Он выходит на крыльцо, и я вижу под стеной бледного осунувшегося Алтонгирела. Он стоит, глядя вдаль, грызёт ноготь и нас не замечает. Старейшина наклоняется с крыльца и трогает его за плечо. Алтоша подскакивает и оборачивается. Он видит меня, открывает рот и издаёт сдавленное кряканье. Но тут в его руках оказывается книга. Теперь я вижу надпись на обложке — это всё та же энциклопедия, только в печатном варианте.
Алтоша обескураженно открывает книгу на заложенном месте. Кверх ногами я могу различить там картинку с каким-то лохматым человеком в просторной одежде. Читать мелкие муданжские буквы в таком ракурсе мне трудновато. Алтонгирел тупо пялится в раскрытую книгу. На записке, вложенной Старейшиной, написано: «Идиот».
Меня разбирает нервный смех, но я его сдерживаю, как могу. Ой, да, и где же Азамат? Если Алтоша тут…
— А где мой муж? — спрашиваю обоих духовников.
Старейшина проводит пальцем по губе и окидывает окрестности задумчивым взглядом. Алтонгирел встряхивается, заглядывает за угол дома и кивает мне:
— Тут.
Я оказываюсь за углом, не успев даже этого осознать. Азамат сидит на земле, прислонившись спиной к стене дома и подтянув колени к груди. Когда я хватаю его за коленку, он поднимает голову. Лицо у него страшное. Я кидаюсь его обнимать, чтобы только не смотреть.
— Лиза! Откуда?! — выдыхает он мне в висок. — Боги, Лиза!..
На этом его словарный запас временно иссякает, да и у меня ничего на язык не просится. Ну это ж надо было такому случиться, чтобы он меня на неделю вообще потерял! Да ещё посреди закипающей ссоры.
Когда его объятья ослабевают достаточно, чтобы я могла дышать, спрашиваю:
— Ты живой вообще?
— Ну так, — невесело усмехается он. — Ещё способен вернуться к жизни. Куда же ты делась?
— Да в туннель! Меня выкинуло около почты час назад примерно. Видишь, я всё в том же.
Он оглядывает мою маечку и тут же стягивает куртку, чтобы меня укутать. А я и забыла уже, что холодно.
— Там не было ничего даже отдалённо похожего на туннель, — качает он головой. — Мы тебя везде искали…
— Да понимаю, — опускаю глаза. Вроде моей вины никакой, но так жалко его… — А ты пробирку не подобрал?
— Какую пробирку?
— Ну, в которую я положила кусочек той штуки…
— А… Нет, боюсь, что нет. Мне как-то не до пробирки было. Из гостиницы мы твои вещи забрали, а вот о пробирке я не вспомнил. Ох, так что ж теперь, обратно туда лететь? Ты же ничего не успела узнать…
— Не надо никуда лететь, — тихо произносит у нас над головами Алтонгирел. — Она тут успела всё рассказать Старейшине Ажгдийдимидину, — он как-то умудряется произнести этот кошмар без запинки, — и он определил, что это было. Морской дух в грозу поднялся из воды, они же любят в дождь порезвиться, а его молнией в дерево впечатало.
Азамат громко возносит гуйхалах во славу богов и за здоровье Старейшины. Сам наикрутейший духовник стоит тут же и с интересом изучает переплетённую конструкцию из конечностей, которую представляем собой мы с Азаматом.
— Но почему его кроме меня никто не видел? — интересуюсь я.
— Потому что ты родственница Укун-Танив, которая их создала, — безапелляционно заявляет Алтоша. — Их и здоровых только пожилые женщины видят, а больного кроме тебя никто бы не различил.
— Так надо же его вытащить из дерева! — соображаю я.
— Старейшина уже отправил послание на Орл, чтобы разломали то дерево по трещине и полили там всё водой. Надо надеяться, он утечёт в море.
Я глубоко облегчённо вздыхаю. Меня эта их мистика доконает когда-нибудь.
Тут я понимаю, что Азамат у меня по-прежнему сидит на земле, а теплее не стало.
— Слушай, — говорю, поднимаясь, — ты бы встал. Отморозишь себе всё!
— Сейчас попробую, — хмыкает он и с трудом поднимается на ноги. Без куртки он мне кажется ещё тощее, чем обычно.
— Ты когда ел последний раз, золотце? — интересуюсь я с подозрением.
Он вопросительно смотрит на Алтонгирела.
— Когда я ел?
— Я ей лучше не буду говорить, а то она меня убьёт, а тебя к кухонному столу привяжет, — кисло отвечает тот.
— Азамат, ты что?! — восклицаю я. — Я понимаю, что ты волновался, но если ты с голоду помрёшь, никому лучше не будет!
— Да я просто… — мямлит он. Алтонгирел отмахивается.
— Помереть бы я ему не дал. Но насильно кормить чаще, чем раз в двое суток, не могу. А я тебе, Азамат, говорил, что если мы её найдём, первым делом ты получишь взбучку за то, что не ел.
— Получишь! — обещаю я. — Ещё как получишь!
Он только улыбается и прижимает меня поближе.
Старейшина, наблюдавший всё это с немым интересом, похлопывает Алтошу по плечу. Тот сразу серьёзнеет и откашливается.
— Мы тут кое-что обсудили, пока вы… здоровались. Старейшина Ажгдийдимидин считает, что я не справляюсь с ролью вашего духовника.
— Ура! — дико воплю я. — Старейшина, вы мудрейший человек!
Старейшина едва заметно улыбается. Азамат, впрочем, расстроен.
— Но как же… — он обращается к Старейшине. — Алтонгирел ведь мой друг… Я понимаю, что с Лизой они плохо ладят, но меня-то он совершенно устраивает.
— Старейшина считает, — продолжает бубнить Алтонгирел, — что из-за того, что я не понимаю твою жену, ты не можешь быть полностью со мной откровенным. Это так? — он прищуривается на Азамата. Тот опускает глаза.
— Ну, немного есть… Но это ничего важного, просто…
Оба духовника кивают.
— Не ты должен определять, что важно, а что нет, — говорит Алтонгирел. — Твоим другом я останусь. А вот наставлять вас отныне берётся сам Старейшина Ажгдийдимидин.
Я готова плясать от радости. Мало того, что этот человек за полчаса дважды проявил полное понимание моих проблем, так он ещё и молчит!!!
Азамат выглядит так, как будто выиграл лотерею, от которой не покупал билет.
— Но… Вы ведь не работаете с людьми уже много лет… Нет, я понимаю, что Лиза достойна лучшего, но я-то…
Алтоша закатывает глаза.
— Старейшина полагает, что с вами нельзя работать по отдельности. И вообще, Азамат, хватит уже выпендриваться, все и так понимают, что тебе делают большое одолжение, с твоей-то… — он косится на меня и замолкает. Не забыл ещё пощёчину. Впрочем, от того, что он не договорил, легче не становится. Я мгновенно зверею, Азамат сконфуженно кивает, а Старейшина никак не реагирует. Неужели и он не понимает? Ладно, Алтоша, я тебе ещё устрою…
Но пока что мы идём домой. Азамат успел разгрузить наши вещи — Алтонгирел заставил, чтобы занялся чем-нибудь, пока тот сходит по каким-то своим делам. Хоть за это ему спасибо.
Азамат разжигает печку, а я скоренько варю лебяжий суп с лапшой. А потом и правда практически привязываю мужа к столу, наливаю ему полную миску и принимаюсь отчитывать, пока жуёт, чтобы лучше усваивалось. Он хмыкает и кряхтит, изображая раскаянье и не забывая похвалить мою готовку. Конечно, теперь, когда всё устаканилось, аппетит у него зверский, так что закончив первую миску, он берётся за вторую, и тут уже я примыкаю. В конце концов, мне тоже есть надо, а ругать его — дело дурацкое. Разозлиться у меня не получается, и он это хорошо понимает.
— Но обещай мне, пожалуйста, — грозно говорю напоследок, — что это больше не повторится. У вас тут туннели на каждом шагу, да и мало ли какие глупости в жизни происходят. Но чтобы больше никаких голодовок! Через не хочу, а ешь!
— Обещаю, — серьёзно отвечает он. — Я просто отвык, что обо мне кто-то заботится. Но слушай, как всё здорово повернулось, что ты внезапно оказалась здесь! И сразу всё разрешили…
— Да я думаю, что в любом случае бы разрешили. Разница только в том, что это ты неделю нервничал, а не я. С учётом беременности это не худший вариант, уж извини. Я вообще собиралась к Унгуцу пойти, а тут этот подвернулся. И как вы его имя выговариваете?
Азамат усмехается.
— Я тебе по секрету скажу, Алтонгирел полгода выучить не мог. На то и расчёт, человека с длинным сложным именем трудно сглазить, ведь для этого нужно имя в заклинание вплести.
— С ума сойти, как всё сложно… Кстати! Ты мне вот что скажи. Что бы ты сделал, если бы я действительно сошла с ума?
— Отвёз бы тебя на Землю.
— А-а… — я теряюсь. О таком варианте я даже не подумала. — А ты там на пляже действительно думал, что я рехнулась?
— Ну, мне стало немного не по себе, когда ты руку отдёрнула. Я хочу сказать, на тебя это не похоже. А ты правда решила, что мы тебя свяжем и запрём?
— Не то чтобы я решила… Просто запаниковала. Ведь если бы ты мне не поверил, мне тут больше рассчитывать не на кого.
— Вот для того и нужен духовник, — вздыхает Азамат. — Чтобы было на кого рассчитывать в любой ситуации.
Глава 14
Следующие несколько дней мы в основном сидим дома и приходим в себя. С Орла сообщили, что дерево они разломали и как следует промыли из шланга, так что, надо надеяться, дух уплыл в море. Я пошарила в Сети на предмет того, как сочетается беременность с пространственно-временными прыжками. Оказалось, что ей это параллельно. Просто считаем, как будто той недели и не было.
Азамат, конечно, трясётся надо мной, как никогда. С учётом того, что целитель вернулся и пациентов у меня снова убавилось, мы почти всё время проводим вместе. Только рано утром, пока я ещё сплю, он решается отлучиться погонять своих вояк. А так даже когда у меня собирается клуб, он пристраивается в уголке что-нибудь мастерить. Сделал мне три бормол — змею, сундучок и крокодила. То есть, мудрость, безопасность и забота о детях. Оказывается, муданжские крокодилы широко известны как любящие родители.
Старейшина Никогда-не-выговорю с нами сегодня пообщался, сначала со мной, потом с Азаматом. Спрашивал меня, как проходит беременность и сколько у Азамата зубов мудрости. Я сообщила, что три, и осторожно поинтересовалась, зачем Старейшине такая информация. Он ответил, цитирую: «Это информация о тебе». Я немедленно стала выяснять, может, муданжцы всё-таки целуются взасос? Старейшина поморщился и расспросил меня про Азамата подробнее: любимый цвет, любимые и нелюбимые блюда, история семьи, история жизни… В истории семьи я жутко плавала, ибо дальше родителей знаю только, что дед смастерил лыжи. Потом Старейшина стал расспрашивать то же самое про меня. В общем, вышла я от него в некотором недоумении и отупении и пошла в «Лесного демона» ждать, пока Азамат отмучается. Его отпустили быстрее.
— По-моему, Старейшина остался нами доволен, — говорит Азамат, приземляясь на подушки по другую сторону стола. На его лице светится облегчение, что я здесь и не пропала, пока он беседовал с духовником.
— А тебя он тоже допрашивал?
— А как же. Когда меняешь духовника, всегда так расспрашивают. Тем более, нас двое. Он хотел понять, насколько мы друг друга знаем.
— А-а… Ой, слушай, я про твою семью мало чего могла сказать. Это ничего?
Азамат смеётся.
— Я думаю, он был поражён, как многоты знаешь о моей семье. Ты даже видела обоих моих родителей и представляешь себе, что они за люди. А ты вот лучше скажи, какой у тебя любимый цвет? Я как-то не заметил никаких предпочтений.
— А их и нет. Я серый не люблю, а остальные прекрасны.
Он кивает.
— Я что-то в этом роде и сказал. А ещё я не совсем понял, как у вас устроено образование. Как ты училась?
— Ну, мы с семи до двенадцати лет ходим в школу, там учимся читать, писать, считать, водить машину, знать свои права, оказывать первую помощь, ещё учим всеобщий и карту космоса — где какие народы живут, где чего добывается… И много занимаемся спортом. А потом выбираем специальность, и дальше уже по специальности, кто сколько лет. Я шесть лет училась, потом ещё три года работала под надзором, а потом получила квалификацию и стала работать сама. Ну, ещё два года посещала вечерний колледж для работы в космосе, там же и ваш язык выучила.
— Плотный у вас график. У нас-то дети до двенадцати по большей части дурака валяют, только самые сознательные чему-то учатся.
— Да у нас тоже можно было бы половину разогнать… Но это всё обязательно, иначе не дадут сертификат гражданина Земли. Так что если тебе когда-нибудь приспичит переехать на Землю, придётся сдавать экзамены. Впрочем, не думаю, что тебе это будет трудно, — усмехаюсь я.
Тут у него звонит телефон. Насколько я понимаю из его ответов, это строители, которым на Доле надоело сидеть без указаний две недели. Азамат отвечает невнятно и расплывчато, дескать, он не знает, когда сможет приехать.
— Да слетал бы завтра, — говорю. — Чё ты им за сидение на заднице деньги платишь? Никуда я не денусь, не переживай.
— А может, ты со мной?
— Так ты же хотел меня уже в доделанный дом привести. Да и на лошади можешь там покататься, мне-то сейчас нельзя, даже если захочу. Тем более, у меня завтра в клубе интересное будет, откладывать не хочется…
Интересное — это пошив халата. Мне страшно любопытно, как эта штука будет на Азамате смотреться.
Он мнётся ещё немного, но всё-таки поддаётся на мои уговоры и обещает своим работягам завтра быть на месте.
А я пользуюсь этим случаем, чтобы совершить диверсию. С утра пораньше звоню Эцагану. Он с этими тренировками совсем жаворонком стал, хотя в норме любит поваляться.
— Ой, Лиза, здрасьте! Что-то случилось?
— Нет. Слушай, ты не знаешь, кто такие Убуржгун и Онхновч?
— Знаю, они ходят на тренировки. Приятные такие мужики. А что, капитан вам их не представлял? Они же вроде как тоже его друзья.
— Пока не представлял, но это сейчас не важно. Ты вот скажи, у тебя есть их контакты?
Контакты есть, и я их записываю.
— А зачем они вам, Лиза? — продолжает удивляться Эцаган.
— Попозже узнаешь. Ты сегодня свободен? Да? Тогда будь морально готов в районе обеда подойти к Старейшине Унгуцу. Я ещё позвоню, пока.
Дальше я сажусь за бук, перекидываю на него запись с мобильника (который, к счастью, в целости приехал с Орла) и аккуратно вырезаю все имена. Потом звоню Унгуцу и договариваюсь зайти.
Унгуц встречает меня на пороге. Он всё ещё с палочкой, но уже очень бодро бегает.
— О, Лиза-хян! Давненько-давненько… Я уж слышал о твоих похождениях. Ты представляешь, Алтонгирел никому не позвонил и не сказал, что ты пропала. Мы тут и не знали… Он, видите ли, думал, что сам справится. А в итоге справилась ты, хе-хе.
В доме у него светло и чисто и пахнет свежим деревом. Над дверями висят венки из полевых цветов, которые тут не отличаются от садовых.
— Старейшина, — начинаю я, когда мы усаживаемся пить чай с мёдом. — У меня к вам небольшое дело.
Он заинтересованно склоняет голову набок.
— Вот вы и Алтонгирел, и Арон, и многие другие люди очень хорошо относитесь к Азамату, так ведь?
— Конечно, — кивает он, дескать, само собой.
— Так вот. После возвращения на Муданг ему очень тяжело тут опять освоиться. Мне кажется, он не в своей тарелке. Тут ведь к нему совсем не так относятся, как среди наёмников. Да и я сильно выделяюсь. Понимаете, я подумала, может быть, мы все вместе можем как-то облегчить ему… ну, адаптацию, что ли…
— Хммм… — протягивает Старейшина. — Не очень понимаю, как, но… У тебя есть какие-то идеи?
— Есть. Но мне бы хотелось рассказать их сразу всем, кого можно к этому подключить. Я бы не стала вас беспокоить, но понимаете, я не всех их хорошо знаю, и мне будет трудно их собрать вместе. Поэтому я хотела вас попросить, может быть, вы им позвоните и попросите зайти к вам после обеда сегодня? Вам-то не откажут. Вот список людей с телефонами…
— Конечно, Лиза, для тебя — всё, что угодно! — улыбается он. — Старый Унгуц умеет быть благодарным!
Он тут же при мне всех и обзванивает, и все они, озадаченные, обещают зайти сразу после обеда…
Оставшееся до собрания время я провожу в «Щедром хозяине», обучая Ориву. Историю с Орла мы уже обсосали со всех сторон и теперь выясняем в подробностях, в каких тварях какие глисты живут, и что надо делать, чтобы их не подцепить. А ещё она вдруг осознала великий смысл диагностики. До сих пор ей казалось, что самое главное — знать, каклечатся все болезни. А тут вот поняла, что надо ещё понять, что перед тобой. В общем, личностный рост во всей красе.