«Хомутами» по старой привычке, ещё со времён КГБ, называли милицию, а ныне полицию. Володя весь разговор слышал.
– Таранить их надо, аварию устроить.
Несколько секунд Гнибеда раздумывал над словами Володи.
– Мы не знаем, что в багажнике. А вдруг бомба, рванёт?
Володя закрыл глаза. На несколько минут, одну-две, он мог видеть предстоящие события, и потому с калейдоскопической быстротой перед его глазами промелькнула картинка: микроавтобус бьёт в бок «Опель», машину заносит, и она слетает в кювет. И никакого взрыва.
– Не рванёт, – открыв глаза, уверенно произнёс он.
– Уверен? Костя, тарань!
– Было бы сказано. Эх, машину жаль…
Водитель включил сирену, открыл окно и выставил на крышу проблесковый маячок на магните. Машины, идущие впереди, сразу стали уступать им дорогу.
Володе стало страшновато. Мимо с ужасающей быстротой пролетали обгоняемые ими автомобили. А ведь они ехали, не стояли!
Однако Косырев был настоящим профи. Он догнал «Опель» и ударил его, вернее, притёрся к заднему бамперу легковушки и резко вывернул руль вправо. «Опель» занесло, задние колёса его цепанули обочину, и он сначала крутанулся вокруг своей оси, а потом слетел в кювет и перевернулся.
Вытолкнув «Опель» в кювет, Косырев ударил по тормозам и съехал на обочину.
К месту аварии уже бежали люди, выскакивавшие из остановившихся машин.
И тут Гнибеда показал класс. Он так рванул по обочине, что спринтеры позавидовали бы. У машины оказался в числе первых.
– Граждане, отойдите! Мы из полиции, в машине опасные преступники.
Граждане отошли, но любопытство пересиливало запрет. Они глазели и снимали происходящее на телефоны.
На другой стороне дороги остановилась другая машина ФСБ. Любопытных быстро разогнали, и возникшая было пробка рассосалась.
Володю, не разобравшись, тоже попытались выдворить, вежливо, но жёстко взяв под локоть, но тут Гнибеда махнул рукой:
– Отставить, свой!
Из кабины «Опеля» вытащили пассажира – его сторону помяло меньше. Он был жив и постанывал, голова была в крови.
Один из прибывших защёлкнул на пострадавшем наручники, затем достал из аптечки бинт и перебинтовал ему голову, причём сделал это умело. Уж Володя перевязку оценил. Видимо, у сотрудника ФСБ была практика.
– Вызывай «Скорую» и сам езжай с ним. Обыщи, забери у него телефон и никого к нему не подпускай, – распорядился Гнибеда.
Потом они подошли к водительской двери. Эта сторона машины была помята сильно, стекло осыпалось, дверь не открывалась. Но и так было видно, что водителю уже ни одна «Скорая» не поможет. Голова его была неестественно вывернута, дыхание отсутствовало.
Володя просунул руку в кабину и попытался было нащупать пульс на сонной артерии водителя, но тщетно.
– Готов?
– Труп.
Гнибеда подошёл к багажнику, нашёл кнопку и открыл крышку. Капитан и подошедший сотрудник переглянулись. Видимо, они поняли, что представляет из себя серый контейнер с аббревиатурой ЗНСЗ-35.
– Химический? – спросил сотрудник.
– Да, VX, бинарного действия. Насколько я помню, в десять раз токсичнее зарина.
Володя понял, о чём шла речь, всё-таки в университете проходил военную кафедру, где они изучали поражающие факторы химического оружия и антидоты. Конечно, сейчас в его памяти сохранились лишь обрывки прежних знаний, но и их хватило, чтобы понять – угроза нешуточная.
– Сапёров вызывать будем? – взглянул сотрудник на капитана.
– В обязательном порядке. Дорогу тоже перекрывать придётся: вдруг они сюрприз устроили, самодельное взрывное устройство к контейнеру привязали?
– Если уж при аварии оно не сработало, то почему…
– Только сапёры, – прервал рассуждения сотрудника Гнибеда. – Они послушают сначала, да и противогазы наденут: вдруг при аварии утечка образовалась? Умрёшь после первого же вдоха этой дряни.
Сотрудник отошёл и стал звонить в управление.
Вскоре с сиренами прибыли несколько машин: дорожной полиции, труповозка, спасатели и сапёры. Гаишники перекрыли дорогу, спасатели вскрыли машину, как консервную банку, и извлекли труп.
– Едешь с ним в морг, – приказал капитан сотруднику, – пальчики откатаешь, по базе пробьёшь. Понятное дело, обыщи одежду, в пакет её и в Управление.
– Так точно!
Труп погрузили в машину, спасатели и труповозка уехали, а сапёры попросили присутствующих отойти подальше. Повозившись с полчаса, они подошли к капитану:
– Там гаубичный снаряд, сто пятьдесят два миллиметра. Он не взрывоопасен, взрывателя нет. И здесь химики нужны, утечка может быть. Не наша это стезя.
Армейских химиков пришлось ждать долго. Они приехали на военном «УАЗ-469». Два офицера натянули противохимические костюмы, взяли приборами пробы воздуха вначале из багажника, а потом из контейнера.
– Груз безопасен, но ронять его не рекомендуем, – вынес свой вердикт один из офицеров. – Да и вообще, отдали бы вы его нам.
– Попозже. Нам пальчики с него снять надо, серийный номер.
– Где он произведён, сказать не могу. Надо номер смотреть, Министерство обороны запрашивать. Но хранился он на объекте Морадыковский, что в Кировской области.
– Это же секретная информация! – удивился Гнибеда.
– Тоже мне, секрет Полишинеля! – усмехнулся офицер. – Да об этом весь мир знает! Химическое оружие запрещено, выпуск его прекращён, идёт уничтожение запасов. Информация есть в газетах, Интернете.
– Вот как? Тогда, может быть, объясните, как он сюда попал?
– Не могу, не знаю, – развёл руками химик с погонами майора.
– Неужели склады плохо охраняют? – допытывался Гнибеда.
– Вы из контрразведки, вот и выясняйте, – съязвил майор: в армии контрразведку недолюбливали.
– А снаряд-то хоть настоящий или имитация? Скажем, учебный?
– Самый настоящий. И если он сработает, будет плохо.
– Как же нам доставить его в управление?
– А мы спецмашину вызовем, – предложил химик.
– Чего молчали до сих пор? Звоните.
Со всеми предосторожностями снаряд в контейнере привезли к зданию управления. Специалисты сфотографировали маркировку и сняли отпечатки пальцев. Опасную находку химики отвезли в воинскую часть: хранить его в центре города было опасно.
Володя хотел уже было откланяться. Своё дело он сделал и, по правде говоря, устал; слишком много событий и впечатлений для одного дня. Адреналина ему и на работе хватало.
Голова была тяжёлой, и он уже заметил, что все мозговые штурмы истощили его, высосали силы. А завтра ему на работу, и сейчас надо бы отдохнуть. Но уходить, не попрощавшись, было неудобно, и Володя подошёл к Гнибеде:
– До свиданья, товарищ капитан.
– Как это – «до свиданья»? А совещание у Толкачёва?
– Вдруг у вас секреты, а я всё же человек сугубо штатский. Да и работа у меня своя, я не на Литейном тружусь, – попытался возразить Володя.
– Можешь понадобиться, – упёрся капитан.
– Я устал.
– А я, думаешь, нет?
– Вы зарплату за это получаете.
– Я намекну Толкачёву, он премию выпишет как внештатному сотруднику.
– Как сексоту? Ну уж нет!
Молча они прошли к кабинету подполковника – там уже собрались сотрудники, задействованные в операции.
– Ждать себя заставляете, – недовольно заметил Толкачёв.
«Ну вот, уже указывает на задержку, хотя я и не сотрудник». – Володя пристроился на стуле у двери.
Гнибеда доложил о ходе операции.
– Один снаряд есть. Должны быть ещё три, если умерший фигурант не соврал. Что по погибшему водителю? – Толкачёв был сосредоточен.
– По отпечаткам пальцев ни по одной базе данных он не проходит. Взяли кровь на генетическую экспертизу, после макияжа сделали фото, – доложил оперативник.
– Что с пассажиром?
– В госпитале, под охраной. Врачи собираются оперировать, черепно-мозговая травма. Исход под вопросом.
– По снаряду кто работает?
– Снаряд химический, VX-газ, предположительно со склада объекта Морадыковский. Пока ждём ответа из Минобороны.
На совещании оперативников ФСБ Володя присутствовал впервые и поразился, как же оно отличалось от больничных!
– Товарищ Соколов!
– Да. – Володя встал, как делали все оперативники.
– Выражаю вам благодарность за содействие следствию. У вас есть какие-нибудь зацепки, версии, как помочь следствию?
– Думаю, после операции, если объект останется жив, надо посидеть рядом, послушать, о чём он думает. Но это не скоро будет. Черепно-мозговая травма, наркоз, операция… Если не будет амнезии, полагаю – через неделю.
– Долго.
В ответ Володя только развёл руками. Это ещё хорошо, если через неделю, бывает, амнезия длится и полгода. Просто подполковник не в курсе.
– Хорошо, вы свободны. Как только с ним можно будет работать, мы вас пригласим. Спасибо.
Володя попрощался и вышел. В коридоре хмыкнул. Похоже, на Литейном с ним не собирались прощаться, хотя сам Володя желанием не горел: у него своя работа, у них – своя. Он реально помог, хотя и сам временами сомневался, получится ли. Всё-таки у него дар, пользоваться им нигде не учат, он иногда и сам не понимал, как это получается.
На выходе он предъявил пропуск, которым его снабдил капитан Гнибеда. Похоже, сам капитан понял, что эпопея с Володей надолго.
Эх, как хорошо на улице! Солнце светит, машины едут, люди идут весёлые, не подозревая, какая опасность им угрожает. Впрочем, найден только один снаряд из четырёх. Террористы могут встревожиться, узнав об аварии и задержании одного из них: слишком много людей на шоссе видели аварию, многие на телефоны её снимали, могли выложить в Интернет. Видео вполне могло попасть в криминальные хроники на петербургском телевидении. Хотя нет, ФСБ наверняка уже приняла меры: расползание такой информации может следствию повредить.
Володя отправился в кафе. Он совсем замотался: надо пообедать, а холодильник дома пустой. Хотя по времени это был уже не обед, а, скорее, ранний ужин.
Отобедав, он отправился домой, по дороге зайдя в магазин и набрав пакет продуктов. У дома нос к носу столкнулся с соседом Виктором.
– Привет! – поздоровался тот первым. – Ты становишься личностью известной.
– Привет. Ты о чём?
– Сейчас в Инете был, в социальных сетях – там кто-то видео с телефона выложил. Я тебя сразу узнал у разбитого «Опеля». Это не ты его?
– Свят-свят-свят… О чём ты?! Когда я увидел, что машина перевернулась, подбежал помощь оказать: всё-таки я врач.
– А! Какой-то ты невезучий, Володя, происшествия к тебе так и липнут. Ну ладно, бывай.
– Пока.
Поднявшись в квартиру, Володя выложил продукты в холодильник и включил ноутбук. Ему стало интересно, что там за видео с его участием. Посмотрев криминальные новости, он зашёл в «Твиттер», «Фейсбук» и даже в «Одноклассники» – нигде ни одного упоминания об аварии и тем более ни одного видеоролика. Ну не придумал же это Виктор? Наверное, спецслужба уже успела заблокировать или стереть все упоминания об аварии. Шустро действуют!
Времени было уже много, одиннадцать часов вечера, и он приготовил немудрёный ужин. Поздновато, конечно, для ужина, но есть хотелось, а склонности к полноте Володя за собой не замечал. Поэтому угрызениями совести он не мучился и лёг в постель сытым.
С утра его ожидала привычная работа: пациенты, обходы, операции, экстренные случаи – всё, как и обычно. Понемногу люди в «Опеле» стали забываться, и так или иначе, но после тех событий прошло уже десять дней. Гнибеда не звонил и не заезжал.
Только правду говорят: «Помяни чёрта всуе, он и появится». Пятничным вечером, когда Володя, выйдя из больницы, раздумывал, куда бы ему пойти, за спиной раздался знакомый голос капитана:
– Владимир Анатольевич, вы не соскучились по мне?
Только не это! Впереди было целых два выходных дня, и угробить их в компании капитана ему вовсе не хотелось. Ничего лично против Гнибеды он не имел, капитан – парень хороший, только вот служба у него больно специфическая.
Помедлив секунду, Володя повернулся и сразу увидел знакомый микроавтобус и стоящего рядом капитана.
– Здравствуйте, не соскучился. Лично мне вы симпатичны, но встречаться так часто мне бы не хотелось.
– Что поделаешь, служба.
– Пациент в себя пришёл?
– А вы догадливы.
Володя со вздохом сел в микроавтобус. Вот и рухнули все его планы на выходные! В голове его мелькнула мысль: а может, ну его? Посидит с часок, скажет, что информации никакой, да и уйдёт? Но секунду спустя он гаденькую мыслишку эту отверг. Под угрозой жизни его земляков, как, впрочем, и его собственная. Небось капитан все дни без выходных пахал, осунулся, вид утомлённый.
Они приехали в госпиталь, на вывеске которого значилась войсковая часть и её номер. То ли армейский госпиталь, то ли погранвойск. Да, впрочем, ему не всё ли равно?
Володя прошёлся по коридору второго этажа. В тупике, у палаты – двое оперативников. На плечи халаты наброшены, но всё равно за версту видно, не медики они, уж слишком накачаны. Наверное, даже и не оперативники, из силового подразделения. Шеи бычьи, лица как топором деланы и обветрены к тому же. Такие бывают у людей, в любую погоду много времени проводящих на улице: моряков, гаишников, дорожных рабочих.
Гнибеду они знали и потому кивнули ему приветственно. Указав на Володю, капитан сказал:
– Наш эксперт, пропускать в любое время дня и ночи беспрекословно.
– Было бы сказано, – с ленцой в голосе ответил бугай и мазнул глазами по лицу Володи.
Палата была небольшой. Кровать пациента стояла в центре, рядом – дыхательная аппаратура, стойки капельниц. На табурете рядом с пострадавшим сидела медсестричка.
– Индивидуальный пост установили, – пожал плечами капитан, – но мне бы информацию с него снять, а там пусть хоть…
Капитан не продолжил, но Володя понял, что тот хотел сказать. Просто всё-таки медсестра рядом. Ему тоже не было жаль террориста. Если выживёт, дадут ему четвертак или пожизненное и будут с наших налогов кормить, поить, одевать-обувать нелюдя. В старину проще было: малая вина – плати виру, а если по «Правде» или Судебнику за совершённое деяние казнь положена, приговор приводили в исполнение быстро.
– Я думаю, сестричка мешать не будет?
Володя согласно кивнул.
– Он периодически в сознание приходит, – сказал капитан, указав взглядом на лежащего. – Мы столик вам приготовили, ноутбук. Будет что для нас интересное – текст набьёте, вроде бы дело вам уже знакомое.
Володя взялся за маленький столик, развернул его и уселся рядом с изголовьем, спиной к пациенту. Так его голова была ближе к голове подозреваемого, а печатать текст в таком положении даже было и лучше.
– Если не будет ничего, во сколько уйти?
– Не знаю, часов в десять. Мы не изверги, понятное дело, отдохнуть ночью надо. Если будет что-нибудь интересное, сразу звоните, я подъеду. Да, не забудьте завтра прийти.
О, господи, только не это! В выходные дни Володя любил утром поспать. Впрочем, можно подъехать и утром, часов в десять, он же не на службе с её жёстким графиком и дисциплиной.
Гнибеда кивнул на прощание и вышел.
Володя устроился на жёстком стуле и включил ноутбук. Хорошая машинка, интеловский пятый процессор. У него дома попроще был, третий. Вот только «винда» восьмая, замороченная. У Володи давно уже было ощущение, что с каждой новой программой программисты соревнуются, как бы сделать её позамысловатее. А пользователю неудобно. Володю вполне бы устроила семёрка или даже ХР.
Он закрыл глаза и сосредоточился: надо было отключиться от внешних раздражителей и настроиться на волну этого нелюдя.
Понемногу ему удалось подавить раздражение от того, что вечер пятницы оказался испорченным. В голове была пустота, как в барабане, и вдруг неожиданно для него самого – чужая мысль:
«Где я, что произошло? Ничего не помню».
Володя набрал текст – в ненужной шелухе могло проскочить нечто важное.
«Так: погрузили контейнер, как приказал Магомед, и выехали. Гонка по шоссе. Показалось, за нами микроавтобус следует, а дальше – темнота. Голова болит, прямо раскалывается, и рук-ног не чувствую. А ещё слышу русскую речь. Хотя сейчас тишина. Надо оклематься, набраться сил. Если это больница, убегу».