Он ответил не сразу, какое-то время возился с ошейником своего пса, на Марту не смотрел, а когда наконец посмотрел, лицо его не выражало ровным счетом ничего: ни удивления, ни интереса, ни даже задумчивости. Наверное, лучше было бы по-другому, имени он может и не знать…
– Это такой дядька в дождевике, с протезом вместо руки и с повязкой на глазу. – Вот такого типа точно если один раз увидишь, то уже не забудешь.
– С протезом, повязкой и в дождевике? – переспросил Арсений и посмотрел на Марту поверх своих идиотских желтых очков.
– Ага, – Марта кивнула. – Мне бармен из клуба сказал, что он любит прогуливаться ночью по парку.
– И ты, значит, решила поискать его здесь?
Марта пожала плечами. Теперь, в свете зарождающегося дня, идея с поисками Крысолова ей и самой казалась, мягко говоря, глупой, но Димка предупредил, что срок действия VIP-карты заканчивается в шесть утра и потом уже эту карту можно… Что можно сделать с картой, Димка уточнять не стал, Марта и сама поняла. Вот такая сказочка про Крысолова. У Золушки в полночь карета превращается в тыкву, а у него пригласительный – в бесполезный кусок пластика. Так что, по большому счету, особого выбора у нее не было. Не факт, что, нагулявшись по парку, Крысолов непременно пришел бы обратно в клуб, мог и домой уехать. Марта глянула на наручные часы – половина пятого утра. У нее еще есть полтора часа, если, конечно, Арсений сможет ей помочь, если, конечно, Крысолов еще не нагулялся…
– Решила! – Марта сделала последнюю затяжку, носком туфли загасила окурок. – Так ты видел его сегодня?
– Не видел, – Арсений мотнул головой.
Вот и все, теперь шансы договориться с Крысоловом стремятся к нулю. Остается только одно – сесть у ворот клуба и надеяться, что этот неуловимый гад все-таки решит опрокинуть стаканчик-другой. То-то удивятся «двое из ларца», когда она пристроится к ним третьей.
– А он тебе очень нужен? – сквозь череду невеселых мыслей пробился к ней голос Арсения. – Ну, этот одноглазый дядька с протезом и в дождевике?
– Стала бы я бегать за ним по кладбищу, если бы он был мне не нужен. – Марта покосилась на наползающий со стороны погоста туман. – Вопрос жизни и смерти. Веришь?
Арсений мазнул взглядом по ее лицу, несколько секунд разглядывал что-то за ее спиной, Марта даже хотела было обернуться, но потом передумала, зажала озябшие ладони между коленками.
– Верю, – сказал он вдруг совершенно серьезно, и пес его многозначительно зыркнул на Марту своими красными глазищами. – Пошли! – Очкарик решительно встал, протянул руку.
– Куда? – Его ладонь была горячей, на какое-то мгновение Марте даже захотелось, чтобы он не выпускал ее руку, но желание это быстро прошло, стоило только вспомнить про все его странности. Одни только «витамины» чего стоят…
– Поищем этого твоего Крысолова.
– Ты знаешь, где он может быть? – Надежда, уже почти угасшая, вспыхнула с новой силой.
– Догадываюсь.
– У меня времени в обрез. – Марта еще раз глянула на часы. – Понимаешь, он тот еще придурок, если я не найду его до шести утра, все!
– Что – все? – Арсений рассеянно погладил свою флейту.
– Карета превратится в тыкву, и не видать мне прекрасного принца. У него приемные часы с полуночи до шести утра, а уже почти пять. – Марта притопнула ногой, стряхивая с каблуков комья налипшей грязи. – Идиотизм же! Я за этот долбаный пригласительный душу дьяволу заложила.
– Так уж и дьяволу? – усмехнулся Арсений и свистом подозвал своего пса.
– Ну, дьяволу не дьяволу, а сволочи редкостной. Может, пойдем уже? Время – деньги!
Пробуждающийся парк кутался в обрывки тумана, на цоканье Мартиных каблуков отзывался раздраженным эхом, сыпал за шиворот росу с липовых веток. Наверное, днем он был красив особенной, одичавшей красотой, наверное, если бы его чуть-чуть привести в порядок… но сейчас Марте было не до красот заброшенного парка. Арсений шел неспешной походкой, время от времени подбирал с земли обломанные ветки и швырял их своему псу. Тот мчался за брошенной палкой безмолвной черной тенью, а возвращался с совершенно счастливым, почти человеческим выражением на морде, тыкался носом в колени хозяина, преданно заглядывал в глаза. Один раз Марта попробовала поторопить этих двоих, но ее робкая просьба так и осталась неуслышанной. Деревенские такие неспешные. Что им чужие проблемы! Им вот собачку нужно развлечь…
– Что у него с глазами? – спросила Марта, чтобы хоть как-то отвлечься от недобрых мыслей.
– У кого? – рассеянно поинтересовался Арсений, спихивая с плеч лапищи своего не в меру активного пса.
– У твоей собаки. У нее глаза светятся красным.
– У Грима? Да так, особенности сетчатки. У кошек светятся желтым, у Грима – красным.
– Ничего себе особенности! Я сегодня от этих особенностей чуть не померла. Он на всех так бросается?
– Не на всех. Я просто отвлекся. Я, когда играю, немного выпадаю из реальности.
Он выпадает из реальности! Да он, по ходу, выпадает из реальности, не только когда играет. Они тут все странные, в этом медвежьем углу, – выпавшие из реальности. Марта многозначительно посмотрела сначала на часы, потом на Арсения. Если он и заметил эту ее многозначительность, то виду не подал, подобрал с земли ветку, швырнул своему псу. Грим… Кличка какая-то дурацкая, сказочная…
* * *
«Двое из ларца» встретили их появление вежливо-заинтересованными взглядами. Марта уже полезла было за карточкой, чтобы уже во второй раз за ночь скормить ее адской машине, маскирующейся под банкомат, но ворота распахнулись без дополнительных телодвижений с ее стороны.
– Что, он у вас самообучающийся, научился на расстоянии информацию считывать? – Марта неодобрительно покосилась на банкомат.
– Так а зачем? – пожал плечами один из охранников и приветственно кивнул Арсению. – Мы ж вас сегодня уже сканировали, а срок действия карты еще не истек. Проходите, милости просим!
– Ишь, какие вежливые, – буркнула она. – Где раньше были со своей вежливостью?! Хоть бы фонарик предложили девушке.
– Как прогулка? – совершенно светским тоном поинтересовался второй охранник. – Красивые у нас места?
– Красивые – не то слово! И места красивые, и люди приветливые! Переселяюсь к вам жить. – Она зябко поежилась под внимательными взглядами и шагнула в гостеприимно распахнутые ворота.
На стоянке перед клубом машин теперь было значительно меньше, похоже, загородное веселье подошло к концу и большинство гостей разъехались по домам. Мартин «Ниссан» мирно дремал между «Ладой Калиной» и здоровенным черным внедорожником. Захотелось вдруг плюнуть на все эти интриги, послать Крысолова к чертовой бабушке и уехать домой в Парнас, а еще лучше – сразу в Москву, подальше от Наты с ее расспросами и молчаливым неодобрением. Марта опомнилась, лишь когда уже нашарила в сумочке ключи от машины, чертыхнулась, зашвырнула ключи обратно, обернулась, нетерпеливо поглядывая на неторопливо бредущего по подъездной дорожке Арсения. Только сейчас она увидела, что он прихрамывает, не сильно, но все же заметно припадает на левую ногу. И ее собственная переломанная в двух местах нога вдруг заныла, напоминая о той страшной ночи, которую не забыть до конца жизни.
Пес догнал Марту первым, замер на почтительном расстоянии, уставился необычными своими глазами. Впрочем, сейчас, при свете зарождающегося дня, глаза его больше не казались инфернальными, а были самыми обыкновенными, только слишком уж внимательными.
– Ты думаешь, он вернется в клуб? – спросила Марта, глядя на Арсения с верхней ступеньки крыльца.
– Он всегда возвращается. – Арсений похлопал себя по бедру, подзывая пса.
– Хочешь сказать, что я зря скакала за этим ненормальным по всему парку?
– Может, очень даже не зря. Ничего нельзя знать наверняка…
– Ты хотел сказать, ничего нельзя знать наверняка, когда дело касается Крысолова? – уточнила Марта.
Вместо ответа Арсений лишь неопределенно пожал плечами, прицепил поводок к ошейнику своего пса. А Марта запоздало подумала, что можно было бы расспросить его о Крысолове, узнать хоть что-нибудь, подготовиться к предстоящей беседе. Если, конечно, эта беседа вообще состоится, потому что наручные часы показывали уже начало шестого.
– Слушай, а какой он? – спросила она, входя в дверь вслед за Арсением.
– Кто?
– Крысолов. Какой он?
– Ты же сама его описала: одноглазый дядька с протезом, в плаще.
– В дождевике, – машинально поправила Марта, а потом добавила, понизив голос до шепота: – Я хотела знать, что он за человек.
Арсений притормозил, но оборачиваться не стал, бросил через плечо:
– Насколько мне известно, Крысолов – тот еще придурок.
– Очень информативно и оптимистично, – фыркнула Марта, стаскивая с себя куртку Арсения.
В баре было пусто, из динамиков доносилось что-то негромкое джазовое, за стойкой дремал уже знакомый Марте бармен.
– Доброе утро, страна! – Арсений похлопал по стойке, пес радостно рыкнул.
Бармен моргнул, прогоняя дремоту, посмотрел сначала на Арсения, потом на пса и уже в самую последнюю очередь на Марту.
– Ну как? – поинтересовался не то у нее, не то у Арсения.
– Никак. – Марта пожала плечами, повесила куртку на спинку стула.
– Лысый, а ты Крысолова часом не видел? – спросил Арсений и аккуратно положил на стойку свою флейту.
– Крысолова? – Бармен снова моргнул, поскреб бритую макушку.
– Да, девушка вот его всю ночь ищет.
– Повезло. Чтоб меня искала такая красивая девушка! – Бармен с незатейливой кличкой Лысый расплылся в ухмылке, а потом с преувеличенным вниманием посмотрел на свои наручные часы. – Так это… времени осталось час, я даже не знаю…
– А мы подождем. – Арсений обвел взглядом батарею бутылок за спиной Лысого, попросил доверительным шепотом: – Кофе сваришь?
– Кофе сварю. – Лысый кивнул, вопросительно посмотрел на Марту. – Девушка, вы же будете кофе?
– Буду. – Только сейчас она поняла, как сильно устала за эту безумную ночь. Устала и проголодалась. – Кофе и что-нибудь поесть.
– Поесть, в смысле салатиков? – уточнил Лысый.
– Поесть, в смысле мяса и жареной картошки, если, конечно, у вас такое водится.
– У нас тут водится всякое, жареная картошка в том числе. Сейчас распоряжусь. – Бармен окинул ее уважительным взглядом, подмигнул Арсению, сунул в пасть Грима невесть откуда взявшийся кусок ветчины и скрылся за неприметной дверцей.
Они сидели за столиком у догорающего камина. В первый свой визит Марта камина не заметила, впрочем, ей тогда было не до красот интерьера. По большому счету, ей и сейчас не до красот, просто не заметить в пустом помещении камин довольно сложно. Картошка, поданная Лысым на большой глиняной тарелке, была по-домашнему вкусной, а жареное мясо и вовсе таяло во рту. Салатик бармен тоже принес, обычный салатик из помидоров и болгарского перца, огромную порцию, которой запросто хватило бы не только Марте, но и Арсению, если бы, конечно, он захотел разделить с ней завтрак. Арсений не захотел. Он сидел, откинувшись на спинку стула, рассеянно поглядывая на язычки пламени, попивая кофе из огромной, тоже глиняной, чашки. Теперь, когда кепка лежала на соседнем стуле рядом с флейтой, Марта могла рассмотреть собеседника получше.
Собственно говоря, смотреть было не на что, к уже виденному образу чудака в желтых очках новых штрихов почти не добавилось. Разве только волосы. Черные, слишком длинные для делового мужчины, но вполне простительные для творческой натуры. Марта сразу решила, что Арсений – натура непременно творческая, с легкой и неопасной для окружающих придурью. Может, удалившийся от мира писатель или, скорее всего, музыкант. Неудивительно, что он знаком с Крысоловом. Как говорится, рыбак рыбака…
Завтракали в молчании. Марта сосредоточилась на жареной картошке, Грим дремал перед камином, Арсений, кажется, тоже заснул. В царящем в зале полумраке разглядеть выражение его глаз никак не удавалось, Марта даже не была уверена, что они у него открыты. Она бы и сама, будь на то ее воля, прикорнула прямо здесь, за столом. Но воля была не ее, а надежда на благополучный исход мероприятия таяла с каждой секундой. Каминные часы показывали без пяти минут шесть. До превращения кареты в тыкву осталось совсем немного времени. Марта придвинула к себе пепельницу, закурила. Странно, но теперь, когда уже совершенно ясно, что дело провалено, она не нервничала, вслед за усталостью на нее навалилась граничащая с анестезией апатия.
Не вышло… Ничего, не получилось в этот раз, получится в следующий. Если понадобится, она еще разок заложит душу дьяволу за пригласительный на вечеринку к Крысолову. Ей не привыкать закладывать душу…
– Не переживай. – В тишине бара голос Арсения прозвучал неожиданно громко.
– Я не переживаю. – Марта глянула на часы – без одной минуты шесть, загасила в пепельнице сигарету, одним глотком допила остывший кофе. – Спасибо за помощь, но, кажется, мне уже пора.
– А как же Крысолов? – В желтых стеклах очков отражались язычки огня, а Марте вдруг показалось, что красным светятся глаза Арсения, точно так же, как ночью у его собаки… – Он тебе больше не нужен?
– Ты даже представить себе не можешь, как сильно он мне нужен. – Она положила на стол деньги, плату за завтрак, и зачем-то прижала их пепельницей. – Я еще приеду. В другой раз…
– Зачем же в другой раз? – Красные отсветы вместо нормальных человеческих глаз ее нервировали, делали злой и нетерпимой. А может, и не отсветы вовсе, а то, что чертов Крысолов так и не появился. – Я готов тебя выслушать.
Марта так злилась на саму себя, на ситуацию, в которой оказалась, что смысл сказанного дошел до нее далеко не сразу.
– Ты? Ты готов меня выслушать?! – Она посмотрела на Арсения сверху вниз. – Ты в самом деле думаешь, что мне сейчас нужен собеседник?
– Нет. – Он покачал головой, и дремавший у камина пес приоткрыл глаза, а Лысый, все это время с нарочитым старанием протиравший бокалы, вдруг подался вперед и, кажется, даже вытянул шею от любопытства. – Я думаю, тебе в самом деле нужен Крысолов, поэтому я готов тебя выслушать.
Марта смотрела на сидящего перед ней парня, смотрела задумчиво и очень внимательно, а мозг в это время работал со скоростью компьютера. Он странный, он гуляет по ночам в компании огромного пса, пьет «витамины», носит очки с желтыми стеклами, знает всех в клубе, играет на флейте… Крысолов из сказки тоже на чем-то там играл, может, не на флейте, может, на дудочке, но играл ведь…
– Однорукий, одноглазый мужик в дождевике? – Она медленно опустилась обратно на стул, уперлась локтями в столешницу.
– Сам удивляюсь. – Арсений сделал знак Лысому, тот с готовностью выбрался из-за стойки, плюхнулся на свободный стул. – Значит, однорукий, одноглазый? – повторил Арсений, и по его невозмутимому лицу промелькнула тень.
– Сам же просил, чтобы сегодня тебя не беспокоили. – Лысый пожал плечами. – А у барышни черная метка. И заметь, барышня очень настойчивая.
– Уже заметил, – Арсений кивнул.
– Ну вот, настойчивая барышня с черной меткой, намеренная идти до конца. Вот я и сказал…
– Направил по ложному следу за одноруким, одноглазым?
– Прости, что первое в голову пришло, то и сказал. Я ж не думал, что она в самом деле в парк пойдет.
– А она пошла. Лысый, знаешь, где я ее нашел? – Если бы Марта не видела Арсения, то подумала бы, что говорит кто-то другой, так сильно, почти до неузнаваемости, изменился его голос. – Я нашел ее на кладбище… А у меня флейта, если ты еще не заметил…
– Матерь божья! – Она так и не поняла, испугался ли Лысый на самом деле, или эти двое по-прежнему разыгрывали перед ней комедию. – Крысолов, я не подумал…
– Плохо. Плохо, что ты не подумал. – Арсений – или теперь уже Крысолов? – потрепал по загривку пса.
Марта выбила из пачки последнюю сигарету – слишком много выдалось этой ночью стрессовых ситуаций, – закурила. Значит, вот он какой – великий и ужасный Крысолов, человек, о талантах которого ходят легенды! Странный. Да, странный, но на первый взгляд совершенно обыкновенный. Однорукий, одноглазый… идиот. Ей вдруг стало до слез обидно: за свою наивность, за чужую дурость, за ни за что проданную душу, за враз потерявшую флер таинственности сказку о великом и ужасном Крысолове, за загубленные туфли, черт возьми! Если бы он, этот самонадеянный паяц, хотя бы извинился, если бы он хоть попробовал загладить свою вину, наверное, она попыталась бы его простить. Но он не собирался, он смотрел на нее с интересом энтомолога, изучающего новую букашку, и желтые стекла его дурацких очков хищно поблескивали.