— Вас приняли в виде исключения?
— Да, именно так. Но только не потому, что я пинк, или, вернее, не только из-за этого, а благодаря Баньши. Перед смертью он вручил мне письмо с просьбой передать весточку, если таковая возможность будет. Долгие годы я хранил его и, попав в Плезню, разыскал адресата. Им оказался старинный друг доктора, который в то время был уже профессором медицины и ректором университета. Я окончил университет, а потом еще на долгое время задержался в Старом Свете, совершенствуя свои знания и проводя научные изыскания. Получил профессорское звание. Четыре года назад, когда я понял, что теперь обладаю достаточными знаниями и что процесс обучения может быть бесконечным, так как нет предела совершенству, я вернулся на родину, чтобы принести пользу своему народу.
— И вы построили этот госпиталь?
— Не сам, средства изыскал совет племени, но в принципе это так. Это не просто госпиталь. Это своего рода наш медицинский университет, где я делюсь своими знаниями с юношами и девушками, готовыми связать с медициной свою жизнь. Здесь же находится моя лаборатория, я состою в активной переписке с моими коллегами в столице Рустинии. Правда, корреспонденция идет слишком долго, но это все же лучше изоляции. За прошедшие годы я успел добиться многого. Без ложной скромности должен вам заявить, что стараниями нашего госпиталя удалось спасти уже не одну сотню жизней. Сюда направляют больных со всех родов, если шаманы сомневаются в своих возможностях. Это заслуга Высокой Горы. Он за годы моего отсутствия взял много власти в племени и способен спросить с нерадивого. Сегодня шаманы все еще занимают основную нишу в оказании медицинской помощи, но еще пара лет — и мои ученики их значительно потеснят.
— Кстати, нам очень неприятно, что мы выжили ваших подопечных, как и сестер милосердия. Может, уже пора им вернуться в свое помещение? — смущенно закинул пробный камень Сергей.
— Пока нет. Высокая Гора еще не решил, как стоит поступить с вами.
— А как же Хват?
— Он отправился в гости к своей новой родне, и там они присмотрят за ним. Не стоит так реагировать. До сегодняшнего дня все происходящее в землях куроки было только слухами, а вы многое уже знаете доподлинно. Мы же заинтересованы пока хранить все в тайне. Вряд ли белые отнесутся с пониманием к происходящему здесь, и король Рустинии, несмотря на свой прозорливый ум, вовсе не исключение. К сожалению, никто не заинтересован в сохранении племен. Одни хотят нас истребить, другие — растворить в себе, но никому не нужны сильные и свободные племена пинков.
— Но если это так, на что же вы рассчитываете? Неужели вы думаете, что как только белые увидят ваши достижения, то с распростертыми объятиями примут вас как союзников?
— Не все белые, а только Рустиния.
— Я, конечно, несведущ в вопросах политики, но сдается мне, что это утопия.
Сергей даже поднялся с койки и начал прохаживаться, ему казалось, что так мысль будет работать лучше. Опять же, его деятельная натура не позволяла сидеть без дела. Разумеется, с выдержкой у него все было в порядке, и он мог долгое время находиться без движения во время охоты или в боевой обстановке, но это другое.
Видя, что разговор завернул куда-то не туда и, потеряв интерес к беседе, Ануш вышел из комнаты. Вопросы, касающиеся непосредственно их самих, больше не затрагиваются, а все эти рассуждения ему были неинтересны. Для себя он уже решил, что не расстанется с Сергеем, куда бы он ни двинул. Захочет поставить хутор — хорошо. Нет — значит, будет его сопровождать. За последний год они успели настолько сблизиться, что Бартова уже не представлял, как оно будет без друзей. Вот бы еще и Хват, или как его там, Лукан Губачек, решил остаться с ними.
Ну и самое главное. Ничего еще не закончилось. Подлечатся, и придется возвращаться в подразделение шевронов, дослуживать оставшийся срок. Кстати, теперь их служба закончится уже не в середине весны, а в самом ее конце. Им ведь никто не засчитает в срок службы то время, что они находятся на излечении. Вот отслужат, получат на руки бумаги, а тогда уж и о будущем можно думать. Или вот об этой бредятине, по поводу куроки.
Проводив взглядом выходящего из комнаты Ануша, Сергей непроизвольно направился к окну, у которого располагалась койка парня. Разумеется, беседа должна быть ему неинтересна, но, с другой стороны, он всегда с удовольствием слушал разные байки. Что поделать, с развлечениями тут не очень, а вездесущий и неунывающий Хват сейчас в отъезде. Так что поведение друга Варакину показалось странным.
Однако едва он взглянул в окно, как все встало на свои места. За их домом персонал госпиталя установил столбы с натянутыми бельевыми веревками. Сейчас там находилась Синяя Птица, молодая пинкянка довольно миловидной наружности. Она трудилась сестрой милосердия в госпитале, была очень заботливой, обладала невероятно легкой рукой, способной абсолютно безболезненно отделить от ран присохшие бинты. А еще она имела невероятный дар вызывать румянец на загорелом и задубевшем лице Ануша.
Сергей даже не знал, радоваться за друга или начинать беспокоиться. Парень сильно робел в ее присутствии, но с маниакальным упорством каждый раз искал встречи с девушкой. Правда, при ней он все больше молчал, пыхтел, боролся с не желающим шевелиться языком, но это не мешало ему каждый раз наступать на одни и те же грабли.
Девушка, в противоположность ему, щебетала без умолку, вгоняя его в смущение и, судя по всему, получая от этого удовольствие. Можно было бы подумать, что он ей безразличен и она просто над ним издевается, если бы не одно «но» — она слишком часто исполняла обязанности по развешиванию белья. Да что там, Сергей уж и забыл, когда какая-нибудь другая сестра занималась этим.
С другой стороны, как уже говорилось, с развлечениями здесь было не очень, и она могла таким образом просто разнообразить свой быт. Впрочем, Сергей не раз и не два наблюдал бросаемые ею украдкой взгляды в их сторону, пока Ануш не видит. Как только молодой человек оборачивался к ней, девушку словно подменяли, и она становилась хотя все такой же милой, но равнодушной.
Ничего страшного, обычные молодые люди со всеми полагающимися им тараканами. Но здесь имелась одна закавыка — Сарка, дочь хуторянина Кафки, из-за которой Ануш убил человека и угодил под суд. Молодой Бартова — натура цельная и на подлости неспособен по определению. Совершив такое ради девушки, дав тем самым понять, насколько она ему дорога, он не мог вот так запросто отвернуться от нее. Разумеется, при условии, что он ей не безразличен.
Сергей уж начал не на шутку волноваться за Ануша. А ну как, не найдя выхода, он совершит какую глупость. Парень, похоже, крепко влип. Если Сарку можно было отнести к влюбленности и пылкости молодости, то Синяя Птица — это уже было нечто иное. Это был осознанный выбор сильно повзрослевшего и заматеревшего за последние полтора года человека.
Надо бы поговорить с парнем и вправить мозги. В конце концов он ведь не сделает ничего плохого. Его и Сарку не связывает ничего, кроме безвинных свиданий на ярмарке, никаких обещаний друг другу они не давали. Она вольна, так же как и он. А насчет дочери хуторянина Сергей ничуть не обманывался, она спала и видела себя в подвенечном платье, боясь остаться в девах. Так что Ануш для нее был возможностью, а не большой любовью. Ну Сергей на это очень рассчитывал. Уж больно приятно было наблюдать за молодыми рустинцем и пинкянкой.
— Отчего вы решили, что это утопия? — возвращая Сергея к разговору, поинтересовался оставшийся сидеть на койке Хитрый Змей.
— Потому что договариваются с сильным, а не с культурным, — отворачиваясь от окна и переводя взгляд на профессора, ответил Сергей. — Я могу допустить, что, учитывая ваше стремление к изменению уклада жизни, для куроки сделают исключение. Ну там снизят процентную ставку по займу или еще что, но вас постигнет судьба других племен. Вас ждет расселение и постепенное орустинивание.
— С некоторых пор я и Высокая Гора пришли к тому же мнению. Мы подумываем о создании армии.
— Смеетесь? Признаться, я раньше даже не подозревал, насколько дорого стоит снаряжение и содержание солдата. Но сложилось так, что я был вынужден заняться собственной экипировкой, и она обошлась мне в двести крон. Допустим, у меня не совсем обычная экипировка, но в ваших условиях, когда дорог каждый мужчина, не думаю, что она должна быть хуже. А теперь представьте себе полк, к примеру, из тысячи бойцов. Без учета содержания, без трат на необходимое обучение, без накопления боеприпасов, а их понадобится очень много. И это на примере драгун, без каких-либо средств усиления, а без артиллерии в нынешних условиях попросту не обойтись. Где вы на все это будете брать средства?
— Каждый наш воин…
— Послушайте, профессор, я ведь не учу вас, как нужно лечить мои раны. Каждый воин… Чего стоит каждый пинкский воин, прекрасно показала застава Паюла. Слышали о такой? Понимаю, вопрос риторический. А вот вам не риторика, а факты. За год с небольшим существования заставы погибло двадцать пять человек. А скольких потеряли арачи? Или вы считаете, что они менее подготовлены, чем ваши воины? Не разочаровывайте меня, профессор, гордость за свое племя — это прекрасно, но способности пинкских воинов в принципе сопоставимы.
— А если посмотреть на этот вопрос с другой стороны? Если посчитать, сколько потеряли рустинцы в общем за этот год? Потери получаются сопоставимыми. Причем при двух захватах ваших застав арачи вовсе не потеряли ни одного человека.
— Угу. Ну что ж, давайте взглянем на это с другой стороны. Сколько было сожжено валийских фортов? Один. И то только после того, как они расслабились и начали нести службу из рук вон плохо. Сколько сил было задействовано для выставления застав и фортов на враждебной территории при постоянной угрозе нападения? Ничтожно мало. Будь там хотя бы по сотне бойцов — и у арачей вообще не было бы шансов добиться хоть каких-нибудь успехов. Кстати, рустинцы потеряли больше не из-за того, что худшие солдаты, а потому что там и солдат-то не было, только сборище отребья.
— Отчего же тогда рустинские власти не поступили, как валийцы?
— Спросите что полегче. Я уже больше года стараюсь понять происходящее и не нахожу ответа. Все сделано так, словно нас не знали, куда деть, и отправили на убой. Те же валийские форты имеют по две полевые пушки и строевых солдат. Их никто не обязывал патрулировать территорию, как нас. Они только прочесывали окрестности, но это для обеспечения собственной безопасности. И потом, наши опорные пункты вполне справлялись с главной задачей — предоставлением безопасных ночных стоянок. Все это для меня темный лес. — Сергей даже развел руками, чтобы показать свое недоумение по данному вопросу. — Но несмотря на это, мы выстояли. Я не случайно упомянул, что гарнизон Паюлы изначально включал в себя в основном осужденных военных. Из пинков получатся прекрасные бойцы, ни храбрости, ни ловкости им не занимать. Но если в чистом поле сойдутся сотня драгун и три сотни пинкских воинов, я смело поставлю на первых. Вы можете биться только партизанскими методами, а так еще ни одна война выиграна не была. Вы способны укусить, и очень больно, но не в состоянии предотвратить вторжение на свои земли и защитить свои дома. Разумеется, если белые захотят получить ваши земли.
Сергей вновь опустился на свою койку и задумался. Молчал и Хитрый Змей, погрузившийся в свои думы. Конечно, проще простого заявить о намерении создать армию, но армия не сборище разношерстно вооруженных мужчин, пусть и хороших бойцов. Это если просто позабыть о том, что от семей оторвутся кормильцы. Пусть у куроки в этом плане дела обстоят куда лучше, чем у других племен, все же оседлый образ жизни, ремесла, земледелие и скотоводство позволяют организовать более сбалансированную жизнь. Но это все равно не будет армией.
— Вы способны только критиковать или можете предложить что-то конкретное? — поинтересовался Хитрый Змей.
Это не праздное любопытство, вопрос и впрямь животрепещущий. Впрочем, может ли быть иначе для человека, бросившего вполне состоявшуюся жизнь в столице Рустинии и вернувшегося к своему народу, чтобы быть ему полезным и совместными усилиями вырвать для него будущее.
— Я не семи пядей во лбу. Будь так, я сейчас находился бы в другом месте. На мой взгляд, у куроки есть только один путь — переговоры с Рустинией. Иной будет кровавым и бесполезным. В тот день, когда короли Рустинии или Валенсии решат, что им нужны ваши земли, у вас их отберут. Вы неспособны противостоять армии, только нападать из-за угла. Агония, которая, несомненно, будет стоить большой крови. Однако это ничего не изменит. Результат один. Рустинцы же, по меньшей мере, не собираются уничтожать вас физически или загонять в бесплодные земли резерваций, где вы постепенно вымрете.
— Не думаю, что рустинский король будет против бескровного присоединения наших территорий. К тому же мы сможем склонить к подобному решению остальные племена.
— И многих вы уже склонили? Вам придется воевать, чтобы заставить других подчиниться. Во всяком случае, с большинством из них. Вы готовы сражаться с теми, кто, по сути, является вашими соплеменниками, ведь у вас одни корни?
— А отчего ты так заинтересован в нашей судьбе, Верная Рука?
Вопрос прозвучал совершенно неожиданно. Они с профессором настолько увлеклись беседой, что даже не заметили появления еще одного человека. Не сказать, что они были поражены, но некое удивление все же присутствовало, когда они разом посмотрели в сторону двери, где возвышался во весь свой могучий рост верховный вождь куроки.
— Я уже говорил, что в моем мире с племенами индейцев, очень похожими на вас во всех отношениях, поступили несправедливо. Всякий раз, когда я читал о тех событиях, мне хотелось им чем-нибудь помочь.
— Что же, здесь у тебя есть реальный шанс.
— Боюсь, что мечты так и остались мечтами. Я не представляю, чем могу быть полезен для куроки и пинков в целом. Все мои рассуждения гнедка ломаного не стоят, я обычный охотник-промысловик.
— Ну кое-какие твои знания вовсе не будут для нас лишними, — не согласился Высокая Гора, покачав головой. — Я имею в виду те, которые ушли вперед в сравнении с нашим миром.
— Они все поверхностны. Даже слишком.
— Но не те, что касаются военной стороны, — покачав головой, убежденно произнес вождь.
— Возможно, в некоторой степени. Да только для куроки эти знания бесполезны. Я уже говорил, что у вас нет шансов выстоять в открытом противостоянии.
— В любом случае мы будем пытаться. А если нужно, то и драться.
— Глупо было бы ожидать чего-то другого, — откидываясь на подушки и устраиваясь в полусидячем положении, согласился Сергей.
Выздоровление шло полным ходом, но он все же пока был довольно слаб, чтобы перегружать организм. Профессор утверждал, что ситуация будет меняться чуть ли не ежедневно, и Сергей верил ему. Он и сам замечал, что тело с каждым днем все больше крепнет, а усталость не так наваливается. Но сегодня он, похоже, перестарался. От долгих разговоров уже начинала побаливать голова.
— Верная Рука, ты говоришь, что человек не военный. Но если судить по твоим действиям, получается, что ваша тактика сильно отличается от тактики белых.
— Да, это так. В моем мире с распространением нарезного оружия и повышением скорострельности довольно быстро отказались от старой тактики, очень схожей с местной. Тому способствовали несколько кровавых войн.
— А не согласился бы ты взяться обучить наших воинов новой тактике? — Высокая Гора с надеждой взглянул на Сергея. — Нас слишком мало, чтобы мы могли позволить себе воевать так же, как это делают белые. Именно по этой причине нам остаются только партизанские методы, но так воевать не получится.
— Даже если предположить, что я смогу научить вас чему-то дельному, то это приведет к еще большей крови, а результат будет один.
— Но ты говорил, что тебе нравятся пинки.
— Этого я не говорил, Высокая Гора. Ты выдаешь желаемое за должное.