Квартира бассету понравилась: две комнаты, большая кухня. Санузел, правда, совмещенный, но пол в нем с подогревом. Лишь через некоторое время пес поймет, как приятно лежать на этом полу, прижавшись к нему пузом, когда на улице царит промозглая сырость.
Установив принадлежность пострадавшего к мужескому полу, новые хозяева придумали ему красивую кличку — Сириус, потому что Сириус называют собачьей звездой, не зря же он находится в созвездии Большого Пса.
И не знали они, что в буквальном смысле попали пальцем в небо…
Нехорошая история с догонами и ее последствия
…Для земных телескопов эта планета была невидима, разглядеть ее мешал свет Сириуса. Однако, согласно расчетам астрофизиков, неподалеку от Сириуса находилось массивное небесное тело. Настолько массивное, что жизнь, в земном понимании этого слова, существовать там не могла. И все-таки из программы SETI по поиску внеземной жизни планету не исключили и даже присвоили ей красивое имя — Трон. В ближайшие несколько десятилетий предполагалось заглянуть на планету-невидимку с помощью звездного экрана, выведенного на орбиту на расстоянии полутора миллионов километров от Земли. Экран, размером с футбольное поле, собирались закинуть в космос в сложенном состоянии. Где-то на двадцать пять тысяч километров позади него располагался мощный космический телескоп. Раскрывшись, экран, похожий на распустившийся цветок, должен был создать тень, благодаря которой свет звезды не стал бы препятствовать наблюдению за вращающейся около нее планетой. Это позволило бы наблюдать океаны, континенты, полярные шапки и облака загадочной планеты, а с помощью дополнительных маркеров — обнаружить метан, кислород и воду, свидетельствующие о возможности жизни на ней…
И все-таки жизнь на Троне существовала. И ей было так много лет, что формы ее претерпели изменения, которые земляне назвали бы просто фантастическими. Приспосабливаясь к колоссальной гравитации, обитатели планеты-гиганта перепробовали различные варианты и остановились на жизни без физической оболочки, в виде астральных тел. Такая жизнь давала значительные преимущества перед материальными существами на других планетах, вынужденными заботиться о своей уязвимой и зависящей от внешних факторов плоти. Правда, была и еще одна причина, по которой жители Трона отказались от материальных вместилищ своих бессмертных душ, но об этом они старались не думать.
Как бы то ни было, трончане, избавленные от необходимости заботиться о том, чтобы насытить плоть, защитить ее от врагов и даже просто прикрыть срам, могли посвятить себя целиком делам исключительно духовным и благородным, а думам — возвышенным.
Так уж у них исторически сложилось, что эти думы сильно занимала планета, расположенная на расстоянии 8,6 световых года от Трона. Однажды, по земным меркам веков десять назад, трончане даже наведались с научной экспедицией в район плато Бандиагара, где жил небольшой земледельческий народец, называвший себя догонами. Но тогда трончане, еще не поднявшиеся на высшие ступени по лестнице эволюции, прибыли на Землю в телесном облике, воспользовавшись при этом космолетом. Кажется, тогда они погорячились и, вместо того чтобы наблюдать за детьми Земли со стороны, предстали пред ними, приземлившись на территории современного Мали, как были — серокожие, двухметрового роста, с тремя руками и единственным огромным глазом во лбу. Приземлению сопутствовал колоссальный выброс энергии, сопровождавшийся ослепительной световой вспышкой. Несчастные догоны были настолько деморализованы эффектным появлением чужаков, что немедленно объявили пришельцев живыми богами и с трепетом внимали их не слишком внятным, особенно поначалу, речам. Именно тогда трончане совершили несколько неверных шагов. Вместо того чтобы сразу же приняться за научную работу, они, тронутые восторгом и поклонением, решили не обижать землян и потешили свою физическую оболочку, отведав хмельного напитка, преподнесенного им гостеприимными туземками. После возлияния языки у них развязались, и теперь на протяжении уже многих веков земные ученые недоумевают, откуда у племени, находящегося практически на первобытном уровне развития, взялись удивительные знания и о самом Сириусе, и о том, что вокруг него вращается маленькая звездочка, которую астрономы, вооруженные современной аппаратурой, смогли разглядеть лишь недавно. А этим дикарям, до сих пор расписывающим свои тела разноцветными узорами и во время праздников надевающим маски и пляшущим на ходулях, известна и высокая плотность Сириуса В, и то, что период обращения его вокруг Сириуса А равен пятидесяти годам, и еще многое другое, о чем астрофизики и слыхом не слыхивали. Например, то, что неподалеку от Сириусов находится невидимый с Земли космический гигант — планета Трон.
Делиться подобной информацией жителям Трона категорически запрещалось, и теперь, испытывая чувство вины перед землянами, которые с тех давних пор бились над загадкой невероятных знаний догонов, трончане взяли над Голубой планетой шефство, стараясь удерживать ее обитателей от необдуманных поступков, которые могли нанести цивилизации непоправимый вред. А для того чтобы шефствовать над планетой, следовало знать о ее обитателях как можно больше. Поэтому на Землю постоянно отправлялись экспедиции с целью сбора информации. И информации этой накопилось огромное количество, остались какие-то крохи, но, может быть, именно эти крохи мешали трончанам окончательно понять, а значит, и более качественно оберегать и лелеять не слишком развитых детей далекой планеты.
Была и еще одна причина, по которой Земля была для трончан словно медом намазана. Дело в том, что тогда, десять веков назад, хмельной напиток развязал пришельцам не только языки. Очнувшись наутро, они ужаснулись, обнаружив себя лежащими рядом с обнаженными землянками. А когда вскоре выяснилось, что женщины догонов, вступившие в связь с инопланетянами, понесли, трончане поняли: они совершили преступление вселенского масштаба. Ведь в любой инструкции для участников межпланетной экспедиции ясно говорилось, что генетические эксперименты над жителями других планет категорически запрещены.
Но — что сделано, то сделано. Эксперимент состоялся, оставалось ждать результатов. Трончане были уверены, что с детей, родившихся от представителей их продвинутой расы, начнет свое победоносное шествие по Земле новое удивительное племя, которое благодаря унаследованным от отцов уму, талантам, благородным сердцам и предприимчивости обеспечит счастливое будущее и процветание всему человечеству. Сначала трончане нетерпеливо ждали, когда же семя, брошенное ими на благодатную почву, даст всходы, но вскоре убедились, что догоны развиваться не собираются и весь их необыкновенный потенциал реализуется в танцах на ходулях, разрисовывании яркими узорами своей темной кожи да ритуальных песнопениях, обращенных к Сириусу. Даже в XX веке они, в отличие от многих других племен, не имевших к Трону никакого отношения, оставались на уровне каменного века.
Разочаровавшись в себе как в производителях, трончане окончательно пришли к выводу, что их физические оболочки ни на что не годны и лучше будет отказаться от них раз и навсегда.
Постепенно ученые Трона утратили интерес к бесталанным догонам и обратили внимание на другие, более продвинутые народы, которые ничем не были обязаны темпераментным пришельцам.
Последняя научная экспедиция, отправившаяся на Голубую планету, должна была заняться изучением проблем страны, раскинувшейся приблизительно на одной шестой части суши, и, в качестве дополнительного задания, разобраться, что стоит за термином «загадочная русская душа». Для этого следовало выбрать несколько человек и наблюдать за ними, время от времени передавая собранную информацию на Трон. Поразмыслив, руководители проекта решили, что лучше всего выполнить Задачу космические разведчики смогут, внедрившись в материальную оболочку существ, постоянно находящихся рядом с человеком, отключив их сознание, но сохранив рефлексы и особенности поведения. Для чистоты эксперимента внедряться в человеческую оболочку трончанам не следовало.
В исследовательском центре Трона долго размышляли, тела каких земных существ подходят для выполнения Задачи лучше всего. Трудность состояла в том, что такой же исследовательской деятельностью занимались представители еще нескольких планет, которые в свое время тоже успели наследить в разных уголках Земли и считали своим долгом изучать и оберегать многострадальную планету. Начав эксперимент раньше трончан, они уже запатентовали свое право на заселение оболочек, принадлежавших кошкам. К счастью, по какой-то причине на оболочку истинных друзей человека, собак, они не претендовали, и трончане этим сумели воспользоваться.
Таким вот образом в тело несчастного потеряшки-бассета вселился доктор наук с Трона, значившийся на своей планете под именем, которое любому землянину показалось бы странным, а именно: XXL…
…Тем же вечером Сириус, к радости новых хозяев, которые боялись, что во искупление неосторожности им долгие годы придется ходить за четвероногим калекой, оклемался. И вскоре, несмотря на возражения Саши, который жалел потеряшку, Раечка настояла на том, что собаку нужно дрессировать. В конце концов, у каждого есть свои обязанности — Саша зарабатывает деньги в поте лица, сама Раечка заботится об уюте в доме, а вот к какому бы делу приставить Сириуса? И хозяйка принялась обучать пса приносить Сашины домашние тапки, выполненные, согласно горнему полету мысли неизвестного дизайнера, в виде огромных лап неизвестного зверя с кинжалоподобными когтями. Однако доктору XXL такая обязанность показалась унизительной, и он делал вид, что не понимает, чего от него хотят. Дошло до того, что Раечка, решив, что пес туповат, заставила Сашу воспитывать его на личном примере, то есть опускаться на четвереньки, ковылять в прихожую, брать там тапки и возвращаться в комнату на трех конечностях, неся трофей в руке. Саша, который до перестройки, между прочим, тоже был доктором наук, может быть и почище трончанина, тоже усматривал в такой дрессуре унижение, но только для себя. Однако, привыкнув не возражать жене, железобетонную волю которой сломить было все равно нельзя, покорился.
Сидя на диване, Раечка с недовольством смотрела, как неуклюже перемещается по полу ее супруг, и давала ценные советы.
— О боже! — восклицала она. — Ты делай вид, что тебе это занятие нравится. Тогда и Сириус увлечется, а то ты пыхтишь и строишь рожи. И вообще, неси-ка ты их лучше в зубах, ведь собака не может брать тапочки лапой.
— Не собираюсь я брать в зубы всякую грязь, — уныло огрызался Саша, еще не забывший светлые времена, когда он был астрофизиком и работал в обсерватории. Это уже после наступления перестройки и сопутствовавшего ей безденежья жизнь в лице Раечки устроила свою половину, которая, к счастью, прекрасно готовила шашлыки, поваром в кавказский ресторанчик.
— Эти тапочки, между прочим, я тебе подарила, — обижалась супруга. — Нет, ну до чего же эти твари все-таки тупые!
— Ты это о ком? — обижался в свою очередь муж.
Эту пару многие находили необычной. Даже если не брать в расчет крайне экзотическое сочетание их национальностей — еврейка и кореец. Если нынче национальность в паспорте не пишется, то еще совсем недавно так называемый пятый пункт имел довольно большое, хотя официально и непризнаваемое, значение. Однако в паспорта Раечки и Саши заглядывать не стоило и раньше: и у той, и у другого ярко выраженные национальные признаки были четко обозначены как на лицах, так и в характерах. Хотя в те не столь далекие годы, когда эти двое решили наконец-то зарегистрировать отношения, существование всяких там национальных характеров напрочь отрицалось. Советский человек, выросший под рентгеновскими лучами коммунистической идеологии, мог, конечно же, иметь те или иные отклонения от основной мутации, но объяснять их национальным характером было по меньшей мере неправильно. Такова была официально принятая точка зрения. В быту же Раечке, например, поступившей не так, как хотелось бы окружающим, доводилось слышать за спиной, а то и в лицо кое-что насчет морды в сочетании с ругательным словом, обозначавшим ее национальность. И это притом, что «морда» у нее была очень и очень даже ничего. Возможно, общее впечатление слегка портил несколько массивный нос с горбинкой, который завистливые сотрудницы обсерватории, где Раечка работала секретарем-референтом директора, называли шнобелем, да ярко-красная помада, к которой она всегда питала слабость.
Благодаря своей невероятной активности и убежденности, что, если не все, то многое в этой жизни должно быть направлено на то, чтобы ей, Раечке, было комфортно, она сумела занять довольно высокий пост в профкоме обсерватории и оказаться у истоков распределения талонов на одежду. Дело в том, что в те, еще не забытые, странные времена, несмотря на отсутствие войны или каких-либо стихийных бедствий, которые могли бы объяснить повальный дефицит в богатейшей стране, чтобы купить еду и одежду, нужны были талоны. Но и с ними следовало поездить по городу, орлиным оком высматривая, где толпится народ, потом занять очередь и через несколько часов стояния испытать истинное счастье, эти самые талоны отоварив сахарным песком, водкой, мясом или другими столь желанными любому советскому человеку продуктами. Или не испытать. Потому что на всех не хватило.
На одежду, правда, талоны во всесоюзном масштабе не вводили. Возможно, поэтому на прилавках не было ничего такого, что можно было бы надеть на себя и, взглянув потом в зеркало, не испытать острое чувство собственной неполноценности. А вот на производстве и в различных крупных организациях, при которых имелись магазинчики для сотрудников, эти самые талоны очень даже практиковались, и купить что-либо достойное без них было просто невозможно.
Оказавшись, образно выражаясь, в роли стрелочника, который направляет поезда в нужных направлениях, Раечка организовала движение талонов таким образом, что сумела одеть в одинаковые, но очень достойные куртки, костюмы, сапоги и колготки всех своих близких и дальних родственников и даже некоторых знакомых. Теперь, когда во время праздников семья Фраерман собиралась в полном составе, создавалось впечатление, что за столом сидят воспитанники одного, хоть и совсем не бедного сиротского приюта. Может быть, поэтому Раечка не слишком любила эти сборища.
Занюханный научный сотрудник Саша Пак заинтересовал Раечку, когда она заметила, что не производит на него никакого впечатления. Это было странно. Раечка привыкла, что в институте ее кто-то любит, а кто-то терпеть не может. Саша же, занятый своей наукой, смотрел сквозь нее, как сквозь стекло, причем хорошо помытое. Впрочем, с этим Раечка еще смирилась бы, потому что мало ли… Может, этого чернявого парнишку с узенькими, словно припухшими, глазками вообще ничего, кроме науки, не занимало. Но как-то раз она оказалась с Сашей в одной компании на чьем-то дне рождения и обнаружила, что девушки его как раз очень даже занимают. Он прелестно тренькал на старенькой гитарке, внушая в песнопениях гостям спорную мысль, что то, что все они здесь сегодня собрались, — это здорово. Тогда мужчины, игравшие на гитаре да при этом еще ходившие в туристские походы (лучше всего в горы), пользовались повышенным спросом, и Раечка, хотя и была тогда уже очень даже замужем, постаралась сесть за столом рядом с Сашей. Когда слегка выпили, она, выразительно глядя на своего соседа, коснулась его плечом. Как пишется в романах, между ними пробежала искра, во всяком случае Раечке так показалось. Но Саша, заморенный на столовских харчах и общежитской складчине, продолжал пожирать салат оливье. Раечка навалилась сильнее и с удовлетворением увидела, что Пак перестал работать вилкой и нижней челюстью. Но дальше последовало нечто неслыханное.
— В чем дело, девушка? — нагло поинтересовался он, обернувшись к Раечке и вперившись взглядом в ее ярко-алый рот. И когда она, вспыхнув, резко отодвинулась, как ни в чем не бывало продолжил жрать.