— А его везли дырявые корабли.
— Как могли дырявые корабли везти керосин?
— Они везли его, пока не продырявились, — уверенно сказал Соломенный Губерт.
— А отчего они продырявились?
— Разыгралась буря, корабли закачались, попрыгали на волнах, словно пробки, а потом повалились набок. В них втекла вода, и они продырявились!
Пока Соломенный Губерт объяснял, Самый Старший Брат взмахнул рукой, и Маленькие Негритята запели. Самый Младший Брат, сидевший за ухом Корабля Пустыни, тоже запел. Вот что они запели:
По морям зелёным судно
В страны дивные плывёт;
Ветер выдался попутный,
И Сирена вслед поёт:
«Доброго пути, матросы,
Проплывайте стороной,
Тут опасные утёсы,
Тут мой замок водяной!»
«Прекрати, Сирена, пенье!
Странный голос свой умерь!
Знаем, где твои владенья,
Не обманешь нас теперь!»
«Добрый путь вам, мореходы,
Берегитесь острых скал, —
Там ключом вскипают воды,
Страшен чуд морских оскал!»
«Мы давно плывём по свету,
Слышим голос твой давно!
Добрые твои советы —
Наваждение одно!»
И плывут себе матросы
Открывать безвестный свет,
А с волны сладкоголосо
Им поёт Сирена вслед.
Стороной от песни смутной
Мореходы держат путь
И не ведают, что судно
Протекло, и всем — тонуть.
И погибель ждёт их вскоре
В океане голубом.
И звонить им будет море:
Бим-бам, бим-бам,
бим-бам-бом!
И наверно, оттого, что Маленькие Негритята пели складно, причём Самый Младший Брат заботливо пел прямо в ухо Верблюду, из сундучка на спине Верблюда послышался голос, и голос этот сказал:
- Так и быть, расскажу вам сказку про купца Абабу и трёх Сирен, чтобы наше путешествие было приятней!
- Да-да! Расскажите нам сказку про купца Абабу и трёх Сирен, чтобы наше путешествие было приятней! — воскликнула Анечка-Невеличка обрадованно.
Соломенный Губерт тоже обрадовался, и Маленькие Негритята тоже обрадовались, что услышат сказку про купца Абабу и трёх Сирен.
И Корабль Пустыни начал рассказывать.
Глава тридцать первая, в которой Корабль Пустыни рассказывает сказку про купца Абабу и трёх Сирен
Жил во времена царя Валтасара богатый купец по имени Абаба. Было у него столько слитков золота, сколько волос на голове. Одно было плохо: стоило волосу упасть с головы купца, когда он причёсывался, — сразу же один из слитков чернел и превращался в камень. Купец был очень жаден, и каждая такая потеря приводила его в бешенство. И велел он объявить повсюду, что ищет парикмахера, который умел бы причёсывать, не потеряв ни волоска. Воля купца была исполнена, и вот постучался к нему парикмахер по имени Иба Иба и сказал:
— О купец Абаба, я самый лучший цирюльник на свете!
— Если ты самый лучший цирюльник на свете, причеши меня так, чтобы с головы моей не упал ни один волосок, иначе велю тебя отодрать как Сидорову козу.
— Ладно, — сказал Иба Иба и стал причёсывать купца.
Причёсывая, он увидел на купеческой голове Вошь. Цирюльник страшно испугался и сказал:
— Кабы
Враг купца Абабы
Не напал Исподтишка бы!
— Что такое? Уж не вырвал ли ты мне волос? — спросил купец Абаба.
— О нет, господин мой, — ответил цирюльник Иба Иба, — не вырвал я тебе волос. Но должен сказать, что есть у тебя злейший враг!
— Назови его, и он будет уничтожен! — сказал купец Абаба.
— Назвать я его назову, однако не уверен, удастся ли тебе его уничтожить!
— Я страшно могуществен, даже царь Валтасар ищет дружбы со мной; кто же тот, кого я не могу уничтожить?
— Твой злейший враг — Вошь! — сказал цирюльник.
— Чем же занимается мой парикмахер, если не может избавить меня от ничтожного насекомого?! — рассердился купец.
— Я, господин мой, нанимался не насекомых ловить, а причёсывать тебя так, чтобы ни один волос не упал с твоей головы. Разве я не выполнил условий, господин мой?
Купец Абаба глянул в зеркало и увидел, что с головы его действительно не упал ни один волос, так умело причесал его цирюльник.
Для верности велел купец Абаба позвать служителя, сторожившего золото, и спросил его:
— Не почернел ли и не обратился ли в камень какой-нибудь из моих слитков?
— Все целы, господин мой! — ответил служитель.
Когда он ушёл, цирюльник Иба Иба сказал:
— Осмелюсь обратить твоё внимание, господин мой, что прежде чем ты доешь завтрак, один из твоих волос упадёт.
— Как ты смеешь пророчить мне такое, проклятый парикмахер! — крикнул купец Абаба.
— Я не желаю тебе худа, господин мой; просто я наблюдаю за этой тварью и вижу, что она собирается перекусить волос! О горе, уже перекусила!
И действительно с головы купца Абабы упал волос.
Сразу же явился служитель и сообщил, что один слиток золота почернел и обратился в камень.
— Приказываю тебе, — сказал купец Абаба цирюльнику Ибе Ибе, — немедленно вычесать эту мерзкую тварь!
— Не могу исполнить твоего повеления, господин мой, потому что нет у меня нужного гребня, — ответил цирюльник Иба Иба.
— Принести сюда все гребни со всего Валтасарова царства! — приказал Абаба служителю.
Тот бросился исполнять приказание, но цирюльник остановил его.
— Ни одним гребнем, сколько их ни есть во всём царстве, не вычесать твоего врага, — сказал он Абабе.
— Но я желаю заиметь такой гребень! — властно сказал купец и добавил: — Ведь есть же он где-нибудь на земле!
— Твоя правда, господин мой, — сказал цирюльник, — такой гребень есть, но не в землях царя Валтасара и не в землях соседних государей.
— Где бы он ни был, я должен его заполучить!
— Тогда приготовься к дальней дороге. Вели снарядить самый большой корабль, и мы поплывём за волшебным гребнем.
— А куда? — спросил Абаба.
— В море Харакири, где обитают три Сирены. О них, господин мой, ты наверняка слышал.
— Как не слыхать! — сказал купец Абаба. — Немало мореходов поплатилось жизнью, плывя к морю Харакири.
— Твоя правда, господин мой! Но ни у кого на свете, кроме трёх Сирен, нету такого гребня.
— Но путешествие обойдётся мне по меньшей мере в десять слитков золота! — застонал купец.
— Что значат десять слитков золота по сравнению со всеми твоими богатствами! — ответил цирюльник Иба Иба.
— Что ж, придётся плыть!
Сел купец на самый большой корабль и велел погрузить на него всё своё золото.
— Напрасно ты это делаешь, господин мой, — сказал цирюльник Иба Иба. — Корабль будет тяжёлым, и плыть нам придётся долго-долго.
Однако купец Абаба, боясь доверить слитки служителям, поступил по-своему. Корабль выплыл из порта, но так как золото было очень тяжёлым, плыл он медленно.
Цирюльник Иба Иба отплыл вместе с купцом и каждое утро его причёсывал. Причёсывал он его весьма осторожно, не выдёргивая ни волоска. Однако не успевал купец доесть завтрак, как насекомое перекусывало какой-нибудь волосок, и служитель сообщал, что почернел и обратился в камень очередной слиток золота.
— Могу ли я дать совет, господин мой? — спросил цирюльник. — Вели выбросить за борт камень, в который обратился слиток.
Купец, однако, был столь жаден, что не желал расставаться с золотом, даже превратившимся в камень, поэтому корабль плыл так же медленно, как при отплытии, и дороге конца не было.
Так проплыли они сорок дней и сорок ночей, и когда у купца выпало сорок волос, он приуныл, почти перестал разговаривать и всё время горевал.
Тогда цирюльник ему посоветовал:
— Если хочешь избежать, господин мой, долгой дороги к трём Сиренам, измени договор, который мы с тобой заключили. Ты ведь убедился, что я самый лучший цирюльник во всём Валтасаровом царстве и что я не вырвал тебе ни единого волоска. Позволь же мне теперь, вопреки нашему договору, выдернуть волос, на котором сидит твой враг, и тогда мы сможем вернуться домой.
Жадный купец Абаба и слышать не захотел об этом. Ведь это значило добровольно лишиться одного золотого слитка. Тогда цирюльник Иба Иба, как всегда старательно, его причесал, а волос, которым купец не пожелал добровольно пожертвовать, выпал, как понимаете, сам.
Когда корабль приплыл в море Харакири, купец Абаба был почти совсем лысый. Плавание длилось так долго, и столько волос он потерял, что остался один-единственный, на котором и сидело зловредное насекомое.
— Вот они! — радостно закричал купец, заметив на скале трёх Сирен, расчёсывавших чёрным гребнем свои золотые волосы.
— Дайте мне взаймы ваш гребень, — сказал Сиренам Иба Иба, — я самый лучший цирюльник во всём Валтасаровом царстве.
Сирены дали цирюльнику взаймы гребень, а тот передал его купцу Абабе.
Купец схватил гребень и провёл им по своему голому черепу, на котором торчал один-единственный волос. Волос обломился, и купец стал совершенно лысым.
Сразу же явился служитель и сообщил, что последний слиток золота почернел и обратился в камень.
Так жадный купец стал нищим. А когда в одно прекрасное утро он склонился над водой, надеясь увидеть на своём отражении хоть один волосок, то упал в море и утонул.
Глава тридцать Вторая, в которой Анечка-Невеличка удивляется, как быстро прошла дорога
КОРАБЛЬ ПУСТЫНИ ДОСКАЗАЛ сказку, и пришёл конец не только сказке, но и дороге.
— Кто знает, где пролегал наш путь? — спросила Анечка.
— Вдоль Великого Моря! — сказал Соломенный Губерт.
— Где же это Великое Море?
— Солнце его выпило! — ответил Самый Старший Брат.
— А солнце где?
— За тучу спряталось! — сказали Младшие Братья.
— А где туча?
— Она перед вами! — сказал Самый Младший Брат.
— Разве там туча? — удивилась Анечка.
— Не думаю, — заметил Соломенный Губерт. — А вы как думаете, Младшие Братья?
— Мы думаем, что это взбитая перина!
— Ну нет, — сказал Соломенный Губерт, — скорее замок в облаках!
— Или, может быть, стая цапель! — воскликнул Самый Младший Брат и пронзительно свистнул, чтобы цапель вспугнуть.
— Похоже на большое платье с воланом, — сказала Анечка.
— А мне кажется — на мою Соломенную Шляпу, — сказал Соломенный Губерт.
Корабль Пустыни, вероятно, очень утомился. Слегка покачиваясь, он подошёл к каким-то рельсам. Их было четыре пары, и тянулись они, вероятно, к той туче, про которую никто не мог точно сказать, взбитая ли это перина, замок ли в облаках, стая цапель, большое платье с воланом или Соломенная Шляпа.
Над каждой парой рельсов висела своя надпись:
ДОРОГА ЧЁРНЫХ, ДОРОГА БЕЛЫХ, ДОРОГА «ДА», ДОРОГА «НЕТ».
— Всё ясно! Предстоит расставание! — сказал Соломенный Губерт.
— Почему? — спросила Анечка-Невеличка.
— Потому что тут разные надписи!
— Жаль! Вместе быть лучше! — сказала Анечка, которой не хотелось расставаться с Соломенным Губертом.
Маленькие Негритята тоже жалели, что приходится расставаться, но таблички есть таблички. Раз на табличках надписи, ничего не поделаешь.
— Наверно, мы опять встретимся, — сказала Анечка. — Ведь все дороги ведут к этой странной туче, про которую неизвестно, что она такое.
— Кто какую выбирает? — спросил Соломенный Губерт. — Я выбираю ДОРОГУ «НЕТ»!
— А я — ДОРОГУ «ДА», — сказала Анечка.
— А мы выбираем ДОРОГУ БЕЛЫХ! — сказали Маленькие Негритята.
— Стало быть, наш Большой Друг с Кроликом выбирают, если им будет угодно, ДОРОГУ ЧЁРНЫХ! — сказала Анечка, и Большой Друг с Кроликом пустились в путь по ДОРОГЕ ЧЁРНЫХ. Впереди шёл Кролик, а за ним Большой Друг. Причём они шли и при этом ехали. Шли по какому-то ковру, а ковёр ехал по рельсам.
Потом по ДОРОГЕ БЕЛЫХ пустились в путь Маленькие Негритята. Впереди Самый Младший Брат, за ним все Младшие Братья, а позади Самый Старший Брат. Причём они шли и в то же время ехали. Шли по какому-то ковру, а ковёр ехал по рельсам.
Потом по ДОРОГЕ «НЕТ» пустился в путь Соломенный Губерт. Причём он шёл и в то же время ехал. Шёл по ковру, а ковёр ехал по рельсам.
Наконец по ДОРОГЕ «ДА» пустилась в путь Анечка. И она тоже шла и тоже ехала. Шла по ковру, а ковёр ехал по рельсам.
— До свидания! — крикнула Анечка Кролику и Большому Другу, но Кролик и Большой Друг были уже далеко и ничего не услышали.
— До свидания! — крикнула Анечка Негритятам, но Негритята в этот момент скрылись за поворотом и тоже ничего не услышали.
— До свидания! — крикнула Анечка Соломенному Губерту, но тот мчался, как скорый поезд, и вряд ли успел бы оглянуться; однако он всё же оглянулся и крикнул «НЕТ!»
Анечка очень огорчилась этому, но не удержалась и крикнула «ДА!». Потом она преспокойно пошла по ковру, ехавшему по рельсам.
Куда ковёр ехал? Куда же он ехал?
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
У странного господина Антонио
Глава тридцать третья, в которой станет известно куда ехал ковер, по которому шла Анечка-Невеличка
КОВЁР, ПО КОТОРОМУ ШЛА Анечка, ехал-ехал, пока не приехал к воротам, на которых большими буквами было что-то написано. Буквы были очень большие, просто огромные, и поэтому Анечка без труда прочла надпись, а прочитав, поняла, что приехала не к туче, не к взбитой перине, не к платью с воланом, не к замку в облаках и не к Соломенной Шляпе. Приехала она к островерхому балагану, а на воротах большими, просто огромными буквами было написано:
ЦИРК
Стоило ковру, по которому шла Анечка, остановиться, как послышался громкий хлопок, словно бы кто-то выстрелил по воробьям.
Но никто по воробьям не стрелял. Это хлопнули кнутом, как хлопает пастух, когда гонит стадо на выгон. Однако пастуха у ворот не было, и стадо на выгон никто не гнал. Кнутом хлопнул обутый в высокие сапоги низенький человек с большущими закрученными усами и прилизанными завитыми волосами.
Анечка-Невеличка не могла взять в толк, зачем низенький хлопает кнутом. Он ведь не гнал стадо на выгон, зачем же тогда хлопать? А уж и хлопал он! Да ещё так пристально глядел на Анечку, что она даже испугалась.
Человек этот глядел на неё не только пристально, как глядят друг на друга люди, когда не могут узнать один другого, он глядел ещё как-то по-особому, словно бы не мог наглядеться, вот почему Анечка-Невеличка даже испугалась.
Продолжая пристально глядеть, низенький перестал хлопать кнутом и спросил:
— Вы барышня Анна?
— Да! — сорвалось у Анечки-Невелички.
Как ж «у неё могло такое сорваться, если никакая она не барышня Анна, а всего-навсего Анечка-Невеличка? Не оттого ли, что низенький человек с закрученными усами и прилизанными завитыми волосами так пристально глядел на неё?
— Вы к тому же и лилипутка?
— Да! — сорвалось опять у Анечки-Невелички.
Как могло у неё такое сорваться, если она не была лилипуткой? Ведь она даже не была из племени Лилипу-таников! Не потому ли Анечка сказала «да», что низенький человек с закрученными усами и прилизанными завитыми волосами так пристально глядел на неё?
— Вам ведь исполнилось шестнадцать лет? — спросил он, продолжая пристально глядеть.
— Да! — ответила Анечка опять, наверно, потому что на неё так пристально глядели.
— Умеете ли вы ходить по канату?
— Да!
— А ездить на лошади стоя?
— Да!
— А стоя на руке?
— Да!
Анечка просто не знала, что о себе и думать. Она отвечала всё время «да», хотелось ей этого или не хотелось. Неужели получалось так потому, что низенький человек пристально глядел на неё?
— Что ж, будете работать у меня наездницей. Согласны? — сказал он.
— Да! — ответила Анечка, и сердце у неё сильно застучало, так она испугалась, так была удивлена и так пристально глядел на неё этот странный человек.