Чек холодно усмехнулся:
— Я, братец ты мой, не Пухальский. Меня не перетянете.
Королевич помрачнел. В глазах его сверкнули злые огоньки. Вставая, он небрежно бросил:
— Подумай. А нужны будут деньги — приходи вечерком. Потолкуем.
Манюсь возвращался домой уже в сумерках. Он шел медленно, стараясь насколько возможно оттянуть момент возвращения. После встречи с Королевичем остался неприятный осадок. Он понимал, чего от него хочет младший Вавжусяк. Но Юлек просчитается. Чек не предаст своей команды. Что бы ни случилось, не перейдет в «Ураган».
Когда он подошел к Голубятне, в мрачных бетонных развалинах уже загорались первые огни. На темном дворе кто-то громко звенел пустыми ведрами. В провале лестничной клетки чахоточным светом горела запыленная лампочка.
Манюсю почудилось, что на третьем этаже кто-то стоит. Он прислушался.
— Это ты, Чек?— раздался голос Манджаро.
— Я, а что?
— Да вот жду тебя. — Манджаро приблизился к нему. Его светлые волосы поблескивали в мутном свете.
Манюсь взорвался:
— Боишься за деньги?!
— Нет… просто хотел с тобой поговорить.
— Не бойся, сейчас я тебе принесу их. — Слова эти были продиктованы непобедимым упрямством. Манюсю казалось, что это говорит не он, а кто-то другой, чужой.
— Ладно, — спокойно отозвался Манджаро. — Я подожду здесь. Неси отчет, потом поговорим.
Только теперь Манюсь понял, какую глупость он сказал. И зачем только он это сделал? Ведь еще минуту назад он был готов во всем признаться друзьям.
— Хорошо, — выговорил он не своим голосом и стал быстро подниматься по лестнице.
На пятом этаже он перешел на другой конец коридора, откуда вела вниз запасная лестница. На высоте четвертого этажа она была целиком сорвана, в этом месте зияла глубокая пропасть. Чек, однако, знал дорогу вниз по балкам и выбоинам в стене. Днем такое путешествие не представляло для мальчика особых трудностей. Но сейчас, когда царил мрак, Манюсю приходилось внимательно следить, чтобы не поскользнуться и не сорваться на виднеющуюся внизу бетонную площадку.
Он спускался медленно, осторожный, как кот. Коснувшись наконец ногами площадки, он с облегчением вздохнул. «Подожди, братец, — мысленно сказал он Манджаро, который дожидался его по ту сторону коридора, — будут у тебя твои деньги!»
Манюсь быстро выбежал во двор, проскользнул в ворота и бегом помчался на Окоповую.
Вавжусяки жили в одноэтажном домике, укрытом меж двух крыльев большого дома и окруженном маленьким садиком. Манюсь остановился у забора и свистнул.
Минуту спустя дверь заскрипела и в садике появилась чья-то тень.
— Юлек! — позвал Чек.
Королевич подошел к забору:
— Это ты, Чек? Ну как, надумал?
— Мне нужны деньги.
Королевич кивнул головой:
— Заходи. Ромек тут. Поговорим.
В комнате они застали старшего Вавжусяка. Он брился, стоя перед зеркалом.
— Я слышал, у тебя неприятности, — обратился он к Чеку.
— Всяко бывает, — неловко улыбнулся Манюсь. — Мне нужны наличные. Отдам через несколько дней.
— Зачем отдавать? Да и откуда ты их возьмешь?
— Соберу, если постараюсь.
— Ловкий ты парень! Если хорошо подумаешь, то получишь. — Он поднял безопасную бритву и проехался ею по щеке, оставляя среди густой пены темную полоску.
Королевич хлопнул Манюся по спине;
— Садись! К чему такая воинственная мина? Я уже говорил с Ромеком. — Он указал движением головы на брата. — Все будет сделано, только… сам понимаешь… нам нужен хороший левый край. Получишь деньги, и все останутся довольны.
Манюсь посмотрел на него почти с ненавистью.
— А без этого… ты мне взаймы не дашь?
Ромек громко расхохотался:
— Ну и хитер! Нравишься ты мне, но разве кто-нибудь дает взаймы почти две сотни только за одни красивые глаза?
— Чего ты боишься?— вмешался Королевич. — Ведь даже в командах мастеров игроки меняют свои клубы.
Манюсь съежился, как от удара. Время идет, Манджаро ждет его, а эти Вавжусяки напирают. На душе у него было скверно.
— Хорошо, — пробормотал он еле слышно.
Королевич повеселел. Манюсь уставился в пол,
до боли стиснув зубы.
— Можешь дать ему, Ромек, — сказал Королевич.
— Сейчас, сейчас, — улыбнулся тот в зеркало. — Сначала пусть подпишет заявление. Возьми бумагу, я тебе продиктую.
— Зачем это?— испугался Манюсь.
— Не волнуйся, простая формальность. Подпишешь и получишь деньги. Пиши, Юлек. Как твоя фамилия?— обратился он к Чеку. А когда тот назвал, продиктовал:— «Я, Мариан Ткачик, добровольно прошу принять меня в спортивный клуб «Ураган» и обязуюсь играть в нем до конца года». А теперь подпишись, — кивнул он Манюсю.
Когда Манюсь подписывал, рука его дрогнула, и на бумаге осталась большая клякса. Королевич быстрым движением выхватил у него листок. Улыбнулся с.удовлетворением.
— И чего ты так долго раздумывал? У нас теперь команда будет на все сто. Увидишь, выиграем турнир.
Манюсь ничего не ответил. Когда старший Вавжусяк отсчитал ему требуемую сумму, он спрятал деньги в карман.
— Нужно идти. Тетка у меня болеет, — оправдывался он.
— Если захочешь подработать, приходи, — сказал ему Ромек. — У нас всегда найдется дело.
Королевич проводил его до дверей.
— Запомни: завтра в десять тренировка, — напутствовал он его.
— Хорошо, хорошо, — не думая прошептал Манюсь.
Всю дорогу он мчался бегом и остановился только перед Голубятней. С минутку постоял, чтобы немного отдышаться, а потом, взбежав на третий этаж, схватил прут и ударил по рельсу.
Манджаро вышел на лестницу. Он был уже в одних трусах.
— Чудак человек, что ты так долго делал? Исчез куда-то… А я здесь жду, жду…
— Это неважно, — сухо прервал его Манюсь. — Вот тебе твои деньги, билеты и счет.
— Так ведь ты мог принести это и завтра.
— Раз я сказал сегодня — значит, сегодня.
Манджаро пристально взглянул на него:
— Что это ты сегодня какой-то странный, братец?
— Вот тебе касса, — почти выкрикнул Манюсь. — Я больше не буду казначеем.
Манджаро схватил его за руку:
— Что с тобой?
Но Манюсь оттолкнул его:
— Ничего. И вообще — не твое дело.
— Ты что, заболел?
— Нет. Можешь обо мне не беспокоиться. Как-нибудь сам обойдусь!
Сказав это, Манюсь повернулся и направился наверх. Уже поднявшись на четвертый этаж, он услышал голос Манджаро:
— Манюсь, слушай, я забыл тебе сказать — тетку твою забрали в больницу.
Мальчик так резко остановился, как будто его вдруг оставили силы. Глаза горели от слез. Он до боли сжал в руках деревянные скользкие перила и долго стоял так, не смея двинуться дальше. И только при звуке чьих-то шагов, испуганно сорвавшись с места, побежал наверх. Ключ как всегда лежал под тряпкой. Манюсь отпер дверь и вошел в комнату. Не зажигая огня, бросился на постель, спрятал лицо в горячих ладонях и долго, долго плакал.
Мотоцикл с треском мчался по залитой солнцем улице. Стефанек, склонившись над рулем и жмурясь от встречного ветра, следил за бегущей лентой асфальта. Настроение у тренера было прекрасное: он вез ребятам хорошую новость.
«Ну и обрадуются же мои мальчишки! — повторял он про себя. — Ну и обрадуются!..»
Однако, введя свою «Яву» на «стадион», он с удивлением увидел, что ребята, вместо того чтобы тренироваться, собрались в конце поля и о чем-то ожесточенно спорят. Капитан команды Манджаро и вратарь Жемчужинка готовы были вцепиться друг в друга.
— Это ты виноват! — запальчиво кричал Жемчужинка. — Это все из-за тебя! Вечно ты задаешься. А теперь поищи-ка такого левого крайнего!
Манджаро, засунув руки в карманы, сверху вниз смотрел на маленького вратаря.
— А я тебе говорю, что он поступил по-свински. Предлагаю выгнать его из команды.
— Тебе бы только всех выгонять!
— Поставим на голосование.
— Плевать мне на твое голосование! Чем оно нам поможет? В воскресенье матч, а мы без Чека!
В пылу спора они не заметили, как подошел Стефанек.
— Что случилось, ребята?
Все обернулись к тренеру. На минуту воцарилось неловкое молчание. Первым отозвался Манджаро:
— Чека перетянули в «Ураган».
— Это еще не точно, — вмешался Жемчужинка.
— К сожалению, точно, — мрачно произнес Игнась Парадовский.
— Что-то не верится мне! — Стефанек сказал это с таким убеждением, что ребята замолчали.
Он обвел взглядом их встревоженные лица. Откровенно говоря, он был так поражен, что не мог даже сразу собраться с мыслями. Неужели возможно, чтобы чек перебежал в «Ураган»? Тот самый Чек, который так самоотверженно стоял за свой клуб, который так был к нему привязан?
Игнась Парадовский безнадежно махнул рукой:
— И говорить нечего, пан тренер. Чек подал им заявление.
— Какое заявление?
— Юлек Вавжусяк показывал мне… Я видел…
— А может, он только хвастался? — пытался отстоять друга Жемчужинка. — У них все может быть.
— Не встать мне с этого места — сам видел, — грустно сказал Игнась.
— Лучшим доказательством является то, что он не явился на тренировку, — вставил Манджаро.
— Потому что у него тетя заболела и лежит в больнице, — объяснил Жемчужинка, со злостью глянув на капитана.
Стефанек поднял руку:
— Успокойтесь, ребята. Лучше всего будет, если мы с ним сами поговорим. Нужно все выяснить. Если Чек действительно перешел в «Ураган», это недостойно настоящего спортсмена. А если это неправда, не к чему судить его заранее. После тренировки пойдем к нему. А пока… — он окинул их повеселевшим взглядом, — я сообщу вам радостную весть: «Полония» взяла шефство над вами. Мы считаем, что из вас вырастут хорошие футболисты. Я берусь сколотить из вас настоящую дисциплинированную команду, а председатель клуба дал согласие на все остальное.
Известие это несколько успокоило взволнованных ребят, но не произвело такого впечатления, какого ожидал Стефанек. Посыпались вопросы: «Как это будет? Вольется ли команда в «Полонию»? Останется ли у «Сиренки» ее название?»
Стефанек спокойно пояснил:
— Вы по-прежнему останетесь той же «Сиренкой», только «Полония» возьмет над вами шефство. Вы получите костюмы, мячи, бутсы. Тренироваться будете на Конвикторской. Тот, кто хорошо проявит себя на тренировках и оправдает доверие, впоследствии будет играть в юношеской команде.
— Ур-р-ра! — выкрикнул Паук, подпрыгивая на своих тонких ногах. — Я, пан тренер, уже делаю двадцать четыре «головки».
Жемчужинка горестно вздохнул:
— Эх, жаль, что нету Чека! Вот он порадовался бы!.. Тренер поднял мяч и несколько раз ударил им о землю.
— А теперь за дело, ребята. Тренироваться вы должны как следует, ведь в воскресенье первый матч.
Никто не знал, что произошло с Чеком. Когда после тренировки вся команда во главе со Стефанеком отправилась на Голубятню и взобралась на пятый этаж, дверь Чека оказалась на замке. Ребята долго стучались в надежде, что кто-нибудь откроет, но им отвечало только эхо, глухо расходившееся по всему дому.
— Говорил же я, что его с утра нет дома, — объяснял Жемчужинка.
На лице тренера отразилось разочарование. Он надеялся, что все удастся быстро выяснить и подозрения рассеются.
— Ничего не поделаешь, — вздохнул он, — придется отложить до завтра. Пускай кто-нибудь из вас дождется его и скажет, чтобы он пришел ко мне, — обратился он к мальчуганам. — Мне хотелось бы с ним потолковать.
— Я подожду, — вызвался Жемчужинка, — это же мой лучший друг.
Итак, порешили, что Жемчужинка постарается поймать Манюся и передаст ему все поручения. Однако напрасно маленький вратарь допоздна дожидался своего дружка — Манюсь в этот день так и не появился на Голубятне. До позднего вечера Жемчужинка и Паук сидели на ступеньках, вскакивая при каждом звуке шагов, раздававшихся на лестнице. Время тянулось медленно, и они коротали его за беседой о приближающемся турнире, изучали результаты жеребьевки шестнадцати команд, подавших заявление в «Жице Варшавы».
Турнир должен был разыгрываться по кубковой системе: сначала тянули номера, а потом по этим номерам расставлялись команды. Проигравшая выбывала из турнира. Выигравшая переходила в следующий тур. Паук с нескрываемым беспокойством всматривался в таблицу розыгрыша.
— Ничего, братец, я в этом не пойму, — бормотал он, потирая щеку.
— Да смотри же, — втолковывал ему Жемчужинка, — нам достался четырнадцатый номер, значит, мы будем играть с тринадцатым, то есть с «Антилопой». Если выиграем этот матч, выйдем в четверть финала…
— Ну и что?— спросил Паук, уставясь в таблицу.
— Ну и, значит, сыграем тогда с победителями матча. «Погоня» — «Рух». Если победит «Погоня», значит, с «Погоней».
— А если мы выиграем у «Погони»?
— Тогда выйдем уже в полуфинал и можем встретиться с «Ураганом», если они выиграют свои два матча, понимаешь?
— Ах, вот оно что! — улыбнулся Паук. Его вытянутая вверх голова склонилась над таблицей. — А какая команда будет всех сильнее?
— В том-то и дело, братец, что этого никто пока не знает. Это только первый турнир. Каждая команда надеется, что выйдет в финал. Представляешь себе, какая будет борьба?
— Это здорово! — пробормотал Паук.
— Для нас не так-то уж и здорово, ведь мы выступаем в ослабленном составе — без Чека и без Пухалы. В нападении была вся наша сила. А теперь что получается? На месте Пухалы играет Фелек Рингер, а на левом краю вместо Чека — запасной вратарь Олесь Колпик. А что будет, если они меня подшибут? В ворота придется стать левому краю.
Паук вытаращил водянистые голубые глаза.
— Да, не очень-то… А что будет, если мы проиграем?
— Может, еще не проиграем. Но, в общем, хорошего мало.
— Ой, мало! — вздохнул Паук.
Жемчужинка глянул через перила на лестницу.
— Эх, братец, если бы только этот Чек явился?
Прямо тебе скажу: как вспомню о нем, так хоть плачь. Отколол номер, скажи на милость!
Паук заморгал своими голыми веками.
— Думаешь, они его на самом деле переманили?
— Не хотелось бы этого думать, но так получается… Игнась клянется, что видел его заявление.
— Но сегодня у них на тренировке его не было.
— В том-то и дело… — Жемчужинка на минуту задумался. — Здесь какая-то тайна, — сказал он шепотом.
В тот же момент оба сорвались с места: внизу послышались чьи-то шаги.
— Он! — шепнул Паук с надеждой.
— Может быть.
Стояли молча, прислушиваясь и всматриваясь в темную пропасть лифта, из-за которого виднелся зигзаг идущих вверх ступенек. Неожиданно Жемчужинки толкнул товарища:
— Видишь, кто идет?
— Королевич! — прошептал пораженный Паук.
Через некоторое время на площадке четвертого этажа из полумрака вынырнули фигуры Королевича и его старшего брата. Увидев обоих «голубятников», они остановились.
— Ты к Манюсю? — спросил Жемчужинка, глядя на Королевича сузившимися от ненависти глазами.
— На прогулку вышел, не видишь? — насмешливо бросил младший Вавжусяк и двинулся дальше, оттолкнув маленького вратаря.
Тот судорожно вцепился в перила.
— В неудачное время вышел, — сказал он прерывающимся от злости голосом. — Его нет дома. Еще не вернулся.
Королевич насмешливо улыбнулся;
— Увидим. — Он кивнул старшему брату, и они медленно, с достоинством проследовали дальше по лестнице.
Мальчики смотрели им вслед со все возрастающим удивлением.