Потом какое-то время – никаких мыслей, похоже, фигурант вырубился.
Володя текст воспроизвёл в точности, слово в слово, уже не зря сегодня отдых испортил.
Прошёл час, другой. Медсестра выходила, возвращалась, ставила капельницу и записывала показания с монитора.
Володя был неподвижен. Встать бы и размять ноги, уже затекли в одной позе.
Раненый пришёл в себя, застонал.
«Голова! Как болит голова! Сказать бы медсестре, но нельзя показывать, что я пришёл в себя. Пусть думает, что я без сознания, слаб. Надо будет потом улучить момент, посмотреть, есть ли решётки на окнах?»
И опять никаких мыслей.
Володя обернулся – пациент был явно в отключке. Уж сколько он таких повидал, ошибиться не мог.
От медсестры его движение не укрылось.
– Я уж думала, что вы уснули. Глаза закрыты, поза застывшая…
Девушке явно хотелось поговорить, она не понимала, что здесь делает этот странный тип с ноутбуком. Ноут не подключён к мониторам, на медика человек не похож – пациента не осматривал.
И вдруг Володя дёрнулся – пациент пришёл в себя.
«Как неверные нас с Муртазом вычислили? За домом слежки точно не было. Муртаз в этом деле мастер, он слежку сразу бы обнаружил. По телефону? Так мы выходили на связь редко, и телефоны, как и «симки» и операторов, меняли. Надо позвонить Магомеду, предупредить, что я в больнице. Это точно больница, лекарствами пахнет. А утром, когда глаза смог открыть, медсестру видел. Красивая, стерва. Русские бабы все красивые, но потаскух среди них много. Как телефон добыть? Встать не могу, слабость. И номер вспомнить не могу, память отшибло. Вроде бы сейчас у Магомеда «симка» от «Теле-2»? Или это на прошлой неделе было? Какой сейчас день?»
И снова отключился.
До десяти вечера он так и не пришёл в себя.
Володя выключил ноутбук и вышел в коридор с ноутбуком под мышкой. «Бугаи» лениво посмотрели на него, но никто не сказал ему ни слова.
Володя набрал номер Гнибеды:
– Добрый вечер, это я.
– По номеру уже понял. Есть что-то интересное?
– Два раза приходил в себя, назвал два имени.
– О! Не уходите никуда, я подъеду. Ноутбук из рук не выпускайте, никто не должен видеть текст.
– Могли бы и не предупреждать, – попытался обидеться Володя, но Гнибеда уже дал отбой.
Через полчаса он подъехал на микроавтобусе.
– Садитесь, мы вас подбросим до дома, время позднее. В машине и поговорим.
Кто был бы против?
В автобусе Гнибеда взял из рук Володи ноутбук, положил на откидной столик и включил.
– Так, ага, имена он запомнил. Пальчики у погибшего водителя откатали, его на самом деле Муртаз зовут, он из Каспийска. А вот Магомедов в картотеке нашей несколько, имя распространённое. Только какой из них? Спасибо, всё-таки зацепка есть. Как думаешь, доктор, скоро он восстановится?
– Не знаю, голова – дело тёмное. Если повезёт, это может занять несколько дней, а не повезёт – полгода или даже больше.
– Пока мы не знаем, кто этот пострадавший. Пальчики у него сняли, но нигде раньше они не проходили.
Володя пожал плечами. Он не разыскник, не его это дело.
Машина остановилась у подъезда.
– Завтра приходить в госпиталь? – спросил Володя.
– Доктор, попробуй угадать с трёх раз, – засмеялся капитан.
– Там же ваши охранники у входа и у палаты стоят.
– Покажете наш временный пропуск и без проблем пройдёте. У охраны ты в списках уже есть.
– Вот обрадовали! Лучше бы в закрома Родины пропуск был. До свидания!
Володя закрыл за собой дверь и пошёл к себе в квартиру. Там было пусто, по вечернему времени тихо – дом спал.
Улёгся и Володя. После таких сеансов голова была тяжёлой, и сам он чувствовал себя опустошённым, выжатым как лимон. А ведь не мешки таскал. Медсестра даже подумала, что придремал он, прикрыв глаза. Наверняка позавидовала, думала, отдыхает.
Утром он выспался по самое некуда. Приготовил яичницу с ветчиной и только собрался позавтракать, как с сотового раздался звонок:
– Долго спишь, доктор! Доброе утро!
Гнибеда на связи. Вот уж кому не спится!
– Машина уже у подъезда, спускайтесь.
– Я только позавтракать собрался. Уж лучше вы поднимайтесь, разделите трапезу.
Капитан и в самом деле позвонил в дверь через пару минут. Вошёл, окинул взглядом квартирку:
– То, что ты не женат и детей нет, я знал. Но, похоже, и женщин к себе не водишь. Бобылём лучше жить?
– Знакомился с некоторыми, а с двумя – даже длительно.
– Мысли их прочитал? – догадался Василий Лукич.
– Угадал. И ничего хорошего для себя не открыл. Одна параллельно со мной с бизнесменом встречалась. Решила, видимо, он богаче, перспективней.
Капитан хмыкнул:
– Угощай, сам позвал. Времени мало.
– Вы хоть ели?
– Вечером, вернее, ночью. Перехватил немного. Времени нет, дело надо раскручивать. Пока три оставшихся снаряда не найдём, считай, военное положение.
Володя выложил на тарелку капитана всё, что было на сковородке, а себе приготовил ещё. Налил сок из пакета.
Капитан съел всё в минуту. Голод не тётка, пирожка не даст. Выпил сок. Володя тоже поторапливался: неудобно заставлять человека ждать.
– Ох, хорошо! – Гнибеда отодвинул от себя тарелку и стакан. – Сейчас бы ещё вздремнуть минуточек шестьсот!
Когда спускались в лифте, он заметил Володе:
– Неуютно у тебя в квартире. Вроде и чисто везде, но как в казарме. Женской руки не чувствуется, комфорта.
– Капитан, вы что, женить меня собрались? – ухмыльнулся Володя.
– Упаси боже! Так, к слову пришлось.
Они проехали в больницу, и капитан вручил Володе ноутбук:
– Старая запись убрана. Ждём новой информации.
– Это уж как получится, – ответствовал Володя, – не от меня зависит.
Медсестра на этот раз была Володе незнакома.
Он устроился за столиком, включил ноутбук, закрыл глаза и сосредоточился. Пострадавший был без сознания, мозг чистый, никаких мыслей.
Часа через два, когда медсестра поставила новую капельницу, пострадавший пришёл в себя. Глаз он не открывал, но Володя сразу уловил активность мозга.
«Где я, в какой больнице? Шайтан, как болит голова! И пустота. Разве может быть в голове такая пустота? Магомеда помню, а как меня зовут, не знаю. Или меня специально лекарствами накачали, чтобы я всё забыл? Али? Нет. Зураб, Ахмед, Нодар, Акбар? Всё не то. О! Зелимхан. Меня зовут Зелимхан, точно! Вай, хвала Аллаху, память начинает возвращаться. Как отца звали, помню, Сеид. А то, если доберусь до телефона, не знаю, как и представиться».
Пострадавший приоткрыл глаза.
«Медсестра, это понятно. А что мужик тут делает? Тоже в белом халате сидит. Доктор? Тогда почему спиной ко мне? У стены аппараты попискивают. Окно, свет – аж глаза режет! Вай! На окне решётка. Так я в больнице или в тюрьме? Хотя в больницах на окнах тоже решётки бывают, сам в психбольнице видел. Может, я тоже псих?» И снова отключился.
Володя набрал на ноуте последние слова пострадавшего. Так, уже что-то новенькое есть, не зря приехал.
Впрочем, очнулся пациент быстро, уже через час. Сначала пошли бессвязные мысли, но Володя и их записывал; вдруг мелькнёт что-то ценное?
«Суфия, жена моя, что с детьми? Снаряды… Он деньги обещал… Муртаз, где Муртаз? А, наверное, он в другой палате или другой больнице. Если у него ранения не сильные…» И снова беспамятство.
Володя вышел в туалет – сок на завтрак давал о себе знать. Ноутбук нёс под мышкой. Пациент в коридоре у туалета засмеялся:
– Совсем охренел народ! Уже в сортир с ноутбуком ходят.
Володя усмехнулся. Всем не расскажешь, что ноут не для игрушек.
Когда он вернулся в палату, наткнулся на колючий взгляд Зелимхана. Тот сразу прикрыл глаза и прикинулся беспамятным.
Володя устроился рядом. Нет, пострадавший в полном сознании и, похоже, многое вспомнил.
Мысли в чужой голове так и бушевали:
«Я вижу этого русского уже второй день. На нём халат, но не доктор. Что он здесь делает? Охранник? Не вижу оружия, да и физически он не накачан. Как только наберусь сил, сверну ему шею первому, заберу его телефон и отзвонюсь Магомеду. Мага меня отсюда вывезет, придумает что-нибудь. Он удачлив, нагл и жесток, в нашей группе его все боятся. Стоп! Не о том думаю! Если была авария, то где машина? Хорошо, если менты не осмотрели багажник, там же эта химическая штука. А может, они её нашли и потому на окнах решётки? Надо попробовать позвонить Муртазу. Если он не пострадал, как я, то уже успел сообщить Маге. Надо дать знать, где я нахожусь. А если он тоже в больнице?»
Слабым голосом Зелимхан спросил:
– Где я?
– В больнице, – ответила медсестра.
«Вот дура, понятно, что в больнице. Какой только? И где она?»
– Давно?
– Две недели.
Володя забеспокоился: медсестру должны были проинструктировать, что пациенту ничего нельзя говорить: где он и что с водителем.
– А хорошие ли в больнице доктора? – подводил разговор к интересующей его теме Зелимхан.
– Просто отличные! Вас вот буквально с того света вытащили. На поправку идёте. Но разговаривать вам пока нельзя, доктора не разрешают. Набирайтесь сил.
«Молодец девочка, – подумал Володя. – Деликатно прервала вопросы, заткнула ему рот. Сестричка явно с соображением. Похоже, не в первый раз общается с такими пациентами».
И тут Володя почувствовал, что пациент разозлился.
«Сначала я сверну шею этому доктору или кто он там есть, а потом медсестре. Дура, простых вопросов не понимает. Интересно, как быстро я смогу встать на ноги? Она сказала, что я две недели здесь. Какое сегодня число?»
– Какое сегодня число? – уже вслух спросил Зелимхан.
– Двенадцатое октября. Год, надеюсь, помните? – Медсестра улыбнулась.
«Двенадцатое октября? Всё пропало! Мне не выбраться из больницы раньше двадцатого. А на этот день намечена акция. Шайтан, как не вовремя авария произошла! Если Муртаз жив, не ранен, он выручит. Он знает, где контейнеры хранятся, вместе из его машины звонили».
Володя навострил уши: Зелимхан знает, где смертоносный груз.
Володя набил текст, и террорист насторожился:
«Чего этот русский на своей машинке стучит? О здоровье моём печётся? Мне бы только выбраться отсюда – вы все сдохнете в мучениях!»
И такая агрессия, такая злость и ярость были в его мыслях, что Володя ужаснулся, вздрогнул. При чём тут мирные люди? В чём их вина, если террорист желает их уничтожить, да не просто, а чтобы они ещё и умерли в мучениях? Ни одна религия не учит убивать, причинять вред, так делают только человеконенавистнические секты. Или политические режимы, как в своё время Гитлер. И откуда только, из каких нор выползают такие скорпионы? Володя решил действовать активнее.
Глава 6. Бездна
Если только читать чужие мысли, можно ничего не узнать из того, что интересует органы безопасности. Если бы речь шла о деньгах, коррупции, рейдерском захвате, Володя не взялся бы помогать. Есть специальные структуры, вот пусть они этим и занимаются. А он врач. Но сейчас на кону у этих ненормальных человеческие жизни. И он не мог остаться безучастным, не мог отойти в сторону.
И он вошёл в мозг, в мысли террориста. Сомнений, что это враг, причём фанатичный, не было. У Володи уже появился опыт, и всё получилось быстро. Он пока не беспокоил террориста неслышимыми вопросами, а просто бродил по закоулкам его памяти, как люди бродят по коридорам и заглядывают в комнаты незнакомого здания. Но пока не было ничего интересного: то воспоминания детства, то школа, в которой Зелимхан учился неважно, потому что учитель стыдил его за двойки. Чувствовал Володя при этом себя неудобно, как будто подглядывал в замочную скважину за чужой, тайной жизнью.
Потом он увидел глазами Зелимхана в мечети молящихся – это уже было интереснее. Затем какой-то дом, несколько бородатых молодых людей с Кораном в руках и проповедник, наставляющий их:
– Мы построим своё, исламское государство. Наш халифат будет включать весь Кавказ. Надо вести священную войну с неверными, они мешают нам. Не бойтесь умереть, все мученики попадут в райские сады, а вокруг вас будут сладкоголосые гурии.
А дальше – полный бред. Слова вроде религиозные, но призывающие развязать кровавую бойню. Выходит, не проповедник перед парнями, а порождение дьявола, шайтан.
Потом – железнодорожный вагон, напротив него сидел кавказского вида парень.
«У нас всё схвачено. Русские любят деньги. Мы подкупили прапорщика с военной базы, и он вывез на грузовике четыре снаряда: их всё равно будут утилизировать».
– Магомед, зачем давать деньги какому-то прапорщику? Взрывчатку можно сделать самим.
– Э! Снаряды не простые, химические! От подрыва одного будут тысячи погибших в страшных мучениях. О нашей акции узнает весь мир!
– А вдруг он сработает в руках?
– На нём нет взрывателя. Чтобы этот снаряд взорвать, нужно привязать к нему скотчем гранату.
Открылась дверь купе, и собеседники замолчали. Воспоминания прервались на самом интересном месте.
Видимо, Зелимхан почувствовал, что в его голове, его мозгах роется чужой человек. Он насторожился:
«Кто здесь?» – прозвучал беззвучный вопрос.
«Это ты сам, твой дух», – попытался внушить ему Володя. Он уже еле успевать печатать на ноуте всё, что слышал и видел.
«К тебе просто возвращается память, после травм так бывает. Где сейчас Магомед?»
«У него много квартир и дорог. Он осторожен и дважды на одной квартире не ночует».
«У него так много денег – так часто менять квартиры?»
«У него много друзей, кто-нибудь обязательно приютит на ночь».
«Ты вспомнил, где снаряды?»
«Да, один лежит в багажнике автомобиля».
«Очень хорошо. А другие?»
«Они в разных местах, Магомед очень осторожен».
«И ты знаешь эти места?»
«Ещё один снаряд в заброшенном доме».
«Где этот дом?»
«Улицу не знаю. Там канал проходит».
В Петербурге каналов, как в другом городе улиц. И заброшенных домов в центре не одна сотня – из бывших доходных, обветшавших, приготовленных на слом. Дом и снаряд в нём можно искать не один месяц.
«А что ещё находится рядом с домом, с каналом?»
Зелимхан хихикнул:
«Музей с паровозами. Мы, когда с Магомедом на машине ездили, подбирали места для хранения контейнеров, на дом этот наткнулись. Решили вокруг объехать, а там развлекательный центр, а за ним – паровозы. Кому нужны эти старые железяки?»
Музеев железнодорожного транспорта в Питере было два, но только рядом с одним был канал и развлекательный центр.
«Молодец, Зелимхан, память по крупицам восстанавливается. Если вспомнишь всё, можно думать о побеге».
«Я ещё слаб, руки и ноги как ватные».
«Про дом расскажи, где снаряд спрятан».
«Обычный дом: пять этажей, из красного кирпича. Странно, находится почти в центре, а заброшен. Пристанище бомжей и наркоманов».
«Вспоминай, вспоминай…»
Но Зелимхан отключился: повреждённый мозг отказывался работать долго.
Володя принялся допечатывать. Он был доволен, поскольку удалось узнать что-то конкретное. Закончив набор текста, отзвонился капитану:
– Василий Лукич, есть интересное для вас.
– Буду. – Капитан сразу отключился.
Появился он через четверть часа. Прочитав текст на ноутбуке, коротко записал что-то в блокнот.
– Поеду, обрадую Толкачёва. – И Гнибеда тут же уехал.
Володя сходил в кафе, перекусил. Время после обеда тянулось медленно. Пациент спал, и у Володи тоже закрывались глаза.
Часа через два зазвонил телефон.
– Это Василий Лукич. Как подопечный?
– Спит сном младенца.
– Я сейчас заеду, забирайте ноутбук и выходите.
Володя решил, что с ним хочет поговорить или сам прочитать текст с монитора подполковник.
Подъехал знакомый микроавтобус, приглашающе распахнулась дверца, и Володя сел. Но Косырев ехал не к знакомому зданию на Литейном, а в сторону мясокомбината. Володя удивился, но промолчал.
Они миновали мост и подъехали к Обводному каналу. На другой стороне набережной стоял мясокомбинат, ещё дома.
Косырев развернулся у Балтийского вокзала и рванул к храму Воскресения Христова. За ним – здание торгово-развлекательного центра, Железнодорожный музей и кирпичное здание, о котором говорил Зелимхан. Около него уже стоял микроавтобус и легковушка, ходили полицейские с собакой. Понятно, ищут контейнер со снарядом.
Гнибеда и Володя подошли к легковой автомашине. Дверца её открылась – на заднем сиденье сидел подполковник Толкачёв.
– Садитесь оба.