Допрос шёл около получаса. Володя расписался на каждом листе, и следователь его отпустил.
Трупом занялся судмедэксперт, а следователь перешёл в другую комнату. Оперативники вместе с Толкачёвым занимались пациентами.
Когда Толкачёв переходил из одной палаты в другую, Володя подошёл:
– Допрос окончен. Я могу быть свободным?
– Боюсь, что нет, доктор. Задержитесь.
Пробыть в больнице Володе пришлось долго. Наконец труп увезли, опросы и допросы закончились, и оперативники направились к выходу.
Гнибеда шёл рядом с Володей, не отставая от него ни на шаг.
– Боишься, что сбегу? – улыбнулся Володя.
– Боюсь, что ухлопают, как этих, – серьёзно ответил капитан.
Володе стало не по себе: он-то здесь при чём? Вот это попал в крутую мясорубку!
В машине ехали молча, в управлении расселись в кабинете Толкачёва. Почти сразу же вошёл ещё один сотрудник в штатском. Толкачёв вскочил, подал команду:
– Товарищи офицеры!
Однако все оперативники и без команды встали, и Володя понял, что на совещание пришёл большой начальник.
– Прошу садиться.
Вошедший остановил взгляд на Володе.
– Товарищ генерал, я вам докладывал о Соколове.
– Помню, – кивнул генерал. – Так это он? Докладывайте.
Толкачёв кашлянул.
– В восемнадцать пятнадцать в госпиталь вошёл убийца. Со слов охранника, у входа он показал удостоверение сотрудника полиции. Европейской внешности, лет тридцати – тридцати двух, русый, среднего роста, особых примет нет. На этаж он поднялся уже в белом врачебном халате, поэтому сотрудники отделения не насторожились. Это то, что известно достоверно. Дальше предположительно.
Он вывернул из-за угла, оружие – пистолет с глушителем – было наготове. Выстрел в нашего охранника, Федосова. Второй, Абрамов, успел выхватить пистолет и выстрелить один раз. Убийца сделал второй выстрел и убил сотрудника. Соколов, слыша стрельбу, схватил медсестру за руку и спрятался вместе с нею в туалете.
Убийца сделал два выстрела в Зелимхана, один в грудь, второй – в голову. Оба смертельные. Ушёл. Со слов видевших, не бежал, а именно шёл. На левом рукаве его была кровь.
Эксперты осмотрели гильзы: девять миллиметров, от «парабеллума». У выхода, на перилах, обнаружена кровь второй группы, из чего делаю вывод, что убийца ранен. Абрамов попал.
– Что планируете?
– Сообщить в больницы и полицию о раненом, объявить план «Перехват». В машине может быть раненый убийца.
– А если он пешком ушёл?
– У входа была видеокамера. Точно была машина, но марку и цвет определить не удалось. Машина стояла под деревом, только бампер был виден, чёрного цвета.
– Негусто. Главный вопрос: как убийца вышел на госпиталь, на Зелимхана этого?
– Есть несколько версий.
– Слушаю.
– Наших сотрудников отметаю сразу. Медперсонал госпиталя не знал имени пациента, и в лицо его видели четыре человека. Прослушка телефонов не выявила ничего подозрительного, обычные переговоры.
Володя насторожился. Он не сотрудник, могли негласно наблюдать и за ним.
– Наиболее вероятно, что хвост привёл за собой доктор Соколов.
Присутствующие повернулись к Володе. Ему стало неприятно. Неужели они считают, что он предатель? От такого предположения кровь прилила к его щекам, и Володя встал, желая сказать в свою защиту. Но генерал сделал повелительный жест, и Володя плюхнулся на стул, не успев сказать ни слова.
– На чём основываются выводы?
– Соколов засветился с нами в двух местах: сперва у дома на набережной, где в перестрелке был убит один из террористов. Скорее всего, главарь или его приближённый наблюдали со стороны, ведь убитый не смог бы далеко унести контейнер: тот слишком тяжёл, больше пятидесяти килограммов. Задачей убитого было достать контейнер и дать сигнал – по телефону или ещё как-то. Если бы всё прошло спокойно, к убитому подъехала бы машина.
– Резонно, принимается.
– Соколова подвозил на машине Гнибеда. Так же было и во второй раз, когда искали контейнер в канале. Предполагаю, что за местами хранения контейнеров осуществляется наблюдение. Причём наблюдателя могли использовать «втёмную», и при появлении полиции или спецслужб он просто должен был позвонить главарю.
Далее, Соколов засветился второй раз. За ним проследили. Внешне он не похож на военнослужащего – причёска, выправка. Установили «хвост», узнали, где работает, а дальше след вывел к госпиталю. Остальное известно.
– Плохо, товарищ Толкачёв! Соколова могли похитить, пытать – а пытать они умеют, потом ликвидировать. Соколов бы не выдержал и рассказал всё, что знал. Но главарь нас перехитрил. Похищение Соколова могло бы насторожить спецслужбу. – Генерал сокрушённо покачал головой.
У Володи по спине потёк холодный пот: он мог влипнуть, как кур в ощип. Такого варианта для себя он даже и представить не мог.
– Ваша недоработка, товарищ подполковник. Надо было дать Соколову охрану, скрытную – они бы хвост сразу засекли.
– Виноват, товарищ генерал.
– Это понятно.
Зазвонил телефон, и Толкачёв снял трубку:
– Да, да, понял, высылаю.
Положив трубку телефона, подполковник сказал:
– Обнаружена машина, и в ней – труп человека в белом халате. Сообщили из полиции.
– Высылайте сотрудников. Пальцы откатать, оружие изъять, если не выбросили. Сам умер или помогли? Раненый – это след к главарю, к бандгруппе, и главарь решил от него избавиться. Он идёт на шаг впереди нас. Значит, так: к Соколову приставить охрану, причём гласную – пусть его сопровождает наш сотрудник.
– Мне же на работу завтра, – в отчаянии воскликнул Володя, – как я там с вашим сотрудником появлюсь? – Володя был ошарашен.
– На улице и дома будешь с ним, а в отделении он в коридоре посидит, организуйте ему белый халат и стул.
– Это можно.
– Тогда спасибо и до свиданья. Вас отведут.
Глава 7. Главарь
Володю доставили к дому и довели до дверей квартиры.
– Не открывайте никому, – предупредил его незнакомый оперативник.
– Ночью я сплю и гости ко мне не ходят. А утром мне на работу.
– Во сколько вы выходите?
– Как обычно, в восемь.
– К этому времени будет наш сотрудник. Близко подходить не будет, но и вы не старайтесь от него оторваться – это для вашей же безопасности. Надеюсь, вы поняли, что враг у нас жестокий и решительный.
– Понял. До свидания.
Володя запер дверь изнутри не только на замок, как делал всегда, но и на ригель. Когда несколько лет назад он ставил стальную дверь, менеджер посоветовал установить такой запор вроде массивной щеколды. Опция была недорогой, и Володя согласился. Ригелем до этого он никогда не пользовался, а вот пришло время – и пригодился.
Володя принял душ, поужинал, хотя шёл уже первый час ночи, и улёгся спать. Обычно засыпал он быстро, но сейчас сон не шёл. Боестолкновение выбило его из привычного душевного равновесия. То, что Зелимхан погиб, было неприятно, но сильно не трогало. Он сам приехал в северную столицу России убивать и вот погиб от рук сообщников. А вот парней из охраны было искренне жаль. Приходя в госпиталь, он здоровался с ними, обменивался шутками. Им бы жить, люди молодые, а погибли от рук мерзавца. Правда, убийца и сам был ранен, а в дальнейшем и убит подельниками. Но – собаке собачья смерть. А у парней – семьи, дети, да и сами они могли бы ещё немало пользы стране принести.
Но главное, что не давало ему уснуть, – ощущение, что косвенным виновником их гибели был он сам. Нет чтобы время от времени проверяться, не идёт ли за ним человек, не едет ли машина. В кино такое видел, в книгах читал. Но Гнибеда не предупреждал, упустив из виду такую возможность, а Володя – он всего-навсего хирург. К методам спецслужб и террористов не привычен, не обучен, настороже не был и в итоге оказался не готов. И получается, вроде как и невиновен, не предатель, о химических снарядах – этом наследии холодной войны – не говорил никому, и всё-таки чувство вины его не покидало.
Судя по намёкам генерала, за персоналом отделения госпиталя, имеющим контакт с Зелимханом, наблюдали, отслеживая телефонные переговоры и контакты. Володя не исключал и даже в какой-то степени был уверен, что и за ним приглядывали, правда, без наружного наблюдения.
Груз вины давил, а ещё к нему примешивался страх за свою жизнь. Кто знает, что у этих фанатиков в голове? Могут отомстить, убив. А ещё – и в самом деле похитить, пытать, пытаясь выведать нужные им сведения. А что он знает? Только о химических снарядах, о том, что из четырёх остался один, который ещё не обезврежен. В ход операции, в её детали его никто не посвящал, но ведь террористы не знают его роли. Они видят его контакты с ФСБ и могут затеять свою контроперацию, в которой Володе уготована роль пешки, а то и жертвы. Что для фанатиков жизнь одного человека? Только вчера они сами убили двоих – Зелимхана и киллера. После этого стоит ли надеяться на милосердие и разум террористов?
Уснул он только под утро и поднялся по будильнику – невыспавшийся и с тяжёлой головой. Всё валилось из рук: разбил любимую чайную чашку, когда брился – порезался, и в завершение порвался шнурок на ботинке. День начался неудачно.
Володя для себя решил: сегодня к операционному столу без крайней необходимости не подходить. Так, перевязки, чистка ран – работа в отделении найдётся всегда.
Раздражённый, он вышел из квартиры.
Между этажами, на лестничной площадке, сидел на подоконнике невзрачного вида человек. Одежда на нём была непримечательная, и невозможно было понять, студент ли это или рабочий, продавец из частной лавки или водитель. Но не менеджер, это точно. «Офисный планктон» имел свою униформу: костюм, белая рубашка, галстук. И лицо непримечательное. Брюнет, но не кавказец. Черты лица правильные, но не красавец. Посмотришь – и через секунду забудешь, постараешься вспомнить – и не получится. Даже возраст не угадаешь: можно дать и двадцать пять лет, и сорок.
При появлении Володи человек спрыгнул с подоконника.
– Здравствуйте, Владимир Анатольевич! Я от Толкачёва. Позвоните Василию Лукичу.
Володя набрал номер.
– А, доктор? – послышалось в трубке. – Познакомился уже с провожатым? Пока он будет вашей тенью. Не забудьте провести его в отделение и пристроить где-нибудь в незаметном месте.
– Хорошо, исполню.
Оба ехали на трамвае, только Володя находился в середине салона, а «хвост» – в конце его. Потом был вагон метро.
В отделении Володя вручил провожатому халат для посетителей – без рукавов и дал табуретку.
– Вот там, у окна, место хорошее. Оттуда и видно прекрасно, и вы никому мешать не будете.
Провожатый кивнул: пост его устраивал.
Постепенно Володя вошёл в рабочую колею: обход с завотделением, перевязки… День сегодня был не операционный и, если не привезут экстренного пациента по «Скорой», должен был пройти спокойно.
Вчерашнего Ивана Васильевича в своей палате он не обнаружил, зато в истории болезни прочёл запись дежурного хирурга: «Пациент самовольно покинул отделение в сопровождении родственников. О последствиях предупреждён». Ну, вольному воля, каждый сам выбирает свою дорогу.
Володя мысленно пожелал пациенту удачи, хотя, как опытный врач, в благополучный исход он не верил: болячка не та, чтобы она могла пройти сама по себе или от народных лекарств.
День на работе пролетел быстро. Володя переоделся и кивнул «топтуну» – уходим, мол. Тот снял халат, аккуратно сложил его на стуле и, пока спускались, догнал Володю на лестнице.
– Куда идём, какие планы?
– Сначала в кафе пообедать, а потом домой. Кстати, у дома в гипермаркет зайду харчей взять. Всё.
– Неплохо, – одобрил «топтун». – Меня, между прочим, Кириллом звать. Вот номер моего «сотового» на всякий случай, – и сунул Володе бумажку.
День прошёл по плану. Володя не спеша поел в кафе – Кирилл сидел за другим столиком, у входа. Он тоже пообедал, но при этом ещё успевал окидывать каждого входящего быстрым и внимательным взглядом.
Потом метро, трамвай, магазин… У двери квартиры Володя остановился и подождал Кирилла.
Тот приблизился, спросил:
– В чём проблема?
– Я больше сегодня никуда не пойду, так что вас не задерживаю. Но если вам уходить не положено, прошу в квартиру: всё лучше, чем в подъезде торчать.
Кирилл посмотрел на часы:
– Хорошо, я вас оставлю. Дверь, пожалуйста, заприте. И дайте слово, что никуда не уйдёте.
– Даю.
– До завтра.
Кирилл легко сбежал по ступенькам. Чувствовалось – он в прекрасной физической форме.
Володя принял душ, натянул домашний трикотажный костюм и включил ноутбук. За всеми событиями он давно не сидел за компом, не получал почту, не читал «Ланцет» – электронную версию медицинского журнала.
Интернет хорошо отвлекал от мыслей, и Володя не заметил, как пролетело два часа.
Зазвонил мобильник.
– Володя, ты дома?
Это звонил сосед сверху, Виктор.
– Дома, за компом сижу.
– Понятно. В гости к тебе можно? А хочешь, сам приходи.
– Лучше ты ко мне.
– Сейчас буду.
Володя не успел выключить ноутбук, как в дверь позвонили. В другое время он бы сразу бросился открывать, но сегодня прежде посмотрел в глазок, убедился, что на площадке сосед один, и только тогда отодвинул ригель.
– Заходи.
Когда Виктор вошёл, Володя снова задвинул ригель.
Виктор сразу обратил внимание на эту предосторожность:
– Боишься кого-нибудь?
– Опасаюсь, есть причина. Ты по делу?
– А как же! Не видел давно. Прохожу мимо – на звонок в дверь никто не открывает. И свет в окнах не горит. Ты где пропадаешь?
– На работе, где мне быть?
– И девушкой не обзавёлся. Нехорошо.
Говоря так, Виктор прошёл на кухню и водрузил на стол пакет.
– Значит, пьянствовать будем. Я вчера сделку удачную прокрутил, уже в ресторане слегка отметил. Как говорится, организм требует продолжения. Ты не против?
А чего сопротивляться, когда Виктор уже опорожнил пакет и выставил на стол хороший коньяк и отличную закуску. Коньяк дагестанский, из дорогих. И закуска ему под стать: балык осетровый, сырокопчёная колбаса, французский багет, банка красной икры и плитка тёмного шоколада.
Володя и в самом деле решил отвлечься. К чёрту Зелимхана с его кровожадными подельниками! Может же он, в конце концов, отвлечься, расслабиться? Недели три он жил в напряжении: своя работа в клинике, потом Зелимхан – без выходных, в режиме мозгового штурма.
А тем временем Виктор уже по-хозяйски распоряжался на кухне. Он достал рюмки, тарелки, открыл банки и, видя, что Володя погружён в свои мысли, нарезал колбасу и балык.
– Док, выброси весь мусор из головы. Как писано в Библии, «и это пройдёт». Давай по рюмашечке, – и поднял свою рюмку.
Володя мысленно махнул рукой: гулять так гулять! Он уселся на табуретку, взял рюмку, чокнулся и выпил. Хорош коньяк, без всяких скидок хорош!
Володя взялся за бутерброд с балыком. Вкусно! Виктор понимал толк в выпивке и закуске. Ну да, с его-то деньгами! Володя окинул стол взглядом. Всё, что стояло на столе, тянуло на половину его месячной зарплаты.
– М-м-м, вкуснятина, – промычал он с набитым ртом.
– Могу позволить себе купить вкусные вещи и покупаю, – похвастал Виктор. – Давай ещё по одной?
Володя на правах хозяина разлил коньяк по рюмкам.
– За что пьём?
– Да за нас. За тебя, за меня… Разве плохо сидим?
Они выпили.
– Домашние твои где?
– К родне в Псков уехали, на три дня.
Отдали должное закускам. Как всегда во время застолья, у мужчин пошли разговоры. Сначала о политике – куда же без неё, потом о присоединении Крыма, о событиях на Юго-Востоке Украины.
– С Крымом всё правильно. Тут Путин не подкачал, вернул нашу территорию. Не ожидал я от него такой решительности.
– Во! – Виктор поднял указательный палец. – Давай выпьем за Крым, за Севастополь!
Потом, как и всегда в мужском застолье, зашёл разговор о женщинах. В итоге три часа пролетели незаметно, бутылка опустела, да и закуска иссякла. Но под коньяк аппетит только разыгрался.