— Миранир, он-то все равно не жилец, — с намеком на угрозу в голосе настаивал Дамиан.
— С чего это?
— Ты же вынес приговор.
Быстро же распространяются новости по поместью…
— А ты у нас палачом подрабатываешь? — не удержался я, разминая тем временем кисть. Вероятность уйти отсюда, не применив оружия, стремилась к нулю. Да что там говорить, вообще вероятность уйти. Пусть я не «первая шпага» королевства, в двадцатку лучших вхожу железно. Но вряд ли этого будет достаточно, чтобы выстоять против шестерых хорошо тренированных мужиков в полном расцвете сил.
Что бы по этому поводу не мечталось авторам сентиментальных романов.
И все же я был намерен попытаться.
Дальше все завертелось так, что я едва успевал фиксировать происходящее. Натренированное тело само находило оптимальные удары, позиции, захваты. Батман направо, уход, финт, уход, ремиз прямо — достал! — уход, атака, уход — опоздал, теперь достали меня, — отножной, финт, перенос… И так далее, и тому подобное.
Это не был тренировочный бой в зале, это была драка на выживание, так что всё происходило быстро и жестоко. Через несколько минут двоих мне удалось вывести из строя полностью, еще одного — изрядно потрепать. За что я поплатился пробитым бедром (что сказалось на моей скорости) и несколькими мелкими порезами. В принципе, у меня были все шансы. Но видимо, вентарцев все же было не шестеро. Потому что в какой-то момент я почувствовал, как голова моя взрывается от удара по затылку. Что же у них в Вентаре за привычка такая — бить по голове?!
И черные крылья безвременья сомкнулись надо мной.
Очнулся я в теплой, мягкой постели и попытался потянуться. Лучше я этого не делал! Тело выдало мне такую гамму ощущений, что я не только вспомнил всё, что было до моей бесславной потери сознания, но и смог догадаться, что случилось потом.
Потом меня били.
Сильно.
Ногами. В смысле, сапогами.
Как я при этом остался жив, было категорически непонятно. Я с трудом приоткрыл заплывшие глаза (какой же я сейчас, должно быть, красавец…) и обнаружил рядом что-то строчащую в знакомую мне кожаную книжечку Недотрогу. Она каким-то образом почувствовала мое пробуждение и подняла глаза.
В них было столько сочувствия, что мне самому стало себя жалко.
— Где Тагард? — с трудом проартикулировал я.
— Успокойся, в порядке твой Карадэс. Умыли, одели, растерли, отпоили, отвезли под охраной в поместье Грэйди. Никак не могу понять, что заставило тебя рисковать жизнью ради практически уже трупа.
— Да с чего вы все решили, что он уже «практически труп»?
— Ну, как же? Ты же сам заявил, что считаешь его виновным по Делу Чести. А для исса это означает…
— Ключевое слово здесь «для исса». Мама нам с детства вбивала в голову, что глупо без толку разбазаривать налогооблагаемую базу. Я собирался ему предложить выбор — жизнь или статус. Думаю, даже у такого идиота хватило бы ума отказаться от сомнительной чести умереть аристократом в пользу жизни обычным смертным. За воровство ему в любом случае придется отсидеть пару лет в тюрьме. Но это должно пойти ему только на пользу — от опиума отвыкнет. У нас уже были такие прецеденты. Благо, насколько я понял, он подсел недавно. И в его случае за пару поместий Тагард вполне может откупить половину срока. Рано или поздно он, конечно, станет трупом. Как и любой из нас. Но пока другой угрозы для его жизни кроме него самого я не вижу.
— Но ведь он не брал Чашу, не так ли?
Я не видел смысла лгать. Совсем лгать.
— Да, Чашу взяла Лисса, а подбросил Рудди. Руден хотел таким образом спасти Ливи и хоть как-то помочь своему другу-наркоману. — об остальных его мотивах я просто умолчал. — Но прочие драгоценности украл Тагард. — И я перевел разговор в другое русло: — Как вы нас нашли?
— Рудди собирался у тебя что-то уточнить, стал искать и не нашел. Ни тебя, ни Тагарда, ни Дамиана со товарищи. И поднял тревогу. К счастью, Грэйди еще не успел отъехать. И Ливи подсказала, где тебя искать.
— Что с вентарцами?
— Шестеро участвовавших в побоях, у Нидарии в темнице. С Дамианом я серьезно поговорила. Пить хочешь? — поспешила она сменить тему менее болезненную.
Очень. Я очень хотел пить. А еще больше — выпить.
— А вина можно? Красного?
— Хорошо, сейчас принесу, — и Недотрога выскользнула из двери.
Оставив свою книжечку на кресле.
Книжечка лежала и подмигивала мне несуществующим глазом.
Просто бесчеловечно так издеваться над людским любопытством.
Я сжал покрепче зубы (невероятно, но мне снова удалось сохранить их полный комплект!) и потянулся за нею.
И не пожалел.
Открыв первую страницу, я понял, что сорвал банк, потому что это был ДНЕВНИК.
Он не мог похвастаться древностью записей, его начало было датировано днем раньше моего прибытия к Сорентам. Видимо, книжка была выделена непосредственно для этой поездки. Содержала она преимущественно записи, касавшиеся вассальных тяжб. Но на десятой странице я обнаружил запись, ради которой готов был еще раз схлопотать дубиной по голове:
Ну какая же ты все-таки дура! Это было простительно в четырнадцать лет — влюбиться без памяти в загадочного красавца-принца, от которого было без ума все женское население дворца. Даже то, которое им выставлялось утром из его спальни.
Это было глупо, но, по крайней мере, объяснимо.
Тебя можно было понять в восемнадцать, когда ты увидела черты того Волшебного принца из юности в своем страже. Страже, который был готов отдать жизнь, чтобы стать для тебя Рыцарем твоей мечты.
Конечно, матушка договорилась с ним о другом и по более сходной цене, но это уже мелочи…
Но сейчас! Сейчас, когда у тебя нет никаких иллюзий по поводу сути всех Вегейросов и Аскаилоне вместе взятых, как, объясни мне, КАК ты могла опять повестить на его обаяние?
И тут дверь открылась, и в комнату вошла Недотрога.
Я успел лишь закрыть дневник и положить его на край кровати.
— Ранир, перестань делать вид, что ты впервые видишь эту книжку и понятия не имеешь, как она оказалась на твоей постели, — недовольно проворчала Недотрога, возвращая свое имущество.
— Какую такую книжку?
— Я прекрасно знаю твое не обремененное совестью любопытство, так что кончай отнекиваться. Вот скажи, у своих родных ты бы тоже стал читать личные дневники?
— Нет, конечно. Во-первых, они мне не настолько интересны, — судя по потеплевшему взгляду, комплимент попал в цель. — Во-вторых, мои близкие не ведут дневников в принципе, это у нас семейное. Ну а в-третьих, — продолжил я совсем уж тихо, — от них за такое можно и в дыню получить…
И вжал голову в плечи, поскольку Недотрога замахнулась на меня той самой книжкой. Я мгновенно изобразил из себя немощь болезную в надежде, что милосердие лекаря возьмет в ней верх над гневом оскорбленной девицы.
И не ошибся.
— Ты свинья. — Она обреченно опустила руки.
— Хрю-хрю, — согласился я с ней.
— Но что бы ты там ни вычитал, — а вот и в правду, что я там не вычитал? Вопрос весьма злободневный, — это уже не имеет никакого значения.
— Почему это?
— Потому что я выхожу замуж.
— О, да! Очень взрослый, зрелый поступок — согласиться на предложение почтенного старца Анжи Привлянского…
— Намин Миранир! У вас совесть есть? Ты подслушиваешь мои разговоры, читаешь мой дневник, а теперь еще выясняется, что перехватываешь мою почту!
— Почту, между прочим, перехватил не я. Я просто случайно услышал о содержании письма.
Больше всего в этот момент я боялся, что она поинтересуется, кто же его перехватил. Но она лишь спросила, есть ли разговоры, которые мною не подслушиваются. Я ответил, что не знаю, поскольку их не слышал.
Мы посмеялись: я — очень осторожно, чтобы не разболелись избитые ребра, она — во весь голос.
— Так что ты забыла в браке с этим придурком?
— У него, во всяком случае, в отличие от некоторых, есть хоть какое-то подобие порядочности, — фыркнула она.
— Ну надо же, в результате раскопок в этих руинах обнаружилось целое достоинство. Поверь, порядочность у него сохранилась только потому, что он никогда ею не пользовался, а теперь уже и забыл, как это делается. Я не одобряю твой выбор.
— А что, я должна была ждать, пока предложение сделаешь ты?
— Не так уж долго ждать пришлось бы…
— Чего ждать?
— Предложения.
— Какого?
— Руки.
— Чьей?
— Моей.
— Ну.
— Что «ну»?
— Я жду.
— Чего?
— Предложения.
Ах, предложения?..
— Кэйлине, согласна ли ты выйти за меня замуж и быть со мною в болезни и здравии, богатстве и бедности, горе и радости?
Такой подлости с моей стороны принцесса не ожидала.
— Ранир, тебя сильно ударили по голове, ты не совсем здоров, пей вино и ложись спать, поговорим об этом позже, — как-то смущенно проговорила Недотрога и протянула мне теплое ароматное вино с травами.
Травы, видимо, были успокаивающими.
Потому что практически сразу я окунулся в сон.
Я проснулся от испуганного крика Недороги.
Тревожно вслушиваясь в ночную тишину дома, я не услышал ничего, что хоть отдаленно напоминало бы топот толп, мчащихся на помощь. Да и голоса ее я тоже больше не слышал.
Приснилось.
Хвала Светлым Богам, приснилось…
Я с трудом перевернулся на бок и попытался уснуть.
Бесполезно! Сон смелО, как первый снег осеним ветром, а сердце все сильнее сжималось стальным обручем беспокойства.
Я — идиот! Я знаю. Видимо у нас в Такассии это национальная черта. Но я сполз с кровати, кое-как натянул сапоги и тихонечко, по стеночке, поковылял в сторону покоев Недотроги. По крайней мере, утешал себя я, обратно мне ползти не придется — отнесут на руках. А может и там оставят…
Из покоев принцессы слышался приглушенный закрытой дверью голос Дамиана:
— Вот объясни, ну зачем тебе нужно было сегодня вмешиваться в наши дела с такассийцем?
В ответ раздалось женское мычание.
— Не можешь объяснить? Вот я о том же — не нужно было тебе это делать. И сегодня мне бы не пришлось форсировать ситуацию.
Снова мычание.
На дружеский разговор ситуация не походила.
Я пригляделся к щели между створками — дверь была закрыта на замок. Какое счастье, что из тщеславия я заставил себя натянуть сапоги. В выдолбленном каблуке одного из них хранился набор отмычек. Теперь главное как-нибудь снять эти, с учетом ранений, орудия пыток. Ну и чтобы замок не скрипел слишком сильно.
— Думаешь, тебя спасет твой Ранирчик? — продолжал подонок Дамиан. — Ну что ты, он же спит. Ты же сама ему дала усыпляющий чай.
Мычание.
— Да, но он-то об этом не знал. Он-то думал, что ты ему сама туда травки подсыпала. Видишь, как все удачно получилось? И поэтому, когда он обнаружит вместо тебя прощальную записку, ничуть не удивится.
Отчаянное мычание.
Мои руки тряслись от напряжения, но замок все же поддался. С бесконечно тихим щелчком.
— Ты думаешь, он будет тебя искать? Девочка, ты всерьез полагаешь, что будешь интересовать чистоплюя Миранира после того, как я тебя поимею, да еще и беременная в придачу? А мы же сделаем для этого всё, что в наших силах?
И опять за меня все решили наперед. Да что же делать со всеми этими знатоками?
Никогда не думал, что найду какие-то достоинства у Нидарии, но сейчас я был готов расцеловать Сушеную Жабу за ее образцовое домохозяйство: дверь, приоткрываясь, даже не скрипнула. От представившегося моему взору зрелища я остолбенел. Недотрога лежала на кровати. Ее руки были привязаны к изголовью. Во рту был кляп. То, что некогда являлось ее ночной сорочкой, было практически изрезано на ленточки. Одетый в одни подштанники Дамиан, поймал рукой брыкающуюся ногу принцессы, подхватил полотнище ножом, и в одеянии появилась новая ленточка. Дамиан знал толк в удовольствиях. Потому что от вида более чем полураздетой Кэйли мой мозг на какой-то момент отключился.
Но, к счастью, мычание Недотроги вернуло меня к реальности.
— Предупреждал же тебя — не дергайся. Я могу тебя порезать. Ты думаешь, — продолжал свой якобы диалог вентарский ублюдок, — за тебя вступится мать? Не переживай на этот счет. Она уже давно пыталась ко мне клеиться. Так что, полагаю, мы сможем урегулировать вопрос, так сказать… полюбовно.
Взгляд Недотроги скользнул в мою сторону, но не остановился. Молодец, девочка! Не заметить открытую дверь она не могла, значит, сознательно постаралась не выдать Дамиану мое появление.
К сожалению, в теперешнем состоянии боец из меня был никакой. Следовательно, у меня будет только один удар, и нужно найти, чем его нанести… Неподалеку от входа на бюро стоял тяжелый подсвечник. Пожалуй, то, что надо. Но мне было жизненно необходимо, чтобы Кэйли на какое-то время отвлекла внимание принца — я и так-то двигался с трудом, а двигаться бесшумно для меня сейчас вообще было непосильной задачей.
— Последний раз тебе предлагаю это выпить. Так ты получишь хоть какое-то удовольствие, — Дамиан протянул своей пленнице бокал с напитком. Та на мгновение замерла, а потом неуверенно кивнула. Умница!
Когда вентарец снял кляп и поднес к ее лицу питье, принцесса резко мотнула головой, выбивая бокал из его рук.
— Принц, вы не в себе, — охрипший, непослушный голос свел на нет негодующую интонацию принцессы.
— Это не важно. Важно, что сейчас я буду в тебе, — хмыкнул Дамиан, приподнимаясь и наклоняясь, чтобы стянуть единственный предмет своей одежды.
Размечтался, гаденыш! Я не столько ударил, сколько уронил подсвечник ему на голову. С размаху. К счастью, не промахнулся.
Поверженный вентарец без чувств рухнул к моим ногам.
Первый приятный момент за весь день.
Не считая обнаруженной в книжке записи.
И нынешней одежды Недотроги, которая скорее обнажала свою обладательницу обнажала, чем наоборот.
Хотя я ее в менее одетом варианте видел.
Правда, во сне.
Я не удержался и чмокнул Кэйли в полуобнаженную грудь. Разумеется, до того, как развязал. После чего проявил чудеса самообладания и вернулся к связыванию Дамиана, мужественно не замечая факта ее переодеваний.
— Как ты здесь оказался? — Голос Недотроги все еще отказывался ей слушаться.
— У некоторых есть дурацкая привычка шляться по чужим снам.
— Уж кто бы говорил, — возмутилась в ответ Кэйли.
— А с этого момента поподробнее…
— Ну, в смысле, у тебя тоже полно вредных привычек…
— Вот только не надо юлить! — не поверли ей я. — И как тебя угораздило вляпаться в такую… неприятность?
— Кто бы говорил, — повторилась Кэйли.
— Ну, мне для того, чтобы вляпаться в неприятности, нужно их долго искать. А к тебе они на дом являются…
Я закончил с Дамианом и поковылял в сторону двери.
— Наверное, теперь уже бояться больше некого… — неуверенно пробормотала принцесса.
— Угу, — согласился я, закрывая дверь на ключ, и напрягся из последних сил, придвигая к ней бюро.
— Ты что, собираешься здесь остаться? — я бы стал утверждать, чего в голосе девушки было больше: возмущения или облегчения.
— Вообще-то теперь, после того как я спас тебя из лап негодяя, ты как порядочная принцесса в любом случае обязана выйти за меня замуж. К тому же, — я завалился на ее кровать и похлопал ладошкой рядом с собой, — я сейчас ни на что не способен. Даже если мне к горлу нож приставить.
Недотрога, которая стала укладываться рядом, фыркнула:
— То есть обычно, когда к твоему горлу приставляют нож, ты возбуждаешься?
— Кэй, не тереби без нужды мое воображение. Я могу и передумать.
Принцесса прониклась серьезностью ситуации и замолчала. Я подтянул ее спиной к себе, погружаясь лицом в шелковистые волосы.
Уже на границе между сном и явью я почувствовал, как Кэйли поцеловала мою ладонь и чуть слышно прошептала: