Джесси поставила сумочку на место, приказав себе быть холодной и собранной.
— Вообще-то за сегодня я набросала список вопросов.
Он застонал.
— Мы можем оставить их до завтра?
— Ну, если тебя кто-то ждет…
И кто ее тянул за язык? Какая ей разница, есть у него подружка или нет?
У вот у меня-то есть жених, напомнила себе Джесси. Я занята, занята, занята!
— Не-а, — протянул он. — Никто меня не ждет. — Неужели он понял скрытый смысл вопроса? — Моя последняя любовь — старая машина, что я держу в гараже у дома.
— Какая?
Поменьше бы ей интересоваться им, его личной жизнью и его машинами!
— «Форд мустанг».
Прекрати, велела она себе и тут же спросила:
— Какого цвета?
— Красного. Ты правда любишь старые машины?
Они не должны иметь ничего общего!
— Люблю, — она торопливо повернулась к столу. Похоже, она только и делает, что перебирает предметы на столе.
— Погоди-ка.
Он снял что-то с ее юбки сзади, смеясь, показал ей. Кусок прилипшей изоляции. Ей тоже стало смешно. Как здорово так смеяться над собой, над ним, над жизнью! Только вот не измена ли это по отношению к Мичу — смеяться вместе с другим мужчиной над чем-то таким глупым? Смеялись ли они хоть когда-нибудь вот так с Мичем?
— Завтра надевай джинсы, — посоветовал он и направился к двери.
— У меня нет джинсов, — буркнула она, но его уже не было.
Гарнер Блейк ругал себя на все корки. И о чем он только думает? После перепалки со старушкой Фанни Джессика абсолютно созрела для увольнения. Оставалось лишь ее слегка подпихнуть.
Слегка толстовата? Точно, мэм. И Джессика Кинг мгновенно устраняется из жизни Гарнера Блейка.
Но она не толстая. А глаза, полные непролитых слез, заставили его так ей и сказать. «Роскошные, женственные изгибы!» Мог бы заткнуться и пораньше! Загадка глаз и пышность форм подталкивали его получше узнать ее.
— Зацеловать до смерти, — пробормотал Гарнер себе под нос.
Джессика Кинг поразительна. И она остается. Честно говоря, он доволен. Не хотелось бы заканчивать игру раньше, чем она началась.
Интересно также, что замышляет старый Кинг? Гарнер чертыхнулся. Парень, ты играешь с огнем!
— Тебе не нравятся богатые женщины, — строго напомнил он самому себе.
Из-за кустов сирени выглянула Мэри Джонсон.
— Что тебе не нравится, Гарнер?
— Ничего. — Проклятье, он полгорода прошел, бормоча себе под нос, как ненормальный!
Дом, оставшийся Гарнеру после деда, сейчас показался ему слишком большим и тихим. Он набрал телефонный номер. Эмма, владелица пекарни, была поражена странным заказом, но обещала все исполнить, И назначила цену: сто долларов.
Сто баксов хорошо пристроены, подумал Гарнер. Он повесил трубку и стал гадать, где остановилась сегодня Джессика Кинг.
— А это подпадает под категорию «не твое дело», — опять строго предостерег он себя вслух.
Интересно, как она будет смотреться в джинсах? Это тоже его не касается, но тем не менее скоро выяснится.
Гарнер поужинал, покопался немного с «мустангом» и сам поразился редкому отсутствию энтузиазма. И уже в постели понял, что не может дождаться завтрашнего утра. Такого с ним не было очень, очень давно.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На следующее утро Джессика Кинг критически оглядела себя в большое зеркало своего гостиничного номера. На ней были джинсы в обтяжку и ярко-оранжевая майка с надписью «В Фаревелле мне хорошо».
Надпись ей подходила. Ей действительно было хорошо. Она продержалась не часы, а целый день! Исполнила пожелание отца. Выжила в схватке с Фанни Клиппенхоппер. А самое главное — выиграла пари у Гарнера Блейка и с нетерпением ждала, как он выкрутится. Да, к тому же ей сказали, что у нее есть изгибы. Роскошные изгибы, внушающие всем мужчинам эротические мысли. О ней.
Полученная оценка резко изменила ситуацию. Что она раньше носила? Костюм бесформенной кучей валялся в углу. Роскошные изгибы заслуживают обтягивающих джинсов.
Джесси все же не была уверена, что джинсы — не перебор. Сделаны они из прекрасной растягивающейся материи, никак не ограничивающей движения. Но ведь обтягивают невозможно. Не покажется ли, что она пытается выглядеть излишне сексуально? Смешно. Она Джессика Кинг. Сексуальность же у них в семье — по части Челси.
Но не там, где дело касается ее теперешнего босса, напомнила она себе. У нее действительно был небольшой выбор. Местный магазин предлагал всего три типа джинсов — бери, что есть, или выметайся. В джинсах она казалась моложе, у нее в них совершенно не тот вид зрелой матроны, который она принимала в угоду Мичу. Он старше ее, свой в мире науки. Естественно, что она пыталась ему соответствовать. А в результате выглядела старше своего возраста. Но раз так, то почему Мичу она нравилась?
Ей не хотелось думать о Миче. Прошлой ночью они поспорили по телефону. После того как она пересказала ему некоторые подробности дня, он заявил, что ей надо срочно вернуться. А она в своем рассказе даже не дошла до «тупой коровы»!
Такая работа, увещевал Мич, абсолютно не соответствует уровню ее квалификации. Ей не надо было это объяснять, но в его устах подобное заявление теперь почему-то казалось чересчур напыщенным. Ей хотелось сказать, что трудности данной должности лежат в иной плоскости. Что работа, требующая года обучения, не для полных идиотов.
Но Мич, не давая ей возможности объяснить, заметил:
— Как будто ты нуждаешься в деньгах…
Они никогда не обсуждали ее деньги, огромное состояние отца. Джесси получала ежемесячное содержание, хотя из гордости пыталась жить на те средства, что зарабатывала сама. Но все равно, дело не в деньгах. В мире Мича правили идеи. Они являлись главной частью его имиджа. Не изменилось ли что-то с тех пор, как они с Мичем были на свадьбе Брэнди?
На ее звонок домой ответил секретарь отца, Джеймс, который сказал, что отец еще в постели. В восемь утра? Абсурд.
— Все в порядке? — забеспокоилась она.
Джеймс заверил, что все нормально.
Что ж, Джесси позволила себе наслаждаться моментом.
— Я не выглядела такой молоденькой, даже когда была молодой! — информировала она свое отражение.
Да, она не худышка, но обладает роскошными формами, о которых говорил Гарнер. В джинсах! Он предполагал, что могут сотворить правильные джинсы! Ну разве Челси… Хотя сомнительно, что Челси посчитала бы джинсы за двадцать пять долларов правильными.
В качестве последнего штриха к своему портрету Джесси привела в порядок волосы. Неужели эта та женщина, что и вчера?
В контору она вошла без пяти семь. Дверь была открыта, а на стойке — длинная белая коробка. Очень похоже на красиво упакованные розы на длинных стеблях. Мич не теряет времени, торопясь извиниться за вчерашнее.
Ссорились они чрезвычайно редко. Не потому ли, что начинали, как учитель и ученица? Он говорил, она слушала. А после не принимал ли он ее мнение с некоторой снисходительностью?
Как противно… Она уже сомневается в казавшихся настолько стабильными отношениях. А ведь еще совсем недавно считала, что ей крупно повезло. С другой стороны, если и есть сомнения, то когда им появиться, как не теперь?
Джесси коснулась коробки флориста, прикрыла глаза. И загадала — если в коробке белые розы, то все, что она сделала, — правильно. Ей предназначено выйти за Мича.
И нахмурилась. А если там желтые? Или красные?
— Эй, не трогай!
Она отпрыгнула от коробки, уставилась на босса.
Гарнер был сегодня особенно хорош — сверкающие глаза, чисто выбрит, темные волосы еще мокрые после душа, джинсы облегают во всех нужных местах. Синяя майка подчеркивала внушительную мускулатуру, широкий разворот плечей.
— Мне нравится твоя майка, — сказал он.
А ей нравились его глаза. Его мускулы. И лишь спустя мгновение она поняла, что надпись на его майке — та же, что и у нее.
Поэтому, вместо того чтобы перечислять все то, что ей в нем нравится, она сказала:
— Спасибо. Мне твоя тоже. Из коллекции Ральфа Лоррена?
— Ага. Всего 300 баксов. Пришлось стащить.
Ей нравилось, как он беззаботно подыгрывает ее немного корявым шуткам. Это несправедливо. Она ж решила, что больше ей ничего в нем нравиться не будет.
Он одобрительно взглянул на нее.
— Оставим в покое Ральфа Лоррена. Но этот наряд гораздо лучше подходит для твоей работы. — И добавил мягче: — И идет тебе.
Просто скажи «спасибо» и заткнись. Но это выше ее сил.
— В каком смысле?
— Вчера ты была похожа на давно вышедшую в тираж библиотекаршу. А сегодня ты — девчонка, с которой парень не отказался бы выпить пива, сидя на откидном борту своего грузовика.
— О, — протянула она с намеренным холодком, хотя мысленно представила себя, сидящую так, болтающую, смеющуюся, а звезды бы глядели вниз. — В Фаревелле оригинальный способ ухаживать.
Теперь холодок появился и в его глазах.
— Естественно, ты привыкла к лучшему.
— Сомнительный комплимент — выглядеть девушкой, которая будет пить пиво в грузовике, — холодно сказала Джесси, не уверенная, впрочем, что сумела скрыть сожаление. Никогда ей не глядеть на звезды из грузовика этого мужчины…
— Ты хоть пробовала?
— Нет, конечно!
— Вот и не нападай раньше, чем попробуешь. Перефразируя Герберта Спенсера, скажу лишь, что предрешение ранее исследования может держать человека в вечном неведении.
— Кто это — Герберт Спенсер?
— Кто знает? — Гарнер беззаботно пожал плечами. — Я читал это очень, очень давно. Не трогай коробку, — предупредил он снова, указывая на розы. — Там сюрприз. Не подглядывать.
— Это ты принес коробку? — ужаснулась она.
— А ты что думала? Санта-Клаус? — И вышел в соседнюю дверь.
Что значит, если там цветы от Гарнера, а не от Мича?..
Джесси поморщилась. Напомнила себе — он же прагматик.
Кроме того, Гарнер не подарил бы ей цветов, даже если б и принес, то схватил бы их и вышвырнул за дверь в тот же момент, когда только она нелестно отозвалась о сидении под звездами в грузовиках!
К ее удивлению, утро прошло значительно лучше, чем вчерашнее. И лежащая на стойке коробка тут была совершенно ни при чем, ну разве добавляла очарования своей загадочностью.
Что значит, если Гарнер принес ей цветы?
Он не принес тебе цветов, строго сказала она себе. Он девушкам цветов в жизни не дарил. Единственная причина, по которой Гарнер мог бы принести цветы, это желание чего-нибудь для себя добиться. Ее как озарило — например, не есть собственные трусы. Точно! Пытается выкрутиться.
В десять тридцать пришел Эрни. Она дала Берту галету и достала сливки. Некоторое время Джесси слушала его истории, пока не подтянулись пить кофе остальные. Гарнер встал у стойки, прочистил горло.
— Как вы знаете, — сказал он, — вчера я проиграл пари.
Заявление приветствовали шумными возгласами, к которым Джесси присоединилась с большим энтузиазмом, чем следовало ожидать от образованной женщины, известной своей сдержанностью.
— Я обещал, что, если Джесси пробудет здесь два часа после начала работы, я съем свои трусы. Так я и собираюсь поступить. А вы мне поможете.
— Без меня, — пробормотал Клайв.
Гарнер между тем открыл белую коробку.
Там не было белых роз, не было и желтых и вообще никаких роз. Там было нечто лучшее. Торт, выполненный точнехонько в виде мужских «боксеров». Кондитер постарался: покрывающая торт глазурь невероятно походила на белую ткань в красный горошек.
Гарнер наклонился к Джесси:
— Ты говорила, что предпочитаешь «боксеры»?
Она покраснела.
— Я не говорила, что предпочитаю «боксеры», — произнесла она вполголоса. Внезапно она осознала, что является единственной женщиной среди развеселых мужчин. Она почувствовала, что краснеет все больше. — Я так сказала потому, что они больше. Чтобы ты помучился, жуя их. У меня нет предпочтений в мужском белье… Я хочу сказать, если б и были, то я не стала бы обсуждать их с тобой.
Он приподнял брови, и она поняла, что увязает все сильнее. Ко всеобщему удовольствию.
Джесси злобно взглянула на него, а затем стала разглядывать торт. Нельзя было не восхищаться работой мастера. Тут была и цветная заплатка, а кант на одной штанине в самом деле казался потертым.
— Хочешь попробовать? — спросил Гарнер с намеком.
Что за человек!
Он обмакнул палец в глазурь, облизал, одобрительно зажмурился.
— Можешь убрать перец и горчицу, Клайв, нам они не понадобятся.
Она не могла сдержать легкий смешок. Совсем не смешно! Нельзя позволить ему думать, будто он ее рассмешил. Но второй смешок последовал за первым.
Гарнер рассмеялся. А вслед за ним и все остальные. А пес начал подвывать. И тогда Джесси позволила себе рассмеяться по-настоящему. Не только его шуткам, но и тому, что готова была позволить этой коробке определить свою судьбу. Что все-таки значил этот торт? Что она закончит, распивая пиво в грузовике?
И внезапно Джесси поняла, что дело не в пиве и грузовиках. А в мужчине и женщине, наслаждающимися простыми радостями, потому что им хорошо вместе. Ее смех замер. Она что-то упустила. Самое важное. Когда ее жизнь стала такой серьезной? Почему этот небольшой перерыв на ланч в маленькой автомастерской нравится ей куда больше, чем все ее научные занятия в университете?
Было уже около одиннадцати, когда парни отправились работать, а Эрни с Бертом удалились.
— Разве так ведут дела? — спросила она Гарнера, указывая на часы.
— Именно так дела и ведут, — ответил он и нырнул в заднюю дверь.
Ага! А вчера как возмущался ее опозданием! Как много изменилось со вчерашнего дня. Пока она размышляла о его методах бизнеса, он вернулся.
— И кстати, погоди-ка.
Она украдкой обернулась. Не хватало, чтобы он снова чего-нибудь снимал с ее одежды.
— Не там. — Он слегка коснулся пальцем уголка ее губ.
— Вроде мы повторяемся? — чуть слышно пролепетала она. Ее словно парализовало.
Он поднял палец. Показал ей кусочек глазури и, очень медленно, не отводя глаз от нее, положил глазурь себе в рот. Потом наклонился к ней. В панике Джесси подумала, что сейчас он ее поцелует.
— Понравилось есть мои трусы? — поддразнил Гарнер и вышел, не забыв оглянуться напоследок. И ведь знал, что она будет смотреть вслед! Женщины, должно быть, так и падают к его ногам. Даже зловредная старуха Фанни. Как унизительно оказаться столь предсказуемой. А что бы она сделала, поцелуй он ее?
— Дала б ему пощечину, — произнесла Джесси громко. Но в глубине души сомневалась в этом. Насколько было бы проще, окажись в коробке розы от Мича!
Гарнер сам не понимал, что творит. Еще немного, и он удалил бы маленький кусочек сахара и крема с ее губ… собственным языком. Джесси шикарно смотрится сегодня в новой одежке. Кто бы мог подумать, что девушке из ее среды так пойдут джинсы с майкой!
Гарнер, опомнись! Она из проклятых Кингов. Если ей хочется сменить имидж, она идет и скупает полмагазина. И воротит нос от свиданий в грузовиках! Тебе нельзя целовать ее лишь потому, что хочется.
И все равно интересно, как бы она отреагировала?.. Судя по туманному, нежному выражению глаз, поцеловала бы его в ответ.
Перед тем, как влепить тебе затрещину, дурень!
С Кэти-Энн у него хотя бы не было иллюзий.
Не случайно он сегодня вспомнил Кэти-Энн. Богатые все на один лад. Все люди для них — игрушки.
Затрезвонил телефон. На том конце оказался его давний знакомый. В Техасе он нашел отличный маленький «MG Midget». И готов был заплатить Гарнеру, если тот слетает туда и выскажет свое мнение о машине.
Гарнеру показалось, что с неба спустилась рука, чтобы его спасти. Несколько дней вдали от смущающих зеленых глаз Джессики помогут прочистить мозги.
— Ты не можешь уехать, — сказала она, когда он сообщил ей о своих планах.
Видали? Она уже считает его своей собственностью.