– Это ты хорошо решила, лечь спать пораньше, – горячо шепнул он, а руки пустились в странствие по моему телу.
– Лакс, – растерянно позвала я, только сейчас за всеми своими женскими хлопотами сообразив, что парень истолковал поведение девушки на свой лад и сделал соответствующие, но в корне неверные выводы. Впрочем, взглянув на события этого вечера со стороны, я поняла его право на ошибку.
Учуяв мои интонации, рыжий моментально отстранился:
– Чтонибудь не так?
– Я не могу с тобой сегодня, – неожиданно застеснялась, как девочка.
– Ясненько, – снова выплюнул противное словечко злым, полным истинно мужского разочарования голосом вор и рванулся прочь, но я успела ухватить его за ремень и удержать на месте.
– Да стой же, дурак, – в сердцах выпалила я, не выпуская ремня, и даже сделала попытку встряхнуть его вместе с хозяином. – Сказала же «не могу», а не «не хочу». Разницу видишь?
– Неужто слухи о том, что вы, магевы, себя блюдете, чтобы силу не утратить, правдивы? – совершенно убито уронил Лакс, не делая больше попыток убежать, но и не пытаясь обнять меня.
– Врут, на мой счет точно врут, – уверенно заявила я, поскольку то, чего надо блюсти, утратила пару лет назад как минимум и совсем не переживала по этому поводу.
– Тогда чего же? – вконец растерявшись, спросил парень.
– Тьфу, да дела у меня начались, – в сердцах рубанула правдуматку, пока Лакс не навоображал себе еще невесть какой дури, не обиделся поновому да не рванул прочь. Хорошо, если понесется просто подальше от привередливой магевы, которая то заигрывает, то гонит, а коль отправится к миданским шлюхам? Да я же весь город по камешкам от злости раскатаю. Я размеренно задышала, успокаивая закипающую ревность, и мягко закончила: – Так что придется нам с этим подождать. Вот теперь тебе ясненько?
– Да, ты извини, если я, дурень нетерпеливый, обидел, – стушевался вор, переминаясь с ноги на ногу.
В темноте не могла различить его лицо отчетливо, видела лишь черный профиль, но слышала дыхание и легкий аромат полевых трав. Ни от кого из моих быших парней так хорошо не пахло. Пот, ментоловая жвачка, табак, одеколон, грязные носки – этого было в избытке, но от Лакса веяло чемто совершенно естественным и очень влекущим. Или так казалось только мне? Даже сейчас я не отказалась бы от того, чтобы он просто лег рядом, такой теплый, ставший родным, знакомым и совершенно необходимым. Хотелось, чтобы просто был рядом. Мне необходимо было безо всяких сексуальных заморочек держать его за руку или спать, положив голову ему на плечо, чтобы можно было в любой момент погладить гладкую, поэльфийски безволосую кожу на руках и груди, дотянуться до рыжих, мягких, как шерсть у кошки, волос и запустить в них пальцы.
– Никаких обид, Лакс, – прошептала я, не решаясь высказать то, что испытывала, изза какойто совершенно не свойственной мне робости.
– Доброй ночи, любимая. – Вор чуть склонил голову и коснулся моих губ нежнымнежным, как ласка ветерка, поцелуем.
«Любимая» – он впервые назвал меня так, сердце на секунду замерло и с силой бухнуло в груди. Любимая – это звучало так красиво, куда приятнее всяких солнышек, лапочек, деток и прочих прозвищ, щедро сыплющихся из уст парней моего мира. Никогда терпеть этой дури не могла и сразу просила, чтоб называли по имени или прозвищу.
– Доброй ночи, – отозвалась я, но ответное слово застряло у меня в горле и так и не смогло прорваться наружу. – До завтра!
Лакс ушел, я закрыла дверь и заползла на кровать, от всей души жалея, что не сказала того, чего хочу, ведь он мог бы остаться. Легкое, на грани слышимости сопение Фаля и зеленый проблеск его помаргивающих во тьме глаз малопомалу успокоили мое разгоряченное воображение, а обезболивающая таблетка подействовала лучше всякого снотворного. Я отключилась почти мгновенно, только снилась мне опять какаято дрянь. Мы стояли с Лаксом на берегу реки, только я на одном, а он на другом, и пытались докинуть друг до друга веревки, именуемые ковбоями лассо. Ни хрена у нас не получалось.
Глава 23
Реабилитация, делегация и публичные разоблачения
Я была даже рада проснуться от того, что меня тормошил Фаль, позванивая на ухо:
– Оса! Оса! Ты спишь? А то там Нория так на Ханта ругается, кричит, будто он чегото украл! Жуть!
– Значит, надо обращаться в детскую комнату милиции или звать участкового, – зевнула я, но глаза продрала и села на кровати, вспоминая, где нахожусь. – Участковых в здешних краях не сыщешь, впрочем, как и в моих, так что разницы в принципе никакой, тут даже получше будет, поскольку никто на их появление не надеется. Правда, вот здесь я магева, и право не только помогать, но и судить мне даровано или навязано – это уж как посмотреть, но всетаки свыше! Так что надо вставать и идти разбираться. Итак, подъем! Чип и Дейл спешат на помощь, спасатели, вперед!
Я натянула джинсы, в них мне удобнее всего в такие деньки, и, поплескав на лицо водой, пошла на звук скандала. Фаль летел впереди, указывал дорогу. Личная комната Нории находилась в самом конце коридора, изза плотно закрытой двери грозное громыхание голоса женщины слышалось все более отчетливо. Она кричала чтото о неблагодарности и глупых шутках столь оглушительно, что в проводнике вовсе не было нужды.
– Утро доброе, что за шум, а драки нет? – спросила я, заглядывая в комнату одномоментно со звуком пощечины и всхлипом Ханта.
Рядом с лакированным темновишневым комодом и массивной кроватью на ножках, годившихся на цирковые подпорки даже слону, нависнув над съежившимся от ужаса сыном, метала громы и молнии раскрасневшаяся от негодования хозяйка трактира. Кажется, назревала ситуация а ля Ваня Грозный и его проштрафившийся сынок. Хорошо хоть посоха, чтобы съездить чадо по балде, у Нории под руками не было, но такая женщина вполне могла открутить башку голыми руками. Фаль испуганно пискнул и зарылся мне в волосы как в гнездо. Мое появление заставило мать отпрянуть от парня, чем Хант и воспользовался, выпалив торопливо:
– Мамка серьгу любимую потеряла, а кричит, будто я ее спер! Ничего слушать не хочет! А у меня от затрещин башка пухнет!
– Ты и магеве врать будешь, пащенок?! – взвилась Нория, как торнадо в Калифорнии.
– Да не брал я ничего, Гарнагом клянусь! – завопил Хант, и в голосе его было столько неподдельного возмущения пополам с удивлением, что я поверила. Если парнишка и тягал чего у мамки, то не сейчас и не эту злополучную сережку. И вообще, молодежь нынче практичная пошла, если б детка решил обчистить родительницу, выкрал бы не одну разъединую вещицу, а всю коллекцию побрякушек – и сделал ноги.
– Стоп, стоп! Таймаут! Продолжите драку после! Нория, почему ты решила, что вещь украл твой сын? – умиротворяюще вскинув руки, поинтересовалась я, становясь между матерью и сыном и от всей души надеясь, что магевский авторитет спасет меня от оплеухи, предназначенной Ханту.
– Комнату я свою на ключ запираю, кроме как ему, никому ходу сюда нет, да и мало ли Хант пацаном сопливым у меня побрякушек тягал играться? – прогудела возмущенная женщина, подбоченившись.
– Да когда это было, маманя, – прогундосил парень, пятясь за мою спину. – Я большой уже, да и зачем мне одна твоя сережка, коль девке какой на забаву тащить, так я бы две спер! Да и полоумным надо быть, чтобы твои любимые с красными камушками, от прабабушки доставшиеся, стырить!
– Когда ты сережки в последний раз видела? – отвлекая материнское внимание от маневров отпрыска, с достоинством всеведущей колдуньи уточнила я, соображая по ходу дела, что речь идет об украшениях, в которых Нория рисовалась вчера.
– Ввечеру их сняла, торопилась, потому в шкатулку не стала класть, комнату закрыла да и ушла, а утром глядь, нет серьги! – Женщина обошла вниманием факт своего местонахождения ночью в иной спальне, но, полагаю, Кейр мог бы обеспечить ее алиби.
Указующий перст Нории уперся в одинокую сережку на комоде, я машинально глянула вниз – краснокоричневый ковер в рыбках и кувшинках, хоть и малость потертый, застилал пол почти до самых ножек кровати, а дальше шли широкие доски, впрочем, щели между ними тоже узкими не были. Я подошла к комоду, провела пальцем по крышке – гладкий лак, никакой шероховатости, поелозила сережкой по темной доске. Вещица скользила хорошо, как лезвие конька на катке. Замолкшая Нория и притихший Хант наблюдали за моими манипуляциями, как паства за жрецом, готовящимся погадать на чьихто внутренностях.
– Внимание! Всем оставаться на своих местах! Следственный эксперимент, – объявила я, схватила со стула разложенное платье Нории и махнула в стремительном развороте к двери его рукавом по комоду.
Тяжелая сережка, продемонстрировав отличные аэродинамические характеристики, сорвалась с места, как ракета, и звякнула далеко под кроватью. Я оставила в покое платье и полезла следом за лишившимся пары украшением. Разумеется, второй серьги на том же месте не было, но, сотворив свет наскоро написанной в воздухе руной кано, я внимательно обследовала все щели. Хорошо еще хоть пыли тут не было, пусть Нория и отличалась вспыльчивостью нрава, но пыл и пыль слова не однокоренные, за ее аккуратность и чистоплотность можно было ставить десять балов по десятибалльной шкале. В нежном, совсем не похожем на неистовый жар истинного пламени свете руны я уловила легкий проблеск коварного металла в злополучной щели между досками.
– Ага! – довольно улыбнулась я и вылезла, зажимая украшение в руке. – Держи! – протянула вещицу хозяйке.
– Но она же одна, – неуверенно, будто сомневалась в достоверности зрительной информации, заметила Нория.
– Точно, – подтвердила я, почти насильно вкладывая сережку в ладонь женщины. – А за второй полезете сами, она в щель между четвертой и третьей от стены досками провалилась – глубоко, просто так не выцарапаешь. Наверное, доску отдирать придется, чтобы достать! Золото на магнит не потянет…
– Спасибо, почтенная магева, – покраснела как помидор хозяйка трактира, не отрывая глаз от серьги. – И благодаритьто вас как, даже не знаю!
– Перед сыном извинись, вот и вся благодарность. Я же магию для поиска твоего наследства не использовала, так что ты мне ничего ужасного не задолжала, – пожала я плечами и, не дожидаясь ответа, вышла.
Но то, как, виновато моргая, Нория крепко прижимает к себе Ханта, заметить всетаки успела, и довольство разлилось в душе. Я даже простила сильфу бесцеремонную побудку в стиле вызова на пожар.
– Хорошо все устроилось, – выбравшись из гнезда в волосах, в такт моим мыслям умиротворенно констатировал Фаль, не мешавший мне в процессе следствия ни словом, ни действием. То ли абсолютно доверял, то ли боялся, что разбушевавшаяся не на шутку трактирщица может ненароком задеть хрупкое на вид сильфово тельце. Хотя, я уже успела убедиться, мотылек был невесом и уязвим только на вид. Из всех приключений, свалившихся на наши, выразимся не поамерикански, души, Фаль умудрился выйти абсолютно невредимым, если не считать огроменного фингала, приобретенного им в качестве входного билета в клуб друзей магевы. Но с другой стороны, Лаксуто пришлось заплатить подороже – располосованной рукой, а Кейру и вовсе прыгнуть голяком из окон борделя на острые черепки.
– Эгей! Вот ты где, Оса! – весело, словно и не бывало неловкого молчания в темноте у дверей, приветствовал меня вор, шустро взбегая по лестнице с первого этажа. – А там тебя вовсю ищут!
– Кто? – жалобно поинтересовалась я, прощаясь с надеждой на спокойный завтрак.
– Кажется, шмотки твои привезли, – объяснил рыжий, и я, издав радостный вопль команчей, помчалась вниз, опережая приятеля на три корпуса. Фаль, чтобы не упасть, вцепился мне в рубашку всеми конечностями и визжал от восторга, заимев столь шустро галопирующую «лошадь».
В зале, ближе к дверям, ведущим на улицу, и правда, топтались с двумя кофрами наперевес трое мужчин посыльного вида. Не в том плане, что не подходи, обложат небоскребом, а просто было в их внешности нечто сосредоточенноотстраненное, в краткой телеграммной форме это прозвучало бы: «Я тут ненадолго, отпустите быстрее, еще тысяча дел в других местах». Мое стремительное появление заставило посыльных опасливо скосить глаза в сторону окна, прощупывая пути бегства от гнева обезумевшей магевы. А чего она, если в своем уме, с гиканьем по трактирам носится?
– Привет! Где вещи? – затормозив в паре шагов от носильщиков (эльфийские туфли классно скользили по доскам) требовательно вопросила я, пытаясь с ходу определить, какой из двух чемоданов сокровищ мой.
– Маэстро Гирцено шлет вам свои наилучшие пожелания и сии туалеты, почтенная магева. – Люди торопливо выставили кофры перед собой, будто отгораживались ими от безобидной меня.
Надо же, а портному понравилось экзотическое словечко, в обиход вводит вместо дворянского титула, мимоходом подметила я и заявила:
– Перешлите маэстро от меня громадное спасибо, если поднимете! Кстати, сколько я должна за доставку?
– Непременно! А что до денег, так хозяин сказал, за все уплачено, – отказываясь даже от чаевых, заверил меня самый храбрый из носильщиков, еще остававшийся в трактире, пара его приятелей предпочла дождаться коллегу за порогом. Причем вышли они задом наперед, предпочли не поворачиваться к магеве тылом. Уж не знаю, мне на это обидеться стоило или счесть за честь? Как, однако, просто заработать репутацию грозной колдуньи, достаточно всего лишь пробежаться по лестнице. Или они какихто сплетен обо мне нахватались? Но где? Я в Мидане ничего глобального натворить не успела. А впрочем, желания гадать о причинах опасений посыльных не было ни малейшего, куда больше, чем эти осторожные типы, меня интересовало содержимое кофров.
– Здорово! Лакс, поможешь отнести? Я мерить буду! – попросила рыжего, наблюдавшего за моим диалогом с рабочим классом с широкой ухмылкой собачника, спустившего московскую сторожевую с поводка на пьяных грубиянов.
Подсобить с переноской тяжестей рыжий не отказался. Вдвоем (я больше держалась, чем держала) мы утащили кофры наверх, в мою комнату. Я осталась одна, раскрыла их и начала медленно, со смаком доставать каждую вещь, разглядывать и раскладывать на кровати. Гирцено прислал мне не только пяток разноцветных рубашек самого шикарного свойства, но и коечего еще для комплекта. Узкие штанишки, более похожие на лосины, жилет, расшитый золотой нитью, и чтото типа укороченного камзола. Фаль, обожавший все яркое и пышное, ворошил кружева, ленты, вышивку золотой нитью и бисером, терся о гладкую или ворсистую ткань, как котенок. Я как раз собиралась примерить приталенную рубашку нежнозолотистого, тонкого как шелк материала и укороченные бархатные штанишки к ней, когда в дверь просунулся Кейр и со странной ухмылкой заявил:
– Там тебя внизу ждут.
– Опять? Мне привезли следующую партию туалетов от Гирцено? – наивно понадеялась я.
– Сомневаюсь, – хмыкнул Кейр. – Уж больно на посыльных от портного народ не похож. Тебе лучше увидеть все самой.
– Уболтал, чертяка языкастый, – кисло улыбнулась я и поплелась к двери. Доставив новость, телохранитель исчез, зато я едва не столкнулась в проеме с вооруженным тяжело нагруженным подносом Хантом.
– А это куда, я же завтракать в зале собиралась? – удивленно осмотрела блюдо со свежей сдобой, тарелку с сыром и мясом и кувшинчик с дымящимся чаем.
– Это мамка прислала, – на одном дыхании выпалил парнишка, – а если вы мне оставить поднос не разрешите, опять орать будет. Мамашка у меня хорошая, но как что не по ней, лучше вообще на глаза не попадаться. Она так о вашем удобстве, почтенная магева, беспокоится, так хочет порадовать!
– Хорошая женщина, – облизываясь в предвкушении первой из череды дневных трапез, констатировал Фаль и тут же с тревогой покосился на меня. А ну как Оса возьмет и отошлет вкусную еду назад на кухню?
– Так что, нашлась сережка? – пропустив Ханта в комнату и кивнув в сторону стола, уточнила я.