И он протянул руку.
Палач в раздражении сжимал и разжимал кулаки.
– Впрочем, мне ваше согласие и не нужно, – убрал свою руку Бокштейн. – Я пообещал, я это сделаю.
– У тебя не получится.
– Ну, почему же? – Бокштейн был спокоен. Как обычно. – Всегда есть у кого подслушать, как вас зовут. Есть соседи, есть друзья, есть в конце концов полиция. До встречи, любезный. А церковь себе приглядывайте, не забывайте. Скоро вам понадобится высота.
– Я ее спас, чтобы жениться, – как заведенный повторил палач.
– Ну что ж, у каждого свои обязательства. – Вадим кивнул Тане с Андрюхой. – А нам пора. Тоже, знаете ли, обещали вернуться вовремя.
Он подхватил Василевского под свободный локоть и поволок прочь с площадки.
– Идем, не оглядываемся, говорим о своем, – посоветовал гений девятого «А».
– Погодка сегодня ничего, – неубедительно затянул Андрюха и тут же сбился с предложенной темы. – Зачем привидению жена?
– Чтобы блины пекла и цепи смазывала, – рявкнул Вадим. – Не тупи! Шевели ногами.
– Не могу. Мне Танька что-то отбила.
– Радуйся, что отбила. Значит, живой.
Они доковыляли до лестницы, скатились по ней вниз, при этом воротина двери была гостеприимно распахнута. Из Верхнего города их согласны были выпустить без лишних условий. Оказавшись на площади с Колодцем, они перевели дух.
– Что с тобой было-то? – привалился к стене Андрюха. Он с трудом выпрямился.
Таня озиралась, словно все еще ждала, что новоявленный жених погонится за ней.
– Сама не знаю, – настроилась она плакать, но Бокштейн строго взял ее за руку, не давая расслабиться.
– Только по-быстрому. – Он пристально посмотрел ей в глаза.
– Он мне все-все мои несдержанные обещания продемонстрировал. Как я обещала хорошо учиться, как убраться собиралась, как клялась не врать и не обижать маму. Обещаний было столько, – она схватилась за голову. – До школьных обещаний мы не дошли, домашних дел хватило. Я когда все это увидела, мне самой умереть захотелось. А этот в красном сказал, что меня казнят за то, что я так редко держу слово. Но он может меня спасти.
– Ага, тут-то он с предложением и подкатил, – догадался Вадим.
– Меня уже на помост вывели, а там такая штука стояла, вроде рамки. Я как увидела…
– Ладно, обойдемся без лирики, – поморщился Бокштейн, угадав по описанию, что одноклассницу пугали банальной гильотиной. – Бежим, если не хотим записать на свой счет еще одно невыполненное обещание. Только ничему не удивляйся! У нас сейчас вроде осадного положения.
– Почему? – Таня все-таки заплакала.
– Потому что ты не одна такая необязательная. Нашлись и другие несознательные граждане.
– А как вы общались? – встрял в их милую беседу Андрюха.
– С кем? – посмотрев на него, Ким сразу успокоилась.
– Ну… с этим, с палачом? Вот он предложил тебе стать его женой, вот ты согласилась – и вы должны были познакомиться. Прежде чем свою Дюймовочку в подземелье тащить, Крот должен был сказать, что его зовут Крот.
Ким шмыгнула носом. Ребята с любопытством посмотрели на нее. Она потянула руку, чтобы почесать нос, и остановилась.
– Это не ответ, – подогнал одноклассницу Андрюха.
– Ты ему свое имя назвала? – решил подойти к этому вопросу с другой стороны Вадим.
– Он сказал… – Таня всхлипнула. – Он сказал…
Вадим с Андрюхой напряглись, предположив самое худшее.
– Он с тобой что-то сделал? – округлил глаза Василевский.
– Он просил называть его Волчонок, – быстро выдохнула Таня.
– Так… – Андрюха оттолкнулся от стены. – Я этого Волчонка заставлю спрыгнуть не с Олевисте, а с Останкинской башни.
Около гостиницы они были ровно в десять. Маргариты Викторовны видно не было, что было всем на руку. Им еще не хватало с учительницей разбираться. Ленка стояла в арке одна, потерянная и одинокая. Около церкви урчал мотором микроавтобус. Около него улыбался своей фирменной ухмылкой с ямочками на щеках Эдик.
– Добрый день! – бодро приветствовал всех Вадим.
Андрюха кинулся к призраку. Машина дрогнула от столкновения с инородным телом – Эдик неуловимым движением в последний момент успел отойти в сторону, Василевский не сориентировался и врезался в дверь микроавтобуса.
– Улыбайся, улыбайся, – прошипел Василевский, потирая ушибленное плечо. – Я тебе потом эту улыбку, знаешь, куда засуну?
– Здравствуйте, дорогие мои! – выплыла из автобуса Марина. – Все собрались?
Не давая Ленке ответить, Андрей с Вадимом хором крикнули:
– Все!
– У нас только кое-кто должен душ принять и переодеться, – вставил Бокштейн, – а то ее всю ночь кошмары мучили, и она лунатиком по крышам бегала.
– Мы можем подождать, – разрешила Марина.
Вадим выразительно посмотрел на Таню:
– Давай по-быстрому.
Голубева с Ким скрылись в арке двора.
– Что, думал, твоя возьмет? – прошипел Андрей, заметив, каким взглядом Эдик провожает Ким. – Русские своих на войне не бросают. Мы и остальных вытащим, даже не сомневайся. Хочешь, я тебе это пообещаю?
– Не надо. Кое у кого уже достаточно своих обещаний. Как бы потом тебя не понадобилось спасать.
– Не переживай! Одно запланированное дело через пару лет у меня уже есть.
– Вы обманули палача.
– А нечего на наших девчонок зариться. Самим не хватает. В моем районе за такое морду бьют.
– Посмотрим, как ты выполнишь свое обещание и женишься на ней. – На лицо Эдика вернулась улыбка.
– Думаешь, мне слабо? – снова стал заводиться Василевский. – Это тебе слабо сдержать подобное обещание.
Улыбка на лице Эдика застыла.
– Мне не слабо, – пробормотал он. – Я сделаю обещанное.
– Наток верни, пока мы не пришли и всем вашим духам руки-ноги не поотрывали, – ближе придвинулся к привидению Андрюха.
– Выполнят обещание, сами вернутся, – в тон ему прошептал Эдик и пошел к машине. – Они пообещали помочь Хэл. А ей сейчас очень нужна помощь.
Вадим вовремя перехватил Андрюху за рукав, когда тот снова попытался налететь на Эдика.
– Остынь, – прошептал он. – На него бесполезно напрыгивать.
– Не понимаю, как у него это получается! Он же совсем как человек!
– Есть такое мнение, что человек не умирает, пока не выполнит своего предназначения.
– О! Тогда я буду жить вечно, – обрадовался Андрюха. – Пока не женюсь на Ким.
– Да, но при этом всю жизнь придется мучиться. А пока следи, чтобы Танька далеко от тебя не отходила, остальное, мне кажется, неважно.
Андрюха солидно покачал головой и тут, словно впервые увидев, во все глаза уставился на церковную стену с большими квадратными часами. Под ними была небольшая дверь, в которую регулярно входили и выходили люди. Пробормотав себе под нос: «О! Это идея!», он следом за худым мужчиной проник под высокие своды храма. Когда девчонки вышли из гостиницы, Василевский со скучающим видом уже топтался около машины.
В автобусе Лена с Таней сидели рядом, переглядывались с видом заговорщиков, словно там, у себя в номере, они о чем-то сговорились и теперь таинственно сверкали глазами в сторону мальчишек. Или они уже успели обсудить свадебный наряд невесты? Андрюха сосредоточенно смотрел в окно. Его больше интересовало ближайшее будущее, чем туманные события грядущих лет.
– Монастырь Святой Биргитты в Пириту имеет древнюю историю, – сладкоречиво вещала Марина.
Она не задала ни единого вопроса, ее не взволновало, что группа уменьшилась наполовину. Экскурсовод честно выполняла свою работу, погружая приезжих в мистический мир таинственной Эстонии.
– В Пириту тоже без колдовства и любви не обошлось. – Марина с таинственным видом смотрела в окно. – От монастыря сейчас остались одни развалины – величественные стены, лабиринты подземелий, остовы домов, в голые глазницы окон видно хмурое прибалтийское небо. А началось все в пятнадцатом веке, когда на Таллин напали литовцы. Город вот-вот должен был пасть. Среди рыцарей был Удо, сын языческого князя. Однажды к ним в плен попали монахини монастыря Святого Михаила, среди которых была красавица Мехтгильда. Удо влюбился в Мехтгильду и предложил ей стать его женой, но она отказалась выходить замуж за язычника, хотя Удо ей очень понравился. Датчане прогнали литовцев прочь, но Мехтгильда частенько вздыхала по красивому княжичу. Удо тоже вспоминал о своей несостоявшейся невесте. Однажды с верными людьми он проник в город в надежде похитить красавицу, но был пойман и посажен в тюрьму. К тому времени монастырь Святой Биргитты был только построен, и Мехтгильда стала одной из первых его послушниц. Удо много лет прожил в тюрьме, но однажды решился на отчаянный поступок – много ночей он работал, пока не прорыл подземный ход длиной в милю под морем к монастырю. Встреча двух влюбленных состоялась, но Мехтгильда снова отказалась бежать с язычником. Тогда Удо отправился на родину, где проводил время в постоянных военных походах. С боями он вновь подступил к стенам Таллина, где в одном из сражений был тяжело ранен. Его выходили монахи Доминиканского монастыря, и Удо остался у них, принял постриг, а в конце жизни стал настоятелем этого монастыря. Однажды колокола монастыря Святой Биргитты возвестили, что его возлюбленная Мехтгильда умерла. Через несколько дней от тоски скончался и Удо.
– Что-то они тут все умирают, – недовольно пробормотал Андрюха.
– Раз долги отданы, можно и умереть, – философски изрек Эдик.
– Я и смотрю, что с долгами у вас тут все в порядке, – не смог умолчать Василевский.
– Не все, – тут же вступила в разговор Марина. – Был у нас случай, когда за долги не смогли похоронить человека.
– Как это? – с интересом подался вперед Вадим.
– В начале девятнадцатого века жил некий герцог Карл Евгений де Круа, родился он в Нидерландах. Живя в Таллине, он успел наделать массу долгов. И внезапно умер. Рассерженные кредиторы стали требовать с его родственников долги, но те не спешили расплачиваться за беспутного герцога. Тогда было решено не предавать тело Евгения земле, пока деньги не будут возвращены. Гроб с телом стоял в церкви Нигулисте. Со временем тело мумифицировалось, и сторож приспособился показывать такую диковинку за деньги.
– Деньги, значит? – очнулся от своих мыслей Вадим. – А что у вас еще связано с деньгами?
Эдик оторвал взгляд от затоптанного пола автобуса и уставился на него.
– О! Про деньги у нас есть еще одна замечательная легенда, – оживилась Марина. – Колесный Колодец помните?
– Как не помнить? – грустно усмехнулся Андрюха и потер поясницу.
– На этой же улице есть дом, одно окно которого заложено камнями, а само окно нарисовано поверх побелки.
Василевский сел ровнее.
– Когда-то в этом доме жил юноша, который промотал все свои деньги на постоянных кутежах. От безысходности он уже решил покончить с собой, как вдруг в дверь его дома постучал незнакомец и попросил на одну ночь сдать ему верхний этаж дома для вечеринки. За услугу было предложено столько денег, что юноша, не раздумывая, согласился. С вечера к дому стали съезжаться дорогие экипажи, из которых выходили богато одетые кавалеры и барышни, из комнат доносилась громкая музыка. Шум стоял такой, словно танцевала тысяча гостей. Как только пропели первые петухи, все стихло, гости и кареты исчезли, словно их и не было. Юноша поднялся наверх и увидел посреди зала мешок с золотыми монетами. У него на глазах золото стало превращаться в уголь. Поняв, что гостями его дома стали черти и ведьмы, юноша бежал из этого дома, и больше его никто не видел. Жители улицы, чтобы скрыть тайну о празднике черта (а поговаривают, что он там свадьбу отмечал), решили заложить окно злополучной комнаты камнем, чтобы больше никто ниоткуда не мог туда попасть.
Андрюха еле дождался окончания истории, чтобы задать вопрос, но вдруг встретил внимательный взгляд Вадима.
– А не тот ли это дом, что находится прямо напротив Колодца?
– Тот, – за его спиной ответил Эдик.
– Я там был, – зашептал Василевский, склонившись к Бокштейну. – Из окна этого дома я увидел Таньку.
– Свадьба у черта? – В задумчивости Вадим покусывал губы. – Нас ведь приглашали.
– Но теперь никакой свадьбы не будет!
– Не узнаем имя – будет. Ты не расслабляйся. Приглашения наверняка уже разосланы.
Андрюха сунул руку в карман.
– Ничего, и на черта управу найдем, – мрачно хмыкнул он.
Они посмотрели на Эдика. Тот делал вид, что их разговор его не касается.
Развалины монастыря возвышались над дорогой. Скелет былого величия. Стены, треугольник фасада, облизанные временем глазницы окон. В высокую арку центрального входа просматривалась дальняя стена с ажурным украшением над окнами. Пол, засыпанный гранитной крошкой. Улица врывалась в голое пространство церкви, отзывалась далекими звуками машин, криками ворон, лаем собак. Казалось, что каждый шаг должен отдаваться гулким эхом. Но ни потолка, ни крыши здесь не было, поэтому звуки улетали в пасмурное небо, тонули в низких тучах.
Девятиклассники пересекли площадку, поднялись по ступенькам в том месте, где когда-то был церковный придел с царскими вратами.
Эдик как приклеенный следовал по пятам за Андрюхой и Вадимом. Таня с Леной замыкали шествие.
– А где подземный ход? – огляделся Бокштейн.
– Конечно, он был прорыт не прямо в церкви, – оживилась Марина. До этого она шла, опустив голову, явно о чем-то задумавшись. – Обратите внимание, здесь было много каменных построек с подвалами, и если Удо еще мог рыть под землей, то вряд ли ему удалось бы пробить камень. Выход, скорее всего, был прорыт ближе к морю. Хотя многие ученые считают, что это всего лишь легенда, никакого хода нет и не было.
– Море? – Вадим пошел мерить шагами периметр церкви. Девчонки выглянули через боковой проход на монастырский двор, который сейчас представлял собой лабиринты подвальных стен, полузасыпанных землей.
– «Нет, положительно, искусство измельчало», – вздохнул Андрюха, изучив унылый пейзаж.
– Сейчас не время для стихов. Надо кое-что найти, – толкнул приятеля в бок Вадим, спрыгивая в одно из подземелий. – Скажи Ленке, чтобы она отвлекала нашего призрака.
Вадим скользнул вдоль каменной кладки, наклонился под низким арочным перекрытием, выбрался на поверхность, нырнул в следующую дыру в земле. Андрюха расправил плечи и повернулся к Эдику. Тот внимательно следил, что делает Бокштейн.
– Что смотришь? – пошел на него Василевский.
– Вы не там ищете, – холодно отозвался Эдик.
– А ты, значит, все знаешь?
– Пойдем, я покажу, – поманил за собой Эдик.
Андрюха глянул на лазающего по развалинам математика.
– Далеко? – повел он подбородком.
– Около реки.
Легко перепрыгивая с одной полуразвалившейся стены на другую, Эдик добрался до крайнего подвала, выпрямился, глядя через сетчатый забор.
– Вон там деревья, видишь, склонились? – стал он показывать рукой. – Там был выход из лаза. А если пройти в сторону моря…
Договорить он не успел. Андрюха перемахнул разделявший их провал, сильно толкнул Эдика в плечо и тут же перехватил его за куртку, не давая упасть.
– Быстро говори, где Натки? – зашептал он, склоняясь к равнодушно болтающемуся в его руке призраку.
– Около Харьюрских ворот, – спокойно ответил он, словно и не висел по чьей-то воле в воздухе, норовя вот-вот свалиться с двухметровой высоты. – Я сразу предложил вам сходить туда. Помогите им…
– Я тебе на тот свет отправиться помогу! – воскликнул Андрюха, доставая из кармана небольшую круглую белую коробочку. Движением большого пальца он сдернул с нее крышку и высыпал содержимое на своего пленника. Зеленоватые комочки ударились о грудь Эдика, ссыпались в прошлогоднюю траву и сухие кусты шиповника.
– Проклятье! – прошептал Эдик.
И вдруг исчез. Андрюха, балансирующий на узкой стене, потерял равновесие и головой вперед полетел в колючки шиповника, успев перед этим только коротко вскрикнуть. Над развалинами мелькнули его ботинки.
– Что же так неосторожно! – всплеснула руками Марина.
Из-за кирпичной кладки слышался треск ломаемых кустов и громкие проклятья. Девчонки, заверещав, бросились на выручку. Вадим высунул голову из очередного лабиринта.
– Дьявол! Проклятые развалины, – орал Андрюха. – Этот город давно надо было сравнять с землей! – выл он, пытаясь подняться. – Ненавижу! Чтобы я еще когда-нибудь…
– Конечно, мы с удовольствием сюда приедем вновь. – Голос Бокштейна заставил Андрюху замолчать. Не хватало посеять еще одно обещание. Хоть и такое эмоциональное. – Что он тебе сказал?
– Он показал, где подземный ход.
– А чего исчез?
– Крестной силы испугался.
– Чего?
Андрюха перестал бороться с действительностью, без сил развалился на поломанных кустах и поднял руку с белой коробочкой.
– Ладан. Я его посыпал ладаном.
– Странный выбор. – Вадим крутил в руках брошенную в его сторону упаковку. – Он не моль и это не нафталин.
– Знаешь такое выражение «Как черт от ладана»? Я подумал, что должно подействовать.
– Лучше бы ты Северянина читал, а не думал.
– Так ведь он исчез.
– Сидит где-нибудь за углом и хохочет в голос. Где ты эту гадость достал? – Бокштейн понюхал резко пахнущую коробочку и забросил ее в кусты.
– Где надо, там и достал. Нас ждут около Харьюрских ворот.