – Против либидо нет приема… Тогда введу тебе ослабленный вариант лекарства. Будешь как бы между небом и землей болтаться. Сон наяву или явь во сне – что-то в этом роде тебе устроим. Все, что увидишь, нам доложишь. Найдешь за час обобщающий фактор онейроида, будем вместе его воевать. Не найдешь… вколю тебе недостающую дозу, и все дела.
– Я пойду с ним, – категорично заявила Света.
– Это будет лишним, – воспротивился биолог.
– Я пойду! – отрезала девушка.
– Пусть идет, – упредил очередную реплику патриота Совковский.
Раздражаев выкатил на него покрасневшие глаза, но директор незаметно подмигнул, и тот сдался.
– Идите вы… – он нервно всплеснул руками, – хоть все! Один черт – ничего не найдете! Лучше бы просто укололи тех, кто еще жив, да и закрыли вопрос!
– Во-первых, на всех у нас не хватит лекарств, а пока мы произведем их в достаточном количестве, все помрут, – спокойно ответил Совковский. – Во-вторых, узнать, кто и каким образом управляет сознаниями больных, можно только, так сказать, изнутри. А в-третьих, если мы не поймем, откуда взялась эта зараза, то не сумеем предотвратить повторную эпидемию.
– А она реальна? – скептически поинтересовался биолог.
– Хорош базарить! – Паша звучно шлепнул ладонью по колену. – Меня уже в сон клонит! Раздражаев, неси половинную прививку!
– Две! – напомнила Света.
– Да, одну напополам!
Биолог взглянул на директора. Тот кивнул и только губами, так, чтобы не видели отважные разведчики, но узрел патриот, шепнул: «полторы»…
* * *
…В себя Жутиков пришел, лежа на жестком полу в кузове грузовика. Слева и справа вдоль бортов тянулись длинные лавки, на которых не шевелясь сидели серые солдаты. Паша проморгался и рассмотрел их лица. Серые, одинаковые и неподвижные, как у манекенов. И глаза смотрели одинаково, прямо перед собой. И вообще, неживые они были какие-то, эти солдаты. Будто роботы.
Жутикову стало неуютно. С этим Глюковым было определенно что-то не в порядке. Мало того, что сам, как фокусник, возникает и исчезает, так еще и механическую армию где-то добыл.
Хотя, если рассуждать по справедливости, не только этот «гид» был странным и подозрительным. Тот же Фил, например. Он свой, хороший, но откуда он взял винтовки, которые запросто уничтожают этих глюковских роботов? Получается, что эти двое знают больше других колонистов? Раскопали где-то военные склады землян и теперь бодаются за первенство в новом мире? Вполне возможно. Даже наверняка. Тут и особо умным быть не нужно, чтобы понять – все на Земле будет, как и на Планете. Постепенно из общей массы выделятся лидеры и начнут делить горы и долины, реки и моря. А там незаметно возникнут государства, границы, налоги, армия, полиция… В общем, пойдет обычная жизнь. И машины с домами раздавать перестанут, и деньги будут платить только за работу… Счастье, в общем, кончится. Останутся только случайные радости.
Один из солдат вдруг пошевелился и взглянул на Пашу.
– Как голова?
Жутиков посмотрел на воина и удивленно хмыкнул. Это был не серый стандартный болван, а сам Глюков. В каске и с винтовкой он выглядел смешнее обычного. Паша спрятал ухмылку и сел.
– Побаливает.
– А я предлагал поехать со мной по-хорошему, – Сан Саныч укоризненно покачал головой. – Ну ничего, до Главного проветришься. Эх, народ! Тянешь вас за уши в счастливое будущее, так вы еще и сопротивляетесь. Темнота!