Между прочим, ответить я мог. Курсы самообороны для техников преподавали в Академии хорошо. Другой вопрос, что в случае моего «ответа» мне ведь могут и срок добавить. Убить не убью, но покалечу. Ту руку, что меня толкнула в спину, очень хотелось сломать, и желательно в нескольких местах.
В бригаде, где я работал, отношение тоже изменилось. Теперь меня ставили все время на загрузку металла в тележку. Только успевал засыпать одному, как подходил следующий. Омеги успевали передохнуть, пока ждали загрузку. Я же все время работал захватом, выуживая металлические элементы из кучи.
Мысль починить роботов нравилась мне все больше и больше. И после ужина я мыться не пошел, а вернулся. Посмотрел, что и как. В принципе, можно было что-то собрать. Если одного робота разобрать, то этих запчастей вполне хватит даже на два.
Только времени свободного не было. Но полмесяца изнуряющей работы я протянул. Ближе к выходным почувствовал, что уже не так устаю. Организм немного привык. Или я наловчился? И роботов все равно планировал отремонтировать.
С утра в выходной день запустил уборщика в спальню, а сам поспешил в цех. Разобрал первый механизм я быстро. И почти так же быстро смог починить одного из роботов. Там-то и делов было, что заменить вышедшие из строя детали на целые.
С третьим и четвертым роботами так все легко не получилось. Прежде всего, не хватало фотоэлементов. Допустим, я мог оставить одного робота на погрузке, включив ручное управление. Но для четвертого робота тоже не хватало деталей.
В результате, я снял все, что отвечало за движение у робота на погрузке, и обеспечил маневренность четвертого экземпляра. Двигался он не так шустро, но все равно быстрее людей. И после этого я поспешил в спальню. Время приближалось к ужину. Обед пришлось пропустить, но я спешил спрятать в кладовой уборщика.
На занятиях с психологом я снова настаивал, что был техником, а не шлюхой на звездолете. На глупых омег, что донимали меня своими высказываниями, я уже не жаловался. Толку-то?
А в первый день после выходного сам сообщил бригадиру, что успел починить роботов. Еще раз напомнил, что по образованию техник. Потом запустил все, что починил накануне.
Омеги в первые минуты растерялись. А когда через пару часов была готова дневная норма, то бригадир почему-то испугался. Надсмотрщиков за нами не было. Проверка сводилась к подсчету дневной нормы. Оттого бригадир и решил, что мы можем отдыхать остальную часть дня, не демонстрируя особого рвения. К чему делать больше нормы, если за это не похвалят? С такими доводами и я согласился.
Еще три дня мы работали, вернее, наблюдали за роботами, а потом сидели и отдыхали на чердаке цехового здания. Такой режим работы мне начал нравиться. Вот только у бригадира было другое мнение.
– Ларни, тебя на сортировку пластика переводят, – сообщил омега и отвел к новому бригадиру.
Новое поле деятельности я оглядел придирчиво. И сразу понял, что механизировать процесс не смогу. Не существовало роботов, что могли эту тупую работу выполнять. Хотя физически тяжело не было. По ленте конвейера двигался обычный городской мусор. Мне нужно было успеть выхватить пластиковые емкости и кинуть в бак, что стоял рядом. Работа простая. Хотя под вечер ноги устали. Да и провонял я весь этим мусором. Сам не понял, почему так впитал весь этот запах помойки.
Тут же вечером был одарен «комплиментами» от соседей по спальне. Между прочим, омеги за место по прессовке металла уже успели подраться. Это теперь стало самой желанной работой. Мне, естественно, никто спасибо за роботов не сказал.
Это они еще не поняли, что спальню я сам не убираю. Думаю, что сразу нашли бы для меня другое занятие.
В очередной выходной психолог вечером принюхался.
– Ларни, у тебя стал ощущаться запах? – подивился он.
– Я на сортировке мусора работаю.
– Нет. Это явно твой родной, омежий запах, – пояснил психолог.
– Наши имперские блокираторы не совсем убирают запах омеги. Это в большей степени ограничение сексуального желания.
– Тебе так было противно в борделе, что ты предпочел ничего не чувствовать? – сочувствующе посмотрел на меня психолог.
А я вцепился в стул, сжав его посильнее. Где взять силы, чтобы продолжать терпеть эту тупость? Меня, кажется, физическая работа так не напрягала, как эти омеги. Одни своей непонятной злостью, вторые непробиваемой тупостью.
Между прочим, цепляться ко мне стали все больше. Те, кто работал на конвейере, так и норовили швырнуть в меня какую-нибудь вонючую гадость. Это стало любимой забавой омег на сортировке.
На эти выпады я внимания не обращал. И вообще сдерживался, как мог. Но и моему терпению настал конец.
Поводом послужило то, что у меня украли мою уникальную обувь. Я и раньше краем уха слушал, как кто-то из омег рассуждал насчет этой обуви. Мол, наверное, удобно, когда весь день стоишь у конвейера.
И вот утром я своих ботинок у кровати не нашел. И замены тоже. Похоже, предполагалось, что пойду я на работу босиком. Отыскать того, кто позаимствовал мои вещи, труда не составило.
Старший омега одной из бригад как раз похвалялся, стоя у пищевого аппарата.
– Снял и быстро вернул мне, – негромко, но четко произнес я.
– Нет. Мне нравится, удобно, – ухмыльнулся омега.
У меня же все давно накипело и появился достойный повод. Терпеть двадцать пять лет эту каторгу я не смогу. Лучше сразу оборвать.
Сразу ударил наглеца по коленям. Повезло ему, что я был босиком, и кроме ушибов от падения омега увечий не получил. Я же, не теряя времени, щелкнул зажимами и стащил обувь.
И даже обуться успел до того момента, как зрители сообразили, что случилось. В армии эти омеги, естественно, никогда не служили. И слаженности в их действиях не было.
Они успели обсудить меня. Возмутиться и, наконец, принять решение, что «имперца нужно наказать». Я к тому моменту уже отодвинулся в угол между аппаратами, застегнул обувь, проверил фиксацию манжет комбинезона и готов был дать отпор.
Опять же омеги не учли, что нападать толпой глупо. Сами себе мешались. Два человека в таком варианте было бы оптимально. Но это дурачье предпочло напасть стаей.
Вот тут я перестал их жалеть. Показал все, чему меня учили в Академии. Отбивался и наносил удары, как по учебному фильму. Не сразу, но до омег стало доходить, что я все еще на ногах, а у них на полу валяется с десяток скулящих фигур.
Носы омегам я разбивал удачно, красочно и больно. Кровь практически сразу начинала течь. Мне тоже доставалось. Но я держался. Сам понимал, что если упаду, то уже не встану. А эти забьют на смерть.
Хотя один ощутимый удар в солнечное сплетение я получил. Пока хватал воздух, пропустил удар в лицо. В последний момент чуть увернулся, но по скуле мне сильно врезал мой первый бригадир.
Крик и шум вокруг поднялся неимоверный. Орали те омеги, которым я подправил носы. Орали те, кто просто боялся крови. Подначивали сторонние наблюдатели. Но хуже стало, когда кто-то притащил обломок стула. Пока я пытался отбиться от одного настырного омеги, второй меня ударил по ногам.
«Все. Теперь все», – решил я, когда упал.
========== Часть 16 ==========
«Все. Теперь все», – решил я, когда упал. Инстинктивно скрючился в позе эмбриона, обхватив голову руками. Хотя именно по голове меньше всего били. Отчего-то омеги предпочли пинать меня ногами по бокам и заднице. В общем, как я и говорил – никакого навыка рукопашного боя.
Оттого, когда появилась охрана и кто-то из администрации, я был в сознании. А потом еще и самостоятельно приподняться смог.
Тут же был устроен допрос по поводу происшествия. То, что я оказался зачинщиком, даже не удивило. Меня же первого и увели в камеру.
Ни врача, ни какой бы то ни было помощи мне не выделили. Сам я себя кое-как осмотрел. Синяков будет много. Кажется, ребро слева не то треснуло, не то сломано. При глубоком вдохе болит. Устал, конечно. Но, в целом, вполне ничего продержался в неравном бою.
Еще три дня я, можно сказать, отдыхал. Валялся целыми днями на койке. Радовался, что на работу не гонят. Стоять у конвейера я точно не смог бы.
А на четвертый день меня отвели в административный комплекс. Скандал, оказалось, вышел знатный. Я и не ожидал, что такой шум поднимется. Думал, замнут по-тихому. Но, похоже, информация ушла за стены заведения.
Вместе с юристом, что должен был расследовать инцидент, прибыл корреспондент.
– Скажите, Ларни, как вам удалось побить шестнадцать омег? – выкрикивал он откуда-то из коридора. Ко мне корреспондента не допустили, а омеге явно хотелось получить сенсацию. – Имперские омеги выносливее и сильнее федеральных? Вы проходили специальный курс обучения? – пытался получить ответы ушлый омега.
– Ваше право не отвечать на его вопросы. Хотя я бы рекомендовал что-то сказать в своё оправдание, – пробормотал юрист, вычитывая файлы у себя на комме. – В противном случае, он сочинит такое, что ваша защита не сможет оправдать даже то, чего не было, – продолжил советовать пожилой омега.
Хм.. Корреспондент приехал за сенсацией? Сейчас я ее устрою!
– Можно официальное заявление? – уточнил я.
Пронырливый журналист тут же сообразил, что это для него разрешение, и сразу проскочил в комнату.
– Итак, ваше заявление, – включил все записывающие приборы омега. – Вы можете описать причину, побудившую вас так поступить со своими друзьями? Что вы собирались делать дальше? Насилие практикуется в империи? – засыпал меня вопросами корреспондент.
– Я сказал, что хочу сделать официальное заявление, а не выслушивать ваши фантазии, – резко оборвал я поток красноречия.
– Весь во внимании, – с выражением полного счастья на лице застыл омега, подвинув камеру ближе.
– Я, лейтенант имперского десанта Ларни Иска, хочу заявить о вопиющих нарушениях норм содержания военнопленных.
После этой фразы юрист оторвался от комма и с недоумением уставился на меня.
– Вы омега? – все же нашел он в себе силы на вопрос.
– Ваша пропаганда о положении омег в империи сфабрикована землянами. Я родился и вырос на Анланте. Закончил техническую Академию дальних полетов. Служил на звездолете имперских войск в качестве техника. Подтверждение моих слов вы можете получить у адмирала Эрвина Артэма и его команды.
Насчет подтверждения от адмирала я сильно сомневался, но попробовать стоило. Пока будут разбираться, может, что-то изменится к лучшему. Вряд ли меня обменяют на пленных. По сути, я сам сбежал с имперского флота. Но почему-то казалось, что хуже не будет.
Юрист после моего выступления замер. Зато корреспондент начал бодро щелкать у себя на комме.
– Симмар, быстренько перешли запрос адмиралу: правда ли Ларни Иска – имперский лейтенант? Палини, готовь первую страницу новостей. Ромашик, потряси военных, скинь мне все нормы содержания военнослужащих.
– Я так понимаю, что статус ваш в случае подтверждения информации изменится? – поинтересовался юрист. – Мои коллеги скоро будут в пути. Но вы можете продолжать свое заявление, я подключу его к делу.
– На меня было совершено групповое нападение. После избиения мне никто не оказал медицинскую помощь. Администрация и охрана ничего не предприняли для предотвращения конфликта. Камер наблюдения внутри корпуса не имеется.
Я принялся перечислять те обиды, что накопились за время моего пребывания в Работном Доме.
– Вопрос: почему вы не сообщили о себе еще до вынесения приговора? – поинтересовался юрист, когда я смолк. А у корреспондента ушки чуть не торчком встали.
– Меня не допрашивали, а поставили перед фактом. Такое впечатление, что Федерация воюет с Империей за право потом посадить всех омег из борделей в тюрьму. Я понимаю, что в Федерации проституция строго наказывается. Но почему меня отнесли к этой категории? Даже принятый в имперской армии блокиратор запахов посчитали нарушением ваших федеральных законов. Здесь я неоднократно сообщал выделенному нам психологу о своем статусе.
Про то, что не сказал психологу свое звание, я говорить не стал.
Юрист еще послушал меня и заявил, что подождет коллег-альф где-то снаружи. А мы с корреспондентом остались наедине.
– Ларни, – придвинулся ко мне ближе омега, – все же расскажи, как ты покинул имперский звездолет и почему попал к федералам? Хотелось бы не только сенсацию, но и интересный сюжет.
– О! Это была романтическая история, – решил я воспользоваться моментом по полной. – Меня как техника сопроводили к местам заключения пленных альф проверять оборудование. И вдруг, – я сделал театральную паузу, – я ощутил запах своего истинного альфы.
– Неужели? – всплеснул руками корреспондент.
– Влюбился сразу. И видеть в плену своего альфу не смог. Помог сбежать ему и команде. Но разлука с истинным была не для меня. Во время очередного боя я захватил шлюпку и прибыл на корабль федералов.
– А что адмирал? – горел от нетерпения омега, одновременно щелкая пальцами по кнопкам комма.
– Его на тот момент уже не было на звездолете. Но потом мы встретились.
– Он сразу сказал тебе, что расстанется со своим женихом? – выпытывал детали омега.
Упс… оказывается, у адмирала и жених где-то имеется? Не знал. Но подправлять сказочку было поздно. Потому так «честно» и заявил, что был не в курсе наличия жениха. В общем, от темы побоища в Работном Доме мы ушли далеко. Корреспондент вытряс из меня почти все, что я мог сообщить, и с блаженной улыбкой на лице откинулся на спинку стула.
– Симмар, нарезай пока основное в записи, – начал давать указания своему коллеге омега. – Сегодня выдаем сенсацию о содержании военнопленного омеги. А завтра разбомбим род Сока.
Юрист, что ходил по своим делам, как раз вернулся. Еще и медиков привел. Я тут же заверил корреспондента, что ничуть не стесняюсь и могу раздеться до белья.
За три дня синяки и ушибы на теле «расцвели» различными оттенками. На спине я только чувствовал огромную гематому, но видеть не мог. Зато у корреспондента разом закончились слова.
От легкомысленного выражения и следа не осталось.
– Симмар, вид со спины обязательно прикрепи к основной информации, – велел омега и всхлипнул.
И даже сообщение медиков, что начали меня сканировать, о том, как мне повезло, и внутренние органы не пострадали, не помогло. Омега откровенно рыдал, разглядывая мою многострадальную тушку.
– Засажу, всю администрацию Работного Дома засажу, – прошипел омега напоследок. – Меня, кстати, Илюхой зовут, – вспомнил, что не представился, корреспондент. Пожелал мне удачи и пообещал, что мы вскоре встретимся.
Очень надеюсь, поскольку меня опять вернули в камеру, где я провёл последние три дня.
========== Часть 17 ==========
Запись сенсационного репортажа Илюха потом показал. Юрист добился, чтобы меня перевели из Работного Дома в одно из ближайших подразделений планетной защиты и выделили мне место в гостинице для персонала. Вот туда и пришел Илюха.
Омега явно был лучшим в своем деле. Даже мне, как непосредственному участнику событий, хотелось рыдать. Самое интересное, что адмирал уже успел прислать сообщение. Подтвердил то, что я был лейтенантом.
А дальше начались юридические сложности. Военнопленным я не являлся. Скорее перебежчиком. В любом случае, отправлять меня в Работный Дом не имели права. Илюха обещал, что проедется со своей командой по этим Домам и проверит содержание в них омег.
Я же ждал встречи с адмиралом. Мне ему много чего хотелось сказать. Вернее, наорать и предъявить претензии за все случившееся. Адмирал уже прилетел, и я ждал его с нетерпением. Но когда аромат морского бриза окутал меня, то все мысли и обиды разом исчезли. От осознания этого факта стало так горько, что я не смог сдержать слез.
– Ну что ты, маленький храбрый лейтенант, – поглаживал меня по голове альфа.
– Как ты мог? Как ты мог? – повторял я, непроизвольно прижимаясь к адмиралу.
– Не я, – вздохнул любимый альфа. – Мы же к главнокомандующему улетели. А глава службы безопасности все и провернул. Да так, что я и следов не смог найти. Куда делся омега, никто сказать не мог. Пропал. Испарился, как будто тебя и не было. Мы на той станции все перевернули, когда вернулись. Кто же мог подумать, что тебя как правонарушителя оформили.