Флейт «Дельфин» виднелся размыто, его будто гнуло, вытягивало и плющило. Вот бушприт прорвал плёнку, показался фон Горн, скачущий и бешено машущий шпагой, а в следующую секунду и флейт, и незадачливый император пошли волнами, будто отражение в воде, и пропали.
Только синее море виднелось за аркой да пальмы на берегу. И ни одного корабля — ни вражеского, ни своего.
— Мы уже там или ещё здесь? — слабым голосом спросил Пончик.
— А вы оглянитесь! — гордо сказал Акимов. — Шикарно!
Сухов обернулся — и почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение — впереди, в каком-то кабельтове от них покачивался «Мисхор», старенькая яхта Быкова-старшего.
Кто-то оттуда уже махал руками, а от борта яхты отваливал гидроцикл.
— Господи, господи… — запричитал Пончик, не стесняясь выступивших слёз. — Неужто всё?!
— Ужто, Понч! — выдохнул Яр. — Ужто!
Гидроцикл оседлал Димка, один из матросов, знакомых Олегу по последнему «туру в Византию».
— Привет! — заорал Димон. — Вернулись?
— Ещё не уверен! — ответил Быков.
— Ха-ха-ха!
Тут и сама яхта пришла в движение.
— Понч! — крикнул Сухов. — Витька! Спустить паруса! Кранцы на борт!
— Есть, командор!
Вскоре белая красавица-яхта мягко приткнулась бортом к галиоту.
Быков-старший спрыгнул на палубу «Синей чайки» и молча пожал Олегу руку.
— Спасибо за моего оболтуса, — сказал он. — А то пропал бы! Одна тысяча шестьсот двадцать девятый?
— Точно, — улыбнулся Сухов. — Ребята из «Интер-мондиума» постарались?
— Они! Знать, не зря хлеб ели с маслом!
— И с икрой! — подлизался Акимов, чуя вину за содеянное.
А с яхты уже прыгали хронофизики — Ахмет, Ан-тоха, Вован, Колян…
— Витька! Здорово! Там сейчас такой хроноклазмик случился — обалдеть! Энергии столько и сразу, что у нас прибор сгорел!
— Это, наверное, тот дядька со шпагой! Он попал под закрытие портала, и его «снесло» по вектору в силур[43]
— Ого! А корабль?
— А корабль в своём времени остался!
— Только без носа!
— Ага! Сейчас ему устроят…
— Сейчас! Скажешь тоже!
Отмахиваясь от учёных, Олег спросил у Сергея Михайловича, щедро раздающего отеческие подзатыльники чаду:
— А есть телефон? Девчонкам позвонить?
— Возьми в кают-компании! — ухмыльнулся Бы-ков-старший.
Сухов запрыгнул на палубу яхты, всё ещё находясь в раздрае чувств. Не верилось, что он уже
2
Нос флейта повалился на песок, шлёпая по нему бушпритом, и фон Горн сам полетел вниз. Хлопнувший блинд накрыл его.
Яростно выпутавшись из жёсткой парусины, Альберт вскочил.
Где он? Вокруг тянулись пески, заметая совершенно плоскую равнину, тянулись до самого горизонта, пропадавшего в мутной дымке.
Фон Горн потряс головой. Да нет, его не оглушило, это просто тишина. Полнейшая.
Обойдя вокруг обрубленного носа «Дельфина», он присел на корточки и только головою покачал. Нос не отчекрыжило. Его словно отрезало, причём срез был идеальнейшим.
Бушприт здесь, и вонючий княвдигед, и блинда-рей, и дурацкая носовая фигура, изображавшая игривого дельфина.
А где же сам флейт? Где все? Где он сам?!
Поглядев по сторонам, фон Горн заметил блеск вдалеке. Море?
Он решительно пошагал, держа на этот блеск.
Песок и песок… Правда, не пустыня. Песок то влажный, то с хрупкой, рассыпчатой корочкой после высохшей росы. И луж полно. А вот и поросль какая-то…
Потрогав рукою странные сосудистые растеньица, Альберт пожал плечами и пошагал дальше.
В низинке высились, поднимаясь футов на десять, непонятные образования, чем-то смахивавшие на хвойные деревья, только окаменевшие будто. Фон Горн потрогал их. Да нет, мягкие вроде…
Приложив усилие, он отломил кусок — запахло сырыми грибами.
Господи, да это же и есть гриб! Куда же его занесло?
Сердце частило, а разносимая им кровь словно остывала, холодя ужасом.
— Господи пресвятый… — проскулил Альберт. — Спаси…
Полное молчание в ответ. И тишина… Ни единой пичуги в небесах, даже муха не прозудит.
Песчаный берег обрывался круто, но высоты тут было по пояс. Спрыгнув на скрипучую гальку, хрустя ракушками и выеденными панцирями, фон Горн подошёл к воде.
На мелководье колыхались шестилучевые губки, по дну шарились мелкие противные членистоногие трилобиты, перебегая дорогу своим пучеглазым соседям, со щупальцами и в раковинах конусом, а потом их всех распугала кошмарная тварь, похожая одновременно и на рака, и на скорпиона.
Вот ракоскорпион догнал и схватил своими клешнями толстого бахромчатого червя, а над ними обоими проплыла лучепёрая рыба, похожая на слизня…
Отпрянув, завыв в полном отчаянии, Альберт выскочил на берег.
— Где я?! — возопил он, но ответа не донеслось.
В тишине и покое на берег накатывались волны.
Размеренно, переливаясь под солнцем, они растекались по песчаному пляжу, добираясь до ботфортов фон Горна, и скатывались обратно, шурша песчинками.
Пологие океанские валы, гонимые ветром, бились о берег, отмеряя Вечность…