Вот и сейчас — убедившись, что остроухие конвоиры больше не доставят особых проблем (конечно, ведь сумасшедших грех обижать), совершенно спокойно отвернулась и, озорно подмигнув ошарашенному Беллри, танцующей походкой двинулась дальше. Ни мало не заботясь о том, следуют ли за мной эти два хамоватых хорька или нет. Вот так, милые, наши роли кардинальным образом поменялись, а вы даже не заметили! Слава моему гению и мудрости старой воспитательницы! Может, не слишком изящно получилось, грубовато и чересчур нагло. Зато теперь можно больше не беспокоиться о неожиданном ударе в спину, и я смогу без опасений продолжить путь.
Выбитые из колеи эльфы сделали вид, что в упор не слышат моих душераздирающих вздохов и жалостливого сопения. Дружно плюнули вслед, а теперь благоразумно держались позади, позволяя мне самой выбирать дорогу и лишь изредка поправляя ее короткими (данными издалека!) указаниями. И правильно — ненормальных девиц, если не собираешься их убивать на месте, следует всегда держать на виду. Чтобы, значит, не бросались на шею, не грозили уронить на лесную подстилку и не смотрели восторженными глазами влюбленного теленка. Ну их, безумных человеческих девок…
А мне большего и надо — иду себе, никого не трогаю, старательно изгибаюсь и призывно виляю бедрами, чтобы им даже в головы не пришло наблюдать за моими руками или лицом. Короче, измывалась, как могла, пока, наконец, Шиалл с явным облегчением не остановил это безобразие.
— Стой. Пришли.
Я послушно остановилась, разом уподобившись породистой кобыле под седлом: встала мгновенно, по-военному четко и замерла молчаливой статуей. Только что не ржала и не била копытом, а так — точная копия: лицо вытянувшееся и жуть, какое умное; глаза большие, томные; улыбка зверская, во все сто зубов, а на лице — полная готовность повиноваться.
— Туда, — ткнул изящным пальчиком Шиалл, благоразумно держась от меня подальше.
Я, не стерпев, окинула его долгим внимательным взором, еще разок подмигнула Беллри, чтобы не слишком расслаблялся. С нескрываемым удовольствием отметила, как их передернуло от отвращения, а в прекрасных синих глазах зажглось острое, неподдельное и весьма искреннее желание избавиться от меня раз и навсегда. Мысленно потерла ладошки и только потом последовала в указанную сторону, где вдруг начали расступаться деревья.
Редеющий подлесок одолела быстро. Шумно вдохнула повлажневший воздух, хорошо чувствуя близость большой воды. Мельком огляделась по сторонам, но Ширры не заметила, а потому подавила тяжелый вздох и, раздвинув густые кусты, шагнула на пологий берег раскинувшегося впереди озера. Причем большого озера, вытянувшегося вдоль песчаных отмелей и напоминающего гигантскую каплю, обращенную острым кончиком ко мне и убегающее куда-то вдаль, одновременно расширяясь и постепенно теряя свой нежно-голубой окрас. А там, почти у самого горизонта, оно не только заполонило собой почти все доступное обзору пространство, но и налилось мрачноватой, совсем непохожей на простую воду чернотой, от одного взгляда на которую на коже невольно появлялись мурашки.
Боже… как там, наверное, глубоко!
Я непроизвольно передернула плечами, даже не представляя в голове такую громадную массу воды, а затем кинула взгляд в сторонку и ошарашено замерла, непонимающе рассматривая поставленные полукругом и невесть откуда взявшиеся здесь повозки. Одна, две, три, пять, восемь… Иирово племя! Их было восемь!! И обводы какие-то слишком уж знакомые! Серые полотна на туго натянутых крышах, большие колеса, могучие тяжеловозы, мирно щиплющие травку поодаль…
У меня против всякого желания вырвался жалобный стон: нет, только не сейчас!! Не ОНИ!!
А эльфы, между тем, бесшумно выскользнули из-за моей спины, деликатно взяли под локотки и, пользуясь моим внезапным замешательством, прямо под руки свели вниз. Туда, где от большого костра начали с не меньшим удивлением приподниматься до боли знакомые фигуры: Брегол, Велих, хрупкая ларусска Зита… они еще не рассмотрели моего лица — слишком темно для человеческих глаз, однако присутствие постороннего гостя осознали сразу и теперь горели желанием понять, кого и откуда привели к ним молчаливые эльфы.
От неожиданности я так растерялась, что даже не стала сопротивляться, когда ушастые конвоиры двинулись вперед. Но до костра, к счастью, они не дошли: почти сразу по выходу из леса повернули немного левее, обогнули тех, кто еще мирно спал, а потом со знанием дела двинулись к еще одному скромному костерку, возле которого, тихо переговариваясь, сидело трое незнакомцев. Меня без лишних слов подвели ближе, словно послушную буренку, остановили на границе освещенного пространства и довольно бесцеремонно подтолкнули.
— Шиалл, вы кого привели? — хмыкнул кто-то из незнакомцев, и от костра неторопливо поднялся широкоплечий здоровяк, к которому я мигом прикипела взглядом. Секунду настороженно таращилась, сравнивая и оценивая, но потом как-то разом посмурнела: то, что я увидела, мне совсем не понравилось. Мужчина оказался среднего роста, крепко сбитым, с натруженными руками бывалого воина и хищным лицом опытного охотника. С холодными голубыми глазами, прячущимися под светлой, когда-то золотистой, а сейчас — немного полинялой челкой. В добротной, сработанной гномами кольчуге, при мече, разумеется, в короткой коричневой тунике, не скрывающей широкой груди, и высоких сапогах привыкшего к грязи следопыта. Кряжистый, уверенный в себе и абсолютно непрошибаемый. Такого не достанешь колкими шуточками, не свернешь с пути, не выбьешь из равновесия. Не заденешь и не опрокинешь с ходу. Вон, как встал — ноги упер, руки заложил за пояс, а смотрит так, будто ему не девицу симпатичную привели, а закоренелого убивца на беспристрастный суд. Глаза холодные, жесткие, неулыбчивые. На левой щеке — рваный шрам от неудачно попавшей сабли. А сам стоит молча, нехорошо прищурившись, и пристально изучает сквозь сузившиеся веки, будто в прицел арбалета.
Мне разом захотелось оказаться где-нибудь подальше от этого человека, потому что нутро настойчиво подсказывало: с ним не поиграешь, как со вспыльчивыми эльфами, не очаруешь и не собьешь с толку. С ТАКИМ можно только договориться. Или убить, если очень сильно повезет. Настоящий боец. Просто кремень.
За его плечом встали такие же крепкие соратники. Двое. Судя по карим глазам и темным макушкам — коренные жители нашего славного королевства. Тоже жесткие и суровые, в ладно скроенных и отменного качества кольчугах, при оружии, но несколько… попроще, что ли? Посговорчивее и поживее. Тот, что слева, явно еще не достиг тридцатилетнего возраста — смотрит с искренним любопытством и неподдельным интересом, словно молодой теленок возле заботливой мамки. Шустрый, подвижный, как ласка, очень гибкий и приятно подтянутый. Неоправданно молодой для здешних суровых мест, но сразу понятно: умелый воин. Но ясно и то, что без приказа вперед он не сунется. Точно так же, как и второй — примерно на десяток годков меня постарше, с рано поседевшими висками, жестким, посеченным лицом, поразительно сильными плечами и широкими, как лопата, ладонями, которые наверняка с легкостью гнут даже стальные подковы.
— Итак? — вопросительно приподнял бровь главарь. Или — начальник Патруля? Так, наверное, будет вернее? Потому что никто иной просто не мог появиться возле степенно шествующего каравана, да с такой небрежностью сидеть возле чужаков, словно так всегда и было. Конечно, Патруль. Кто же еще! Значит, я не ошиблась в тот раз, правильно угадала. Да только не знала, что в эти разношерстные команды отменных головорезов, собиравшихся сюда со всех окрестных земель, на равных входят не только люди, но и эльфы. Я как-то полагала, что у остроухих — свои Патрули, а оно вон как — выходит, никаких ограничений нет. Кого приняли, тот и входит в обязательную пятерку воинов или же гнотт, как они себя называют. Хоть гном, хоть эльф, а хоть проворовавшийся министр, если конечно, тот сумеет удержать в руках хотя бы ржавую булавку и сможет в одиночку отбиться от кровожадного упыря.
Кстати, в Ларессе среди благородного сословия упорно ходят байки о том, что в Патруль нередко так и принимают: отлавливают какого-нибудь сонного упыренка (не самого молодого, но и не разваливающегося на части), выставляют против него новичка и с интересом следят, кто победит. Если не смешается кандидат, не даст себя выловить и порвать на тонкие лоскутки, будут учить своей науке. Возьмут. Если заорет от страха и кинется прочь — милосердно вытащат, а потом вышибут смачным пинком под зад: трусов тут ни в каком виде не приветствовали. Сумеешь доказать, что чего-то стоишь — милости просим, а коли нет — не обессудь: выпрут взашей и больше не посмотрят в твою сторону.
Потому как Патруль — это последний рубеж на Границе, за которой мирно существуют обитаемые территории и с ним — беззащитные люди. Живой заслон из отчаянных лихачей, не мыслящих своей жизни без постоянного риска. Надежная опора и оплот королевства. Отличный резерв на случай войны или другой какой беды, где могут понадобиться умелые руки, сильные плечи и верные мечи. Всегда отлично экипированные, превосходно вооруженные и невероятно опасные люди, которых даже непримиримые эльфы стараются лишний раз не задевать. Да что там! Почитай, третье тысячелетие бок о бок живут и пока даже крохотной войнушки не развязали. Уважали, стало быть, соседей. А то и помогали нередко, потому как в одиночку Мертвые Пустоши не удержать. Ни им, ни гномам, ни нам. Вот и уживались смертные с нелюдями, потихоньку торгуя и обмениваясь бесценным опытом. Вместе жили, вместе ходили в походы, вместе крошили вездесущую нечисть и вместе же умирали. Кто-то на рубеже у Пустошей, кто-то дома, от нанесенных ран. Кто-то в тылу и покое, каким-то чудом сумев дожить до старости. А кто-то, напротив, всю жизнь проводит вот так — регулярно прочесывая окрестности в поисках отбившегося от рук вурдалака.
Говорят, Патруль никогда не знает покоя — все время ищет, ходит и настойчиво высматривает следы нежити. Как ведьмаки или бродячие маги, как натасканные ищейки, нацеленные на один единственный след. Рыщут вокруг деревень, расспрашивают, выведывают: не заметил ли кто неупокоенного вампира или упыря, не пропадали ли где дети малые, не осиротела ли какая деревенька под боком… найдя, безжалостно расправляются с любой нечистью, а потом садятся в седло и снова ищут, ищут, ищут…
Признаться, глядя на эту тройку, разбавленную хмурыми лицами моих ушастых проводников, я почувствовала себя неуютно. А после недавних откровений в ручье и вовсе смешалась, потому что, откровенно говоря, на данный момент очень сомневалась, что могу отнести себя к людскому племени. Более того, отлично понимала, какие мысли должны роиться в головах у этих людей, когда меня, всю такую красивую и бесстрашную, вдруг доставили из ниоткуда пред их светлые очи — ночью, одну, без приличного оружия и явно не просто так гуляющую в столь позднее время по округе… м-да. Похоже, веселая мне предстоит ночка. В прошлый раз едва не попала под серебряный клинок, да, хвала Двуединому, вовремя заболтала доброго молодца, а этих просто так не проведешь. Не удивлюсь, если у них нюх на нежить, как у иной собаки. Вон, как смотрят, того и гляди, сожрут.
— Итак? — повторил вожак, чуть повернув голову к эльфам.
Шиалл хмуро кивнул в мою сторону.
— У Тихого ее нашли. В воде плескалась, словно твоя русалка. Одна. Оружия при себе нет, магических артефактов тоже, вокруг нашлись следы от крупного зверья, но никого иного мы поблизости не учуяли.
— Магичка? — с интересом спросил молодой человек слева от белобрысого главаря, пристально изучая мое напряженное лицо.
— Вряд ли. Магией от нее совершенно не тянет. Аура чистая, слабая, почти никакая. На оборотня тоже не слишком похожа, нас не боится, напасть не пыталась. Но странная. Чужая.
— Вот как? — протянул главный. Наверное, это и есть загадочный Кеол? — И как она там оказалась?
— С запада пришла, судя по всему, — пожал плечами Шиалл.
— А откуда ты взял, что у нее нет с собой никаких артефактов? — все так же подчеркнуто в сторону поинтересовался Кеол, будто меня тут вовсе не было, и это, наконец, заставило мой растерянный разум очнуться и принять деятельное участие в нашей мирной (пока еще) беседе.
— Как, откуда? — делано удивилась я. — По сумке моей полазил, конечно, пока я купалась, не подозревая о шпионах. Тихонько так, незаметно, а потом вдруг разом выскочил из кустов и ка-а-ак заорет…
— Что?! — гневно ахнул Беллри. — Ах ты, замухрышка малохольная! Скажи спасибо, что я тебя стрелой не зацепил, пока ты плескалась в этой луже! Захотел бы, и лежала бы ты там холодная и мокрая, как лягушка на палубе.
— Я гляжу, тебе такие очень нравятся: мокрые и холодные? С русалками не пробовал заигрывать? Говорят, у вас их тут много!
Эльфы гневно выдохнули, мигом сообразив по моему лицу, что я их самым наглым образом провела. Измывалась, одним словом, и всю дорогу издевательски хихикала в кулачок, наслаждаясь полной безнаказанностью, пока они искренне полагали меня помешанной. Зато теперь-то у них морды вытянулись! Вся краска оттуда мигом сбежала. Глаза засверкали, как настоящие топазы, ноздри красиво раздулись…
— Смотри, не спались, красавчик, — насмешливо улыбнулась я, подливая масла в огонь. — У тебя уже уши покраснели. Во-он дымок виднеется. О, точно! Боюсь, твоя прекрасная половинка сильно огорчится, узнав, что ты буквально горишь на работе. И из-за кого? Из-за простой смертной…
— Дрянь!
— От дурака слышу.
— Мерзавка…
— Кеол, это твои подопечные? — спокойно отвернулась я от взбешенного Беллри. — Может, угомонишь ненадолго? А то у меня, признаться, уже выдумки не хватает. Знаешь, не очень-то приятно топать по лесу полночи, имея за спиной вот эти две жуткие рожи. Да еще когда они так и норовят тыкнуть тебе ножом в спину. Видно, игрища у них такие. Прелюдия, так сказать. Не знаю, как эльфийкам, но мне не слишком понравилось. Сперва даже думала, вовсе не дойдем. Видано ли — за девками подглядывать по кустам? Будто занятия другого не нашлось. Мне всегда казалось, эльфы — другие, да видать, гнилая натура все же дает о себе знать…
Кеол странно кашлянул, подметив выразительные лица смертельно оскорбленных соратников, внимательно посмотрел на мои злые глаза, в которых не осталось никакой кротости. Правильно расценил произошедшие перемены и сухо кивнул.
— Беллри, Шиалл… угомонитесь. А ты, языкастая, примолкни, пока цела — не советую дразнить остроухих такими намеками. Если сорвутся, я вмешиваться не стану.
— Не сомневаюсь, — парировала я. — Когда они на меня луки наставляли, любовались из темноты и руками своими лапать пытались, небось, никто не узнал. А как в ответ им по морде двинуть — так и не моги. Больно много свободы им дали. Здесь не их Лес, и не Граница даже, а пока еще земли короля. И закон совсем иной, нежели они привыкли у себя дома.
— Я знаю закон, — нехорошо прищурился Кеол. — И хорошо знаю этот гнотт. А вот тебя я НЕ знаю, девица, так что помолчи пока. И не вмешивайся, когда не просят. Со своими… людьми и нелюдями я без тебя прекрасно разберусь.
Я непримиримо поджала губы, подумав про себя нечто нелицеприятное, но вслух озвучивать не стала — просто скептически посмотрела, с откровенным презрением изучая белые от ярости лица обоих эльфов. Точно так же, как на меня недавно смотрели они. Мне было наплевать, кто они и откуда, носят ли длинные уши или нет, умеют ли держать оружие или просто так тут оказались. На все наплевать, кроме того, я никому не позволю вытирать о себя ноги. И готова высказать все, что я о них думаю, прямо в глаза. Если успею, конечно.
Кеол, кажется, это отлично понял, потому что сделал незаметный знак, по которому остроухие крайне неохотно отступили на шаг. Все еще злые, с ярко горящими глазами и кровожадно стиснувшие пальцами рукояти мечей, но, судя по всему, порядок в гнотте был железный. Вожак велел обождать, и они будут терпеливо ждать возможности поквитаться. Злопамятные, гады. Ну, да и пес с ними. Я, небось, тоже не первый раз им на хвост наступаю.