Теперь видно, что вокруг меня высокие деревья. Деревья? Откуда тут деревья? Тут, на Лысой горке?!
- Надя! - закричала я, закрывая лицо руками и падая в снег.
Но никто не отозвался.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
в которой происходят разнообразные события, которые никогда не должны были произойти
Холод - очень занятная штука. Даже когда ты сбит с толку, ничего не соображаешь и отказываешься думать, холод всё равно легко пробирается сквозь твоё равнодушие и спокойно тебя леденит.
Пальцы почти не сгибались. Нужно встать, попрыгать, подвигаться, чтобы согреться, но я сижу на месте, куртка встала комом, шарф торчит сосулькам вбок, примерз, как примялся, пока я рыдала, зубы стучат.
Не может быть, чтобы я... чтобы я оказалась где-то в другом месте. Это шутка? Скоро придет Надька и все будет хорошо?
Или я сплю? Да, это может быть, сны мне всегда снились яркие, цветные, такие увлекательные, что не хотелось просыпаться.
Но как же тогда объяснить этот лютый мороз? Во сне не бывает холодно, а тут все минус двадцать. А если предположить... что я действительно попала в портал и оказалась в другом мире? Как сквозь землю провалилась? Разве это не значит, что по эту сторону меня должны встречать живые и разумные существа? Но вокруг никого.
Этого всего не может быть! Я сижу в луже мокрого снега, поверху уже скованного льдом, одежда моя закоченела, тело замерзло и холод почти добрался до сердца. Негде высушить одежду, некуда идти, кроме смутных очертаний окружающего леса, ничего не видно, но огней нет. Значит, нет жилья.
Сколько я протяну на морозе? Еще немного и я замёрзну до смерти. Надо отложить все домыслы на потом, а пока просто согреться. Надо встать и прыгать, нельзя же просто лечь и умереть.
Но ноги мне больше не подчиняются. Я их уже не чувствую. Зубы, которые еще недавно стучали с огромной скоростью, теперь еле движутся.
Луна пропала и вокруг снова темно. Тёплое только сердце, еще стучит, и голова.
Так вот она какая - нора Жучиного короля. Оттуда никто не возвращался. Наверное, потому что там они нашли свою смерть.
Закрою глаза, всё равно ничего не видно.
Говорят, когда замерзаешь, становится тепло. Значит, скоро будет тепло?
Через минутку... или еще через несколько секунд... совсем скоро. Скорей бы.
Не помню, было ли мне тепло. Ничего не помню.
А потом в руки, в ноги, в спину и живот словно воткнули коврики для йогов, такие, из гвоздей. А потом по ним попрыгали.
Я, наверное, никогда так громко не вопила.
Глаза резанул яркий свет. Комната вокруг была незнакомой, с высоким светлым потолком и бревенчатыми стенами. Пахло костром и сеном. Из большого окна, занавешенного белой занавеской с вышитым на ней зеленым узором слабо светило солнце.
Рядом со мной сидела женщина в льняном сарафане, надетом на такую же льняную рубаху, с покрытой ярким платком головой. У нее было загорелое лицо в тонких морщинках и спокойные голубые глаза.
- О, очнулась. - Обрадовалась она. - Ну, наконец-то!
Она приветливо улыбалась, хотя мы были незнакомы. Где я?
- Ну не суетись, успокойся, - женщина легко толкнула меня, уложила обратно по подушки. Узкая и очень мягкая кровать стоит в самом углу большой комнаты, рядом стол с грудой глиняных горшочков и стеклянных бутылочек. Пол тоже деревянный.
- Не враг я тебе, не бойся. Лекарка я местная, на ноги тебя поставить хочу. Тётка Маруся я.
- Видишь, ты уже и в себя пришла. - Она пощупала мой лоб. - Хорошо как. А то мне тебя полуживую принесли, думала, все, хоронить придётся. А ты, гляди-ка, радость какая, очнулась. Ну, теперь всё с тобой хорошо будет. Благодари своего спасителя.
- Какого? - прохрипела я.
- Да не знаю я, милая. Никто не видел, - хохотнула женщина. - Только когда тебя дружинный патруль нашёл, ты была колдовским колпаком закрыта, без него давно бы замерзла.
- А...
Даже не знаю, о чём лучше первым делом спросить. Боль постепенно отступала и уже легко шевелились руки и ноги, только слабость во всем теле была дикой.
- Ничего, ничего, - она отошла к столу, застучала горшочками, ссыпала в один травки и вскочила, подошла к изголовью, где, должным образом изогнувшись, я разглядела печь. На печи стоял большой чугунный чайник, закопченный до черноты. - Сейчас настою сделаю тебе укрепляющего, с медом да брусникой, и будешь как новенькая. И всё спросишь, и узнаешь, сил-то узнавать такое много нужно, - она покачала головой, потом подхватила огромной рукавицей чайник за ручке, налила из него кипящей воды в горшок с травой. Тут же приятно запахло ягодным чаем.
- Где я?
Вопросов много, но лучше начинать с очевидного. Меня вчера что, Надька напоила и бросила на улице? Нет, не поверю, сестрица не могла такого отчудить, при наших-то морозах эта верная гибель. Она меня любит.
А что тогда произошло? Что это такое - колпак колдовской?
- Ты-то? В мире нашем, в стране, которая Земля Великих Лесов называется. В лесу мы, у самой столицы, Гораславля. А пока пей, все узнаешь, всё расспросишь, радетеля тебе уже назначили, опекуна то есть, он всё и объяснит. На, пей.
Она поднесла к губам горшочек, придерживая мою голову и пришлось открыть рот, чтобы чай не вытек на лицо. Кстати, он оказался совсем не горячим и вкусным. Привычный, родной вкус - мёд и ягоды.
- Да, непросто таким, как ты, - тяжело вздохнув, покачала головой тетка Маруся, - но что поделать. Попривыкнешь со временем. Учиться новому на новом месте всяко лучше, чем какой болезнью страшной заболеть и помирать без надежды. Тут хоть надежда есть, а человек, он ко всему привыкает. И ты привыкнешь.
- К чему привыкну? - во рту пересохло, будто и не пила только что.
- К миру к нашему.
- Я что... не в своем мире? - аккуратно спросила я. Ещё примет за полоумную и совсем плохо будет. Однако, пусть объяснит, на что намекает!
- Получается, так, - тоскливо вздохнула лекарка. - То есть для меня мир родной, тут я родилась, тут живу и помру тоже тут. А тебе-то совсем чужой. Хотя близкие у тебя тоже имеются, раз завлекли, - она хмыкнула. - Ну спи пока, спи, иномирянка.
- Я иномирянка? - шептать я не привыкла, но как иначе произнести это страшное слово? - Я - иномирянка?!
- Ну так с кем не бывает, - она жалостливо уложила меня обратно на подушку, подоткнула одеяло. - Спи пока, глядишь, проснёшься, лучше будет.
Что? Что может стать лучше?!
Глаза, однако, слипались и я моментально заснула. Непростые травки она мне дала, ой, непростые.
Проснувшись в следующий раз, я снова увидала перед собой её любопытное лицо.
- Вот и хорошо, - привычно запела лекарка. - Вот и ладненько. Теперь вставай, умывайся, одевайся. Утро уже позднее. Позавтракаешь да поедешь, заждался тебя радетель-то.
- Как поедешь? - удивилась я. А как же выздороветь, набраться сил, прийти в себя, в конце концов? Я чуть от переохлаждения не умерла, значит, простудилась, хорошо, если без пневмонии, но ведь нужно же время, хотя бы несколько дней, чтобы отлежаться и подлечиться.
- Да так, в повозке крытой поедешь, прислали за тобой.
- Уже? Но я же болею.
- Да где там? - она отмахнулась от моих страхов. - Где там. Уже здорова ты.
- Да? Так быстро?
- Да. Вставай.
Она потянула меня за руку, пришлось сесть. Кстати, нигде ничего не болело, я специально постучала себя кулаком по груди, чтобы проверить - когда я простужена, сразу от такого кашлять начинаю, а сейчас хоть бы хны. И не ноет нигде, не болит. А если встать? Голова не кружится, ноги держат. Странно даже, что всё обошлось, хотя уровень их медицины показался мне, мягко говоря, сомнительным.
Хм, похоже я действительно здорова.
- Одежду тебе новую дам. - Лекарка бросила на кровать блузку с длинными рукавами и сарафан, похожий на ее собственный. - Одежда твоя иномирская осталась, конечно, не стала я её выбрасывать, вдруг, думаю, захочешь на память сохранить. Вот в мешке лежит. - Она кивнула в сторону, где у стены действительно стоял объемный мешок, в котором вполне мог поместиться мой лыжный костюм, зимние сапоги и шапка. - У нас-то такого не носят, ужасных штанов таких...
- Почему ужасные? Они теплые и удобные, - почти обиделась я. Хороший костюм у меня был, между прочим, и дорогой.
- Да ненастоящие ж они, - округлила глаза лекарка. - Ткань ненастоящая, как будто в неё стекла намешали. Лучше шерсти да меха ничего не греет. Как её звать, эту ткань?
- Синтетика.
- И название ненастоящее, - как отрезала она. - Забудь про эту ткань, не дома уже поди. Давай, одевайся.
- А почему я вас понимаю?
- Да как же иначе-то? - удивилась она, так и замерев с поднятыми руками. - Перетащил тебя мир да приспособил, разумение понимать речь дал. Иначе зачем брать? Бросить совсем беспомощную? Да и корни у нас одни, язык похож, чужих мир не трогает.
- Почему?
- Ну ты скажешь! - благодушно улыбнулась тетка Маруся. - Ну у кого суженая может быть с хвостом и тремя рогами, да еще и которая головой вниз ходит, а дышит огнем? Кому такого зла пожелаешь? Нет, наши боги нам только подходящих таскают, да помогают, чем могут. И мы поможем. Давай, одевайся скорей, скоро радетель всё тебе расскажет.
На мне осталось нижнее бельё, это было так приятно, будто я старого знакомого увидала. Колготки лекарка тоже пожаловала новые - как будто вязаные, но тонкие, прочные. Блуза одевалась как обычно - через голову и фиксировалась завязками где только можно: на вырезе, на рукавах и внизу. Сверху - плотный зеленый сарафан, вышел вполне нормальный комплект, я похожий носила раньше с водолазкой, правда, не такой длинный. Этот был значительно ниже колен, почти волочился по полу. Неужели у них так ходят?
Ой, балда! Где у них-то? У них тут что угодно может быть.
- Давай, поторапливайся, - подогнала лекарка. Видимо, слишком долго я разглядывала незнакомую одежду. А может, её обидело, что я понюхала ткань, не ношеная ли, но даже если так, одежда была чистой, без запаха.
Завтрак из молока и хлеба прошел быстро, а дальнейшую дорогу я запомнила вообще так же, как поездку на американских горках - что-то вокруг мельтешит, трясется, звуки набатом, как молоток по голове и ничего не понятно, где низ, где вверх, куда летишь и где окажешься в следующую секунду.
Меня везли по пригороду в повозке - этаких крытых санях, в которую впряжены настоящие лошади, впереди возвышался город. Деревянно-каменный. Здесь, в пригороде, деревянные дома были не выше двух этажей, в основном их брёвен, но дальше становились выше и строились уже из камня. Замок посредине города высился, как куст посреди травы. Над всем этим обычное серое небо, на котором сбились в кучу неповоротливые пухлые тучи. Как реконструкция средневековья, в общем, в холодный зимний день.
Даже если предположить, что кто-то подговорил Надьку и лекарку, и те меня просто разыграли со всем этим перемещением, то поверить, что кто-то отгрохает ради розыгрыша огромный средневековый город...