Сборник рассказов композитора Отто Дикс Мари Слипа - "Я МАШИНА".
Мари Слип композитор, программист и художник. Его рассказы это маленькие метафоричные притчи о жизни, о людях и событиях, о мыслях и чувствах. Мир его рассказов вокруг нас. И в каждом живет машина, которая пытается постигнуть себя и этот мир.
Она ползла в сторону органической массы, каким-то внутренним чутьем догадываясь, что там будет много еды. Ей уже попадалась такая еда на пути, и потому она помнила ее запах. Сейчас ее интересовали лишь две вещи: во-первых, важно, чтобы еда не убежала от нее; во-вторых, важно, чтобы до еды не добралась другая особь из ее стаи.
Когда еды было много, она напрягалась и выпускала в пространство жидкость, которую улавливали ее сородичи, это был знак – «Здесь есть пища»! И все двигались в ее сторону. Но сейчас внутренним чутьем она понимала, что пищи совсем мало, а ей нужно было выжить. Выжить любой ценой.
Она перекатывала с помощью «псевдощупалец» свою массу. Иногда ее тело сжималось, реагируя на чужой запах. Где-то поблизости блуждали во тьме ее сородичи.
Но вот еда уже рядом с ней. Совсем не много, но достаточно, чтобы выжить. Она выпускает ложноножки, охватывает кусок органики и начинает выделять жидкость, которая переваривает еду. Еда пытается сопротивляться. Но слишком поздно.
Она ползет дальше. Мир в ее голове одномерен. Она ощущает пространство в одной плоскости, образованной одним чувством – обонянием. Иногда в этот мир вторгаются события вроде еды, сородичей, врагов. В остальном все очень просто. Нужно двигаться туда, где пахнет едой, и уползать оттуда, где пахнет смертью.
Она – амеба. Она не знала, есть ли еще что-то в этом мире кроме того, что она чувствует и ощущает. Но иногда она задумывалась над этим. И тогда, ощущая среди запахов невероятное пространство над своей головой, амеба понимала, что существуют мириады миров, в которые ей никогда не попасть.
В такие моменты она испытывала благоговейный трепет. Как жаль, что об этом нельзя рассказать своим сородичам. Они ведь не знают, что за гранью их существования начинается другая жизнь.
Но странные чувства посещали ее крайне редко. Чаще всего это случалось, когда она слишком долго не могла найти еды. Однажды амеба была при смерти, когда пространство для нее вдруг перестало существовать. Исчезли все запахи – и знакомые, и незнакомые. Не ощущая запахов, амеба потеряла само ощущение мира.
Только «псевдощупальца» упрямо двигали ее вперед. Еды не было так долго, что в ее высыхающем теле начали происходить страшные изменения. Обменные процессы останавливались, и она начала погружаться в сон. Смерть не пугала амебу, она не могла сформулировать самое понятие смерти, но инстинктивно ощущала, что ее существованию однажды придет конец. И вот когда, казалось, смерть была уже неминуема, она нашла еду и воду. Амеба выжила.
Этот случай заставил ее задуматься о множестве странных вещей. Она словно бы видела внутренним взором, что будет с ней после смерти, и что было с ней до ее рождения. Она ощущала себя целой Вселенной.
Однажды, встретив себе подобных, она попыталась рассказать им о своих переживаниях, о своих интеллектуальных достижениях. Но ее тело могло рассказать лишь о том, что там, откуда она вернулась, нет еды, там нет вообще ничего. Там есть только пространство, в котором можно погибнуть. Амебы, получив такую информацию, меняли направление своего движения и перемещались в противоположную сторону.
«Как же мы ограничены, – подумала тогда она. – Неужели я никогда никому не смогу рассказать о том, что думаю, о чем переживаю?»
Она словно одержимая снова и снова пыталась сказать что-то своим сородичам, но тело выделяло лишь несколько веществ-понятий – «тревога», «враг», «еда», «покой». Другие амебы общались так же, одни говорили только о пище, другие жаловались на ее отсутствие.
«Я должна преодолеть это ограничение!» – решила амеба.
Но сородичи уже начинали бояться ее. Она вела себя неправильно, то говорила о еде, которой нет, то о тревоге, которой тоже нет. Она сошла с ума! Она – как раковая клетка среди них – дает неправильное представление о мире.
Чем глубже познавала амеба мир вокруг себя, тем чаще не понимали ее сородичи.
«Кто я? – задала она однажды себе вопрос, – Почему, как и зачем я существую?»
Она искала себя в этом одномерном пространстве.
Каждый объект, будь то ее сородич или еда, имел свой запах. Запах рождал представления. Но, осознавая себя, она не ощущала своего собственного запаха. И потому однажды начала сомневаться в своем существовании.
Время шло, и вот амеба достигла зрелости. Нужно было думать о потомстве. Когда наступал срок, амебы скрывались подальше от своих сородичей и делились пополам. Вторая половина – точная копия первой – начинала заново жизненный цикл.
Она тоже покинула своих и вдруг ощутила, как тело ее начало меняться. Это было прекрасное ощущение, как будто что-то наполняет тебя светом и теплом. И вдруг ты ощущаешь, как твое «Я» раздваивается.
«Кто я?» – спросил голос.
«Ты – мое подобие», – ответила амеба.
Она обрадовалась, что теперь, наконец, в этом пространстве появилось существо, которое будет способно понимать ее мысли, ведь она создала свою копию. Теперь наверняка все изменится.
Но как только новая клетка отделилась от материнской, мысленная связь пропала. И перед амебой предстала другая, которая уже деловито двигалась куда-то в поисках еды.
«Это не справедливо! – обиделась амеба, – Неужели никто никогда не поймет меня, никто никогда не услышит мой крик в этой пустоте!»
С досады она дала себе слово, что отныне будет изучать мир, пытаться осознать огромное недоступное ей пространство. Пытаться понять, кто она.
И вот, изучая запахи, перемещаясь из одного места в другое, она научилась систематизировать свои открытия и сделанные выводы. Она начала догадываться, что в мире существуют не только запахи. Значит, мир не может быть одномерным. Амеба осознала, что она и ее собратья живут в замкнутом пространстве, из которого не так-то просто выбраться. Она поняла, что кроме врагов – тварей со жгутиками и стрекалами – в одном мире с нею обитают еще и другие существа. Но как увидеть их, как ощутить?
Иногда она натыкалась на огромные объекты, которые невозможно было обогнуть. Эти объекты были нейтральны по отношении к ней, но ее интересовало, для чего же тогда они служат? Ведь они же совершенно не нужные!
И вот однажды она стала такой умной, что смога понять, что эти объекты – часть другой среды! Часть одного огромного трехмерного существа, в котором живет она и ее сородичи.
Амеба назвала это существо Человеком. Человек – это целая Вселенная. Если амеба сумела обнаружить своим умом Человека, может ли он обнаружить ее?
Это открытие было настоящим прорывом, ибо после осознания Человека амеба задала себе много новых вопросов. И самым главным был – «А что начинается там, где заканчивается Человек?»
***
Она многое узнала о мире. Она расширила свои познания безгранично для амебы! Но она все равно не стала счастливой, так как не смогла найти ответы на большинство все появляющихся и появляющихся вопросов.
И вот пришло время, когда ее тело перестало делиться, а обменные процессы начали останавливаться.
Амеба состарилась. Но, что странно, она ждала смерти с нетерпением и радостью. Ей было любопытно понять, что находится за пределами ее ограниченной жизни, и что ждет ее за гранью смерти.
Любящий свет обнял амебу и пообещал удовлетворить ее любопытство.
«Это великое путешествие!» – сказал ей свет.
«Из жизни в жизнь?» – спросила амеба.
«Не только, – отвечал свет. – Из жизни в жизнь, из тела в тело, из пространства в пространство, из одного измерения в другое. Ты живешь, чтобы узнать все. Чтобы бесконечно учиться и задавать все новые вопросы».
«А можно одну просьбу?» – робко спросила амеба.
«Конечно», – улыбнулся свет.
«Ты можешь сделать меня в следующей жизни чем-то более сложным? Существом, которое сможет видеть мир в нескольких измерениях сразу? Ибо у меня слишком мало физических возможностей для познания.
«Конечно, я сделаю тебя более сложной формой жизни, ибо ты многому научилась и стремишься познавать еще».
Вдруг любящий свет исчез. Перед амебой открылся длинный зыбкий туннель, состоящий из теней и вспышек, который втянул ее в себя. Это длилось целую вечность.
Но вот она рождается снова. Она не только обоняет, но видит и слышит. У нее появилось несколько пар твердых хитиновых ног.
Она – насекомое.
Башня Боуу
Сергей шел впереди. Статный парень, под два метра ростом, с пробковым шлемом на голове, он прорубал мачете переплетенные между собой лианы. За спиной у него висел огромный военный рюкзак и свернутый спальный мешок.
За ним шел кинооператор Джордж. Светловолосый американец, работающий в модном глянцевом журнале. Ему было уже за сорок, он был тощим и веселым малым с лицом, напоминавшим крысиную мордочку – тонким, хитрым, с проницательными, глубоко посаженными глазами. Он тоже был нагружен огромным рюкзаком с оборудованием, на груди его болталась цифровая камера.
За ними шагало двое ученых-географов. Оба упитанные, в очках, с красными от жары лицами, обливающиеся потом. Одного звали Валентином, другого Игорем. Оба из географического общества.
Замыкали процессию несколько черных, как сажа, носильщиков из Конго, которые большей частью молчали, но изредка переговаривались на родном языке. Иногда они громко смеялись. В такие моменты географы с опаской оглядывались назад – уж не над ними ли? Сами-то они, в отличие от ученых, худые и ловкие, и им забавно, что на таких проторенных тропах кому-то понадобились проводники.
Джунгли – это странное место. Здесь можно встретить самых невероятных животных, умереть от болезней, еще неизвестных медицине, увидеть цветы, которые питаются птицами, или рыб, которые живут на деревьях. Влажность такая высокая, что кажется, будто идешь под горячим дождем, но на самом деле это просто ваш собственный пот, смешанный с испарениями гниющей земли. Лианы оплетают деревья высотой в семиэтажный дом, голые стволы которых тянутся до самого неба, и лишь на вершине ветвятся в густую крону. Иногда эту плотную зелень пробивают лучи жаркого солнца.
– Скоро будем на месте, – пробубнил себе под нос Сергей, срубая очередную лиану.
– Если от жары не сдохнем, – Валентин протер лоб мокрым от пота платком.
– Нот жарка, – пробубнил американец, – Влажность! Большой влажность! Мы выйти из этот джунгли и будет гуд!
Валентин что-то пробубнил нечленораздельное на это. Он все еще с трудом понимал американца из-за ужасного акцента. Как утверждал сам Джордж, он говорит по-русски всего год. Учился этому языку, пока работал с русскими в одном издании. Писал в основном про раскопки и археологические открытия.
Полгода назад один американский летчик пролетал над джунглями где-то в районе Чад, увидел там какую-то башню, не нанесенную на карту. Эти сведения заинтересовали американцев. Те сразу бросились выяснять, что это за башня. Джордж как научный репортер поехал в Африку, но все было не так-то просто.
Башню ту американцы так и не нашли, прочесав все окрестности предполагаемого месторасположения объекта, зато встретили человека, который рассказал им много интересного. Это был белый мужчина, русский, который давно обучает местных детей в сельской школе читать и писать. Прожив около десяти лет в Африке, он узнал многие ее секреты, недоступные посторонним людям. Кроме того, он собирал всевозможные мифы и легенды. В том числе и про загадочную башню, которую местные называли Боуу.
За пару сигарет рыжие колдуны рассказывали интересные вещи, будто место то проклято, заколдовано и сокрыто от людских глаз. Лишь раз в тысячу лет, во время парада планет, его можно увидеть постороннему человеку. Иногда башня сама являет себя чистым глазам и открытому сердцу. Но ходить на землю, где стоит Боуу, строго воспрещено.
Все люди родом из башни Боуу, рассказывали шаманы. Когда-то там жили боги, которые и вдохнули разум в обезьяну Ма. Обезьяна Ма, по здешним поверьям, – это полуживотное-получеловек. Она обрело разум, но в то же время так и осталось животным. Эта обезьяна принесла потомство, которое зовется человек. И в крови каждого человека до сих пор обитает дух Ма, который все еще желает вернуться в лоно природе и стать животным – жестоким, агрессивным и глупым. Оттого люди совершают злые поступки и дела – того требует дух Ма. А добрые поступки – радость для богов, потому что, делая добро, люди растят и развивают в себе разумных дух.
Однако образованный белый человек, к тому же учитель, призванный нести просвещение в дремучие суеверные умы, всему пытался найти научное объяснение. Например, он решил, что под фигурой мифической обезьяны Ма подразумевается какой-нибудь предок современного человека разумного, австралопитек или что-то подобное.
Страх перед давно вымершим существом, вероятно, проистекает из соседства с племенем, которое так и называется – Ма. Поговаривают, что это – людоеды, живущие глубоко в джунглях, словарь которых составляют всего около двадцати слов. Нужно ли говорить, что племя это абсолютно дикое и крайне низкокультурное. Они не многим отличаются от животных, да еще и придают себе устрашающий и звериный вид – вставляют в проколотые губы кости животных, мажутся грязью и охрой. Насмотрелись прочие местные жители на народ Ма, натерпелись от него бед – вот и поросло это племя недобрыми мифами.
Табу на посещение тамошних мест также становилось вполне понятно в свете этих фактов – элементарный инстинкт самосохранения. Лучше не соваться в гости к каннибалам.