― Что?
― Ничего.
― Тогда почему такой вид?
― Потому что. Он что-то скрывает.
― С чего ты взял? Ему было плохо?
― Нет. Я не знаю, что с ним было ― он ни черта не сказал. Но что-то не так. Хён, нужно заскочить в лабораторию и сделать несколько основных анализов.
― Хорошо, но что было-то? ― заволновался ещё сильнее Хань.
― Не знаю. Он просто стоял перед зеркалом и не шевелился.
― А ты спросил…
― Он ничего не сказал, говорю же. Твердил, что всё хорошо ― и только. Но что-то не так, точно тебе говорю. Как думаешь, при улучшенной способности к обучению, нагрузка на мозг может усилиться критично?
― По идее, так быть не должно. Это ведь не нечто запредельное. Да и процесс управляемый. И Кай отдыхает, как и все. Всё в пределах разумного.
― Ясно, но надо осмотреть его всё равно. И для душевного спокойствия, и по расписанию для проекта. Сходим перекусить и забежим в лабораторию, идёт?
Хань кивнул и оглянулся, заслышав удивлённое восклицание Чондэ. Чондэ, Минсок и Кай торчали у круглой площадки, где под горячую музыку парень и девушка в ярких костюмах танцевали фламенко. Видимо, Минсок и Чондэ хотели двигаться дальше, но Кай их притормозил. Он во все глаза пялился на парочку, вцепившись руками в ажурную ограду площадки.
― Не знал, что он любит смотреть на танцы, ― фыркнул Бэкхён.
― Я тоже…
Они подошли поближе, но Кай и ухом не повёл ― всё так же смотрел на танец.
― Любишь танцевать?
― Не знаю.
― Помнишь что-нибудь?
― Ничего.
― Ты раньше сам танцевал?
Кай закусил губу и напряжённо свёл брови, потом помотал головой.
― Никогда.
― Ты уверен? ― Хань тронул его за плечо.
― Да, уверен. Никогда не танцевал… Почему?
― То есть, ты хочешь танцевать? Просто так? ― вмешался Бэкхён.
Кай оглянулся и просиял радостной улыбкой.
― А можно? Очень хочу. Кажется, у меня кровь горит, когда слышу музыку. Трудно…
― Трудно что? ― влез Хань.
― Трудно сопротивляться. Хочется гореть, как кровь. ― Кай внезапно поймал Ханя за руку и прижал его ладонь к своей груди. Тихо повторил: ― Кровь горит.
Хань сначала хотел отдёрнуть руку, но передумал, ощутив под ладонью быстрые удары сердца. Присмотревшись, различил, что у Кая расширены зрачки. Убедился, что и другие признаки симпатики налицо. Похоже, музыка и танец почему-то стали для Кая весомым раздражителем, хотя он утверждал, что никогда не танцевал. Если это правда, то в данном случае симпатика не была прямой, как в случае с оружием. Навык владения стрелковым оружием явно остался от оригинала, а вот непреодолимое желание танцевать, вероятно, что-то компенсировало. Но что?
― Я дам тебе обучающие программы, когда придём домой. Сам выберешь всё, что понравится, ― пообещал Хань. ― Теперь идём, надо заглянуть в лабораторию.
― Только еды купим, ― веско напомнил Бэкхён. ― Я голодный!
― Ты всегда голодный и соня вдобавок, ― возмутился Чондэ.
― А сам-то?
― А что я? Я ничего…
― Уж конечно!
― Да вы бы все молчали, ― тихо пробормотал Минсок, взяв курс на небольшой ресторанчик. ― Кто-нибудь, возьмите уже этих медведей у меня.
Чондэ ухватил панду, Бэкхён ― мишку, а Кай требовательно протянул руку за статуэткой оленя и сунул её Ханю.
― Мне?
― Тебе.
― Э… Спасибо, ― немного неловко поблагодарил Хань, но оленя взял.
― Хочешь что-то другое?
Хань покосился на жёлтого плюшевого медвежонка и вздохнул. Кай немедленно отобрал медвежонка у возмущённого до глубины души Бэкхёна и вручил Ханю.
― Эй…
― В другой раз выиграю то, что захочешь, ― дал обещание Бэкхёну Кай. ― Хань грустный, ему нужнее.
― Нет, ты слышал? Хён, ты, выходит, грустный, а я ― нет? Я тоже хочу мишку!
― Детский сад какой-то, ― обречённо отметил Минсок. ― Купить тебе ещё мороженое?
― Я мишку хочу, а не мороженое, ― зарычал на него Бэкхён. ― Хён, ну отдай мишку, а?
― Нет уж! ― Хань крепче обхватил несчастного медвежонка руками.
― Тогда оленя отдай.
― Зачем тебе олень? Даже не мечтай.
― Жадина.
― Уймитесь, дети, игрушек всем хватит, ― расхохотался Чондэ и великодушно протянул Бэкхёну огромную пушистую панду. ― Держи.
― Ух ты… ― Бэкхён уткнулся носом в мех панды и радостно заулыбался.
― Ну точно ребёнок, ― покачал головой Минсок. ― Тебе сколько лет, горе?
― Не твоё дело, хён. Я давно мечтал что-нибудь выиграть в тире. Наконец-то.
― Ну, выиграл не ты, а Кай, но так и быть, забирай панду, раз тебе невтерпёж. Кай, ты точно сам ничего не хочешь?
― Хочу, чтобы Хань улыбался, ― отрезал Кай и отвернулся к висящему на стенде меню. ― А вот это можно?
― Что? А… Кто ещё хочет курочку? ― Минсок полез за бумажником в карман.
― Всем бери, ― махнул рукой Чондэ и подмигнул Ханю, пытавшемуся прийти в себя после недавних слов Кая.
В лабораторию они ввалились со смехом и сразу же уложили Кая на койку, заставив его снять футболку.
― Пять общих анализов, ― скомандовал Хань, взглянув на монитор своего компьютера. Минсок деловито прилепил к коже Кая датчики, а Бэкхён вооружился приборами для взятия проб. Кай взирал на всю эту суету с философским спокойствием. И когда его отпустили, отлепив датчики, он прихватил футболку и ушёл умываться в туалет.
― Что у тебя? ― спросил Минсок у Бэкхёна и пристроился за его спиной, чтобы видеть данные на мониторе.
― Всё в норме. Геном стабилен. Не вижу никаких отклонений, ― слегка озадаченно доложил Бэкхён. ― Моделирование в порядке. Вот… Хён?
― У меня тоже всё в порядке, ― отозвался Хань. ― Прекрасные показатели.
― Значит, всё путём? ― хмыкнул Чондэ. ― И мы можем наконец перекусить?
― Похоже на то. А где Кай? ― Хань выглянул из-за монитора и осмотрелся.
― Всё ещё там, ― Бэкхён указал на серую дверь в дальнем конце склада, ― сходишь за ним?
― Ага. Стол готовьте.
Хань поднялся со стула, потянулся и лениво двинулся к двери. Зашёл внутрь и огляделся. Кая он нашёл возле раковины, тот сидел на полу, привалившись спиной к стене. Ханю он показался побледневшим и напряжённым. Хань обеспокоенно опустился на колени, тронул за плечо.
― Кай?
Кай медленно наклонил голову и прижался лбом к его груди.
― Кай? Что-то не так? Тебе плохо?
― Нет, ― глухо, но твёрдо. ― Мне странно.
― Что случилось?
― Ничего… Жарко.
Хань осторожно прикоснулся пальцами к вискам Кая, смахнул капельки пота, потом тронул шею и убедился, что пульс учащённый. Опять симпатика? Похоже на то.
― Чего тебе хочется? О чём ты думаешь? Что-то вспомнил? ― торопливо засыпал Кая вопросами Хань.
― Я не… Ничего, просто…
― Ну же! Что ты вспомнил? ― Хань безотчётно погладил его по голове. Кай тут же отстранился, окинул его каким-то диким взглядом, а потом резко притянул к себе.
Ханя никогда в жизни не целовали вот так ― глубоко, чувственно, сладко, словно наслаждаясь каждым мигом. Он вообще растерялся как от неожиданности, так и потому, что его целовал человек, которого он создал собственными руками. Почти что его собственное дитя. Он видел, как Кай превратился из эмбриона в себя нынешнего, воплотил собой грандиозную идею… И сейчас собственное творение Ханя желало не просто его целовать, а большего.
Когда его губы оставили в покое, Хань немного пришёл в себя и с силой оттолкнул Кая. Тот чуть поморщился от боли, ударившись затылком о стену, и посмотрел на Ханя с искренним недоумением. Потом протянул руку, словно хотел прикоснуться к щеке Ханя.
― Хань…
Хань отшвырнул его руку, вскочил на ноги и убрался прочь. Постарался выглядеть обычно, оказавшись перед остальными ребятами, но губы горели. И не только губы. Ему казалось, что он вообще весь горит ― внутри. Пылает, как факел. И это всем видно ― с любого расстояния.
― Хён, твоя порция. А где Кай?
Кай вышел следом за Ханем, но выглядел немного потерянным и отрешённым. И он двинулся к углу с ящиками.
― Кай, ты куда?
Бэкхён ответа не дождался и толкнул Ханя плечом.
― Эй…
― Всё нормально. Ешьте уже. Он поест чуть позже.
Пока они сидели за столом, Кай чем-то шуршал в углу, но они могли созерцать лишь его спину. После Кай притих, исчезнув из вида.
― Нет, я так не могу, ― через несколько минут заявил Чондэ, поднялся из-за стола и прогулялся в угол. Спустя ещё минуту он позвал напряжённым голосом: ― Бэкхён?
В угол сунулись сразу все и с недоумением уставились на сидящего на полу Кая. Однако Чондэ смотрел не на Кая, а на штуку, что стояла перед ним.
― Что это? ― тихо спросил Минсок.
― Судя по таймеру, бомба, ― задумчиво ответил Бэкхён. ― Кажется, Кай собрал её из подручных средств.
― Настоящая? ― шёпотом уточнил Чондэ.
― Если верить моей интуиции, то вполне настоящая. Из винтовки он стрелял тоже по-настоящему.
― Из чего он… Как?
― В армии такому учат, а у нас тут дофига химических компонентов и деталей. Хён, у меня есть вопросы к тебе. Их очень много, ― мрачно подытожил Бэкхён. ― И, хён, что ты ему сделал?
Бэкхён сел на пол рядом с Каем, обнял его и притянул к себе, медленно гладил по голове и тихонько говорил, что Хань не такой уж и вредный, каким кажется.
― Ты можешь взять его к себе сегодня? ― поинтересовался Хань, стараясь не смотреть на всех сразу. На самом деле он не хотел упускать Кая из вида, но и быть рядом прямо сейчас…
― Ни черта! ― отрезал Бэкхён. ― Его дом у тебя. Ты дал слово, помнишь? Мне наплевать, что тут у вас происходит, но ты обещал. Будь добр, хён, держи своё слово, хорошо?
― Ты просто ничего не знаешь! ― вскипел Хань.
― Ну так расскажи всем нам, а? Что тебе мешает? Испортить настроение этому ребёнку ты не постеснялся, да? А объяснить всем нам, что происходит, тебе слабо?
― Иди к чёрту! Отлично, он останется у меня. Прекрасно.
Хань круто развернулся и убрался в туалет. Пустил воду в раковину и пару раз плеснул себе в лицо. Чёрт, как паршиво-то… Жить с тем, у кого есть виды на него… И во что это выльется, никто не знает.
― Хён, что происходит? ― Бэкхён притворил дверь и скрестил руки на груди. ― Что ты ему сказал и почему? Разве ты не видишь, что ему плохо? И плохо из-за тебя. Он ведь тебя любит, хён, и это заметно. И каким бы взрослым и талантливым он ни казался, но он всего три дня живёт на этом свете. Ты ведь понимаешь, что с ним нужно обращаться очень осторожно и внимательно.
― Понимаю. Но он меня поцеловал. Что ты сам сделал бы в такой ситуации?
― Э… Поцеловал? ― Бэкхён привалился спиной к двери. ― В щёчку?
― Да если бы…
― Э… Хм… Правда?
― По-твоему, я стал бы так глупо шутить?
― Он просто так это сделал?
― Я откуда знаю? Когда мы рядом, у него обычно симпатика…
― Погоди! ― Бэкхён замахал руками и оттолкнулся от двери. ― Ты хочешь сказать, у него подсознательная реакция на тебя? Или просто влечение?
― Да не знаю я! Но он постоянно лезет ко мне. В кровать ― в том числе.
― Тогда тебе нужно что-то с этим делать. И точно не то, что ты сделал недавно. Кстати, а что ты сделал?
― Просто оттолкнул его.
― Хён, иногда ты такой идиот, что я поражаюсь твоей гениальности.
― Что? ― Хань иногда переставал понимать корейский Бэкхёна. Вот как сейчас.
― Ничего. Но ты не можешь его отталкивать. Ты его создал. И ты для него ― всё. У него нет никого, у него есть только ты. Он ни черта не знает о жизни, о мире вокруг. Он знает только тебя. И если он тебя любит ― это нормально. В его случае.
― Даже если он меня любит до такой степени?
― До любой. Для него это естественно. И если это приобрело такую форму, и ты сам сказал про симпатику… ― Бэкхён задумался на миг и потёр переносицу. ― Если учитывать всё это, то ему необходимо именно это. И именно в такой форме. Мы сами стёрли его воспоминания, удалили при моделировании ― ты так хотел. И ты прекрасно знал, что полное и бесследное удаление невозможно. Помнишь, что ты мне говорил тогда?
― Что мы должны быть готовы ко всему, ― убито подсказал Хань.
― Именно. Хён, я не понимаю, на что ты тогда жалуешься. И не понимаю, почему ты сваливаешь вину именно на Кая. Даже если бы мы не вмешивались в его память и геном, ты всё равно виноват больше всех.
― Почему я?
― Потому что без тебя Кая не было бы. Если б его не было, никто бы тебя не любил и не лез к тебе с поцелуями. Но Кай есть. И это твоя вина, твоя идея, твой проект. Как ты собираешься его защищать, если не готов к последствиям вообще?
― И что ты предлагаешь?
― Предлагаю тебе принять его чувства в той степени, в какой ты вообще на это способен. Но не смей его отталкивать, осуждать или обвинять хоть в чём-то. Ты в ответе за того, кого создал. Хён, советую тебе не забывать об этом. И ведь я говорил тебе не раз и не два об этической стороне дела. Сейчас ты далёк от этики и ведёшь себя точно не так, как положено создателю и творцу, знаешь ли.
― Но…
― Хён, подумай об этом сейчас как следует, а потом вернись к нам и сделай что-нибудь такое, чтобы твой ребёнок перестал чувствовать себя несчастным и нелюбимым. Потому что он именно твоё дитя. И сейчас это дитя не может понять, почему ты с ним так обошёлся. Нельзя так, хён. Просто нельзя. Его существование на твоей совести. И он хочет тебя любить, а не кого-то ещё.
― Потому что…
― Хён, перестань. Чувства людей давным-давно признаны свободными, или ты вроде Хэнка? Типа осуждаешь всё, что не есть распространённый стереотип? Знаешь, если ты не представляешь, с чего начать, могу тебя познакомить с одним геем, он на втором курсе у нас учится, китаец, кстати, и подрабатывает в секс-шопе. Убьёшь двух зайцев одним выстрелом.
― О Господи! Ты с ума сошёл?
― Ничуть. Просто предложил помощь. Ты хотя бы мог поговорить с этим парнем и прикинуть, что тебе делать. Я же не предлагаю тебе менять ориентацию или делать ещё что-то подобное, но хоть что-то и как-то тебе делать надо. Тот парень, о котором я сказал, мог бы подсказать тебе что-нибудь. Ладно, думай сам, но через пять минут ты должен отсюда выйти и успокоить ребёнка. И мне наплевать, как ты это сделаешь.
― С каких пор ты ставишь мне условия?
― С тех самых, когда мы обсудили условия проекта. Имею право. Ты сам это признал. Пять минут, хён, ― непреклонно повторил Бэкхён и оставил Ханя одного.
Хань вновь плеснул водой в лицо и уставился на своё отражение в зеркале. Бэкхён прав, потому что Кай ― его проект. И этот проект ― живой человек, поэтому считаться с чувствами и желаниями Кая Хань обязан. Хоть как-то. Потому что Хань создал Кая не забавы ради, а для того, чтобы помочь многим людям. И для начала ему следовало помочь хотя бы только Каю. Но почему, чёрт возьми, дело приняло именно такой оборот? Хань находил Кая очень красивым, но считал его именно творением, очень красивым творением, своим ребёнком, а не объектом сексуального интереса. Как же так вышло, что Кай считал иначе? И почему, чёрт возьми, Кай испытывал именно такие чувства и именно к Ханю? Почему не по-другому? Почему Кай не мог просто считать Ханя своим отцом? Будь всё вот так, всем стало бы намного лучше.
И Хань не мог отпустить Кая, но и оставить всё как есть тоже не мог. Воистину непростая задача.
Внезапно дверь с шумом распахнулась. Чондэ взволнованно обшарил взглядом помещение и помрачнел.
― Хён, Кай пропал, ― быстро сказал он. ― Отвернулись буквально на минуту, а он исчез. Радует хотя бы то, что бомбу с собой не взял. Минсок унёс её, чтобы выбросить в море.
― Как пропал? ― медленно спросил Хань, перестав соображать связно.
― А вот так. Нет его. Мы облазили лабораторию и вокруг. Не нашли. Хён, надо его найти, он же город не знает совсем. И денег у него нет.
Хань вылетел из туалета и столкнулся с обеспокоенным Бэкхёном.
― Хён, ты ищи здесь, на портовых складах и в доках, я поеду в парк аттракционов, а Чондэ и Минсок-хён проверят трамвайные линии и те места, где мы были.