Дверь отворилась. Можно было и постучать, подумал запоздало Артём. Вошла Лилия.
Картина маслом: Артём, взъерошенный, ни во что не одетый, стоял вплотную к Марине, прижав ладонь к её бедру – не намеренно, естественно; просто старался не упасть, и схватился за первое, что попалось под руку.
— Вам помочь, сэр Ортем? – Лилию, похоже, трудно удивить. Улыбалась, но улыбка, если можно так сказать, нейтральная. Без намёков.
— Я помогу ему, не беспокойся, – спокойно ответила Марина, не оборачиваясь. Положила ладонь поверх ладони Артёма и, мягко и вежливо, убрала его ладонь. – Позаботься о завтраке, хорошо?
— Конечно. Рада видеть вас в хорошем настроении, сэр Ортем!
И нет её.
— Держитесь, – Марина протянула руку. – Вижу, вы не хотите, чтобы я помогала. Просто возьмитесь, если нужно.
Да, это пригодилось. Ещё через три минуты Марина придирчиво осмотрела его – поправила, чуть-чуть, куртку, и всё.
— Вы расскажете нам? – Марина отступила на шаг. – Расскажете, что было в Иструме?
— Что смогу, – Вроде бы сэр Джеймс не говорил, что можно рассказывать, а что – нет. Будем полагаться в такой ситуации на здравый смысл. – А кому рассказать?
— Мне, – немедленно ответила Марина. – Лилии. Всем в доме, кто захочет. Расскажете?
— Конечно, если вечером буду свободен. Спасибо, Марина, – спохватился Артём. Надо было с этого начинать.
- - -
Язык не поворачивался назвать всех этих людей слугами. А как правильно? Домочадцы? Лилия успела пояснить, что, в связи с демографическим состоянием, люди сейчас живут большими семьями. Причём слово «семья» сейчас означает вовсе не то, что в том месте и времени, откуда Артём не так давно попал сюда. Тут скорее подойдёт слово «дом» в старинном значении – глава дома, все его родственники; все, кто работают или живут в его доме.
Тут не получится жить в соседнем доме и не иметь никакого представления о том, кто живёт рядом. Тут по-другому не выжить. В Риме, Лиссабоне и Лондоне, и в окрестных землях, примерно в радиусе десять таланов, жизнь ещё можно назвать спокойной. Восстанавливается производство, вновь создаются фермерские хозяйства. Удаётся даже вести научные изыскания; именно научным достижениям, по словам Лилии, люди обязаны, вероятнее всего, тем, что мужчин уже почти сто пятьдесят лет всего лишь в семь раз меньше. Тенденции были куда более пугающими. Но причина такого перекоса всё равно непонятна.
Артём насчитал четырёх мужчин и двадцать две женщины, пока завтракал – из тех, кто появились, поздоровались и расспросили, насколько позволяла ситуация и вежливость, как дела. Причём характерно: мужчинам всем за пятьдесят, а женщины почти все моложе сорока.
Пока не буду спрашивать, подумал Артём. По словам Лилии, это больная для всех тема. Не то чтобы нельзя обсуждать, но просто так трепать языком не стоит. Всё записано в книгах: огромная часть культурного наследия человечества выжила, что бы там ни произошло непонятно когда. По звёздам можно было бы понять, какой тут год, если это на самом деле Земля. Только вот не помню, как это делается. Стой, но ведь есть же компьютеры? Не может не быть, раз есть все эти чудо-аппараты. Нигде нет мусора: везде стоят, куда ни кинешь взгляд, урны. Так их урнами и величают – полностью перерабатывают в безвредные соединения всё, что туда ни положишь. При этом есть защита «от дурака»: если сунешь, по великому уму, руку в урну, рука не пострадает.
Медицина: ни у кого никаких признаков дряхлости. Люди живут, если удаётся пережить первые двадцать лет, лет сто двадцать – не очень долго, по словам Лилии: война продолжается. То, что сэр Джеймс назвал нечистью, всё ещё занимает большую часть планеты, но, как бы выразиться, дезорганизована. Если бы обладала достаточным разумом, был бы ещё вопрос, кто хозяин на планете. А так – человек с боями, но возвращает всё то, что уже успел некогда сделать своим. Медленно: такими темпами планету придётся освобождать не одно столетие. А что поделать?
Транспорт: дилижансы, и ведь у них в качестве генератора энергии стоит какой-то реактор. При этом радиации ноль. Мифический холодный термояд? Что-то ещё? Всякая мелочь: есть репликаторы. В этой части Лилия тоже попросила не сильно трепаться, но основные предметы люди получают автоматически, и сами репликаторы тоже удаётся воспроизводить. Отлично, то есть человечество успело освоить так много новых технологий, что не соскользнуло назад, в каменный век, после не очень понятной пока катастрофы.
И люди: никогда рядом с ними не было так спокойно. Там, у себя, когда пользовался общественным транспортом, Артём физически ощущал неприязнь, чуть ли не ненависть вокруг, и общую нездоровую атмосферу. Человек человеку – волк. А здесь не так. Здесь один не выживет. Может, оттого они и здороваются словами «Вам помочь?» Причём это не просто слова. Что говорят, то, буквально, и имеют в виду.
— Войдите! – отозвался Артём, когда в дверь постучали. Интересно, кто застелил кровать? До сих пор неловко – профессию сам не выбирал, досталась непонятно откуда. Заслуг особых за собой не чувствует: в конце концов, ту деревушку, Иструм, освобождала рота сэра Джеймса. А относятся почтительно, хотя и без подобострастия.
Он обнаружил, что они обе стоят перед ним. Лилия и Марина. Что за наваждение! Поутру Марина, точно помнит, казалась черноволосой. А сейчас – они обе светловолосые. И почему казалось, что Лилия неотличима лицом от Инги? Вот Марина – да, практически сестра-близнец. Что творится с головой?
— У вас сегодня две помощницы, сэр Ортем, – Лилия улыбнулась, но глаза её оставались неулыбчивыми. – Хозяйка дома приказала Марине помогать вам во всём.
— Это правда? – Артём посмотрел на Марину. Они удивились. Обе.
— В моей… там, в прошлом, такой вопрос – просто оборот речи, - пояснил Артём, начиная чувствовать себя неловко. Ведут себя так, словно он прямо сказал: «да врёте вы всё!»
Девушки переглянулись и улыбнулись, неловкость прошла.
— Конечно, – подтвердила Марина. – Вы сможете найти, чем занять нас обеих?
Лилия рассмеялась и взяла Марину за руку. Взглядом пояснила – да, сможет.
— Вас ждут сегодня в «Пьяном драконе», сэр Ортем. Простите, что перебила – ваша рота будет там вся сегодня к полудню. Через два с четвертью часа.
— Вы проводите меня? – посмотрел Артём в глаза Лилии. Та кивнула.
— Можно попросить вас подождать у выхода?
Лилия ещё раз кивнула, улыбнулась по очереди им обоим – и нет её. Дверь затворилась бесшумно.
— Марина, кем вы обычно работаете?
Замешательство на её лице. Видно, очень уж странно звучит вопрос.
— То есть, чем занимаетесь чаще всего?
— Книгами. Мы обнаружили недавно две старинные библиотеки, я помогаю разобраться с ними.
— Отлично! А можно попросить вас подобрать самое интересное из современных книг?
— Конечно. А какие именно?
— Научные и художественные. Если есть художественные.
— Есть. У меня самые известные номера телефонов за последние два века.
Стоило большого труда не рассмеяться, и тщательно скрыть изумление. Видимо, Марина поняла его взгляд правильно.
— Телефоны пишут и читают, для других людей, художественные книги, сэр Ортем. Номером называются самые популярные книги. Обычно они свои и читают. У нас работает пять телефонных линий. Знаете, многим нравится слушать.
— Понимаю, – покривил Артём душой. Чёрт побери, как они успевают? Вроде бы вечно воюют, куда ни кинь – везде опасности и всё такое, а у них пять чтецов, готовых порадовать интересными книгами! – А то, что читают глазами? Можно, я сам прочту?
— Конечно. Что именно вам выбрать?
— Из наук – последние публикации по всем наукам. А из художественного – предложите что-нибудь на ваш вкус. Там, в той жизни, я любил читать книги и слушать музыку.
Марина рассмеялась, и Артём вздрогнул. Её смех – у Инги звучит точно так. Чёрт побери!
— Простите, сэр Ортем, – спохватилась Марина. – Не хотела вас задеть. Я понимаю, вы просто говорите не те слова. Такое часто бывает с дросселями. Когда вам нужны книги?
— Вернусь из «Пьяного дракона» – и сразу сяду читать, если других дел не будет.
Марина покивала. «Марина» – «морская», подумал Артём. То ли показалось, то ли Лилия говорила – имена сейчас просто так, от нечего делать, не дают. Имя обычно многое говорит о человеке. И очень часто люди меняют имя, как только становятся совершеннолетними. Вот так.
— Удачного дня, сэр Ортем! Здравствуйте!
— Здравствуйте, Марина, – вполне искренне пожелал Артём. Чёрт побери, так и не успел ещё привыкнуть, что здесь это слово говорят в качестве формулы прощания.
- - -
Он ни слова не сказал Лилии – куда хочет, зачем – но она привела его в «заведение» – кафе, или как его сейчас называют – оно же место общения и культурного досуга вообще. В Риме есть кинотеатр, припомнил Артём, и театр. Во дают, что ещё сказать! В любой момент может начаться что-то подобное битве за Рим – когда буквально из-под ног вырывается на свободу эта их ужасная нечисть – а люди живут так, словно век уже здесь находятся, и ещё век спокойно проживут. Не беспокоятся о том, что не в их власти. Просто живут.
— Мы в «Пьяном драконе», – пояснила Лилия, жестом поманив официанта. – Но это тихий зал. Здесь не принято громко веселиться. Ваша рота будет в соседнем зале. Не беспокойтесь, я напомню.
— Благодарю, – отозвался Артём. Чуть не сказал «спасибо», а это слово сейчас имеет пренебрежительный смысл. То есть формально – благодарность, но ироническая. Надо следить за языком.
Лилия покивала.
— Я вижу, вы уже почти пришли в себя, – заметила она после того, как отпили из своих чашек и посидели пару минут в тишине – так положено сейчас пить чай.
Она про утро, подумал Артём. А что, и спрошу. В конце концов, дроссели вообще не от мира сего.
— Я видел, как вы посмотрели на нас с Мариной. Этот жест что-то означает?
Лилия опешила. И чуть не рассмеялась – видно по глазам. Но не рассмеялась.
— Так вы не знали?! Правда?
— Просто объясните. У вас было странное выражение лица… – Артём пошевелил в воздухе пальцами. – Как будто кто-то один в той комнате лишний.
Лилия покачала головой – вполне искреннее изумление не торопилось покидать её лицо.
— Да, означает, – Она внимательно смотрела ему в глаза. – Если мужчина прикасается ладонью к бедру женщины – он предлагает ей близость.
Артём чуть не поперхнулся. Вспомнил, с каким выражением лица Марина убрала его ладонь. Точнее, почти без выражения, как если бы это случилось невзначай. Чёрт, это и была случайность!
— Вы не смущаетесь. Это хорошо. Даже если вы так сделаете при людях, в этом нет ничего неприличного, – продолжила Лилия. – Но хочу сразу сказать, сэр Ортем. Если предлагаете подобное, не вздумайте потом отказаться.
— Это понятно.
— Не думаю. Если женщина словно не заметила вашего жеста – значит, ей это не нужно. В этом ничего обидного – не хочет, и всё. Впрочем, вы можете попробовать снова – если она не заметила. Это тоже в порядке вещей.
Вот теперь он почти покраснел. Снова вспомнил, как убрали его руку. Лилия улыбнулась.
— Марина всё понимает, не беспокойтесь. Если это была случайность, она поняла без объяснений.
— Очень надеюсь. Скажите честно, Лилия – я вчера звонил вашей госпоже?
— Звонили. Не помните? Удивительно! Вы проснулись – практически выпрыгнули из постели – позвонили ей, и снова легли спать. Всё в порядке. Вы сегодня много молчите, сэр Ортем. Я могу чем-то помочь?
Верните меня домой, чуть не сказал Артём. Звучало бы малодушно. Мне нужно увидеть Ингу, подумал он. Я даже не понял, чем её обидел. А ещё меня уже потеряли родители, на работе тоже ищут с собаками – а я не пойми где. И то, что поутру ничего не помню, совсем не радует. Это ведь явно что-то с головой.
— Доктор осматривал вас, – словно мысли прочла Лилия. – Можем сходить на медосмотр ещё раз. С вами ничего такого, что стоило бы лечить.
— Ничего не помнить поутру – нормально?
— Вы – дроссель. Для вас – нормально. Нет, я не шучу. Знаете, что? У нас ещё час. Вы хотели увидеть римские школы. Я знаю место, где вам будут очень рады.
— Серьёзно?
— Хорошо, что я понимаю, что на самом деле вы хотели сказать. Но осторожнее с этим словом с другими, хорошо? Ну что, сходим? Это недалеко.
- - -
«Это» оказалось в десяти минутах ходьбы. Школа, на вид по крайней мере, была одним из старинных зданий – возможно, времён здешней Римской империи (если она существовала).
Школа и была школой – воспоминания сразу же нахлынули волной. Похоже, все школы вселенной будут одинаковы, если там обучаются люди. И опять ощущение нереальности – люди живут в состоянии если не войны, то ожидания войны, а здесь всё самое мирное. Не считая охранников, которых, похоже, не меньше, чем персонала и учеников.
— Перемена через три минуты, – понизив голос, сообщила Лилия, после того, как поговорила с охранницей – та подошла поинтересоваться, в чём цель визита. – Помните: не говорите ни слова, пока к вам не обратятся. Но если спросят, отвечайте. Договорились?
Звонок грянул, прямо как в родной школе Артёма – они оба стояли под ним, и звук воспринялся, как удар по ушам.
Учеников-то сколько! Они волной выплеснулись в коридор, и вообще не обращали внимания на пришедших – бегали вокруг, галдели, что-то с жаром обсуждали. Обычные такие ученики. Обычная такая школа. Если бы не тот факт, что вокруг них были только девочки, Артём подумал бы, что вернулся домой.
— Нам сюда, - Лилия указала дорогу. Странно: перемена объявлена, а из двери никто не выбегает. Лилия открыла дверь и встала в стороне.
Артём вошёл первым. Вот где они держат мальчиков. Некоторых из них, как минимум. В классе были мальчишки разных возрастов, на глаз – между восемью и одиннадцатью. Едва Артём вошёл, как они моментально прекратили заниматься своими делами, замолчали и встали по стойке смирно. Преподаватель – седовласый, крупный мужчина в военной форме – также стал по стойке «смирно».
— Сэр Ортем Злотникофф, дроссель пятой танковой роты Федерации, - представила его Лилия, вошедшая следом – и отошла в угол.
Столько восхищённых взглядов Артём давно не видел. Заметил едва видимый кивок преподавателя – и мальчишек как ветром сдуло – все бросились к нему. Прикасались к одежде, смотрели и молчали, не теряя восхищённых взглядов.
— Сэр Ортем, – нашёлся самый храбрый, – а вы правда недавно спасли Иструм?
— Я заметил, что они в беде, и помог нашей роте прийти туда. Мы все их спасли, не я один.
И прорвало. Самые разные вопросы посыпались – мальчишки есть мальчишки. Но один вопрос запомнился лучше остальных.
— Сэр Ортем, а вам хоть раз было страшно?
— Всегда немного страшно. Может, поэтому мы всё ещё живы.
Тут Артём, что уж греха таить, повторил слова деда-фронтовика. Только когда того не стало, пришло понимание, как мало с ним довелось поговорить.
— Рад вашему визиту, сэр Ортем, – преподаватель подошёл, когда наступила пауза в расспросах. Лилия предупреждала: за руку у нас здороваются, но только близкие друзья. Это как бы показывает, насколько вы доверяете друг другу. Все прочие здоровались, или прижимая кончики пальцев к виску – на военный манер – или прикасаясь ладонью к правому плечу другого человека.
— Удачи вам и мирного неба! – пожелал Артём на прощание – Лилия дала понять, что задерживаться не стоит – и покинул класс, ощущая всё те же восторженные взгляды.
— У вас есть что-нибудь личное? Что-то такое, что было бы жалко отдать – но что вы могли бы отдать?
— Есть, – ответил Артём не сразу. Перочинный нож ближе всего. Понятно, что вовсе он не перочинный, но так называется. Талисман своего рода.
— Тогда вернитесь, и подарите кому-нибудь. На ваш выбор.
Вот как. Что ж… Артём вернулся – в классе все немедленно встали по стойке «смирно» – и, отыскав взглядом того паренька, который спрашивал про страх, вручил ему нож.
— Удачи! – похлопал он его по плечу (не забыл узнать у Лилии, допустимо ли), и покинул класс. Судя по шуму за спиной, все бросились смотреть на подарок.