Выпалив все на одном дыхании, Ланс замолчал. Эрнадо слегка приподнял правую руку. Спросил с нескрываемым любопытством:
– Серж, а если бы Ланс не признался?
– Что ж, пришлось бы стать клятвопреступником, – ответил я. – Ланс, ты понимаешь, что выдавал всех нас? Гиперпередачи довольно легко перехватываются. Ты сам занимался этим на «срединных» вахтах!
– Я никого не выдавал, – гордо ответил Ланс. – Принц, все передачи велись по императорскому коду.
Эрнадо присвистнул. Недоверчиво спросил:
– Тебе доверили эту тайну? И твоей маленькой головы оказалось достаточно, чтобы вместить систему переменного кодирования на основе нелинейного исчисления и лексики пятисот планет?
Ланс достал из кармана тонкую пластинку. «Множественная фотография», пластиковая планшетка, хранящая в себе несколько сотен стереоизображений… Во всяком случае, так казалось на первый взгляд. У меня самого было несколько таких пластин – с видами разных планет, среди которых встречались и земные пейзажи. Экзотика…
– Это кодирующий компьютер.
Ланс коснулся указательным пальцем какой-то лишь ему известной точки на фотографии – вполне заурядном семейном портрете. В пухлом малыше угадывался сам Ланс, в мужчине и женщине рядом – его родители… Изображение растаяло, сменилось черно-белыми квадратиками с буквами и цифрами внутри.
– Теперь надо лишь набрать на сенсорной клавиатуре текст и подключить планшетку к терминалу передатчика. Компьютер зашифрует текст и выдаст команду на ориентацию антенны… Возьмите, капитан. Я объясню, как перенастроить планшетку на вашу личность.
Я повертел в руках пластиковый прямоугольник. Кодирующий компьютер. Куда уж проще!
– Эрнадо, это действительно надежный шифр?
– Да, принц. Расшифровать сообщение можно лишь случайно, путем долгого компьютерного анализа, который даст не меньше десятка разных вариантов текста. Но для следующей передачи код будет уже совершенно другим.
– Только члены правящей императорской семьи… и особо приближенные лица… имеют доступ к кодирующим устройствам. А дешифрующий блок имеется лишь у принцессы… раньше был и у императора…
Ланс говорил медленно, словно бы неохотно. То ли ему было неудобно причислять себя к «особо приближенным лицам», то ли его смущала ситуация, при которой я – пусть формальный, но принц – не знал секретного кода своей планеты.
– Лишь у принцессы… – повторил я за ним. – А раньше был у императора. Еще раньше…
– Даже если дешифратор попадет в чужие руки, работать он не будет. В нем сложная система опознания личности.
– Не сомневаюсь.
Я вдруг все понял. Все от начала и до конца, от осведомленности секты в наших делах – и до их странной снисходительности ко мне и экипажу… И даже появление Даньки окончательно обрело ясность, утратило легкий ореол случайности.
Ошибки порой говорят о враге куда больше, чем удачи.
– Эрнадо, Ланс, – начал я. – Думаю, ситуация складывается так, что вам придется сделать неприятный выбор…
Под потолком взвыла, заглушая слова, сирена. Часть стены разошлась, открывая доступ к боевым костюмам. Тревога могла быть объявлена лишь по одному поводу.
– Экипажу от вахтенного пилота. – Голос Клэна в динамиках был не более эмоционален, чем речевой синтезатор корабельного компьютера. – Тревога второй степени, повторяю – тревога второй степени. Всем занять места по боевому-боевому расписанию. Интервал безопасности две с половиной минуты…
Эрнадо с Лансом исчезли из каюты с неправдоподобной быстротой. Им нужно было взять свои боевые костюмы и уложиться в интервал безопасности, объявленный Клэном.
– Повторяю, тревога второй степени, расписание боевое-боевое, интервал безопасности две минуты пятнадцать секунд. На взлетном поле частного космодрома Дольхеб обнаружен Белый Рейдер, вышедший из маскировочного поля. Спектральный анализ показывает форсированный разогрев двигателей. Предполагаемое время старта…
Я застегнул последнюю магнитную «молнию», превращая боевой полетный костюм в нечто вроде легкого скафандра. Мягкий, неактивированный шлем, похожий на полиэтиленовый пакет, болтался у меня на спине.
Дверь распахнулась, и в каюту влетел Данька. Следом, едва успев остановить закрывающуюся створку, заглянул Редрак. Кивнул мне и исчез, так ничего и не сказав.
– Дуэль? – заорал Данька, хватая меня за руку. – Мы поймали тот звездолет?..
Полновесным толчком я придал мальчишке ускорение. Крикнул:
– Боевой костюм! Быстро! Минута до боя!
Данька, путаясь в черно-серебристой шелестящей ткани, начал разворачивать костюм. Одним движением я всунул его в штанины, зарастил нагрудный шов и бросился к двери, предоставив самому разбираться с рукавами, воротником и системой герметизации. Кадет может не уложиться в отведенное на сборы время. У капитана таких привилегий нет.
– Интервал безопасности – минута, – нагнал меня возле лифта голос Клэна. – Навигатор и инженер реактора на посту. Рейдер завершает прогрев дюз, время до старта – двадцать-тридцать секунд.
Лифт наконец-то затормозил на моем ярусе. Я ворвался в кабину, рявкнул:
– Главная рубка, максимальный ход.
Пол ударил меня по ногам, словно решил поставить на колени перед законами физики и давно известным фактом отсутствия в лифте гравикомпенсатора.
– Интервал безопасности сорок…
Я выскочил из лифта и подбежал к своему креслу. Одновременно со мной в рубке появился Редрак.
– Капитан и пилот на посту, – сухо сообщил в микрофон Клэн. – Вахта сдана.
– Данька, немедленно в рубку! – прошипел я, устраиваясь в кресле. – Клэн, что мы можем сделать?
На экранах стартовал с планеты Белый Рейдер. Маленький космодром, на котором он прятался, находился не дальше сотни километров от главного порта Схедмона. Одно из многих вполне подходящих мест для любителей уединения. Отличное убежище, где экипаж Рейдера несколько дней выжидал, рассчитывая, что мы снимемся с орбиты. Выходит, не желал принимать боя…
Лифт в последний раз совершил свой подъем к рубке. Данька в полузастегнутом костюме юркнул в свое кресло. На руках у него полным объяснением задержки сидел Трофей.
– Если мы хотим атаковать, то сейчас вполне подходящий момент, – негромко сказал Клэн. – Любой другой корабль сейчас был бы абсолютно беззащитен. Высота уже не позволяет пассивный спуск в приемном луче космопорта, а орбита еще не стабилизирована. Но это не вполне честно…
Редрак опустил на лицо свой глухой черный шлем. Язвительно спросил:
– Рейдер, видимо, сжег твой корабль вполне честно?..
– Да, – резко оборвал его Клэн. – Тактик к бою готов.
– Навигатор к бою готов. – Эрнадо пробежал пальцами по клавиатуре. Экраны высветили какую-то невообразимую мешанину траекторных расчетов.
– Пилот готов, – скучным голосом сообщил Редрак, опуская руки на дополнительные консоли. Корабль слегка качнулся.
– Инженер готов, – доложил Ланс.
– Стрелок готов, – самоуверенно заявил Данька.
– Капитан готовность принял. – Я еще раз вгляделся в экран с поднимающимся Рейдером. Высота – около сотни, скорость – пять в секунду…
– Боевой разворот, дуэльное сближение… Ланс, по всем диапазонам требование капитуляции и досмотра! Эрнадо, расчет уязвимости.
Корабль словно упал куда-то. Секундная невесомость комком взлетела к горлу. Потом мягко навалились смягченные компенсаторами перегрузки. Под изображением Рейдера на экранах замелькали меняющиеся цифры. Мы сближались, выходя на дистанцию прямого удара. Но одновременно Рейдер увеличивал ускорение, стремясь быстрее выйти на стабильную орбиту.
– Сближение проводится…
– Рейдер на сигналы не отвечает…
– Компьютер рекомендует деструкторный удар по антенным и корпусным элементам…
– Мы не знаем, из чего сделан его корпус, – ответил я Эрнадо.
Клэн что-то негромко бормотал по двусторонней связи Редраку, прокладывая траекторию сближения в максимально безопасной зоне.
На мгновение наступила тишина. Два корабля сближались сейчас над планетой – и ни для кого не было тайной, что сейчас произойдет. Мой экипаж, и сектанты на Белом Рейдере, и миллионы благодарных зрителей на Схедмоне – все ждали.
Ждали моих слов.
Пройдет еще полминуты – и в лихорадке космического боя, когда даже компьютеры не успевают принимать решения, уже не останется места для приказов. Экипажи превратятся в горстки одиночек, действующих абсолютно самостоятельно, спаянных лишь предыдущими тренировками и тем неуловимым общим настроем, что возникает в минуты опасности у давно знающих друг друга людей.
Но вначале я должен отдать приказ.
А еще раньше – если, конечно, хочу играть честно – я должен объяснить Эрнадо и Лансу, против кого они пойдут в бой.
Вот только нет у меня ни времени, ни сил на честную игру.
– Экипаж, мы начинаем, – прошептал я в услужливый микрофон. – Это корабль моих врагов – но я прошу представить, что на месте Земли оказалась ваша родная планета. Те, кто научились искать врагов, никогда не остановятся на единственном. Это слишком сладко – игра в богов, чтобы можно было остановиться… Мы начинаем.
Тишина. Приближающийся корабль на экране, расчерченном сетками прицелов.
– Начало выполнения на счет «один». Деструкторный удар по элементам защитных генераторов. Ракетная атака, протонные и термоядерные боеголовки максимальной мощности… Лазерный удар по антенным и детекторным системам. Далее действовать по обстановке.
Я перевел дыхание. И произнес, невольно повышая голос:
– Три… два… один…
Корабль вздрогнул.
6. Поражение
Когда боевые системы корабля работают на полную мощность, они дают суммарную тягу, превышающую тягу взлетающей земной ракеты. Деструкторные и лазерные излучатели, включившись, заставляют корабль дернуться, как при грубой аварийной посадке.
Когда десяток боевых ракет – трехтонных металлических чудовищ, наполненных атомной взрывчаткой, – стартует через распахнувшиеся люки, корабль легко сдвигается с орбиты силой отдачи.
Мы приближались к Белому Рейдеру дергающимся, скачущим курсом, меняющимся от включения очередной батареи излучателей и старта каждой новой ракеты. Наверняка Клэн с Редраком могли выправить курс, компенсировать отдачу излучателей работой двигателей. Но это было абсолютно ни к чему – ломаный, хаотично меняющийся курс спасал нас от прицельного огня врага.
Клэн не ошибся – любой корабль, оказавшийся на месте Белого Рейдера, был бы обречен. В лучшем случае он включил бы нейтрализующее поле и упал на планету под его прикрытием, чтобы в последние секунды спасти экипаж катерами.
Белый Рейдер принял бой.
Мы засыпали друг друга ракетами – любая из них могла превратить корабль в плазменное облако. Вот только лазерные противоракетные системы с компьютерным наведением стояли на обоих кораблях.
Деструкторные поля пронизывали корабли, разрушая материал, на который были настроены. Но на таком расстоянии излучатели должны работать часами.
На дистанции в полтысячи километров лишь широкодиапазонные лазеры оставались действенным оружием. Но именно они были беспомощны против снежно-белой обшивки Рейдера.
…Я видел – на одном из десятков экранов, в каком-то специальном диапазоне, названия которого не знал и не собирался запоминать, – как корпус Рейдера окутало разноцветное сияние. Это отражалась в пространстве инвертированная, смещенная в безопасные части спектра энергия наших лазеров. Лишь малая часть их мощности затрачивалась сейчас на разрушение белой брони, большая бесследно исчезала в космосе.
Совершенно машинально, повинуясь инстинкту, я начал сводить прицельные точки лазеров воедино. Сможет ли слаженный огонь прожечь броню? Но прицелы вновь разбежались по всему корпусу, едва я отпустил управление. Кто-то, Клэн или Эрнадо, не согласился с моим решением. Я потянулся к блокировке наводки – и остановил руку. Мой оппонент был прав. Шансов пробить белую противолазерную броню немного. А вот ослепить внешние датчики, разрушить стволы излучателей или открывшиеся ракетные шахты мы могли.
Но и мы были точно такой же целью. Каждый поворот становился неизбежным компромиссом, жертвой какого-то количества детекторов и лазерных батарей, очередным расплавленным слоем обшивки. Мы тоже могли противостоять лазерному огню – пусть и более расточительным способом. Между пластинами многослойной брони был заложен газообразующий пластик, мгновенно испаряющийся под лазерным огнем. Со стороны это походило на клубы дыма, возникающие там, где обшивка прогорала под лучом, – сероватый густой туман, рассеивающий лазерное излучение.
Рейдер продолжал подниматься. С каждой секундой он приближался к точке, где его орбита обретет стабильность – а значит, мы лишимся своего единственного преимущества. Когда сектанты получат возможность включать нейтрализующее поле без риска рухнуть на планету – они смогут отразить любую нашу атаку.
Изображение Белого Рейдера на экранах вдруг начало вращаться. Я услышал возглас Эрнадо, сдавленный и удивленный:
– У него перегрелась броня!
Даже совершеннейшая обшивка Рейдера не могла противостоять лазерам бесконечно. Теперь у сектантов возникла необходимость в маневрировании – а это неизбежно снизит точность их огня.
– Надежность противоракетной системы падает, – сообщил Ланс. – У нас вышло из строя шестьдесят процентов детекторов и около половины излучателей ближнего боя.
– Много. – На долю секунды Клэн включился в общую связь. – Я маневрировал.
– Их деструкторы настроены на электронику. Старый прием. «Верный прием», – с тревогой подумал я, глядя на нервно перемигивающиеся экраны. То и дело вышедшие из строя схемы отключались, вместо них начинали работать резервные. Но даже самая важная система корабля может быть продублирована лишь конечное число раз. Еще несколько минут – и приборы начнут выходить из строя окончательно.
– Попал! – закричал вдруг Данька. – Попал!
На экранах бушевало прозрачное голубое пламя. Попаданием Данька назвал взрыв мезонной ракеты в километре от Белого Рейдера. Одной из сотни прорвавшейся сквозь лазерную сеть врага и взорвавшейся достаточно близко, чтобы повредить корабль.
– Я заметил, на какой дистанции они жгли ракеты, и дал команду на подрыв чуть раньше, – возбужденно произнес Данька. – Они не ожидали!
– Молодец, – коротко похвалил Редрак. – Сейчас дождемся результатов.
Пламя медленно исчезало. Клэн пробежал пальцами по клавиатуре, и в сторону Рейдера стартовали наши последние ракеты. Те, что были в пространстве в момент взрыва мезонной боеголовки, превратились в пыль или неслись теперь вслепую, с перегоревшими блоками управления.
– Жив, сволочь, – прошептал Ланс. – Жив…
Обшивка Рейдера частично потемнела, огонь по нам прекратился, но никаких серьезных повреждений не было. Ему потребуется несколько минут, чтобы сменить выведенные из строя внешние детекторы, еще немного на исправление излучателей… Но самое главное – он уже вышел на стабильную орбиту.
– Три секунды до взрыва ракет, – тихо сказал Эрнадо. – Две. Одна. Ноль.
Ничего не произошло. На экране с максимальным оптическим увеличением я увидел, как потерявшие ориентацию, с отключившимися двигателями ракеты несутся к конусу Белого Рейдера. Потом одна из ракет врезалась в ставшую серовато-сизой броню и медленно, словно под водой, развалилась на части.
Поблескивающий электронный хлам, туманное облачко замерзшей жидкости из гидроусилителей, куски темно-серого металла – все это брызгами отлетело от брони Рейдера.
– Они включили нейтрализующее поле, – ровным голосом объяснил Клэн и без того понятную истину.
– Ты сталкивался с Рейдером раньше, Клэн, – быстро сказал я. – Какую тактику он применит?
– Добьет нас.
Громада Рейдера медленно приближалась. Ни единого выстрела, ни малейших признаков жизни… Только включенное нейтрализующее поле выдавало, что корабль функционирует.
– Пятьдесят процентов лазерных и деструкторных излучателей разрушено; повреждено четыре из шести слоев брони, ракеты израсходованы полностью. – Эрнадо старался говорить спокойно, но голос его дрогнул. – Серж, я солдат и готов драться за тебя, но предпочел бы делать это на планете.